I want to fuck you baby

Руки Юнги тянутся к телу. Пальцы оглаживают каждый чертов изгиб этого прекрасного тела. Он бы с радостью сделал все нежно, но сегодня - наказание. Папочка не кидает слов на ветер. Пака резко переворачивает на спину. Молния костюма съезжает вниз, открывая вид на голое тело. Прекрасно, идеально. Определенно лучшее из того, что имел Мин. Он, не растягивая, приставляет головку к дырочке, грубо входя на всю длину. Чимин плачет, он глушит крики и всхлипы о подушку. Он знал что будет больно, но не настолько, не так, что ощущение, будто его разрывает изнутри, так, будто нож вонзается, нет, определенно не настолько. Но он ничто, он должен терпеть. Мин делает грубый толчок, сжимая бедра младшего до фиолетовых синяков, наращивая темп, он закатывает глаза от такой узости, грубо, сильно - он делает все так как любит, но... Это чертово но. Старший злится и задает такой темп, что теперь Пак не в состояний сдерживать слезы и крики, они слышны теперь и старшему. Ему его жалко. Мин Юнги жалко Пак Чимина. Какого черта?! Мин Юнги бесчувственный, у него нет души, он не может никого жалеть. Но блядский Пак Чимин ломает его. Гребаная шлюшка смогла сломать его?! Старший злится, сильно злится, но не младшего, а на себя. Тем не менее, всю боль чувствует именно младший. Темп снова ускоряется, буквально раздирая его, руки снова ударяют по мягкой коже, оставляя след длинных пальцев. Больно. Очень больно. И вот наконец-то мечта младшего сбылась. Мин наконец кончил. Но теперь он сжал его кожу так сильно, что не считая синяки, он местами поцарапал его кожу. Казалось бы, все, он свободен. Но слышится удар кожаного ремня о кровать. Все теперь он точно погиб. В этом он уверен. Ремень ударяет по нежной коже, оставляя яркий красный след на бледной коже. Удар, еще один, третий. Все, Пак сломался, он рыдает так, не то что старший может слышать, но и все в доме. Яркие пороздки выделяются на ранее чистой коже, кое-где веднется засохшее семя, следы медленно преобретают все более насыщенный оттенок. Юнги на секунду отстраняется, с садистическим наслаждением смотря на следы. Ремень снова попадает по коже, еще пара ударов и Мин откидывает ремень в сторону. Он медленно скользит по следам ударов, кто-то явно перестарался. Чимин затихает и поднимает свои заплаканные глаза на старшего. Мину хочется рвать волосы на голове, дико вырывая пряди и где-то в душе он уже дает себе смачную пощечину. Но поздно. Увы... - Я усвоил урок папочка, я больше не буду вам перечить. В голосе младшего чувствуется дрожь. Видно, что ему сейчас так больно, что он еле сдерживается, чтобы не зарыдать. Юнги хочет помочь, позаботится слезно извинится перед ним. Но старший лишь кивает головой и отпускает его, а на его душе снова то странное чувство, будто он делает что-то неправильное. Пак встает с кровати, он шатается, плачет, шипит и все-таки делает несколько шагов, но вот у самого входа он падает, больно ударяясь. Старший подбегает к нему. Ладонь, что недавно оставляя синяки, сейчас поглаживает мягкую щечку, убирая горячие слезы с лица. К черту принципы. Чимин сейчас важнее. Он берет его на руки и несет к кровати. Аккуратное уложив его на кровать, он мягко проходится пальцами по ударам. - Прости, я, похоже, переборщил. В его голосе слышится сожаление, которое даже Пак замечает. Чимин горько улыбается глядя на него. - Ничего, я же игрушка, я не имею права жаловаться. Наверное, мне просто не суждено быть счастливым. У Пака на глаза наворачиваются слезы, он быстро прикрывает веки стараясь их скрыть. Юнги сглатывает глядя на него. Сейчас ему больно вместе с ним. Старший выходит из комнаты, оставляя младшего одного. Наконец-то Чимин может поплакать в голос. Нет, Он не плачет, он рыдает. Нет, не из за физической боли, абсолютно нет от нее. Сначала потерянное в борделе детство, а теперь еще и это. Он правда не понимает, за что ему все это. Этот тот самый момент, когда накопилось так много, что тебя просто раздавливает. Он устал, от всего устал. Юнги возвращается в комнату с одеждой и мазью. Чимин поспешно стирает слезы, которые сейчас полностью промочили подушку. Мин подсаживается рядом, сжимая губы. Сейчас ему трудно это признать, но он чувствует вину. Он медленно открывает мазь и взяв нужное количество проходится по ранам. Холодная мазь вызывает у Пака мурашки, но он лишь тяжело вздыхает и дожидается пока старший закончит. Длинные пальцы скользят по изранненой коже, напоминая прикосновение шелка. Его прикосновения действительно успокаивали... Юнги закрывает колпачок и убирает мазь, чуть приподняв младшего, он надевает на него что-то на подобии футболки. Пак шипит, откидывается на подушку и вопросительно смотрит на "насильника", что не собирался уходить. - Как все это началось, Чимин? Тебе всего восемнадцать а ты уже со стажем. Тебе настолько были нужны деньги, или? Пак смотрит вниз, капли соленых слез падают на кровать. - Знаешь папочка, я бы тоже хотел знать... Старший понимает, что лучше бы не задавал этого вопроса, но слишком поздно. Чимин медленно начинает свой рассказ. - Когда мне было тринадцать, мои родители развесились. Много криков, ежедневные истерики преследовали меня каждый день, я был рад, что они наконец разошлись. Вот когда они стали свободны, я думал, что я буду счастлив, но они начали судиться, теперь из-за того, кому я достанусь. Несмотря на крики и угрозы отца, в конце я остался с мамой, которая через год выскочила замуж за нового мужчину. По правде, он был умен, красив, богат, но у нас никак не могли наладится отношения. В мои четырнадцать, в день рождения мою маму сбила машина, насмерть. Я всегда мешал своему отчиму. И вот он спихнул меня в первое попавшееся место. Бордель, откуда ты меня выкупил. Но самое обидное, что и тут меня не ждет ничего хорошего. Очень весело папочка, не так ли? Пак плачет. Его глаза снова красные а простыни снова становятся влажными из-за слез. Мин молчит, его взгляд застыл на плачущем мальчике, сейчас эта не шлюшка, а маленький ребенок, которого нужно утешить. Видимо,только сейчас старший понимает это. Сильные руки тянут младшего на себя, он крепко сжимает его в объятиях, медленно поглаживая спину, и стирая соленые капельки с лица. Младший притягивается к нему, забывая о недавнем. Старший тянется к выключателя, теперь лишь лунный свет пробивается из окна., освещая темную комнату. Старший тяжело выдыхает, а младший уже лежит у него на груди прикрыв уставшие от слез глаза. - Я обещаю больше не делать тебя больно, Чимини, - еле слышно шепчет старший. - Я очень надеюсь, Юнги~я.