Death of Today

Минуты, проведенные на стерильном жестком стуле, слились в часы. Изар сидел неподвижно, будто статуя, уйдя в себя в тщетной попытке отрешиться от тиканья часов, висевших в приемной. Он сам не знал, что хуже — часы, показывающие, как долго Регулус уже провел в реанимации, или отвратительно громкое дыхание Северуса и Люциуса. Изар понимал, что они были всего лишь телохранителями. Волдеморт поручил им присматривать за ним. Возможно, хотел помешать ворваться в палату и поделиться с Регулусом бессмертием — или чтобы они в случае нужды усмирили вспышку гнева. — Он пострадал в битве? — спокойно спросил Изар, глядя прямо перед собой — смотреть на спутников он избегал. Ранее они уже объясняли, как именно это случилось, но тогда он не слышал ничего, кроме стучащего в голове «он жив!». Одетый в помятые брюки и простую черную рубашку, Изар выглядел таким же потрепанным, как и двое Пожирателей рядом с ним. Они только вернулись с рейда во Франции. Судя по обрывкам информации, которые все же осели в памяти, Волдеморт привел во Францию целую армию Пожирателей смерти и устроил там настоящую резню, а потом переместился в Британию и продолжил. Темный лорд был скор на гнев и жесток на расправу, и временами в пылу ярости совершал необдуманные поступки. Устраивать рейд во Франции было откровенно плохой идеей. Это не только давало Маржолен повод нанести ответный удар по Британии, но и нагоняло страх на другие страны. — Дурак, — прошипел Изар, на миг забыв, где находится. — Что же ты за дурак. Услышав о набирающем Силу Темном лорде в Британии, остальные страны предпочли не вмешиваться в происходящее. Однако теперь, когда Волдеморт так опрометчиво напал на Францию, другие Министры магии вполне могли объединиться со Скримджером. Это будет союз, рожденный страхом — страхом, что Пожиратели могут прийти и за ними. И если это случится, Изар знал: у Пожирателей смерти не останется ни единого шанса. Переглянувшись, Люциус с Северусом промолчали, словно не заметив его вспышки. И прежде, чем кто-то из них успел ответить на вопрос о Регулусе, дверь в приемный покой открылась, и чертов заместитель министра Риддл почтил их своих присутствием. Ссутулившись, Изар упрямо смотрел перед с собой, сжимая и разжимая кулаки. Была глубокая ночь — возможно, около трех или четырех. Изар оставил Эйдена на Гриммо под присмотром Кричера. Тот проснулся в слезах от видения о Регулусе; умом Изар понимал, что следовало успокоить ребенка перед тем, как уходить, но страх за отца перевесил чувство вины от того, что он бросил Эйдена одного. Прохладная рука легла Изару на загривок и сжалась. Запах одеколона Риддла в стерильной комнате казался слишком сильным. — Как он? — негромко спросил он, помня о том, что они были не одни. — Откуда мне знать, — коротко ответил Изар. — Он до сих пор у целителей. — Вот уже последние два часа, — устало пояснил Люциус. Изар стряхнул с себя руку, не в силах выносить прикосновение Риддла до тех пор, пока не узнает, что именно произошло с Регулусом — не говоря о том, что был изрядно зол на Темного лорда еще до этого. — Я никого здесь не держу, Люциус. Никто не запрещает вам уйти. Малфоя, похоже, ошарашил такой резкий ответ, но он быстро оправился: — Я здесь, чтобы поддержать тебя. Тряхнув головой, Изар запустил руки в волосы. С Северусом он бы так говорить не стал — просто потому, что знал наверняка, как ему было важно остаться. Вовсе не для того, чтобы поддержать кого бы то ни было, а чтобы услышать вердикт целителей. Регулус много значил для Снейпа, как бы тот ни пытался это скрыть. — Это был французский волшебник, — внезапно заговорил Снейп. — Я не успел рассмотреть лица, но он бил и бил, словно не мог остановиться… — тут его голос охрип, и Снейп на мгновение умолк, откашлявшись. — К тому времени, как я добрался до твоего отца, он едва дышал. Пришлось действовать