Ким Сокджин
— Сокджин оппа! — врываешься ты в заброшенную комнатку на чердаке, до усрачки пугая парня, который, дёрнувшись, чуть не переворачивает на пол небольшой синтезатор. — Йаа! Ты меня чуть до инфаркта не довела! — Джин вспыхивает, удерживая инструмент и рывком стягивая наушники с головы, но тут же прикусывает язык. — Дверь закрой, — командует уже тише. — Да всё равно никто о твоем секретном месте, кроме меня, не знает, — ты послушно прикрываешь плотно за собой створку. — И что такого в том, что ты музицируешь? Подумаешь… — Подумаешь… — передразнивает друг. Переключает пиано на самую минимальную громкость, мимолётом окидывая взглядом твою фигурку, облачённую в милое кокетливое платьице. — У тебя праздник какой-то? Чего сияешь, как медный пятак? — Оппа! Это случилось! Он позвал меня на свидание! Сегодня после пар! И у нас столько планов! — глаза твои тут же радостно вспыхивают, а лицо озаряет широкая улыбка. — Кто? — Как «кто»? Чжиён! Я тебе о нём говорила! — ты подсаживаешься к парню, элегантным жестом взмахнув подолом юбки. — Не помню… — Сокджин, поджав губы, с напускным равнодушием отворачивается, возвращаясь к нотам. — Зануда, — пихаешь его игриво в бок локтём. — Оппа! У меня к тебе важное государственное дело! Нужна твоя помощь. Ты же не откажешь своей самой-самой лучшей подруге? — ты заискивающе заглядываешь ему в глаза. — Что нужно? — Научи меня целоваться! — выпаливаешь ты, ни капли не смущаясь. — Не хочу опозориться на первом же свидании. Пальцы Джина на мгновение зависают над клавишами. От твоего внимательного взгляда не ускользает, как предательски краснеют кончики его ушей, выдавая волнение. Ким почти сразу возвращается к мелодии, сохраняя видимую невозмутимость, но ты довольно дёргаешь уголком рта, сдерживая улыбку. — Чего я-то сразу? — А к кому я еще могу обратиться, подумай? Таких друзей у меня больше нет. Да и про твои волшебные губы настоящие легенды по универу гуляют. Ты не знал? Джин-оппа! — дёргаешь ты его за руку, прерывая игру, но тот хмуро молчит. — Ну и ладно, — резко встаёшь, делая вид, что обижена. — Найду кого-нибудь другого. — Стоять! — рявкает вдруг друг. — Как представлю, как ты с такой просьбой подкатываешь к какому-нибудь левому парню, так в дрожь бросает. Дурында ты! Глаз да глаз за тобой нужен! Ты хоть подумала, в каком свете себя выставишь? — его возмущенная тирада отражается эхом от стен. — Так ты поможешь? — снова садишься рядышком на сундук, прикрытый старым пледом. И, чуть подавшись вперед, вытягиваешь губы трубочкой. — Не надо так делать, — кадык у молодого человека нервно дёргается. Сокджин, повернувшись к тебе, вздыхает. — Для начала расслабься, — положив тёплые руки тебе на плечи, он напускает на себя серьезный менторский вид. — Просто закрой глаза, представь, что я — это он, и доверься своим интуиции и чувствам. Ты послушно замираешь, сомкнув веки, и стискиваешь подол юбки в кулачках, еле сдерживая восторг, когда чувствуешь нежное, но уверенное прикосновение. Губы Сокджина по ощущению именно такие, какими ты себе их представляла: умопомрачительно сладкие, как запретный плод, упругие и вполне себе умелые. И поцелуй такой тягучий, волнующий, упоительно-медовый. Сердце, словно бабочка, трепещет, норовит вылететь, стоит Джину положить ладонь на затылок и углубить поцелуй. Ты инстинктивно тянешься к нему ближе, перехватывая за крепкие запястья, поддаёшься ласкам. Хочется и самой перестать играть в неумёху, смело сделать ответный шаг: прильнуть к широкой груди, попробовать на вкус эти сахарные пухлые уста, но Ким в следующую секунду останавливается. — Не ходи на свидание, — шепчет он, соприкоснувшись лбами и все еще удерживая затылок рукой. — Почему? — Я… — парень прочищает горло. — Я хочу быть тем парнем, что будет тебя целовать. Если разрешишь… — Нет никакого свидания… — признаешься ты со вздохом. — В смысле? — Чего только не придумаешь, чтобы наконец прекратить эту «просто дружбу», от которой мы оба страдаем. Ведь так, оппа? — вскакиваешь, показывая язык. — Почему ты так долго тянул с признанием? Пришлось всё делать самой. — Ах ты! А ну иди сюда! — Сокджин поднимается с места. — Отшлепаешь? — О, ты не представляешь, сколько всего у меня припасено в качестве наказания! — он улыбается так, сверкнув глазами, что сердце счастливо проваливается в пятки.Ким Намджун
