Туманность Андромеды

Время шло, незаметно приблизилась осень. Дора так и не помирилась с отцом — как только Тэд приходил с работы, она скрывалась у себя. Андромеда несколько раз осторожно заговаривала с ней о том, что отец, возможно, прав — сейчас вообще не время заводить детей, тем более, от оборотня. Однако дочь наотрез отказывалась даже обсуждать эту тему. Она не плакала и не спорила, но лицо приобретало упрямо-замкнутое выражение, губы поджимались, а глаза становились непроглядно-черными. В первые дни Дора вообще мало выходила из своей комнаты. Вставала поздно, видимо, потому что по ночам плохо спала. Выглядела она измученной и усталой, под глазами залегли круги, а волосы снова потускнели. Андромеда разрывалась между жалостью к дочери и гневом на непутевого зятя. Временами она начинала сердиться и на Нимфадору — нельзя же так раскисать, да и было бы из-за кого! Мало того, что оборотень, так к тому же и тряпка! Сделал свое дело — и сбежал, оставив жену одну расхлебывать все последствия. В такое время, с ребенком — и еще неизвестно, каким он родится… Ох, дай-то Мерлин, чтобы все обошлось! Иначе… Андромеда боялась и представить, что будет с Нимфадорой. «Да в любое время, даже когда ничто не угрожает… Он не понимает, как это важно, как это нужно женщине — чтобы муж, любимый, отец ребенка был рядом! Как успокаивает само его присутствие, возможность взять за руку, положить голову на плечо… Не понимает, где ему! Только о себе и думает, жалеет себя, какой он несчастный… И напрочь забывает о жене… А ведь ей-то, в любом случае, тяжелее всего придется», — думала Андромеда, с теплотой и нежностью вспоминая, каким внимательным и заботливым был Тэд, когда она носила Дору. Конечно, во все времена бывало, что мужчины уходили на войну, оставляя дома жен с маленькими детьми, и беременных… Но сейчас-то никакой войны нет — никто, похоже, и не думает бунтовать против Темного Лорда, все притихли и как-то приспосабливаются к обстоятельствам. Только Дамблдор чего-то ждал от Поттера, возложил на мальчишку непонятное задание — и никто не знает, в чем оно заключается. По-хорошему, Гарри надо было помочь уехать за границу, да подальше — туда, где Темный Лорд его не найдет. Но нет, трое школьников отправились неизвестно куда, на верную гибель… И Люпин зачем-то с ними увязался. Что он один — ну, пусть даже вместе с тремя подростками — может сделать? Да он ведь сам сказал Доре, что боится свалившейся на него ответственности за семью, за ребенка — в этом все дело. И как девочке теперь быть? У кого искать помощи? Что осталось от когда-то большой и могущественной семьи Блэков? Если бы хоть дядя Альфард был жив… Или Сириус — может, он бы вправил мозги своему дружку… Правда, все равно толку от него никакого, судя по всему. Нет, ушел — и пусть, лишь бы Нимфадора как-то с этим справилась. И чтобы на ребенке его болезнь не сказалась, Мерлин, спаси и помоги! «Вот в мое время, — закрадывалась порой непрошеная мысль, — никто не посмел бы так обойтись с девицей из дома Блэк… Если бы кто так поступил со мной, или с Беллой, или с Цисси… За нас было кому вступиться. Обидчик недели бы не прожил, ему Азкабан показался бы раем. Но теперь… Теперь и Блэков-то не осталось. Одна тетка ее знать не хочет, другая и вовсе собирается убить… Что с нами произошло? Мы же так дружили в детстве… Когда я из дома ушла, я надеялась, что сестры меня когда-нибудь поймут, и мы опять помиримся. А сейчас Белла и через кровь родную переступит, для нее один закон — воля ее Лорда. И ведь все из-за оборотня… Конечно, из-за