быстро. Я как смог, залечил самые глубокие раны, но повреждения были слишком обширны для моих ограниченных знаний. Не меняя позы, Изар резко открыл глаза: — Так что же… — он горько рассмеялся, — Напасть на него мог кто угодно? — подняв голову от стиснутых рук, Изар пристально уставился на Риддла. Тот, спокойно восседая на стуле, в ответ на очевидный выпад лишь приподнял брови. Волдеморт мог наложить Империус на другого волшебника и заставить его напасть на Регулуса. Поступок вполне в его духе — низкий и подлый; идеальная возможность избавиться от Регулуса, а затем изобразить невинность. К Волдеморту бы не вело ни единой ниточки — чистое, идеальное убийство. Покачав головой, Изар отвернулся от Риддла. Как трогательно, что он явился в больницу… так, будто ему не все равно. — Мистер Блэк? Подняв взгляд, Изар увидел целителя, который направлялся к нему — седой, начавший лысеть волшебник в очках, которые так и норовили сползти с носа. Лоб его был покрыт испариной и, взглянув на выражение его лица, Изар понял, что дела у Регулуса обстоят не так хорошо, как должны бы. — Ваш отец успешно пережил операцию, — произнес целитель так мягко, словно Изар был маленьким ребенком. — Нам удалось исцелить большую часть ожогов и поверхностных ран, равно как и срастить сломанные кости в обеих ногах и туловище. Сердечный ритм снова в норме, а жизненные показатели в порядке. Шумно выдохнув через нос, Изар одарил волшебника испепеляющим взглядом: — Не стоит ничего приукрашивать, доктор. Что с ним не так? Чего вам не удалось добиться? Целитель, похоже, растерялся от такого холодного приема. — Он… он пережил магический шок. Следующие несколько часов или, возможно, даже дней он проведет в коме, чтобы его магия восстановилась и попыталась исцелить разум. — Попыталась? — переспросил Изар, прищуриваясь. — Есть вероятность, что мистер Блэк очнется не таким, как прежде. Если он придет в себя раньше, чем следует, или исцелению что-то помешает, это может привести к потере памяти или умственной отсталости, — целитель смолк, а затем быстро добавил: — Вероятность такого исхода невелика, но я обязан предупредить, что такое возможно. Кроме того, — он поджал губы, — должен сообщить, что нам не удалось в полной мере восстановить функции позвоночника. Ущерб, нанесенный нервной системе, был огромен, и… — Он не сможет ходить, — бесстрастно оборвал целителя Изар. — Упрощенно говоря, да, — признал тот. — Поражения позвоночника, вызванные темной магией, оказались слишком обширными. Это… Целитель продолжал сыпать медицинскими терминами, но Изар обнаружил, что почти не слушает. Было огромным облегчением узнать, что Регулус будет жить, но все прочие новости… это было уже чересчур. Умственная отсталость? Паралич? Если все это действительно произойдет, Изар просто не вынесет видеть отца таким. Регулус был силен и независим… невыносимо будет видеть, как он отныне во всем будет вынужден полагаться на других. Он станет другим человеком; человеком, с которым у Изара не будет связи. Никогда больше он не ощутит такой безоговорочной любви от другого человека. Именно отец когда-то показал Изару, что можно любить и все равно оставаться сильным. Паралич в волшебном мире был редкостью. Так почему это должно было случиться именно с его отцом? Закусив губу, Изар постарался успокоиться. Ярость, горячая и неудержимая, сжигала его изнутри. Ногти впились в кожу ладоней до крови, но он не обращал на это внимания, прожигая целителя взглядом. — Вы… — хрипло начал Изар. — Вы же целитель, верно? — дождавшись неуверенного кивка, Изар поднялся со стула. Он был немного выше волшебника перед собой и с огромным удовольствием посмотрел на него сверху вниз. — Целителям полагается исцелять. Разве это не ваша работа? — он говорил все громче, и другие пациенты уже начали на него поглядывать, но Изару было плевать. — Вы обладаете огромными знаниями