Шанс

Странная неприязнь к Энн появилась не за один день. Она пробиралась в душу Кэрол постепенно. Это было сложно заметить. Сначала Кэрол не придавала значения непонятному чувству тревоги, которое появлялось у неё, когда она, возвращаясь с работы, всегда заставала их троих, Энн, Марка и Дэрила, на кухне. Ребёнок был то на руках у няни, то у отца, и в самой этой ситуации, казалось, не было ничего необычного. Вот только видеть своего сына на руках у чужой женщины иногда было неприятно. То ли потому что Кэрол до сих пор думала, будто кто-то её осуждает за то, что она снова работает без выходных и видит ребёнка только ранним утром и поздним вечером. То ли потому что Энн так быстро нашла общий язык, причем не только с Марком, но и с Дэрилом. Каждый раз, когда Кэрол приходила домой, она видела их улыбки. Дэрил вроде бы улыбался сыну, и все же… Все же его улыбка была чем-то таким редким, почти интимным, что Кэрол почти ревновала, видя её, появляющуюся в присутствии другой женщины, привлекательной и, по мнению Кэрол, ещё такой молодой. Она ревновала. Точно. Именно это Кэрол внезапно осознала однажды вечером, тихонечко войдя на кухню и увидев, как Энн, как раз закончившая какой-то весёлый рассказ, громко хохочет, и Дэрил смеётся тоже. Они все втроём, вместе с любопытно глазеющим по сторонам Марком, казались настоящей семьёй. И Кэрол вдруг ощутила, что Энн словно бы заняла её место. Что это она, Кэрол должна сейчас передавать Дэрилу сына с рук на руки, приблизившись почти вплотную, заглядывая в глаза и что-то тихо спрашивая. Это она должна проводить с ними время, смеяться, болтать… Но дело было в том, что она не могла. Дома она думала о работе. А на работе постоянно думала о том, что Энн находится где-то рядом с её сыном и с её… и с Дэрилом. С Дэрилом и точка. Никаких лишних мыслей о нем допускать нельзя было. Особенно теперь, когда в душу закрался почти панический страх того, что Дэрил и Энн действительно станут для её сына теми самыми настоящими родителями, настоящей семьёй, которая и должна быть у каждого ребёнка. Возможно, именно эти страхи, мешающие ей работать, мешающие спокойно спать по ночам, и привели Кэрол снова в кабинет психотерапевта в конце очередного рабочего дня. Она устало опустилась на удобное кресло напротив мягко улыбающейся Дениз и не сдержала почти отчаянного вздоха. — Мы очень давно не виделись, Кэрол, — заметила та. — У меня теперь в два раза больше забот. — И вы по-прежнему работаете полный рабочий день? Без выходных? — спросила Дениз, проницательно глядя на Кэрол. — Неужели ваших подчиненных ни на миг нельзя оставить одних? Разве вы не хотите дать им шанс проявить себя? И дать шанс себе сделать свою жизнь по-настоящему гармоничной? — Думаете, в моей жизни не хватает гармонии? — У вас это написано на лице. Вы мечетесь между ребёнком и работой и никак не можете найти золотую середину. Да, скорее всего, вы подумали и выбрали какой-то вариант, и считаете его самым удачным. Вот только этот вариант продиктовало вам не собственное сердце, а все тот же страх потерять контроль над ситуацией, потеряться в ребенке и стать зависимой от него. Ведь самой большой вашей зависимостью в прошлом была зависимость от вашей дочери. Именно ради неё вы оставались со своим мужем. Ради неё боялись сказать лишнее слово. Ради неё напрасно потратили самые продуктивные годы своей жизни. Всю свою молодость. — Я ни о чем не жалею, — отрезала Кэрол, понимая, что на глазах вскипают горячие, почти обжигающие, слёзы. — Конечно, вы ни о чем не жалеете. Сознательно — нет. Но ваше подсознание слишком боится повторения ситуации. Вам нужно это понимать. Как и то, о чем мы уже говорили: та ситуация не повторится. Вы другая, условия вашей жизни теперь другие, рядом с вами другие люди. То, что было, не повторится, Кэрол, нет. Но вы, из-за своих страхов можете снова что-то потерять. Может быть, не личную свободу, как в прошлый раз, но что-то не менее ценное. — Вы предлагаете мне бросить все дела на моих подчиненных и сесть дома с ребёнком? Этот вариант Кэрол не могла даже рассматривать, хотя иногда ей казалось, что, сделав так, она сможет завоевать сердце Дэрила. Вот только одновременно с этим она понимала, что вовсе не хочет завоевывать его такими жертвами со своей стороны. Уж слишком это было бы похоже на то… то, что уже было. — Ни в коем случае, — покачала головой Дениз, улыбаясь. — Не удивляйтесь так, Кэрол. Я ведь вижу, что вы шли сюда, уже заранее готовясь слушать самые неприятные для вас варианты. Слушать их и защищаться. Я уверена, что у вас уже целая речь подготовлена на тему того, почему вам необходимо работать. Кэрол смущённо кивнула, понимая, что психотерапевт в очередной раз раскусила её с первого взгляда. — Кэрол, я вовсе не считаю, что вам нужно бросать работу. Нет, ни в коем случае. Но и постоянно жертвовать чем-то не менее важным ради работы не стоит. Тем более что в этом нет никакой необходимости! Дела ведь идут удачно? — Да. Но… — Но в любой момент может что-нибудь случиться, верно? Вы знаете, это ведь жизнь. Что-то может случиться, но с