— Извини, задержалась немного, — ты, пройдя через всю библиотеку, плюхаешься на стул рядом с другом. Свалив стопку книг на стол, оглядываешь пустующий величественный зал. — Привет, — Намджун, подперев щёку кулаком, пробегается рассеянным взглядом по раскиданным учебникам. Снова утыкается в свои записи. — У тебя же, вроде, Маховик времени с недавних пор есть. Все равно не успеваешь? — Не приноровилась еще, — качаешь ты головой. Ткнувшись подбородком в широкое плечо, заглядываешь в раскрытые конспекты Джуна. — Что там у тебя опять? — Не опять, а снова, — друг вздыхает. — Да брось! Ты же лучший студент на факультете! Рано или поздно обязательно одолеешь… — Терпеть не могу этот предмет! — громко и обиженно восклицает Ким, перебивая. Перелистывает страницу, берёт палочку в руку. — Вечно то не та амплитуда, то угол не сорок пять градусов, то взмах должен быть вправо-вверх-влево, а не наоборот. — Просто надо больше практиковаться. Но… Ты можешь это и самостоятельно делать, я тебе зачем? — Ну уж нет. Лучше уж тренироваться под присмотром отличника. С подстраховкой, так сказать. А то я однажды попрактиковался так дома в гостиной. Родителям пришлось собирать новый камин заново по кирпичикам. — Оправдываешь своё звание? — ты хихикаешь. И тут же спешно поднимаешь руки, словно сдаваясь под укоризненным взглядом молодого человека. — Ладно, ладно! Не отчаивайся! Какое заклинание на этот раз? — «Энгоргио», — бурчит Джун, пододвигая ближе к тебе тетрадь. — Увеличение… Хорошо, смотри, возьмём вот эту чернильницу. Всё, что тебе нужно сделать, — это взмахнуть против часовой стрелки с оборотом в двести семьдесят градусов, потом направить палочку прямо на неё, произнеся одновременно заклинание. Понял? Ничего же сложного. — Ничего сложного, ничего сложного… Парень пристально сверлит взглядом чернильницу, будто ожидая какой-нибудь провокации с её стороны. Крепче сжимает волшебную палочку в руке. Откашлявшись в кулак, наконец с шумом выдыхает. Отодвинувшись зачем-то от стола, делает резкий взмах. Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдёт не так, правильно? Кончик палочки цепляется за длинный рукав мантии, застревает в сборках плотной ткани на секунду, чтобы выскочить и хлёстко ударить владельца по подбородку как раз в то самое время, когда он выкрикивает срывающимся голосом: «Энгоргио!» Вспышка света, и в твоё лицо врезается что-то огромное, похожее на подушку из мягкой кожи. Ты ошарашенно застываешь на месте, зажмурившись и боясь пошевелиться. Намджун молчит и тоже не двигается, отчего на вас мгновенно обрушивается тревожная гробовая тишина. Сглотнув, ты наконец решаешься и приоткрываешь один глаз, фокусируясь на непонятном нечто амарантово-розового цвета. Ткань, не ткань. Нет, явно кожа. Только странно тоненькая, тёплая, даже слегка влажная, испещрённая какими-то бороздками. До уха доносится невнятное глухое мычание друга, и ты наконец в шоке понимаешь, что это губы. Губы Намджуна, увеличенные раз в десять! Не веря своим глазам, ты для верности тыкаешь несколько раз пальчиком в них, убеждаясь в своих подозрениях. Фыркаешь потрясённо: — Нет, я, конечно, воображала себе по-всякому наш поцелуй, но не до такой же степени! — слышишь опять мычание, умоляющее такое. Дыхание тут же перехватывает. — Молчи! Ничего не говори, а то голову мне откусишь! Я сейчас… — нащупав свою палочку, ловко делаешь пас рукой. — Редуцио! Намджун, зажав рот руками, сидит, согнувшись