него — Уизли же не тронули! — Андромеда только вчера была в Лондоне и видела, что магазин братьев Уизли по-прежнему работает (1). — И Рабастан так сказал, что это из-за оборотня, из-за свадьбы Нимфадоры их Лорд так рассвирепел… Хотя, казалось бы, какое ему дело?» Рабастан… Андромеда не видела его с того дня, когда он явился к ней после «визита» в дом Тонксов Пожирателей смерти. Наверное, Темный Лорд, упустив Поттера и захватив Министерство, строил новые планы и своих людей держал при себе, так что Рабастан не имел возможности повидаться с ней. И это было к лучшему. Андромеде порой казалось, что ее роман с Лестрейнджем случился когда-то давно, в какой-то другой жизни. Да и можно ли это назвать романом? Несколько коротких свиданий от скуки — именно, что от скуки, ни о каких чувствах с ее стороны и речи не могло быть. Теперь она это отчетливо понимала, и краска стыда заливала щеки, когда Андромеда вспоминала, как привела Рабастана к себе домой, как поила его чаем, и как потом они оказались в спальне… Нет, она не будет об этом думать! Было — и прошло, и больше не повторится. * * * — Послушай, Дора… — Андромеда вошла в комнату дочери и села рядом с ней на диван. Нимфадора отложила книгу, которую читала уже неделю и не продвинулась даже до середины, и повернулась к матери. — Мы ведь тебе не враги… Ну, сколько же можно сидеть взаперти? Это нездорово. А ты сейчас должна беспокоиться не только о себе и о своих проблемах с мужем… если уж решила рожать… В конце концов, хоть бы в сад вышла, тебе обязательно надо дышать свежим воздухом и двигаться. — Конечно, мама, — неожиданно кротко согласилась Нимфадора. — Я и сама сегодня хотела выбраться в Лондон. Мне нужно увидеться с Кингсли, узнать, как там наши… В «Пророке» могут и не написать, если кого-то арестовали или убили. — Насколько я знаю, Уизли живы и здоровы, — сказала Андромеда. — Пока живы и здоровы, — поправила ее дочь, многозначительно сделав ударение на слове «пока». — А там — кто знает? И ведь о смерти Грозного Глаза так и не сообщили. Не бойся, — прервала она собиравшуюся возразить мать, — я пойду не в своем виде. Думаю, лучше всего будет превратиться в старушку — знаешь, такую старомодную пожилую леди, совсем безобидную с виду, которую никто ни в чем не заподозрит и внимания особого не обратит… Я Гарри так провожала на вокзал в прошлом году. — Хорошо, иди, — вздохнула Андромеда, решив не спорить с дочерью. — Только, пожалуйста, не задерживайся долго. — То ты говоришь, чтобы я не сидела взаперти дома, то просишь вернуться поскорее, — усмехнулась Нимфадора. — Ты же сама понимаешь, какое сейчас время. Не нужно далеко уходить от дома… тем более, в твоем положении. Слава Мерлину, у нас есть сад, можно там гулять. И кстати, надо бы защитные чары усилить… как считаешь? Или это бесполезно, и только лишние подозрения вызовет? — Да нет, хуже не будет. Вот я вернусь, и все сделаем, — Нимфадора подошла к шкафу и достала строгий костюм темно-коричневого цвета — длинную узкую юбку и просторный пиджак, затем, придирчиво оглядев содержимое шкафа, выбрала кремовую блузку с высоким воротничком. — Знаешь, а у нас ведь есть Исчезательный шкаф, — заговорила Андромеда, наблюдая, как дочь переодевается, — правда, толку-то от него сейчас… Он на чердаке. Другой стоял в Бирмингеме, в маггловской квартире, которую папа унаследовал от своей бабушки. Мы эту пару купили в семьдесят… да, в семьдесят восьмом году. Тогда как раз война была. Но мы им так и не воспользовались. Когда Сама-Знаешь-Кто исчез, мы вынесли шкаф