***
Нисходящие лучи заходящего солнца ласково лизали верхушки можжевельников, плотными массивами растущих вдоль боковых дорожек кампуса Академии. Ленн сидела на одной из скамеек, скрытых причудливыми тенями деревьев, перелистывая на ПАДДе старые семейные фотографии: свадьба, первая годовщина, совсем маленькая Джоанна. Их первое Рождество, первый День Благодарения. А потом, как в ускоренной перемотке, подряд все дни рождения дочери — Леонор помнит каждый. Как выбегала из операционной и нервно стучала пальцами по рулю, чтобы успеть на праздник, когда Джо исполнился год. Как в перерыве между обходами звонила домой по видеосвязи, чтобы улыбнуться дочери, когда ей исполнилось два. Как чуть не разбилась, вдвое превысив допустимую скорость, когда спешила с конференции из соседнего города. И каждый раз Джоанна ждала её, обижаясь на требовательного отца, заставляющего лечь спать до приезда Леонор, выбегала из своей комнаты и бросалась маме на шею и полной грудью вдыхала запах антисептика с кожи Ленн. МакКой отдала бы всё за возможность просто появиться на пороге комнаты дочери, по привычке сбросить каблуки и присесть, после поднимая смеющуюся девочку на руки. Но последний судебный процесс чётко дал понять, что ни о какой совместной опеке речи не велось с самого начала, и всё, что женщине осталось — кости, болезненные воспоминания, царапающиеся в подкорке головного мозга, и фотографии на ПАДДе. Да пошло оно всё к чёрту! — Скучаешь? — от неожиданности шатенка вздрогнула и, повернув голову в сторону, закатила глаза и тяжело выдохнула, спешно проводя ладонью по влажной щеке [она и не заметила, как несколько слезинок прочертили дорожки и оставили о себе напоминание в виде влажной кожи и мокрых пятен на воротнике кителя]. Джим был последним, кого хотелось сейчас видеть. — Чего тебе тут надо? Иди куда шёл, — бросила Ленн через плечо и спешно скрыла фотографии, откладывая ПАДД в сторону. Кирк засмеялся, упираясь ладонями в спинку скамейки, и посмотрел мимо женской макушки на служебную парковку, где стояли идеально белые кар-компакты с маркировкой Академии, поблёскивающие керамическим защитным покрытием. — Ай, брось, не будешь же ты вечно так реагировать. А вдруг нам потом вместе служить? — блондин проследил за тем, как спешно МакКой закрыла вкладки, которые смотрела. — А кто это? — Не твоё дело, — огрызнулась Леонор, резко поворачиваясь лицом к Джиму, заставляя того отойти на шаг назад. — Слишком самоуверенно. Поступи сначала. — Ладно тебе. У меня лучший результат на тестах, — парень с насмешкой манерно выгнул бровь. — Я и твои видел в списках. Не отличные, но, думаю, пройдёшь. — Мне без разницы, какой у тебя результат, — МакКой поднялась на ноги, забирая со скамейки свой ПАДД. — Завязывал бы ты навязываться и хвастаться. Очень раздражаешь. Ленн смерила Джеймса одним из своих самых пронзительных и тяжёлых взглядов и, обойдя скамейку, быстро направилась в сторону жилого корпуса, чтобы избежать дальнейшего разговора.***
Утро было на редкость приятным. Первый день солнце не жгло кожу и не слепило глаза, а мягко прогревало воздух и подсвечивало внутренние дворы, проглядывая через белёсые облака, застилающие небо. Первые десять дней пребывания в Академии подходили к концу. С подготовительными тестами и психологической оценкой кандидатов было закончено, что довольно сильно сказалось на количестве допущенных к финальным экзаменам абитуриентов: женская казарма опустела практически на половину, мужская — чуть больше, чем на треть. Постепенно оставшиеся привыкали к распорядку дня: кто-то усвоил дисциплину сразу, кто-то противился поначалу, но, после одного или двух выговоров и нарядов, всё же смирялся с необходимостью следовать правилам. Были и те, кто продолжал действовать на нервы комендантам и офицерам вопреки всем санкциям, следующим за этим. Многих отчисляли сразу же, другим удваивали наряды, но, в итоге, спускали всё с рук. Ленн постепенно смирилась с необходимостью ходить строем, каждое утро стоять в очереди в общую душевую, вставать и ложиться в установленное время, не пить, даже если очень хочется, и перед каждым построением отпаривать форму и идеально проглаживать воротник кителя. Но, несмотря на то, что она следовала правилам, они продолжали её раздражать, как раздражали толпы восторженных юннатов, бесконечное количество уставных клише для обращений, которыми приходилось пользоваться, и отсутствие более-менее внятного предлога, почему дипломированные специалисты, приехавшие за новой квалификацией, и семнадцатилетние подростки, едва окончившие старшую школу, отбираются по одинаковым критериям. Ей и ещё нескольким кандидатам могли бы и простить отсутствие ровного шага в пользу многолетнего опыта работы без нареканий и просто хороших знаний. Но больше всего МакКой на нервы действовал Джим Кирк и его небольшая компания, которую парень умудрился собрать в первый же день. И если другие были не так заинтересованы в обществе шатенки, то блондин приклеился к ней практически сразу и ни одна фраза на него не действовала. Леонор думала, что ей стоит перестать обращать на парня внимание, но это нисколько не помогло. Он продолжал