о человеческом организме — и магией, чтобы себе помочь! Как это возможно, чтобы вы не сумели исцелить обычный сломанный позвоночник? Злоба поднялась внутри, и Изар шагнул вперед, схватив целителя за воротник. Вздернув его над землей, он прошипел: — Я изобретатель. Я изобретаю. Точно так же, как вы исцеляете. Я изобрету средство от паралича, несмотря на то, что ничего не знаю о человеческом теле, — Изар приблизил лицо вплотную к лицу волшебника: — А сразу после этого я уничтожу ваш позвоночник, медленно и мучительно… я сделаю вас своей подопытной крысой и буду наслаждаться каждой минутой! — Прекрати, дитя, — укоризненно произнес Риддл, отводя его от целителя. Его рука стальным капканом сжала его плечи, прижимая к груди. — Это лишь пустые угрозы, — с вежливой улыбкой успокоил он потрясенного целителя. — На самом деле он не имел в виду ничего подобного. Вы должны понять, сэр, случившееся с отцом стало для него настоящим потрясением. — Берегитесь, сэр целитель, — прошипел Изар, оскалив зубы. При одном взгляде на эту седую мышь самоконтроль разрывало в клочья. От той выдержки, с которой он обычно общался с людьми, и следа не осталось. — Это не пустые угрозы! Я выслежу тебя… Рука Риддла пережала Изару горло, обрывая поток угроз. Люциус же поднялся со стула и ненавязчиво отвлек на себя волшебника: — Возможно, будет целесообразно сообщить мистеру Блэку номер палаты, в которой находится его отец? Целитель попытался оправить воротник, опасливо поглядывая на Изара: — 43б, — прошептал он. — Мне не нужна чертова нянька, — тихо прошипел Изар, пытаясь успокоиться, пока Риддл, не ослабляя железной хватки, вел его по длинному коридору. Наконец они подошли к лестнице, которая должна была привести их на четвертый этаж больницы. — Разве что, разумеется, — прорычал он, — ты здесь не затем, чтобы закончить то, что не сумел ночью. Острый взгляд Риддла заставил Изара понять, что, возможно, пытаться выбить у Темного лорда признание с наскока было не лучшей идеей. В конце концов, оставался небольшой, но шанс, что Волдеморт так и не узнал о том, что Регулус восстановил гобелен — и тогда его очень заинтересует, с чего вдруг Изар подозревает его в покушении на отца. Словно читая его мысли, Риддл ухватил Изара за шею и втолкнул в какую-то подсобку, резко захлопнув за собой дверь. — И что же я должен закончить, дитя? — выдохнул Риддл, уперевшись ладонями в грудь Изара и толкая его к стене. С подозрением прищурившись, он навис над Изаром: — Наказать тебя за ослушание? — Очевидно же, — лихорадочно соображая, как выкрутиться, выдохнул Изар в ответ. — Ты явился посмеяться над тем, что я не справился с собой? Встать у койки Регулуса и позлорадствовать? Темнота, царившая в комнате, для зрения Изара была не помехой — но тьма, сгустившаяся в глазах Риддла, даже ему казалась бездонной. Надменно приподняв губу, Риддл схватил Изара за воротник: — Ложь, — прошипел он. — Ты думаешь, что я напал на твоего отца, не так ли? — не отрывая взгляда от бесстрастного лица Изара, он покачал головой: — Ну и ну. Как низко же ты пал за эти пару дней. Изар застыл, не отрывая взгляда от лица Риддла. Гнев его еще не утих, но он знал, что было опрометчиво давать ему волю, когда Темный лорд пребывал в опасном настроении. — Скажи мне, — прошипел Волдеморт, — ты и в самом деле столь же растерян, каким кажешься? Потому что могу уверить, что со стороны ты выглядишь напуганным ребенком. Обвинять меня в том, что случилось с твоим отцом, нелепо и изрядно оскорбительно. Если бы я хотел его смерти, будь уверен, он бы лежал не на больничной койке, а в могиле рядом со своими предками, — он склонил голову набок: — Впрочем, твои обвинения вызывают подозрения. Отчего тебе думать, что я бы напал на твоего отца? — Откуда мне знать, что тобой движет? — Изар уклонился от ответа; рассказывать о том, что Регулус узнал о его мнимой