в три погибели. Только красные полыхающие уши выдают недавнюю неловкую ситуацию. А еще мелко вздрагивающая спина. Ты взволнованно теребишь его за плечо, вынуждая повернуться: — Ну-ка посмотри на меня! Вроде же всё вернулось на место. Стало как обычно… Что… Ты смеешься, что ли?! — [Т/И], кажется, я все-таки безнадёжен! Это надо ж так умудриться! А чернильница, смотри, как стояла, так и стоит! — он заливисто хохочет, от чего всё напряжение снимает, как рукой. И ты присоединяешься к нему, утирая выступившие слезы: — Ты и правда Бог разрушений! Веселье прерывается резко и неожиданно. Намджун, хмыкнув в последний раз, перестаёт смеяться. Подперев рукой щёку, смотрит на тебя изучающе пристальным долгим взглядом, от которого ты интуитивно начинаешь ёрзать на месте: — Что ты там говорила про поцелуй? — Тебе послышалось, — ты прочищаешь горло. Нервно поправляешь валяющиеся на столе учебники. — У меня с губами была проблема, [Т/И], а не со слухом. — Не понимаю, о чем ты… Я точно ниче… Договорить не успеваешь. Намджун, придвинувшись вдруг ближе, обхватывает большими ладонями твои скулы, поворачивая к себе, и приникает к губам в нежном поцелуе. Он ласкает их бережно, неторопливо, ласково, обжигая дыханием. Мягко захватывает и плавно отпускает то верхнюю, то нижнюю губу. Умело погружает в приятную негу, от которой горячее тепло растекается по сосудам. Ты растворяешься в ней, закрывая глаза, отвечая. Так не хочется, чтобы этот поцелуй заканчивался… — О таком ты мечтала? — тихо шепчет друг, теперь уже бывший, отрываясь от сладких уст. — Джун… Не останавливайся, — умоляешь ты, не открывая глаз.Мин Юнги
Ты возишься в гостиной с оборудованием, пока Юнги разбирает на кухне пакеты с купленными снеками и напитками, напевая что-то себе под нос. Пытаешься установить штатив с телефоном, но из-за нервов всё валится из рук. Парень всегда помогает тебе снимать коротенькие видео. И соглашается на любые идеи, пусть зачастую и ворчит предварительно, сопротивляясь для виду. На этот раз ты готовилась к одному очень серьезному шагу, из-за которого переживала так, что не спала всю ночь. Уже два года прошло с тех пор, как ты осознала, что бесповоротно влюблена в своего лучшего друга. Поэтому и зацепилась сразу за эту трендовую в ТикТоке идею с внезапным поцелуем. — Ну, что за челлендж у нас на этот раз? — раздаётся рядом, и ты вздрагиваешь от неожиданности. Юнги опускается рядом на раскиданные по ковру подушки. Отхлёбывает газировку из бутылки. Сощурившись, всматривается в дисплей телефона, где уже настроено приложение. — Опрос «Лучшие друзья», — откидываешь волосы с плеча, присаживаясь возле него. — Будем загибать пальцы. — Не вопрос, — Мин ставит напиток на маленький столик. Раскрывает ладони, растопырив десять пальцев. Судорожно вздохнув, ты нажимаешь кнопку записи. «Игра «Лучшие друзья». Загибай пальцы, если вы с другом…» — доносится до вас голос. Юнги сосредоточен, вслушивается в каждое слово и уверенно кивает, загибая очередной палец. А ты всё делаешь невпопад и мимо, отсчитывая про себя секунды до того самого важного момента. И, когда парень оставляет раскрытой только одну пятерню, разворачиваешься к нему. Накрыв его скулы ладонями, приближаешься вплотную, почти уже касаешься тонких губ… — Йа-ащ-щ! — от неожиданности Мин дёргается в сторону. Обхватив тебя за плечи, отодвигает, не в силах сдержать неловкие, нервные смешки. — Ты чего? — Юнги-я, я… Эй, это был всего лишь прикол, — сразу переводишь всё в шутку. Неестественно хохочешь, хотя у самой руки холодеют, и сердце рассыпается на осколки. Ты пытаешься поскорее выключить камеру, но не попадаешь по кнопкам. — Я пойду за водой схожу. Пить хочется… — покраснев, поднимаешься с колен, но тебя останавливают, твердо перехватывая за запястье. — [Т/И], скажи честно, это и правда была всего лишь игра или всё же настоящие чувства? Паника накатывает незамедлительно, пережимая