***
Весь последующий рабочий день прошел крайне стрессово для Чан Хёрин. Привычка командовать никуда не делась и сдерживать себя в новой ипостаси было сложно. Хотелось порой устроить разнос подчинённым, но девушка вовремя вспоминала, что стажёру не пристало так себя вести. Приходилось прикусывать язык и заталкивать свой стальной характер куда подальше. К тому же, немало масла в огонь подливали нелестные отзывы и шепотки в сторону своей персоны. «Железный Феликс», оказывается, это еще самое безобидное прозвище, что ходило среди коллег. Сокджин односложно отвечал на все сообщения, все еще дуясь за тот эпизод в столовой. Хорошо, хоть проблем с месячными вроде больше не испытывал. Возвращается Хёрин в номер лишь глубокой ночью, просидев весь вечер в соседнем баре за выпивкой. Вымотанная, выжатая, она буднично совершает привычные водные процедуры и устало ныряет под одеяло. Несмотря на количество выпитого, сознание ясное и даже не мутит, как обычно. Только голова немного трещит. И это почему-то бесит. Утро наступает резко и внезапно. — Сонбэним, просыпайтесь! — вместо будильника раздаётся сверху бесцеремонное и громогласное. — М-м… Што… Кто… — Хёрин морщится недовольно, зарывается лицом в подушку. — Вставайте, говорю! — настойчиво восклицает всё тот же голос, отдаваясь гудящим эхом в голове. За плечо начинают требовательно трясти. Девушка раздраженно оглядывается, окинув неприязненным взглядом склонившегося над ней стажёра: — Как ты попал в мой номер? — Вы вчера в столовой вторую карточку выронили на пол. Поднимайтесь! Вам в спортзал надо. — Что? Фу, не люблю занятия спортом… Изыди, ирод! — бормочет она глухо, вновь утыкаясь носом в белоснежную наволочку. — Мне надо быть в форме. Раз уж вы превратили меня в травоядное, то я, в свою очередь, требую ответной справедливости! — и когда он стал такой прыткий и наглый? — Какая изощренная месть… Не пойду я. А-ай, больно! — затылок вдруг стягивает, опоясывает мучительной резью. — Пусти! — То-то же… Поднимайтесь! Раздражённо цокнув языком, девушка резко садится в постели, выпростав длинные ноги из-под одеяла. Потирает остервенело макушку. Вот ведь прицепился, как клещ! — У тебя такой чувствительный скальп, правда? Думала, волос лишусь, — буркает невпопад. Сокджин хмыкает. — Идите умойтесь, — говорит. — У вас слюна на щеке. Брюнетка бросает испепеляющий взгляд на саму себя, сложившую руки на груди, со вздохом поднимается с постели. — Вы куда одеяло потащили? Сонбэним? — ну, вот что ему еще надо, а? — Отстань, Сокджин… сси, — неестественно ровно отвечает начальница, заворачиваясь плотнее. — Вот оно что… Если вы переживаете, то могу сказать, это нормальная физиологическая реакция у мужчин по утрам. Говорит о том, что я здоров и полон сами знаете каких сил. — Пфф… Я как будто не знаю, — дверь в ванную захлопывается.***
Уперев руки в столешницу, Чан стоит у раковины. Под звуки льющейся воды вздыхает, искоса глядя на выпирающую из-под штанов проблему интимного характера. Что вот ей с этим делать? Как мужики вообще избавляются от такого состояния? Склонившись над краном, яростно умывает лицо и поднимает взгляд на своё отражение. С зеркала на нее глядят пронзительные карие глаза. По идеально гладкой коже стекают капли, пухлые губы приоткрыты. Смазливый засранец! Она показывает себе язык, угрожает кулаком. — Вы там утонули, что ли? — слышится нетерпеливое за дверью, вынуждая вздрогнуть. — Или может вам помощь нужна? Сонбэним! Айщ, да что ж за утро такое! Хёрин, рывком дёрнув ручку, является наконец пред ясные очи Сокджина. Тот, облокотившись о косяк, обмахивается воротом футболки. Ранее запахнутый до горла пиджак теперь валяется рядом на кресле. Явно душно и жарко в натопленной комнате. Брюнетка фыркает, собирается пройти мимо, но взгляд падает на его грудь. — Ты почему так одет?! — шипит она, подскакивая ближе. Кажется, из ушей сейчас дым повалит от негодования. — Совсем охренел?! Майка на голое тело! Стажёр отшатывается от неожиданности, о свои собственные ноги запинается: — Я… не мог застегнуть эту штуку, — прочищает горло, пытаясь вернуть себе самообладание. — С закрытыми глазами, знаете ли, плохо получается. — Как же ты до этого… — растерянно выпрямляется Чан. — Плотно застегнутый пиджак спасал. Девушка, задумавшись, кусает губы. Изучающе оглядывает тонкую фигурку напротив. Брови чёрные, густые хмурит. Джин тушуется под этим пристальным взглядом. Сделав пару шагов навстречу, хватает с кресла пиджак, спешно натягивает на себя обратно. — Ты и правда всё делаешь с закрытыми глазами? — Хёрин наблюдает, как он торопливо застёгивается на все пуговицы. — Ну, как бы… Я вас все-таки уважаю, не хочу смущать, разглядывая тело… В смысле… — он замолкает, демонстративно кашляет несколько раз. — Ну… понимаете, — потом вдруг, повысив голос, задает встречный вопрос. — А вы? Закрываете? Чан долго сверлит его в ответ, не моргая. По лицу видно, что серьезно размышляет о чем-то, взвешивает, мысль наболевшую вынашивает. — Слушай, Ким Сокджин… — тянет наконец, сощурившись. — Научи меня писать. — О боже! — стонет стажёр, моментально полыхнув красными ушами.