смерти, он не собирался. — Все, что ты сообщил мне за последние дни, оказалось ложью, прикрывающей другую ложь, и все для того, чтобы заставить меня плясать под твою дудку! Обхватив запястье Риддла, Изар отвел его руку; другой же рукой внезапно потянулся вперед и коснулся его щеки. — Я первым готов признать, — негромко начал он, — что наслаждаюсь теми играми, в которые мы играем. Но у любых игр должны быть границы, и ты нарушал их слишком много раз. Риддл оставался тих и удивительно спокоен. Изар воспринял это как приглашение продолжать. Не отрывая руки от щеки Риддла, он шагнул ближе, сам себя ненавидя за то, как его волнует повисшее между ними напряжение. Лорд, похоже, тоже его чувствовал — он чуть склонил голову, позволяя руке Изара скользнуть немного ниже. — Иногда, — продолжил Изар, — мне тяжело поверить, что у тебя нет хоркрукса. Кажется, что в тебе не осталось ничего, кроме кровожадности и гнева, — пальцами он легко постучал по шее Лорда. — Способен ли ты вообще чувствовать восхищение? Жалость? Любовь? Не то чтобы я ждал от тебя любви, но немного уважения очень бы помогло, — сверкнув глазами, Изар отстранился: — Ты вообще был серьезен, когда говорил о том, что хочешь со мной быть… физически? Или я просто развлечение, чтобы занять время? — Я прошу прощения, — натянуто проговорил Риддл. Изар прислонился к стене, скрывая удивление. Он не мог припомнить, чтобы Темный лорд просил прощения хоть за что-нибудь. — Мне не следовало требовать, чтобы ты избавился от магловского мальчишки, — закаменев плечами, Риддл смотрел на Изара. — Впрочем, я по-прежнему остаюсь при своем мнении — твой поступок был неразумен. Ты не только ушел в разгар рейда, но и сделал это ради магла, — стремительно шагнув вперед, он прижал Изара к стене, уперевшись в нее обеими руками. — Но это все, за что я извиняюсь. Стиснув зубы, Изар тихо зарычал: — А что насчет Мореля? Его жены? И что насчет Регулуса? — Ты себя не контролируешь, — выдохнул Риддл с деланным изумлением. Отступив от Изара, он принялся мерить шагами небольшую кладовку, размышляя. Изар следил за ним, чувствуя, как злость только усиливается. Риддл что, обдумывает, как заморочить его еще больше? С каждой новой секундой Изар все больше терял терпение. Ему нужно попасть к Регулусу до того, как… — Ты себя не контролируешь, — повторил Риддл, словно окончательно принимая этот факт. Чуть развернувшись, он оглядел Изара. — Тому, кого ты любишь, причинили вред, — издевательски протянул он, — и ты теперь сам не свой от тревоги и гнева. Тебе позарез хочется обвинить кого-то, помимо безымянного французского волшебника. И поэтому ты ставишь под сомнение мое слово, что я не приложил руки к тому, что случилось с твоим отцом, лишь бы найти виноватого. — Это нелепо… — Действительно, — согласился Риддл. — То, что ты мне не доверяешь, можно понять — я не давал тебе повода думать иначе. Все, что у тебя есть, это мое слово, что я никогда не пожелаю тебе вреда, — он полностью развернулся к Изару. — Тем не менее, я устал от твоих постоянных обвинений. И от твоих… детских истерик. Где доказательства, что я напал на твоего отца? И что я знал, что Аселин Морель был вампиром, а его жена — Темной леди Франции? Имея доказательства, ты вправе действовать соответственно — но это не значит закатывать истерики или изображать обиду. Это значит найти способ со мной расквитаться. От осознания правды этих слов Изара словно окатило ледяным душем. Он вел себя именно так, как говорил Темный лорд. Закатывал истерики. Обижался. Словно он какой-то безмозглый хаффлпаффец, который вечно торопится с выводами. Если подумать, Волдеморту не было никакой выгоды в том, чтобы утаивать истинную роль и сущность Маржолен. И если он бы задумал разделаться с Регулусом, то довел бы дело до конца. Регулус был бы мертв, а не лежал в больнице. Когда Волдеморт выводил его из себя, Изар