тисками горло. Кажется, прыгни ты с парашютом, и то не так страшно было бы. Вот как ему отвечать? Что, если, признавшись, ты всё только испортишь и окончательно упадешь в его глазах? Что, если он отвернется от тебя, начнёт избегать? Юнги, заметив сомнение и неуверенность, тянет за руку вниз, вынуждая сесть обратно: — Не задумывайся! Скажи как есть! «Скажи как есть». — Я, может, сейчас делаю неверный шаг и рушу нашу многолетнюю дружбу, — за столько времени измученная безответными чувствами ты решаешься открыться ему, — но… Нет, это была не игра. Ты мне правда очень нравишься. Прости, если разочаровала. Ты не обязан… Но молодой человек притягивает вдруг за кисть к себе и порывисто прижимается к твоим губам. Всего на пару-тройку секунд замирает так на месте, потом размыкает поцелуй и тут же плавно обхватывает нижнюю губу. Подержав в плену, кусает слегка зубами, отпускает и снова припадает к пухлым устам. Тебе кажется, что ты разучилась дышать: воздух застрял в гортани и не может пройти дальше. Ни туда, ни сюда. Крепче смыкаешь трепещущие веки. Не видишь, как Юнги продолжает глядеть на тебя из-под опущенных ресниц. Наблюдать за реакцией. Он склоняет голову чуть набок, чтобы глубже ворваться в твой рот. И почти сразу же доводит языком до эмоционального катарсиса. Лишь спустя несколько долгих и таких сладостных минут отрывается от губ с тихим чмоком. — Прости за невнятную реакцию. Ты застала меня врасплох, — заглядывает в глаза. — Я и не знал, что мои чувства взаимны. Ты удивленно ахаешь, непроизвольно прикрывая рот руками. А в солнечном сплетении что-то кувырком переворачивается, отчего на глазах выступают слезы облегчения. О таких последствиях ты и мечтать не могла.Чон Хосок
Когда ты придумывала предлог, чтобы остаться наедине с Хосоком, то даже и не подозревала, что тебя ждёт. Вся эйфория от свершившегося как и было задумано плана испарилась после того, как пошел уже второй час ваших «посиделок». Пусть и продуктивных в плане учёбы, но всё же совершенно бесполезных для твоего замысла. Да, Чон прекрасно разбирался в высшей математике, и репетитором был отличным. Вот и сейчас, несмотря на твои игривые «хи-хи» и «ха-ха», подошёл к делу серьёзно и с какой-то даже маниакальной дотошностью. Весь твой легкомысленный настрой сурово пресекался, отчего в конце концов ты сдулась, обидевшись на саму себя глупую. Да, план по обольщению оказался неудачным. И теперь перед глазами стояли только эти чёртовы формулы! — Давай-давай, бери ручку! Сама попросила подтянуть тебя, чего теперь сдаёшься? — подбадривает Хосок, вздёргивая подбородком. — Я, видать, была не в своем уме, когда звала тебя помочь, — ворчишь ты, скорбно растёкшись по столу. — Не, поздняк метаться. Раз уж я пришёл, доведём всё до конца, — парень настойчиво пихает карандаш в руку. — ****, эти **** задачи, ****! Чтоб их всех, *****! — вскипаешь в сердцах, готовая уже просто плакать от безысходности. Голова раскалывается и гудит, а в виски будто сверло вкручивают. Какая же ты наивная дура! — [Т/И]! — Чон аж карандаш выпускает из пальцев, роняя тот на пол. — Что я слышу от тебя? С каких это пор стала ругаться, как сапожник? — От тебя научилась! Не могу я уже видеть эти **** числа и примеры, Хо! — в раздражении ты дрыгаешь ногами, добавляя еще пару крепких словечек вдогонку. — Так дело не пойдет, — лучший друг хмурится. — Смотри, еще раз услышу, как сквернословишь, я… — Что? Рот заклеишь? — с вызовом бросаешь, поворачиваясь к нему всем корпусом. Приблизившись лицом к лицу, смотришь дерзко, сверкая гневным взглядом. Что ж за день-то сегодня?! Почему он такой непробиваемый? Ты ждешь от парня чего угодно: возмущения, ответного негодования, раздражения на твои действия. Даже, возможно, ссоры. Специально же провоцируешь, чувствуя, как невысказанные эмоции бурлят внутри, требуют хоть какого-то выхода. Но совсем не ожидаешь того, что