на чердак и забыли про него. А потом, в девяносто третьем, в Бирмингеме случился большой пожар, и наша квартира сгорела, и вместе с ней второй шкаф… Но ведь, наверное, можно было заказать другой? Ох, почему я тогда об этом не подумала? — Действительно, жаль, — согласилась Нимфадора. — Ну да что теперь об этом говорить… Ой, мама, а я этот шкаф помню! Такой большой, черный, да? Там еще дверцы такие резные были… И он всегда был заперт, ты мне еще говорила, чтобы я ни в коем случае не пыталась в него залезть… Она засмеялась, и щеки чуть порозовели. — Ох, дочь… Я все думаю — а что, если бы тогда, после того, как вы Поттера выкрали из-под носа у Сама-Знаешь-Кого… если бы ты была дома? — у Андромеды сжалось сердце и потемнело в глазах, как всегда, когда она вспоминала тот страшный день. — И если они сейчас придут… и тебя увидят? — Надо подумать насчет укрытия, — серьезно кивнула дочь. — Может быть, нам все-таки стоит спрятаться под Фиделиусом. Ремус еще тогда хотел… Голос Нимфадоры дрогнул, она шмыгнула носом, но не заплакала. — А ты сама… сможешь поставить Фиделиус? — торопливо спросила Андромеда, стараясь скорее увести разговор от опасной темы. — Да, я умею. Я же аврор, мама. Мне кажется, ты постоянно об этом забываешь… — Дора уже справилась с подступившими слезами, в ее голосе появились ласково-поддразнивающие интонации, совсем как в прежние времена. — И к тому же, я в Ордене. Там тоже кое-чему научилась. — Да уж, этот твой Орден… — проворчала Андромеда, но тут же улыбнулась — ей было отрадно видеть, что дочь немного пришла в себя и уже не похожа на больную… или на узницу Азкабана. Мерлин! Почему ей пришло на ум это сравнение, напомнившее о Рабастане, мгновенно вызвавшее в памяти его облик: глаза, навсегда вобравшие в себя холод и тьму, глубокие, словно прорезанные ножом, складки в углах рта, нездоровую бледность и худобу — и скрытую за ними силу? У Андромеды перехватило дыхание, и она отвернулась к окну, стараясь скрыть свое волнение. Конечно, Дора ничего не поймет — ей и в голову не придет подобное… А Андромеда скорее умрет от стыда, чем допустит, чтобы дочь хоть что-то заподозрила. Нимфадора, не заметив смущения матери, встала перед зеркалом — и ее лицо начало меняться, кожа приобрела желтовато-сероватый оттенок и покрылась морщинами, нос и подбородок заострились, а волосы стали длинными и совершенно седыми, и она тут же собрала их в пучок на затылке и заколола шпильками. Андромеда передернула плечами от внезапного страха, будто ледяной иглой кольнувшего в сердце — в кого только Нимфадора ни превращалась, мать давно к этому привыкла — но почему-то сейчас ее до ужаса напугало, когда белая, гладкая, сияющая здоровьем кожа молодой женщины увяла на глазах. Маленькие, округлые ладони с короткими пухлыми пальчиками, так не похожие на изящные, «аристократические» руки самой Андромеды — высохли и сморщились, напоминая цветом старый пергамент. Мгновенно выцвели и поредели, повиснув безжизненными космами, густые темные волосы. Будто из зеркала на Дору смотрела сама смерть. * * * Нимфадора вернулась через два часа, немного успокоенная, и рассказала, что о Гарри Поттере никто ничего не знает, но он не пойман — это совершенно точно. И все члены Ордена пока живы и на свободе, Артур Уизли по-прежнему работает в Министерстве, а Кингсли Шеклболт — в Аврорате. Правда, о муже Кингсли ей ничего не сообщил — в разговоре с ним Дора умолчала о разладе в своей семье, но рассудила, что, если бы с Люпином что-то случилось, то Кингсли бы об этом знал, и не стал бы от нее