***
Утром Ким Сокджин еле продирает глаза. Хватаясь за гудящую голову, он со стоном переворачивается в кровати. Сколько он вчера выпил? Всего ж ничего! Буквально пару бокалов вина и крохотную рюмку коньяка. А ощущение такое, будто в организм влили канистру водки. Хорошо хоть не тошнит и не мутит. — Проснулась, красавица? Ты как? — слышит низкий баритон. Вздрагивает, но тут же выдыхает облегчённо, узнав в нём собственные нотки. В комнате становится чуть светлее, но не намного. Чан Хёрин, немного отодвинув плотную штору, оценивающе окидывает тонкую фигурку взглядом. Однако держится Джин неплохо. Она думала, будет хуже. — Как-то мне нехорошо… — хрипит тот заспанным голосом, словно прочитав мысли. Высокий брюнет тут же протягивает, подхватив с тумбочки, заранее заготовленный стакан: — Пей скорее. Это антипохмелин. — Я вчера уже пил. Кажется… — стажёр с наслаждением глотает прохладную воду, чуть отдающую лимоном. Косится на себя, сложившего руки на груди. — Вы говорили, что прибьете, а сами сейчас ухаживаете. — О поверь, я это сделаю, но сейчас мне нужно тебя срочно привести в норму, — Хёрин хмыкает, растягивая пухлые губы в зловещей полуулыбке. — У нас всего несколько часов до отъезда. И не дай бог, кто-то из сотрудников увидит тебя в таком состоянии. Выпил? Пошли в душ… — командует, забирая пустой стакан. — Может вы меня снова отнесете? Мне тогда понравилось! — Джин со стоном откидывается обратно на подушку, прикрывает глаза. — А может тебе волшебный пендель лучше дать? — Ой, подумаешь… — обидчиво причмокнув губами, он все-таки нехотя поднимается. — Какая вы бука… — бросает вскользь. То загадочное зелье, подсунутое начальницей, на удивление сработало быстро. Видать, не в первой приходится сонбэним справляться с такими ситуациями. Ким разглядывает её образ в зеркале: печальные карие глаза, бледная, почти прозрачная кожа, тёмные волосы рассыпались по плечам волнами. Удивительно… Даже с похмелья она умудряется выглядеть очаровательной. Снова умыв лицо холодной водой, он решает в третий раз почистить зубы. Но только суёт щетку в рот, как слышит требовательный стук в дверь: — Твою ж налево, Ким Сокджин! Ты там кита намываешь? — дверь распахивается, и его взору предстаёт сердитый Джин-Хёрин с надутыми губами. — Ты чего еще не мылся?! Сколько можно тут торчать? Раздевайся давай! — она крутит вентиль, включая воду. — Выйдите, я стесняюсь, — вяло бросает парень. Вытирает рот, споласкивает щётку. — Да чего я там не видела-то? Это, между прочим, мое собственное тело! Чан неожиданно ловко развязывает пояс у халата, в мгновения ока стянув его с плечей, проталкивает зазевавшегося молодого человека в душевой отсек. Тот, вытаращившись на свои же собственные большие ладони, что подпихивают в гладкий обнажённый бок, чувствует, как подпрыгивает и ёкает сердце. — Какие-то странные ощущения, — отмечает мимоходом. Внутри вдруг просыпается невесть откуда взявшийся кураж. — Тогда давайте вместе мыться! А то так нечестно! — он вцепляется мертвой хваткой в запястья, тянет девушку изо всех сил на себя. — Ты совсем, что ли? Ким Сокджин, ты что делаешь?! Отпусти! — Хёрин не успевает ничего сделать, как оказывается втянутой под душ. — Теперь вам тоже придётся раздеться, хих… Вы промокли насквозь, — довольно улыбается подчинённый, глядя на гневно пыхтящего, отплёвывающегося себя. Он задумчиво наблюдает за тем, как Чан, хватая ртом воздух, стирает воду с лица. — Интересно, каково это целовать самого себя… Брюнетка столбенеет от этой обронённой вслух фразы. Округлив глаза, оторопело пялится на своего клона, забывая о воде, льющейся за шиворот. А стажёр уже перешёл от слов к действию: зажимает в кулачках ткань белой рубашки, встаёт на носочки. Не спуская глаз с полных уст напротив, настойчиво придвигается все ближе и ближе. — Ты не протрезвел, что ли, еще? Сейчас как дам тебе по губёшкам! Ким Сокджин! — истерично взвизгивает басом Хёрин, оказываясь почему-то прижатой к кафельной стене. Ноги предательски слабеют. Руки дрожат. — Отпусти… Что ж ты как клещ… Это очень… М-м… м-м… — Ким все-таки дотягивается до неё и впивается жарким, влажным поцелуем в губы.***
— Вы точно ведьма, — первое, что слышит девушка после того, как глаза ослепила вспышка. Этот низкий проникновенный баритон не из её груди раздается, а звучит почему-то рядом. — О чем вы сейчас подумали? «О том, что хочу на себе чувствовать мужские руки. Твои мужские руки», — снова всплывает в голове шальная мысль. — Ни о чем… — бормочет тонким голосом она, все еще крепко жмурясь. — Нуна, мы снова стали самими собой… — Нуна?! Чан возмущённо вскидывает голову и сталкивается взглядом с тёмными пронизывающими глазами, которые до этого каждое утро видела в зеркале. Джин смотрит сверху вниз пристально, чуть улыбаясь. Придерживает руками за талию. И она наконец понимает, что продолжает всем телом прижиматься к парню. Волна жара и стыда стремительно подкатывает к горлу: — Ой, я теперь голая! — Хёрин съёживается. — И очень красивая… — добавляет Сокджин, а потом вдруг выпускает её из рук и рвёт рубашку на груди. — Что ты делаешь?! — Исправляю несправедливость. Вот. Теперь мы оба голые. — Ты сам на себя не похож… — брюнетка пытается прикрыться ладонями. — Где тот зашуганный истеричный стажёр? — Кое-кто научил меня быть тверже и смелее. А вы вдруг засмущались. Где ваш стальной, невозмутимый характер? — молодой человек расправляет плечи, ни чуточки не смущаясь наготы. — Как бы не часто приходится голышом с мужчиной в душе топтаться… — Вы такая милая, нуна… — Сокджин! Отодвинься. Дай мне выйти… — красная, как свёкла, Хёрин пробует протиснуться мимо, но подчинённый не двигается. — Я вам не нравлюсь? — огорчённо произносит он. — Что? — Вы меня даже не слушаете… — Твои губы слишком близко! — вспыхивает Чан. Сглатывает нервно. — Они… не дают сосредоточиться… Ты… Ты… Она запинается, совершенно позабыв о том, что хотела сказать. Потому что перед носом маячит этот широкий голый торс с бронзовой кожей. Потому что чёрные, как угли, глаза смотрят неотрывно, подавляя волю. Потому что эти дьявольские губы постоянно притягивают к себе взгляд, как магнитом. — Я знаю, что хочу в обмен на желание, — Ким разворачивается к девушке, мягко убирает прижатую к груди руку. Склоняется ближе. — Еще один поцелуй, — шепчет и, притянув другой рукой к себе, вновь приникает к сладким устам.