Чон рывком подастся вперед, жёстко впиваясь в твои губы и затыкая рот поцелуем. И так же резко оторвавшись от тебя спустя мгновение, он продолжает спокойным голосом: — Да, вот так… — Фак… — сипло выдавливаешь ты. И сердце истерично подлетает к горлу, когда Хосок, ни секунды не медля, снова пылко прижимается к губам. Он сминает чувствительную кожу розовых уст, а ты с упоением впитываешь в себя его тёплое дыхание с привкусом терпкого чая. Аромат парфюма кружит голову, заводя тебя еще больше. — Хо… — тянешь жалобно, с придыханием, стоит парню прерваться. — Ты теперь понимаешь, что натворил? После такого наказания я буду всё время разговаривать только матом и никак иначе. Однако Хосок вдруг широко ухмыляется: — Не обольщайся. Продолжишь, и больше никогда в жизни не поцелую. — А ты умеешь мотивировать, — закусываешь ты губу, не в силах оторвать взгляда от чувственного контура напротив. — Если я торжественно поклянусь не ругаться, то могу надеяться на еще один?.. Ты успеваешь лишь заметить, как опасно вспыхивают его глаза. Чон, вынуждая вскрикнуть от неожиданности, крепко обхватывает тебя руками и опрокидывает на ковер, нависнув сверху. Не дав опомниться, целует глубоко, страстно, горячо, врываясь юрким языком в рот, разжигая мощнейший огонь внутри. Ты выгибаешься под ним, цепляясь за плечи. Потому что вот-вот потеряешь связь с реальностью и улетишь в космос. И почти в голос стонешь разочарованно, когда жаркий поцелуй прекращается. — Сможешь надеяться даже на большее, — многообещающе произносит парень охрипшим, до жути сексуальным голосом. — Твою ж… — слетает непроизвольно с губ, и ты испуганно затыкаешь рот обеими руками. Смотришь на друга округлившимися глазами, дышишь тяжело. А Хосок смеется. Поднявшись, шлепает по попе: — Вставай! Вернемся к нашим баранам, а бонус оставим на потом.Пак Чимин
Ты сидишь в одиночестве на берегу реки Хан, кутаясь в короткую курточку. Пытаешься вернуть себе душевное равновесие, глядя в прострации на размытые вечерние огни, отражающиеся в бликах воды. Только что встреча с некогда твоим молодым человеком закончилась расставанием. Окончательным и бесповоротным. Ты наконец решила взять в руки свою судьбу и перевернуть уже эту опостылую страницу. Да, ты всё сделала правильно. С плеч свалилась огромная гора, но почему-то всё равно внутри стало как-то пусто и тоскливо. — Так и думал, что найду тебя здесь. Ты лишь слегка поворачиваешь голову на знакомый голос, не сразу выходя из оцепенения. Рядом с тобой садится Чимин, протягивает баночку с тёплым кофе. — Ты все-таки приехал, — благодарно киваешь, принимая напиток. В словах не слышится удивления. Просто констатация факта. Твой лучший друг всегда тебя выручал, что бы не случилось. — Спасибо! — Телефон проверь свой. Я до тебя дозвониться не мог, насилу нашел. Видишь, сколько пропущенных? — парень ловко выуживает из сумочки мобильник. — Завязывать вам надо с корпоративами… — А если я скажу, что не пила совсем, и это был не корпоратив? — А что, если я скажу, что всё равно волновался? — подхватывает Пак. — А если я скажу, что рассталась с Минсоком? — Вот это сейчас внезапно было! Только что? Серьезно? — Чим хмурится, всматриваясь в твоё лицо. Как будто по его выражению пытается понять что-то для себя. — Или это игра такая? А если я скажу, что гей? Ты, не сдержавшись, усмехаешься. И Чимин довольно оттягивает щёку языком, радуясь, что всё-таки смог вызвать у тебя улыбку. Однажды вам пришлось всерьёз бороться с подобными ложными слухами в сторону Пака. Поэтому вы оба прекрасно знаете, что это не так. — А если я скажу, что девственница? — отвечаешь на это, вынуждая парня поперхнуться кофе. — Да ладно! И это после отношений с Минсоком? — постучав себе кулаком по груди, он опять делает глоток. Киваешь. Пак какое-то время молчит, потом ставит баночку на землю и произносит неожиданно мягким тихим голосом: — А если я