искал способ разозлить его в ответ. Прошлым вечером, когда Волдеморт запретил ему общаться с другими Пожирателями из-за его решения оставить Эйдена, Изар отомстил тем, что отправился во Францию. Тогда ему не казалось, что в его отношениях с Темным лордом что-то было не так. А сейчас он раскис прямо перед лицом Темного лорда — требует от него любви и справедливости, подумать только. Изар хотел уважения, это так, но такими перепадами настроения он этого не добьется. Что же произошло с тех пор? Ответ возник тут же. Морель и Регулус, вот что. — Вампир заморочил тебе голову, сломал так же легко, как магловскую игрушку, — Волдеморт подтвердил то, к чему Изар только что пришел и сам. — Он обнаружил твои скрытые слабости и вытащил их наружу. Морель не состоял с Маржолен ни в отношениях, ни уж тем более в браке. Он говорил правду. Несмотря на попытки Изара убедить себя в обратном, слова Мореля глубоко врезались ему в душу. Все, что было связано с их отношениями с Волдемортом, до сих пор вызывало у него сомнения, и Морель мастерски на этом сыграл. Теперь Изару было стыдно, что он воспринял всерьез слова вампира. Он невольно склонил голову, но затем спохватился, что это выглядит как выражение покорности, и упрямо вздернул подбородок. — Я совершил ошибку, — негромко произнес он. — В этот раз я позволил врагу взять надо мной верх. Больше этого не случится, — Изар говорил горячо и убежденно, словно клялся — зная, что так и будет, что он больше не позволит так себя задеть. Никогда. Риддл, остановившись перед Изаром, склонился к нему и выдохнул: — У тебя будет масса времени на то, чтобы к этому подготовиться. Изар нахмурился: — Что ты имеешь в виду? — Я снова вернусь к вопросу твоей адекватности на Йоль. Если докажешь, что готов участвовать в войне с ясной головой, я дозволю тебе вернуться. Откинув голову, Изар зашипел. Йоль был не так уж далеко, всего через пару недель, но… — Я вполне способен продолжать прямо сейчас! Если ты думаешь, что Морель так сильно на меня повлиял, ты ошибаешься!.. Он осекся, когда Риддл, проведя рукой по его бедру, притянул к груди. Сцепив зубы в бессильной ярости, он застыл, не в силах пошевелиться даже тогда, когда тот запустил руку ему в волосы. На ласку это ничуть не походило — длинные пальцы до боли сильно тянули за пряди, отчего и так растрепанные волосы вставали дыбом. — Урок с Морелем ты отлично усвоил. Тебе повезло выучить его с врагом, которого оказалось так легко победить, и победил ты его достойно. Волдеморт вновь умолк, но Изар держал язык за зубами. Он знал, что если заговорит, то снова выйдет из себя, и Лорд окончательно решит, что он не способен держать себя в руках. Любая попытка огрызнуться станет для него лишним поводом держать Изара в стороне от войны — и этой радости он Волдеморту ни за что не доставит. Риддл продолжал прижимать Изара к себе, явно получая удовольствие от его покорности; но оба они знали, что это была кажущаяся покорность свернувшейся змеи, готовой напасть, как только подвернется случай. — Я отстраняю тебя для того, чтобы дать тебе время прийти в себя после случившегося с отцом. Он уже никогда не станет прежним, а твое беспокойство за него делает тебя неуравновешенным. Я не потерплю, чтобы один из моих лучших Пожирателей то и дело срывался. Будь благодарен, что война еще в самом начале и я даю тебе это время. Случись все в ее разгар или ближе к завершению, такой возможности бы не было. — Он обязательно станет прежним, — сухо ответил Изар. — Наоборот, война нужна мне, чтобы отвлечься, — хотя запрет появляться на базе действовал всего два дня, Изар уже скучал — ему нравилось ощущать себя частью армии. — Чтобы ты терял контроль так же, как только что в приемной? Ты не в состоянии держать себя в руках, и я не позволю тебе наломать дров. Твой отец обречен умереть раньше тебя, и лишь вопрос времени, когда это