Мини-драбблики BTS

      Всем надеждам и планам Хан Мины на чай и кроватку сбыться не удалось. Потому что энергичный Хоуп развёл дома такую кипучую деятельность, что было не до них. Для начала он запросил экскурсию по квартире, осмотрев дотошно интерьер каждой комнаты. Где-то с час рассматривал детские фотографии девушки в старых альбомах, что скурпулёзно собирала еще мама. Как заправский психолог выпытывал подробности о личной жизни и неудавшихся отношениях Хан. А после всего вдруг заявил, что должен переговорить с начальством и… Испарился!       Немного пришибленная свалившимися ей на голову событиями Мина сидит на кухне и вяло дожёвывает круассан с миндалем. Внимательный фей действительно прихватил его с собой из кофейни. Она ловит себя на мысли, что даже толком не удивилась такому фокусу с исчезновением. Кажется, её психика со здравым смыслом оба решили, что они в домике и ничего не видят, не замечают. Ну так… Чтобы не сойти с ума. Наверно… Подумаешь, растворился в воздухе. Эка невидаль! В кино и не такое увидишь. Жизнь не кино? Ну и что теперь? В обморок падать? Выкинув бумажный пакетик в мусор, девушка оглядывает пустую квартирку, снова пытаясь понять причину такого интереса Хоупа к её жилищу. Недоуменно качнув головой, выключает свет и, умывшись, наконец укладывается в кровать. Завтра выходной. Интересно, что её ждёт?       Утром Хан просыпается в полной уверенности, что всё вчерашнее ей просто приснилось. Она громко фыркает, усмехнувшись. Вот это у нее фантазия разыгралась, конечно! Сладко потянувшись, тянет носом. Дома неожиданно пахнет чем-то приятным, ароматным… М-м… Выпечкой?! Мина суматошно дрыгает ногами, скидывая одеяло. Рывком поворачивается на другой бок, чтобы встать, и нос к носу сталкивается с благостно улыбающимся феем, что пристроился на другой половине кровати.       — Ты такая миленькая, когда спишь, — выдаёт он вполголоса опешившей девушке. — И слюнки, как дитё, пускаешь…       — Айщщ! — ругается та от неожиданности, инстинктивно отпихивая парня от себя.       Тот, не удержав равновесие, взвизгивает и с тяжелым грохотом падает на пол: — Ай! Больно же!       — Прости! — опомнившись, девушка свешивается с края. — Ты там жив? Нельзя ж так пугать честных людей! Давай руку.       В конце концов Мине пришлось объяснять потирающему ушибленный бок Хоупу элементарные правила приличия нахождения дома у девушки:       — … А спальня — это вообще святая святых, в нее можно только…       Хан не договаривает. Ошарашенно застыв, как истукан, на месте, она окидывает изумленным взором смутно знакомое помещение, которое, кажется, некогда было её гостиной. С потолка свисают многочисленные гирлянды и снежинки, вырезанные из тонкой бумаги. По книжным полкам стелется мишура с лентами и бантами. Окна занавешены шторками с переливающимися огоньками. Венки из еловых лап на дверях, орнаменты из звезд на стенах, посеребрённые шишки и гномики в корзинах на журнальном столике, подсвечники, миниатюрные подарки, крохотные пряничные домики. И всё это великолепие венчает огромная, прямо под потолок наряженная рождественская ёлка.       — Ты… Ты нас… куда-то перенёс, что ли? — девушка делает шаг назад, вцепившись в дверной косяк, и врезается спиной в крепкую грудь парня.       — У тебя совсем не празднично и уныло было. Рождество же скоро! Вот я и позволил себе немного украсить хотя бы одну комнату… — Хоуп обхватывает Мину за плечи и уверенно заводит в сверкающую всеми огнями гостиную.       — Немного?!       — Ну, это всё, что я успел сделать за ночь.       — За ночь?! Ты вообще человек или робот? Это ж… — Хан остолбенело оглядывается, тянется к висящей над головой снежинке, касается её пальчиком. — Это ж Нарния какая-то…       — Что такое Нарния? — задумчиво чешет в затылке фей.       — Так, стоп. Мне срочно нужен кофе. Срочно!       Мина, мотнув головой и развернувшись вокруг своей оси, стремительно покидает зал, направляясь на кухню. Ей надо проснуться! Да, однозначно. Сейчас без кофе она не в силах воспринимать всё адекватно. Однако и там её поджидает неожиданный сюрприз. Некогда светлая чистая кухонька выглядит так, словно по ней прошёлся табун диких лошадей или даже слонов.       — Хоуп! — угрожающе взревев на всю квартиру, девушка в шоке разглядывает натуральный погром. Стол, столешница и пол усыпаны тонким слоем муки и остатками теста. В раковине из перепачканной какой-то клейкой вязкой субстанцией посуды сооружена, как минимум, Вавилонская башня. На плите валяются три противеня с полугорелыми кусочками непонятно чего. Так вот почему так пахло! — Это что такое?!       — Я… Это… Печеньки хотел испечь, — виновато шаркает ножкой подошедший Хоуп, сметая носком комочки теста под стол. — Но… походу, никудышный из меня пекарь.       Чувствуя, как внутри закипает самый настоящий огонь праведного возмущения, Хан прикрывает дрожащие веки и глубоко вздыхает несколько раз, с усилием возвращая себе душевное равновесие:       — Спокойствие, только спокойствие! Ничего страшного не произошло. Никто не умер… пока что…       — Что ты там бормочешь?       — Сядь, пожалуйста, сюда, — она хватает парня за руку и, подведя к столу, настойчиво вынуждает того плюхнуться на стул. — И, бога ради, не шевелись!       Наказав ему строгим голосом и пригрозив пальцем для пущего эффекта, Мина открывает окно, впуская свежий холодный воздух. Уперев руки в бока, оглядывает зону бедствия. Цокнув языком, она засучивает рукава и принимается за работу, совсем забыв про кофе. Фей, подтянув колени к подбородку и мерно раскачиваясь на стуле, внимательно наблюдает за её действиями. И не сдерживает пораженного возгласа, когда в считанные минуты кухня становится снова чистой и сияющей до блеска. Расправившись с бардаком, Хан долго копается в телефоне. Потом радостно вскрикивает и принимается вновь суетиться. Из закромов достаются сахар, корица, сода и новая пачка муки; из холодильника — яйца, имбирь, апельсины. Девушка ловко замешивает новое тесто. Раскатав его скалкой, вырезает фигурки и выкладывает на вымытый противень. Хоуп всхлипывает.       — Хозяюшка, — произносит дрогнувшим голосом и выуживает вдруг из-за пазухи маленькую записную книжечку. Он старательно корябает в ней что-то карандашом, высунув язык, и потом прячет обратно.       — Скажи мне, почему ты думаешь, что невезучая в любви? — спрашивает фей, отвлёкшись на минуту от рисования узоров.       Он смахивает пальцем каплю белой глазури с кончика пластикового мешочка и тут же с довольной улыбкой отправляет его в рот, блаженно прикрывая глаза. Партия испечённого печенья потихоньку остывала на плите, распространяя умопомрачительный аромат имбиря и свежей выпечки. Осталось сделать только последние штрихи — украсить всё вензелями.       — У нас новый сеанс терапии? — Мина ставит на стол две чашки дымящегося горячего кофе, садится рядом. Вздыхает печально. — На меня клюют одни дегенераты. Видимо, я излучаю флюиды неудачницы. С последних дурацких отношений зареклась. С тех пор одна. Гори оно всё синим пламенем… — добавляет она отчуждённо.       — Но все равно же мечтаешь о том самом! Единственном, — уверенно кивает парень, с любопытством жамкая пальцами мешочек с глазурью, отчего тут же получает легкий шлепок по руке.       — Ну-у… Не буду лукавить. Не без этого. Но я устала, Хоуп. Я не знаю, что со мной не так. Видимо, не котируюсь или не попадаю под местные стандарты красоты. А вдруг мне на самом деле не суждено, как думаешь? — подается девушка вперед, пытливо вглядываясь в лицо фею. — Может меня никто никогда и не полюбит…       — Если не суждено, с чего бы мне быть сейчас рядом? — фыркает тот и ободряюще подмигивает. — Я ведь тут как раз для того, чтобы напомнить, что ты достойна любви.       — Говоришь, помогаешь найти свою судьбу? — Мина делает глоточек из чашки, задумчиво глядя на то, как молодой человек, высунув язык, рисует снеговика на печеньке. — И где же моя? Почему до сих пор не нашлась? Аж помощь вон требуется! Могу поспорить живёт за тридевять земель… — делает девушка единственно логичный по её мнению вывод.       — Нет, прямо под носом.       — Как это? И кто же это?       Но Хоуп лишь качает головой. Вместо ответа он откладывает кондитерский мешочек в сторону и радостно показывает проделанную работу Мине. А потом разламывает печенье пополам и ловко сует один кусочек девушке в рот, второй отправляя себе.       — Что для тебя важно в мужчине? — задаёт он новый вопрос, отряхнув руки от крошек.       — Что для меня важно… — Хан быстренько пережёвывает угощение, мимоходом отмечая, что тесто вышло отменным: ароматным, рассыпчатым, с идеальным сочетанием корицы и имбиря. — Чтобы принимал мой внутренний мир и недостатки. Чтобы уважал и оберегал. Поддерживал. Не ставил в рамки. Был хорошим другом. Я, наверно, прошу невозможного, да?       — Совсем нет. Но есть один маленький нюанс…       Брюнет внезапно подпрыгивает на месте, испуганно взмахнув руками, и на стол приземляется сбитый его ладонью огромный майский жук. Кухню тут же заполняет дружный слаженный визг. Сшибая всё на своём пути, парочка, не сговариваясь, кидается прочь с кухни. На какие-то доли секунды они оба застревают в узком проходе, путаясь в ногах друг друга и отчаянно пихаясь, и наконец захлопывают дверь с другой стороны.       — Откуда он вообще тут взялся?! Зима на дворе! — громким свистящим шепотом недоумевает Мина. Она сидит на корточках у витражной кухонной двери рядом с Хоупом и подсматривает с ним вместе в щёлочку через стекло.       — Ты меня спрашиваешь?! Я откуда знаю? Может в почве сидел. Вон у тебя горшки на окне стоят. А от жара духовки проснулся…       — Его надо куда-то деть! Хоуп! — девушка трясёт фея за локоть.       — Не пихайся! Я тоже боюсь! Он вон усищами своими шевелит страшно! С кисточками… Бррр…       — Ну ты же владеешь магией! Щелкни там пальцами, чтобы он исчез.       — Я не могу влиять этой магией на живые организмы…       — Может ты знаешь жучий язык? Уговори его как-нибудь.       — Ты издеваешься, да? — парень укоризненно качает головой. — Я могу окно открыть снова. Вот так! Может сам улетит? — Хоуп щёлкает пальцами, и из-под двери начинает ощутимо тянуть холодным воздухом.       Спустя несколько выжидательных минут Мина вдруг печально вздыхает, бубнит себе под нос что-то вроде: «Бедненький… Замёрзнет ведь там на улице», отчего фей умиленно улыбается, незаметно кивая самому себе. Позже он стоит в спальне у распахнутых створок платяного шкафа, тщательно перебирая имеющийся гардероб девушки. И чем дальше углубляется в разбор, тем чаще хмурится и хмыкает. На кровати копится количество самой разнообразной одежды, начиная с повседневного стиля, заканчивая строгим офисным… Но парень, кажется, чем-то серьезно недоволен. Он вытягивает с полки очередные тёмные брюки с чуть оттянутыми коленками, поджимает губы.       — Ты меня на бал собираешь? — вяло шутит Мина, стыдливо пряча найденную затёртую толстовку под одеяло. — К чему всё это? В фильмах обычно просто подстраивают случайную встречу и вжух! — искра, любовь с первого взгляда, свадьба, всё такое…       — Любовь до гроба не случится по мановению волшебной палочки. Ты у него под носом, а он тебя в упор не видит и не замечает. А знаешь, почему? — Хоуп разворачивается к девушке, уперев руки в бока. — Как тебя полюбят, если ты сама себя не принимаешь? Иди сюда, — он, потянув Мину за руку, ставит её перед зеркальной дверцей. — Посмотри в зеркало. Кого ты видишь?       — Старую деву с мешками под глазами, замученную этой жизнью, — выдаёт без тени сомнений Хан.       — Как я и думал, — брови фея огорчённо надламываются. — Красота — она идет изнутри в первую очередь, от любви к себе. От уверенности и внутреннего счастья. Понимаешь? Если принять себя такой, какая ты есть, и полюбить, эту любовь будут видеть и окружающие. Ты, Хан Мина, добровольно закрылась ото всех, и от себя самой в том числе. Заточила себя в высокой башне, принцесса. И выйти не можешь, — молодой человек вновь оглядывает кучу одежды с преобладанием тёмных, глухих тонов. Цокает неодобрительно. — Вот что… Нам нужен эксперимент! Собирайся!