скажу, что влюблен в лучшую подругу? Ты фыркаешь саркастически от нелепости только что сказанной фразы: — Какую-такую «лучшую подругу»? У тебя, кроме меня, никого… Когда приходит осознание, тебя будто ошпаривает кипятком. Если он взялся так шутить, то выбрал неподходящую тему. Совсем неподходящую! Ложные надежды тебе не нужны. Они лишь еще больше принесут страданий такой влюбленной дурочке, как ты. Ведь именно по этой причине сегодня была поставлена точка в ненужных отношениях. — А вот это уже точно неправда! Возмущаешься громко, но голос срывается. Потому что Чимин, притянув тебя к себе, припадает вдруг к губам, запечатывая последние слова. Он скользит по ним мягко, ласково, добавляя пикантный кофейный шлейф. Совсем нетребовательно касается кончиком языка. А отстранившись, утыкается холодным носом в шею. Прижавшись губами к бешено пульсирующей венке, оставляет горячий след на коже. — Правда, — смотрит наконец в глаза. — У меня с Минсоком так ничего и не было… — вцепившись в воротник его куртки, торопливо выдаешь ты, будто боясь передумать. — Знаешь, почему? Стоило ему попытаться, у меня перед глазами каждый раз вставал твой образ. И я поняла, что не хочу… с ним. Понимаешь? Чимин понимает. Потому что вместо ответа снова целует. Его полные губы так безупречно подходят к твоим, словно они — тот самый недостающий кусочек пазла. Он нежен, внимателен и чуток. В его руках ты ощущаешь себя самой настоящей, бережно лелеемой драгоценностью. Все печаль и тоска куда-то испаряются без следа, оставляя в душе только тихое блаженство. Наконец Пак чмокает тебя умилённо в нос. Обнимает за плечи, укрывая курткой, а ты счастливо льнешь к его теплой груди, умиротворённо улыбаясь. Кажется, никого роднее и любимее нет на всём белом свете. Да, ты всё правильно сделала. И чего раньше тянула и сомневалась? — Чим, поехали домой, — шепчешь. — Поехали, красавица моя. Отвезу, отогрею, спать уложу, — он снова заставляет тебя хихикнуть. — И сказку на ночь прочитаешь? — Прочитаю. Обязательно прочитаю.Ким Тэхён
Он снова подкараулил тебя возле дома. Снова умолял, потом угрожал, падал на колени, хватал за руки, пытаясь куда-то увести. Ведь даже и бывшим парнем не был. Ты всего лишь пару раз сходила с ним на свидание из жалости, а он почему-то возомнил себе, что претендует на большее. Если бы твой вовремя подоспевший друг не бросился на защиту, неизвестно, чем бы всё закончилось. Ты цела, но вот Тэхён… Потасовка случилась знатная, и ты не знала — благодарить или проклинать судьбу за то, что именно сегодня Тэ договорился подъехать, чтобы помочь собрать комод. Пальцы мелко подрагивают от пережитого стресса, когда ты обрабатываешь разбитую губу Кима. В комнате невыносимо пахнет медикаментами. Рядом с вами на диване разложена аптечка. Там же валяются мази, окровавленные ватки, пластыри. От этого зрелища душа уходит в пятки. И тебе приходится чаще моргать, чтобы прогнать подступающие слёзы, иначе не видишь ничего. — Ай! — дёргается Тэхён от боли, вынуждая тебя отшатнуться. В низу живота что-то мучительно сдавливает, заставляя задержать дыхание. Тело пробивает озноб. Ты склоняешь низко голову, опуская руку. Крепко зажмуриваешься на мгновение, избавляясь от застилающих глаза черных пятен. Почему-то видеть его сбитые в кровь костяшки и ссадины на лице — это настоящая пытка. — Зачем ты так бурно отреагировал? Думаешь, мне легко сейчас от того, что ты пострадал? — Ему досталось больше, — фыркает лучший друг. Морщится, аккуратно ощупывая ранку. — Он того не стоил, Тэ! Посмотри теперь на себя! — с отчаянием произносишь ты, поднимаешь на него жалостливый взгляд. — Не подвергай себя опасности из-за меня, — мягко перехватив перебинтованную поврежденную кисть парня, убираешь её от лица. Судорожно вздохнув, опять принимаешься за дело. — Нет. Я стоять в стороне не буду, — голос звучит твёрдо и сурово. — Какого хрена он опять к