той же долей вероятности может так ничего и не произойти! Или произойти не на работе, а дома, когда вас там не будет. Мы не можем застраховать себя от всех неприятностей, как бы нам того ни хотелось. И неужели вам приятно потратить всю жизнь на ожидание проблем? И потерять при этом массу других, положительных, а не отрицательных эмоций? Массу времени, которое вы могли бы уделить своей дочери, которая становится все взрослей и взрослей и однажды покинет ваш дом, чтобы учиться жить самостоятельно. А ещё есть время, которое вы могли бы уделить своему сыну, который точно так же быстро растет. Это время вы уже никогда не вернёте назад, никогда не проживете его заново. А ещё рядом с вами есть мужчина. Я с ним по вашей воле так до сих пор и не знакома, но, судя по вашим рассказам, он в самом деле хороший человек. Он любит вашего ребёнка и любит вас. А вы любите его. — Нет, — мотнула головой Кэрол. — Нет, это… это не так… — Это не так или вы просто не хотите это признавать? Вы боитесь признавать свои чувства, Кэрол. И боитесь, что они снова не взаимны. Так, как это было с вашей детской любовью к отцу. Так, как не любил вас муж. Вы не доверяете мужчинам и вас можно понять. Но при этом вы многое теряете, Кэрол. Не зная, что ответить, Кэрол лишь покачала головой. Может быть, она и теряла что-то, но она никогда не знала того, что теряет, в её жизни не было настоящей любви к мужчине, тем более взаимной. И потому она вполне допускала, что и без этого, неведомого, можно неплохо жить. Лишь бы не стать отвергнутой. Лишь бы не зависеть от своих чувств так же, как она когда-то зависела от страха перед Эдом. Дениз снова стала задавать ей вопросы о прошлом. И Кэрол машинально отвечала. Она рассказала о том, как с каждым годом Эд относился к ней все хуже, как она потеряла последнюю свободу передвижения, как и сама уже боялась выходить из дома, потому что побои мог увидеть кто угодно, как он её унижал и насиловал, как втаптывал в грязь каждый божий день на протяжении долгих лет… Слёзы ручьями катились по лицу, но облегчение почему-то не наступало. И тогда Дениз вдруг негромко спросила: — Кэрол, вы говорили, что ваш муж умер. Можете рассказать об этом подробнее? Распахнув глаза, Кэрол, резко выпрямилась в кресле и посмотрела на время. Их приём был уже почти закончен. Она помотала головой, наверное, слишком нервно, и поднялась на ноги. — Мне уже пора. Нужно отпустить няню Марка. — Вы ещё придете, Кэрол? — спросила Дениз. Но Кэрол лишь пожала плечами на прощание. Может быть, придёт. Может быть, нет. Скорее всего, нет. Ведь у Дениз остался только один вопрос о её прошлом. Тот самый, на который у Кэрол нет подходящего ответа… Она ехала домой, сжимая в руках руль так сильно, что ладони начали болеть. Машинально загнав машину в гараж, Кэрол так и осталась там, откинувшись на мягкое сиденье и глядя в серую стену перед собой. Ей не хотелось идти домой. Не хотелось видеть, как всегда, весёлую Энн, прижимающую к сердцу её сына. Не хотелось видеть улыбку Дэрила, обращённую к этой женщине. Не хотелось видеть, как её ребёнок, даже не обращая внимания на её возвращение домой, продолжает играть с выбившейся из короткого хвостика прядью каштановых волос своей няньки… Она просто больше не могла. Но и продолжать сидеть в гараже Кэрол тоже не могла, даже несмотря на то, что она, немного покривив душой в кабинете у Дениз, приехала на полчаса раньше обычного. Сделав пару глубоких вдохов, Кэрол заглянула в зеркальце, торопливо припудрила заплаканное лицо и, понимая, что с усталостью, которую видно невооружённым глазом, ничего поделать не сможет, вышла из автомобиля. Несколько шагов до дома показались ей сущей пыткой. Она словно чувствовала, что идти не стоит. Что нужно погулять эти полчаса где-то ещё и прийти как обычно. Тогда, когда её уже начнут ждать. Наверное, так и следовало сделать, но Кэрол, понимая, что её предчувствия и страхи, вызванные лишь визитом к Дениз и неприятными воспоминаниями, необоснованны, упрямо шла вперёд. Дом встретил её тишиной. Она привычно прошла на кухню, но там не было ни души. Кэрол медленно прошла в детскую, откуда доносился совсем тихий разговор, почти шёпотом, и неслышно приоткрыла незапертую дверь. Марк спал в своей кроватке, а рядом, у стенки с голубыми корабликами, стоял Дэрил, не сводящий с Энн глаз. А эта женщина, эта чужая женщина, которую Кэрол, можно сказать, сама привела в свой дом, стояла, приблизившись к нему вплотную и совершенно недвусмысленно улыбаясь. В тот миг, когда Кэрол открыла дверь, Энн как раз закинула руки на шею Дэрила. Точно так же, как сделала сама Кэрол в ту самую первую их встречу. — Простите, — машинально пробормотала она, понимая, что вовсе не обязана извиняться перед кем-то в собственном доме, но мысли путались, дыхание сбивалось, а в груди что-то мучительно давило. Отступив в коридор, она устремилась в свою комнату, слыша где-то вдалеке уже громкие голоса Дэрила и Энн, а потом срывающийся на крик голос взбешенной Софии. Стоило выйти и узнать, что же там происходит, но у неё совершенно не было сил. И желания тоже.