Туманность Андромеды

В середине августа Нимфадора неожиданно вернулась к родителям. Открыв дверь, Андромеда с удивлением глядела на дочь, стоящую на пороге с двумя большими чемоданами. Глаза у нее были заплаканы, щеки бледны, а волосы опять потускнели. — Ремус от меня ушел, — шмыгнув носом, выдавила она из себя и, обняв мать за шею, уткнулась ей в плечо. Андромеда поняла, что ничуть не удивлена случившемуся, но решила промолчать. Она погладила дочь по вздрагивающей спине, по волосам, потом мягко взяла ее за руку и повела в гостиную. — Что произошло? — спросила она, усадив Нимфадору в кресло перед камином и сама расположившись напротив. Андромеда была уверена, что речь пойдет о заурядном семейном скандале, и уже готовилась уговаривать Нимфадору, что все к лучшему, что Люпин — не тот человек, который ей нужен, что это пройдет, и все будет хорошо. Однако новости оказались гораздо хуже. Нимфадора, бедняжка, успела забеременеть от оборотня. Когда она сообщила об этом мужу — «Я думала, Ремус обрадуется…» — Люпин побледнел и словно потерял дар речи. Потом, видимо, сделав над собой усилие, улыбнулся и обнял жену, но глаза у него были несчастными. «Как будто я ему сказала, что мы завтра умрем…» С того дня он стал ложиться спать в другой комнате и часто сидел, о чем-то напряженно думая и избегая встречаться взглядом с женой. Нимфадора пыталась расспросить его, что с ним такое, но он отделывался уклончивыми, ничего не значащими ответами. — А вчера сказал, что пойдет помогать Гарри Поттеру. — Поттеру? Что за бред? — Андромеда сдвинула брови и насупилась. — Ремус… он сказал, что не должен был на мне жениться… У Андромеды округлились глаза: — Вот как? — она саркастически усмехнулась: — Вовремя же ему это в голову пришло. — Он боится, что ребенок будет таким же, как он… — продолжала Нимфадора. — А даже если он будет здоровым, то все равно… он говорит, лучше ему совсем без отца, чем с оборотнем… Он потому и спать стал один — говорит, что он прокаженный… И что я теперь тоже прокаженная… Он… он ненавидит себя! Последняя фраза прозвучала, как звон лопнувшей струны, и в комнате повисла тишина. Наконец, Андромеда нарушила молчание: — А ты точно беременна? И какой примерно срок? — Да, мама. Наверное, около четырех недель… — Ты не думала о… — осторожно начала Андромеда. — Что ты, мама! Конечно, нет! — вскинулась Дора. — Ни за что! Никаких абортов! — ее голос задрожал и осекся. Андромеда погладила дочь по плечу. «Что же на нас всех за проклятие какое-то… То война, то еще что…» — думала она по пути на кухню. Андромеда поставила чайник и махнула палочкой — из носика повалил пар. Она была не в восторге от зятя-оборотня, и, пожалуй, если бы не беременность дочери, то даже радовалась бы такому исходу. Ушел — и слава Мерлину. Но, зная Нимфадору и ее фамильные — блэковские! — упрямство и пылкость, Андромеда понимала, что дочь будет мучиться, пока чувства не остынут. А они могут и не остыть никогда… «Белла променяла Руди — молодого, красивого, влюбленного в нее — на чудовище… — неожиданно вспомнила Андромеда старшую сестру. — И у Доры ведь были женихи, очень приличные молодые люди — нет, она оборотня полюбила… зверя. А теперь еще и ребенок…» Андромеда уже слышала, что в Министерстве создали комиссию по учету магглокровок — «маггловских выродков», как они говорят… Неизвестно, чем будет заниматься эта комиссия, но ничего хорошего ждать не стоит, это ясно как день, и к гадалке не ходи. А оборотни — это даже хуже, чем магглорожденные, они были изгоями при всех министрах. И что будет с ребенком-оборотнем?.. Поставив на поднос чашки, малиновое варенье в вазочке и печенье, Андромеда пошла обратно в гостиную. — Все устроится, дочь, — сказала она и неожиданно осознала, что похожа в эту минуту на Беллатрикс — так твердо и высокомерно, хотя и с теплотой, прозвучал ее голос. Нимфадора шмыгнула носом, достала платок и высморкалась. Потом взяла чашку, отпила немного и поставила обратно на стол. — Прости, не хочу. — Варенье — твое любимое… Ты вообще сегодня ела? — Нет. — А как ты себя чувствуешь, кстати? Тебя не тошнит? — заботливо спросила Андромеда. — Нет, все