тебе лезет? На словах ему, видать, недостаточно понятно было? — Ты с ним до этого разговаривал? — смоченная антисептиком ватка, что ты держишь в руке, зависает в воздухе. — Пригрозил однажды. Теперь будет знать, как игнорировать предупреждения, — цыдит Ким сквозь зубы, пугая низким рыком. Ты молчишь. Поджимаешь дрожащие губы. Как не стараешься сдержаться, но слезинки всё равно скатываются по щеке, оставляя за собой мокрые дорожки. Он волновался. И пытался тебя уберечь еще с самого начала этой бессмысленной истории. Тэхён сконфуженно прочищает горло. Коснувшись твоих скул, вытирает бережно слёзы большими пальцами: — Ну-ну, ты чего? Сильно испугалась? — говорит уже мягко, тихо, по-щенячьи заглядывая в глаза. — За тебя испугалась… — Я в порядке. Правда. А вот он больше ни на шаг к тебе не подойдёт, — молодой человек трепетно притягивает тебя к себе, успокаивающе потирая плечи. — Это я могу гарантировать. — Как? — шмыгаешь ты носом, поднимая голову и вопросительно глядя на него. — Жить со мной в одном доме останешься? — А если и останусь! — Тэ… — Ты еще не поняла? — он смотрит вдруг серьезным взглядом. В его потемневших глазах, обрамлённых густыми ресницами, ты видишь волнение и некую решимость. — Я люблю тебя, глупышка… Не в силах поверить тому, что только что услышала, замираешь в его руках. А парень в подтверждение своих слов медленно наклоняется и запечатлевает на твоих раскрытых губах кроткий поцелуй. Длинные пальцы скользят по щеке, зарываются в длинные волосы, обхватывая затылок. Другой рукой Тэхён прижимает тебя крепче к груди. И снова целует. Смелее, увереннее, не колеблясь, от чего ты послушно обмякаешь в его объятиях. На языке чувствуется привкус железа. Волнистые пряди парня щекочут кожу. Ты обвиваешь его шею руками, самозабвенно отвечая. Тонкий аромат мужского одеколона окружает невидимым облаком. И, кажется, будто счастье рассыпается кусочками звездочек внутри. Только тихий низкий стон возвращает тебя на землю. Тэ, прервав поцелуй, дотрагивается до разбитой губы. С шумом втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. — Ох, больно? — обеспокоенно осматриваешь ранку, нежно коснувшись острых скул парня. — Пустяки. Готов еще раз получить в челюсть, если ты меня будешь так лечить, — Ким довольно тянет уголком рта. Какое-то время вы молча смотрите друг на друга, будто впервые разглядели что-то особенное и ценное. Наконец ты осмеливаешься рискнуть: — Останься со мной, Тэ. Останься навсегда. И сердце радостно начинает биться быстрее, когда видишь, как ярко вспыхивают огнями счастья глаза Тэхёна.Чон Чонгук
После того, как восторженный Чонгук все уши прожужжал тебе про своё увлечение экстремальным туризмом и про ежеквартальные сборы, ты тоже захотела однажды попробовать испытать себя. Поначалу всё шло довольно неплохо: при поддержке друга, который оказался в одной команде, ты смогла достойно пройти полосу препятствий и выполнить часть заданий, принеся вашей сборной очки. До тех пор, пока удача вдруг не повернулась одним известным местом. При очередной жеребьёвке именно тебе выпала задача прыгнуть с моста со страховкой. Об этой своей фобии свободного падения с высоты ты никому не рассказывала. Даже самому близкому другу. Уже одно упоминание могло вызвать иррациональный страх. А теперь ловушка захлопнулась, и вот ты сидишь в маленькой кабинке, которая вот-вот поднимет тебя наверх, и медленно умираешь внутри от ужаса. Нет сил даже оглянуться и поискать глазами Чонгука. Вернулся ли он из лабиринта? Ты стискиваешь силой ледяные пальцы, упираешься взмокшим лбом о замок рук. В ушах гудит, словно пыльным мешком по голове огрели. По телу проходит конвульсивная волна, заставляя его непроизвольно сотрясаться в судорогах. Хочется тупо сбежать, но ноги давно уже отказали. Ты даже подняться со скамьи не можешь. — [Т/И]! Ты здесь! — доносится до слуха приглушённо, будто сквозь