произойдет, — Волдеморт, как оказалось, вовсе не пытался быть жестоким. Он в самом деле верил, что, наоборот, проявляет мягкость. Изар ничего не мог с собой поделать. Он впился ногтями в мантию Риддла, на груди продрав ее насквозь. — Ты бессердечный ублюдок, — прорычал он. Губы Риддла дрогнули, и он прянул вперед, обхватил ладонями лицо Изара и впился яростным поцелуем. Изар зажмурился, сам себя ненавидя за то, что прижимается к Темному лорду в ответ. Он винил во всем свое взвинченное состояние, винил гены Блэков, которые заразили безумием саму его плоть и кровь. Винил Регулуса, который позволил врагу подобраться к себе во время битвы. Мерлин… Волдеморт был отравой, одновременно ненавистной и желанной. Изар уже убедился, что Темный лорд не подозревал о том, что Регулус узнал о его перерождении. Волдеморт не подстраивал то нападение, и от осознания этого Изару стало ощутимо легче. Впрочем, он понимал, что все это от Темного лорда лучше скрыть. Странно, но мысль о том, что открытие Регулуса придется утаивать от Лорда, понравилась ему куда больше, чем следовало. Поцелуй становился все жарче, питаемый злостью Изара и самодовольством, которое источал Темный лорд. В том, чтобы целоваться с ним в личине Риддла, было что-то извращенное и одновременно волнующее. Когда Волдеморт пребывал в этом своем образе, Изару казалось, что у него было больше шансов взять над ним верх. Впившись пальцами в шею Риддла, Изар углубил поцелуй — но, когда тот воспринял это как приглашение сделать то же самое, резко вырвался. Риддл хмыкнул; глаза его сверкали. — Это не значит, что я передумал. Йоль, дитя. Тогда ты сможешь доказать, что снова готов, — и он с заметной неохотой отстранился. — Тогда не жди, что я буду появляться у тебя в офисе, — заявил Изар. — Если я не могу участвовать в битвах, то в твоей нудной политике тоже не собираюсь. Риддл лениво отмахнулся: — Я и сам собирался это предложить, — бросил он. — Можешь наслаждаться лишними часами в обществе матушки в Отделе тайн. Изар сжал руки в кулаки. Он понимал, что сейчас Волдеморт рассматривает его как слабое звено и не хочет видеть рядом до тех пор, пока Изар не придет в себя. Любая демонстрация чувств, особенно горя и тоски, им не одобрялась — и Изар был с этим согласен, но не мог себя заставить перестать горевать по Регулусу. То, что он мог — и собирался — сделать, это доказать Волдеморту, что способен действовать разумно, даже когда его отец борется за жизнь. Сквозь опущенные ресницы Изар наблюдал за тем, как Риддл потянулся к ручке двери. — Ты знал об Аселине и Маржолен? — тщательно подбирая слова, спросил он. Риддл замер, едва заметно повернувшись к нему. Взгляд его пронзал, промораживал насквозь. — Спрашивай, и всегда получишь ответ, дитя. В рамках разумного, — вкрадчиво прошептал Риддл. — У меня были подозрения относительно Маржолен, да, но я не мог подтвердить их до твоего глупого побега во Францию. Что до Аселина Мореля, то ответ нет. Я не знал, что он вампир. Я был уверен, что он молодится при помощи чар. Изару хотелось задать еще столько вопросов, поговорить столь о многом — но он понимал, что сейчас не место и не время. Он все еще злился на Волдеморта, но действие слов Мореля рассеялось, на этот раз окончательно. Он больше не сомневался в их с Волдемортом отношениях. Да, тот временами лгал ему, вводил в заблуждение — но Изар готов был это принять. Он готов был наблюдать за Лордом, перенимать его приемы — чтобы однажды, когда придет время, поразить Волдеморта его же оружием. Этот день еще не настал, но Изар был уверен, что рано или поздно сумеет сравнять шансы. Что до… иной стороны их отношений, Изар знал, что она тоже присутствовала, пусть они оба и не подавали вида. Они с Волдемортом желали друг друга… были друг другу дороги, восхищались друг другом, хоть и предпочитали держать друг друга в постоянном напряжении. Возможно, однажды