скрывать. Однако в целом обстановка была тревожной. В Министерстве начали избавляться от магглорожденных сотрудников. Их вызывают на комиссию, которую возглавляет Долорес Амбридж, а курирует Корбан Яксли, Пожиратель смерти, в свое время избежавший справедливого возмездия и ставший при новой власти начальником Департамента магического правопорядка. И эти люди теперь решают судьбы магглорожденных волшебников — у кого просто отбирают палочки, а кого и сажают в Азкабан (2). Дирк Крессвелл, начальник Управления по связям с гоблинами — Андромеда помнила его еще по Хогвартсу — желая выдать себя за полукровку, подделал родословную, но был изобличен. Кто-то донес на него. И сейчас Дирк ждет решения своей участи в министерской тюрьме. Некоторые, впрочем, купили себе свободу, дав взятку мадам Амбридж (3). — Хорошо, что ты уволилась из Аврората, — вздохнула Андромеда. — Успела до переворота — сейчас, пожалуй, это было бы не так просто. Тем временем с работы пришел Тэд. — Газеты теперь можно сразу на растопку пускать, не читая, — кивнув на «Ежедневный Пророк» в руках у Андромеды, сказал он. — Или еще как-нибудь использовать, мало ли… в хозяйстве все пригодится. Ни слова правды в них нет. — Что-нибудь случилось, папа? — спросила Нимфадора. Это был первый раз, когда она не только не ушла в свою комнату при появлении отца, но и заговорила с ним. — Говорят, сегодня Гарри Поттер и с ним еще двое наведались в Министерство. Ну и переполох же они устроили! — Как?! Расскажи… — Дора вскочила с места и подошла к отцу. — Конечно, я там не был, только слышал… В общем, утром, в самом начале рабочего дня, к нам явился Каттермол — он работает в Департаменте магического хозяйства — с признаками острого катара желудка. Правда, его быстро привели в порядок, похоже, кто-то над ним решил подшутить и угостил батончиком из магазина братьев Уизли… Потом Ранкорн — с сильнейшим кровотечением из носа. В больнице коридор после этих двоих мыть пришлось. Ну, а потом оказалось, что как раз в это время неизвестные проникли в Министерство под оборотным зельем — и, видно, воспользовались их волосами, или чем-то еще… — Но зачем? Что Гарри… что они там делали? — Нимфадора замерла, не сводя с отца лихорадочно блестевших глаз. — Говорят, они сорвали заседание комиссии по магглорожденным, и нескольким подследственным удалось бежать. А еще они влезли в кабинет Долорес Амбридж, но зачем — непонятно. — Но это точно был Гарри? Откуда это известно? — Яксли их чуть не поймал, — помрачнел Тэд. — А как ты обо всем этом узнал? — спросила Андромеда. — Так ведь к нам, когда все уже закончилось, доставили двоих министерских сотрудников. Яксли был в бешенстве, оттого, что ему не удалось никого схватить — и сорвал на них злость. Круцио, со всеми последствиями. Нимфадора в ужасе приоткрыла рот. — Круцио… Но этим негодяям теперь все можно… А пострадавшим сумели помочь? С ними все будет в порядке? — Да, все обойдется, ничего непоправимого не случилось. Но вот что это такое было, и зачем… — Не знаю, — Нимфадора покачала головой. — Ума не приложу, для чего Гарри это понадобилось. — Так ты вообще ничего не знаешь, ни что за поручение Дамблдор ему дал, ни как он будет его выполнять… — не удержалась Андромеда. — И чего они думали этим добиться? — Пока они добились лишь того, что в Министерстве усилят охранные чары. И в Мунго тоже, и в Гринготтсе, и вообще во всех учреждениях, — ответил Тэд. — А Ремус, должно быть, с ними… — пробормотала Нимфадора. Тэд слегка поморщился и хотел что-то сказать, но удержался, видимо, благоразумно