вату. Рядом садится запыхавшийся Чон. Видя твою заторможенную реакцию и сомнамбулическое состояние, обеспокоенно хмурит брови. — Что случилось? На тебе лица нет… — он аккуратно берёт пальцами тебя за подбородок и поворачивает лицом к себе. — Я боюсь, Чонгук, — еле выдавливаешь в ответ осипшим голосом, облизываешь пересохшие губы. — Так сильно, что кажется, сейчас потеряю сознание, — холодными пальцами ты хватаешься за его руки, как утопающий за соломинку. — Не уходи, прошу… — Я останусь. Останусь, — Гук встревожен не на шутку. Он поднимает голову, высматривая сокомандников. Снова взглянув на тебя, убирает налипшие пряди волос с бледного лица. — Хочешь, прыгну вместо тебя? — А так можно? — крохотная надежда оживает в душе. — Если даже и нет, я, думаю, что смогу их убедить. — Чонгук, пожалуйста, спаси меня! — сбивчиво тараторишь, отчаянно хватаясь за его куртку. — Я сделаю всё, что угодно! Всё, что ты захочешь! — Чш-ш… Осторожнее надо с обещаниями. Вдруг потом пожалеешь? — он подмигивает, пытаясь подбодрить, отвлечь. — Я знаю тебя, как облупленного. Ты же не сделаешь мне ничего плохого. За мной должок, Гук… Пожалуйста, — шепчешь, всхлипывая, находясь уже на грани истерики. Чонгук меняется в лице. Не отрывая от тебя серьезного взгляда потемневших чёрных глаз, задумчиво жуёт нижнюю губу. Он касается пальцами твоей щеки. Кабинка вдруг, заскрежетав, трогается с места, отчего ты вскрикиваешь в испуге. Неужели уже поздно? Чон перехватывает тебя за руки, сжимает их успокаивающе. Добравшись до верха, помогает выйти, потому что ватные ноги совсем не держат. — Я сейчас вернусь, — посадив прямо на пол, он достает телефон, чтобы связаться с лидером команды. — Дождешься меня? Спустя пять минут ты с волнением наблюдаешь, как его обвязывают страховочными тросами. Гук всегда приходит на помощь. Всегда. Сердце колотится, как сумасшедшее. И ведь знаешь, что прыгнуть с вышки ему раз плюнуть, но все равно переживаешь. Потому что давно уже испытываешь чувства к лучшему другу, только признаться боишься. И остаться отвергнутой. У него-то вряд ли что-то к тебе есть. Сколько отношений с другими девушками у Чона уже было, поэтому даже и мечтать нечего. Перед прыжком парень оглядывается на тебя, поднимает палец вверх, улыбаясь. Жаркая волна поднимается к шее, когда ты слышишь громкий отсчёт. И, стоит Чонгуку сигануть вниз, в страхе закрываешь лицо руками. А через секунду подсматриваешь за происходящим сквозь растопыренные пальцы. За тем, как друг летит, раскрыв руки. Как издаёт боевой клич, полный восторга. Он невероятен! Твой Гук. Напряжение покидает тело в ту же секунду, как молодого человека втягивают на платформу — счастливого и ликующего. Слёзы благодарности подкатывают к горлу, готовые вот-вот брызнуть. Ты поднимаешься на ноги, стоит Чону освободиться от тросов. Делаешь шаг навстречу стремительно приближающемуся к тебе парню: — Чонгук-и! Ты был просто восхитителен! Мне сложно понять, как можно испытывать кайф от… Но он, подойдя, молча накрывает твои скулы ладонями и порывисто припадает к губам. Неожиданный поцелуй вышибает из тебя дух мгновенно, заставляя замереть на месте с распахнутыми от удивления глазами. Гук целует тебя жадно, жарко, исступлённо. Скользнув руками ниже, прижимает крепко и тесно к груди, и ты расслабляешься в его объятиях. Закрыв глаза, наслаждаешься такой желанной близостью. Его холодные, обветренные губы становятся мягче, нежнее. От него пахнет пылью, озоном и адреналином, а от недюжинной силы подкашиваются ноги. Чонгук словно бог ветра, спустившийся на землю в человеческом обличие. — Ты говорила про должок, — говорит он вкрадчиво, отстранившись. — А это разве не он был? — ты не в силах отвести глаз от его губ, что всё еще находятся так опасно близко от твоих. — Нет. Это было проявление моих настоящих чувств, — признаётся уже не друг. — А желание… Пойдем со мной на свидание, [Т/И].