нормально. Просто ничего не хочу. Я пойду посплю, мам. Не спала сегодня всю ночь. Андромеда неодобрительно покачала головой. — Ну, подожди, я постелю тебе… Она торопливо прошла в комнату дочери — там, произведя несколько выверенных движений волшебной палочкой, застелила кровать свежим бельем — и снова вернулась в гостиную, где Дора, опустив голову, все так же сидела в кресле. Когда дочь встала из-за стола, Андромеда спросила с внезапно нахлынувшей злостью и решимостью: — Так куда же он отправился? Ты сказала — с Гарри Поттером? Приключения искать? — Ага… — кивнула Нимфадора. — Дамблдор дал Гарри какое-то поручение… Это поможет победить Сама-Знаешь-Кого. Рон Уизли с ним… и еще Гермиона Грейнджер, девочка с их курса, магглорожденная… — Хороши герои, — Андромеда сузила глаза, еще больше напоминая себе старшую сестру. — Школу даже не закончили… И что за поручение им Дамблдор дал, ты не знаешь? И как у него вообще мозгов на это хватило? Черт, вот это Орден… — Ну, мам… Пророчество же… Гарри должен его победить, — уже без слез ответила посуровевшим голосом Нимфадора. — Откровенный бред. Сколько их было — несбывшихся пророчеств? Надо думать, как дальше жить, и не рассчитывать на чудо. — И совсем не бред. Нам ничего не известно об этом поручении, но я уверена — Дамблдор знал, что делал, и не зря на Гарри надеялся. — Ладно, Мерлин с ним, с пророчеством, и с Дамблдором. Иди, отдыхай, дочь. Андромеда смотрела вслед дочери тяжелым взглядом, чувствуя в себе сильное желание пустить по Аваде и в Поттера, и в Волдеморта, и в Люпина… и во всех остальных — и Пожирателей, и орденцев. * * * Дора так и не вышла из своей комнаты до вечера. Андромеда несколько раз заглядывала к ней и, видя, что дочь спит, прикрывала дверь. Вечером пришел Тэд. Когда Андромеда за ужином рассказала ему о случившемся, он замер, не донеся вилку до рта, потом положил ее на стол и вздохнул так, как будто у него камень с души свалился. — Ну, вот и прекрасно. Я рад, что она с ним рассталась. Хорошо, что он показал свое звериное нутро так скоро, и что с Дорой не случилось чего похуже… А беременность… я сам сварю ей зелье, и все обойдется без последствий… — Тэд… ты имеешь в виду… аборт? Дора этого не хочет. Она ясно дала понять… — Конечно, нет! — в дверном проеме показалась дочь. Она была в своей любимой пижаме с мышатами, волосы завязаны в коротенький хвостик, лицо, казалось, немного порозовело. — Папа! Я не буду убивать ребенка! Голос Нимфадоры неприятно подрагивал, а в глубине глаз полыхали нехорошие огоньки. — Нет, дочка, давай все же поговорим, — настойчиво сказал Тэд. — Тебе нужно избавиться от… от последствий твоего необдуманного брака. — Папа, нет! — резко ответила Нимфадора. — Я уже сказала — я не буду делать аборт. Даже если Ремус не вернется. — Да не вернется он — и слава Мерлину! Пусть катится к… Поттеру, Дамблдору или кому там еще! Но я не хочу, чтобы он сделал тебя несчастной на всю жизнь! Я тебя люблю! Ты — моя дочь! И я сделаю все, чтобы ты была счастлива! Даже наперекор тебе! Нимфадора застыла. Андромеда тоже была шокирована — она не могла и подумать, что Тэд способен говорить так строго, властно и жестко. — Тэд… — попыталась она разрядить обстановку. — Нет! — почти вскричал Тэд. — Мы были против этого брака! Хватит лжи и притворства! Нимфадора смотрела на отца широко распахнутыми глазами, и в них стояли слезы. Ее обычно веселое лицо было непроницаемо — Андромеде на миг показалось, что она сейчас швырнет в Тэда заклинанием. Но потом у Доры задрожала нижняя губа, она резко повернулась и убежала в свою комнату. Андромеда собиралась уже накричать на Тэда, в глубине души зная, что он прав, но когда глянула на мужа, то опешила. Тэд посерел лицом и словно бы выдохся — весь воинственный дух улетучился. — Я… Я ненавижу себя… — сказал Тэд, и Андромеда увидела в его глазах слезы. Она взяла руку мужа и накрыла своей. — Ты прав, Тэд. Тэд Тонкс несколько раз то ли кашлянул, то ли всхлипнул и замолчал. Когда он вновь открыл рот, его голос звучал хрипло, как после долгой болезни. — Я слишком люблю дочь и не хотел ее потерять. Но, кажется, именно это сейчас и произошло…