появляться там же, где и Ленн, и придумывать всевозможные поводы для разговора. И, может быть, женщина смирилась бы, приняв тот факт, что им придётся учиться вместе несколько лет, если бы Джеймс не вёл себя так, как будто постоянно нарывался на очередной выговор. И то, что Кирку постоянно фантастически везло тоже не могло не раздражать. Может этот парень и был в каком-то смысле гением, но поменьше выделяться ему точно стоило. Но Ленн — не все девушки Академии. Большинство из них мечтали о том, чтобы блондин обратил на них внимание, и делали для этого всё. Джим не отказывался и регулярно наведывался, вопреки запретам, в женскую казарму, чтобы пофлиртовать с несколькими абитуриентками. МакКой предпочитала на это закрывать глаза: кто с кем переспит и когда — не её дело уж точно. До последнего экзамена оставался один день. В стенах жилых корпусов значительно прибавилось кадетов старших курсов, возвращающихся с каникул. Некоторые из них радовались возможности познакомиться с новыми людьми, но большинство держались обособленно и ходили только своими компаниями. Леонор успела познакомиться с девушкой и парнем с третьего курса медицинского профиля и теперь её постоянное общество расширилось до четырёх человек, что женщину более, чем устраивало. Никто не надоедал ей круглосуточно, а заодно шатенку постепенно вводили в курс дела: как устроиться работать в госпиталь, чтобы получить дополнительную практику, с каким преподавателем лучше не спорить, а какого стоит выбрать, чтобы пристать с практиками. Другими словами, это было примерно то, чего Ленн ждала от новых знакомых.***
В женской казарме было пусто. Ленн пришла в корпус около получаса назад, чтобы переодеть порванные в столовой колготки и отстирать с кителя кофейное пятно, оставшееся на ткани после того, как неисправный репликатор брызнул прямо на шатенку. МакКой уже на ходу застёгивала последнюю пуговицу, ускоряя шаг, чтобы успеть на встречу с Кристиной, с которой они вместо собирались пойти прогуляться по территории, когда в дверях казармы налетела на Джима. Леонор удивленно вскинула брови и отошла на шаг назад, впуская парня в помещение. Привычное клиническое мышление не позволило шатенке сразу же завести свою пластинку о том, как её достали подобные выходки. Кирк выглядел не лучшим образом: под глазом расцветал свежий синяк, из носа тонкой струйкой шла кровь, костяшки были сбиты. Глядя на него, Ленн смогла только развести руками и протолкнуть парня от двери в сторону своей кровати. — Сдать бы тебя адмиралу и моим проблемам пришёл бы конец. Почему именно я? Полно кадетов-медиков, — Леонор вытащила из-под кровати свою дорожную сумку и, покопавшись в карманах, достала антисептик и нетканные салфетки. — Нас выгонят, Джим. — Не выгонят, — парень дёрнулся, когда салфетка коснулась ссадины над губой, и попытался перехватить руку Ленн, но профессиональная хватка шатенки оказалась в этой ситуации сильнее. — Их надо искать, а тебя я видел в окно. И ты не задаешь вопросов. Почти. — Чёрт, да не дёргайся ты. И так условия более, чем никакие, — МакКой взяла ещё одну салфетку и, свернув её, протянула Кирку. — Эту в нос. Китель снимай, — Джеймс отреагировал короткой усмешкой на реплику Ленн, но суровый взгляд женщины не оставил возможности отшутиться. Форма была вся в земле, траве и мелких пятнах крови. Ленн налила на пятна несколько капель того же самого антисептика и потёрла ткань салфеткой. — Отстирается не сложно и это меньшая из проблем. Ходить тебе с таким раскрасом неделю, если не достанешь регенератор. — Вот ты мне уже помогаешь, Боунс, это же шаг вперед, — гнусаво ответил парень, вытирая с лица остатки крови. — Заткнись, Кирк. Иди умойся и… Стоп, давай на шаг назад, что ты там сказал? Как ты меня назвал? — Леонор застыла с салфетками в руках и изумлённо уставилась на Джеймса, удобно устроившегося на кровати. Парень передразнил её непонимающий взгляд и встал на ноги. — Боунс, — совершенно серьёзно повторил блондин, вытаскивая салфетку из носа. — Тебе подходит. — Дала бы тебе в нос, но это сделали за меня. Кстати, кто он или она? — Леонор саркастично усмехнулась, продолжая быстро убирать весь мусор. Она собрала грязные салфетки в отдельный пакет и бросила в свою же сумку, чтобы не смешивать их с общим мусором и не создавать для себя ещё больше проблем. Последние две салфетки МакКой протянула парню, чтобы продезинфицировать костяшки и ссадину на ключице, которая обнаружилась под кителем. — Одевайся и вон отсюда, пока никто не видел. МакКой пропала из поля зрения Кирка, скрываясь за дверью душевой, чтобы помыть руки. Джеймс кое-как набросил на плечи форму, застегивая её далеко не до конца: как дойти до соседнего корпуса ему было совершенно без разницы. — Никто. Забудь. И спасибо. Удачи завтра, — блондин улыбнулся уголками губ, быстрым шагом выходя за дверь, не дожидаясь Ленн, пока она не начала задавать новые вопросы. — Осваиваешься? — совершенно не ожидающий того, что из двери женского корпуса появится Джеймс, Кристофер Пайк вопросительно приподнял бровь, оглядывая парня с головы до ног. — Имеет смысл спрашивать, что здесь происходит и какой по счёту выговор тебе светит?