решив, что не стоит снова ссориться с дочерью. По виновато-ласковому выражению его лица, по готовности подробно отвечать на все вопросы Доры было видно, как он рад, что дочь опять с ним разговаривает. Когда Тэд, Андромеда и Нимфадора поужинали — все вместе, как в старые добрые времена — Тэд сообщил: — А у нас в Мунго списки составляют… — Какие списки? — переспросила Андромеда и тут же, поняв, в чем дело, вскрикнула: — О, Мерлин… Списки магглорожденных, ты имеешь в виду? — Ну да. В Министерство, говорят, отправят, — лицо Тэда побагровело от сдерживаемого гнева. — Проскрипционные списки, как в Древнем Риме — всех, неугодных новому режиму… — он махнул рукой. — А твои коллеги как ко всему этому относятся? — нахмурилась Андромеда. — Некоторые сочувствуют, правда, шепотом. А некоторые, наоборот, даже здороваться перестали. — В Министерстве, Кингсли говорит, многие против… Но все боятся, — вздохнула Дора. — Ты что, была в Министерстве? — Тэд обеспокоенно взглянул на дочь. — Нет, конечно, мне там лучше не появляться. Я отправила Кингсли Патронус, и мы вместе пообедали в «Дырявом котле». Она коротко рассказала о своем сегодняшнем разговоре с Шеклболтом и добавила: — Вот видите, мама, папа… Я думаю, нам нужно спрятаться под Фиделиус. Сейчас никто не может чувствовать себя спокойно. Тем более, папа — магглорожденный, я в Ордене… — Тэд, — произнесла Андромеда, мягко дотронувшись до руки мужа, — но если Амбридж, как говорят, берет взятки, может быть, мне пойти к ней? У меня есть кое-какие драгоценности, фамильные, блэковские… Вряд ли она устоит перед жемчужным ожерельем… или браслетом с изумрудами. Все-таки, хоть как-то себя обезопасить надо. Конечно, можно и родословную подделать, но это большой риск. Помнишь Дирка Крессвелла? Или ты его не знал, я-то с ним в клубе у Слагхорна познакомилась… Так вот, он пытался, но его разоблачили. Ему теперь Азкабан грозит. Тэд решительно отказался: — Нет, Дромеда, я не хочу, чтобы ты из-за меня лишилась своих драгоценностей. Пусть они останутся у тебя, потом пригодятся… Да и мало ли, что еще нас ждет впереди. И документы подделывать я тоже не стану. Буду работать, пока не выгонят, — сказал он. — А может быть, тебя и не тронут? — осторожно предположила Андромеда. — Ты ведь один из лучших целителей… — Будем надеяться, — пожал плечами Тэд. * * * Фиделиус так и не был поставлен — да и какой смысл, если Тэд все равно каждый день ходил на работу в Мунго? А однажды поздним вечером кто-то позвонил в дверь. — Я открою! — поспешно сказал Тэд и быстрыми шагами направился в прихожую. — Осторожно… Может быть, там Пожиратели… — Андромеда побежала за мужем. — Будь это они, не стали бы звонить, просто выбили бы дверь, — успокаивающе произнес он, отпирая замок. На пороге стоял Люпин. Еще более похудевший и осунувшийся. — Здравствуйте… — тихо сказал он. — А… Дора дома? — Ремус! — Нимфадора выбежала из кухни и повисла на шее мужа. — Знаешь… я был неправ… Прости меня, если можешь… — Ты больше не уйдешь? — счастливо улыбаясь, Дора смотрела на него. — Нет, — Люпин покачал головой. — А как… — он, не договорив, опустил глаза. — Все хорошо, Ремус, — она прижалась к нему и что-то прошептала на ухо. Потом немного отстранилась, глядя на мужа с бесконечной, всепрощающей любовью, и спросила: — Ты здоров? Совсем исхудал, бедный мой… Люпин склонил голову. В глазах на миг снова мелькнуло обреченно-затравленное выражение, но он сжал губы, словно делая над собой усилие, и крепко обнял свою жену, которая уже не пыталась сдержать радостных слез.