You are my lust

POV Lili. — Кристиан, ты сегодня великолепно выглядишь! Тебе так идёт этот костюм! — с восхищением пролепетала моя мать, кидая счастливые взгляды на шатена, пока я с омерзением глядела на то, как та осыпает парня льстивыми комплиментами, игнорируя где-то глубоко в себе подступивший рвотный позыв и желание уйти отсюда куда-то подальше, закрыться в своей комнате и больше никогда не видеть ни свою мать, которая окончательно доказала мне за этот день, что не намерена общаться со мной, ни мерзкого Кристиана, от которого меня уже начинало не просто тошнить, а выворачивать наизнанку. Напряжение усиливалось в воздухе с каждой чертовой секундой, заставляя меня вымученно вздохнуть и закрыть глаза в попытках хоть как-то отгородить себя от общения матери и шатена, мечтая лишь о родных сильных руках, обнимающих, и всегда, как можно ближе прижимающих меня к себе, а также о тёплых объятиях, от которых сердце начинает биться как сумасшедшее, и сладкая истома наполняет организм. Мне совершенно не хотелось больше находиться в компании этих двоих, не хотелось сидеть с ними в одной комнате, не хотелось не иметь больше ничего общего с ними. Единственное желание, возникшее у меня за те чертовы двадцать минут, которые мы здесь сидим — позвонить Коулу и умолять как можно быстрее забрать меня из этого личного ада, так легко превратившегося из «семьи» в «преисподнюю». Тихий толчок в моем животе отвлекает меня от раскалывающих на мелкие кусочки душу мыслей о Коуле, переключив все мое внимание от общения матери и Кристиана на слабенькие толчки малыша, заставляющих меня мгновенно приложить руку к животу, наслаждаясь ощущением уюта и тепла, когда я осознаю, что вовсе не одна среди этого хаоса и мракобесия, ведь со мной мой малыш. — Лили, прости, что отвлекаю тебя от нащупывания твоего живота, но может ты уже присоединишься к нашей беседе и наконец поговоришь с Кристианом? Это неприлично оставлять гостя без внимания, — стальной голос матери отдаётся в голове, в одно мгновение заставив все органы как по команде сжаться, а голова закружилась. Дрожь пробежала по телу, пока в голове эхом отдавался ледяной голос женщины, в то время как она лишь недовольным взглядом окинула мою руку, лежащую на животике, всем своим видом показывая, как ей противно видеть эту картину. Вздыхаю побольше воздуха и сжимаю руку в кулак, попытавшись удержаться и не нахамить в ответ, лишь бы не развязать очередной скандал с ней. Нужно было потерпеть ещё хоть немного, а там я смогу снова очутиться в своей комнате и укрыться тёплым одеялом, обязательно позвонив любимому Спроусу. — Разве, мама? — с наигранным дружелюбием начинаю я, чувствуя как ярость пронзает насквозь все клетки, и злость потоками растекается по телу, пока я отчаянно пытаюсь не сорваться и не окончательно испортить отношения с мамой, которые, что-то мне подсказывало, восстановить будет очень трудно. — Я думала подождать, пока вы закончите обмениваться любезностями и вашими приторно-сладкими комплиментами, от которых, честно говоря, меня уже начинает понемногу мутить, — с выпадом говорю я, все ещё сжимая в руке клочок скатерти, лишь бы не сорваться. Вся эта наигранная любезность начинала действовать на нервы, и я больше не могла выносить упреки матери, в то время как она постоянно старается насолить мне, даря этому ублюдку слащавые любезности. Та высокомерно вздергивает голову, презрительно усмехаясь. — Вообще-то, моя дорогая Лили, это называется любезностью и гостеприимством. И я пытаюсь сделать все, чтобы Кристиан чувствовал себя здесь уютно, раз уж ты, милая моя доченька, не удосужилась даже поинтересоваться жизнью своего друга, постоянно наглаживая своего ребенка, который от тебя никуда не убежит, — злобно выплюнула она, пока я с стиснувшимися зубами выслушивала очередной выпад матери на меня и ребёнка. Та часть предложения, где она говорила про малыша насквозь пропитана ненавистью, что невозможно было не заметить. Ярость медленно затуманивала разум, пока я отчаянно боролась с желанием встать и залепить матери пощечину за мерзкие слова про моего малыша. Впиваюсь ногтями в обивку стула, намереваясь высказать все, что я думаю о матери. — Нет, мамочка, это называется «у меня поехала крыша, и я совершенно не понимаю, что делаю, поэтому и подлизываю бывшему другу моей дочери, только бы насолить ей», — грубо выплёвываю я в ответ, отпив из бокала воду и довольно откинувшись на спинку стула, наблюдая как зрачки женщины сужаются, а ее взгляд прожигает во мне дыру. Мне совершенно плевать, что будет дальше. Плевать на мать, у которой явно что-то с головой, иначе бы она никогда в жизни не стала бы так изводить меня своим поведением, плевать на придурка-Кристиана, на все. Абсолютно. Все, чего я сейчас хочу- почувствовать на своих губах манящие холодные губы, от которых по телу сразу бегут мурашки, а коленки начинают дрожать. Больше всего на свете я хочу оказаться с Коулом. Но как жаль, что я никогда не слушаю любимого. — Да как ты смеешь, мерзкая девчонка! — громкий угар по столу отрывает меня от внезапно накатившей на меня тоски по любимому мужу, и я вздрагиваю, окинув глазами разъярённую женщину, которая, кажется, окончательно слетела с катушек. — Как ты смеешь говорить про меня гадостно в моем же доме, да ещё и при Кристиане?! Немедленно извинись! Усмехаюсь, презрительно выгнув бровь и посмотрев на неё. Она серьёзно думает, что я извинюсь? Опираюсь о стол, заглядывая той в наполненные злобой глаза и проговариваю по слогам: — Ни-ког-да. Звонкая пощёчина разрезает пропитанную тяжестью и неестественностью атмосферу, после чего удивлённый вздох сожаления слетает с губ шатена, от чего я на мгновение жмурюсь от боли в области горящей щеки, а после широко распахиваю глаза и яростно смотрю на женщину, чувствуя как внутри что-то мучительно замерло от пронизывающей сердце боли и осознания, что родная мать ударила меня. Вот так. Просто взяла и ударила. Сквозь стиснутые зубы и сжатые руки в кулаки поднимаюсь со стула, поправляя задравшееся платье. Перевожу взгляд с встревоженного парня на шокированную мать, которая выглядела так будто бы сожалела о своём поступке. Но сейчас уже слишком поздно. Горько усмехаюсь. — Спасибо за этот омерзительный вечер. Хуже него у меня не было. И я рада, что покидаю вас, чтобы пообщаться с дорогими мне людьми, — насмешливо киваю, а после чего продолжаю. — Приятного вам аппетита и чтоб вам кусок поперёк горла не встал, — кидаю я, а затем не оборачиваясь больше ни на миг, поднимаюсь наверх в комнату, с трудом осознавая, что потеряла родную мать навсегда.