все это перерастет в любовь… любовь глубоко скрытую, едва ли когда-то проявляемую откровенно, но любовь все равно. Ослепительный оскал Риддла вернул Изара обратно на землю. Он скрестил руки на груди, заранее готовясь к очередному словесному выпаду на прощание. — Признаюсь, я был весьма доволен, что Аселин оказался вампиром, — заметил Риддл, не прекращая улыбаться. — Я получил огромное удовольствие, приставив его голову обратно и воскресив его, когда ты нас покинул. Он дорого заплатил за свою попытку покуситься на то, что принадлежит мне, — и Риддл окинул Изара красноречивым взглядом. Самого Изара это одержимое собственничество ничуть не впечатлило. — Твое извращенное представление о романтике всегда заставляло мое ледяное сердце биться чаще, — протянул он. Пристальный взгляд, сосредоточенный на теле Изара, наконец вернулся к его лицу. Тень улыбки скользнула по тонким губам, но уже в следующий миг Риддл отвернулся. — Мои двери всегда открыты, дитя. И с этими словами Риддл прошествовал в коридор — с настолько гордым видом, насколько вообще возможно, учитывая то, что вышел он туда из кладовки. Изар остался внутри, слепо уставившись на место, где только что стоял Риддл. Как бы двусмысленно ни звучали его прощальные слова, на самом деле он предлагал обращаться за поддержкой, если в том возникнет нужда. Изар устало склонил голову, сжав пальцами переносицу. Он до сих пор злился на Темного лорда и опасался его, но после разговора почувствовал себя увереннее. Каким-то образом Волдеморту всегда удавалось встряхнуть его, заставить снова собраться. Он словно и в самом деле знал все… в том числе и то, за какие нити подергать Изара, чтобы вернуть его в строй. К сожалению, этот заряд бодрости быстро иссяк, стоило Изару наконец увидеть Регулуса. *** Следующие несколько дней Изар провел в точности так, как Риддл и предсказывал — не отходя от Регулуса, жалкий в своем упрямстве. Он проигнорировал и слабое жжение в метке несколько дней спустя, когда Пожиратели отправились в очередной рейд, и нагревшийся министерский браслет. Насколько Изару было известно, хоть сам он и застыл в неподвижности, земля продолжала вращаться. «Пророк» написал о нападении Пожирателей после той ночи, когда ранило Регулуса, но ни словом не упомянул о том, что те вторглись во Францию. Должно быть, Волдеморт не стал оставлять свою метку над местом сражения, и Изар был этому бесконечно рад. Похоже, что остатки здравого смысла в Лорде еще теплились. Единственное, что мелькнуло в «Пророке» о Франции — это сообщение об исчезновении Мореля. Кроме того, на его страницах процитировали слова заместителя министра Риддла — большая редкость. Изар знал, что Риддл постепенно выходит из тени и все громче заявляет о себе. Он выразил соболезнования родственникам жертв последнего рейда, но в остальном пока хранил молчание. Скоро он начнет подталкивать общественное мнение к мысли о необходимости перемен. Сейчас население бы возмутилось, узнав, сколь радикальные реформы он предлагает, однако когда Руфусу Скримджеру не удастся сдержать Лорда Волдеморта и его Пожирателей, общество рано или поздно будет согласно на что угодно и прислушается к Риддлу. Но до этого еще несколько месяцев… довольно долго. На пути Волдеморта могут возникнуть самые разные препятствия, в том числе и непреодолимые. Ситуация постоянно менялась. Один раз в Мунго появился и Сириус, узнав о случившемся. Изар позаботился о том, чтобы информации о состоянии Регулуса просачивалось как можно меньше. Черта с два он позволит репортерам «Пророка» лезть своими грязными пальцами в дела дома Блэков. Как бы то ни было, Изар не вышел из своего полутранса даже в присутствии дяди. Он смутно помнил, как Сириус выражал свои соболезнования, а затем ушел, когда Изар продолжил молчать. Впрочем, оно и понятно — вряд ли ему хотелось долго задерживаться в палате, в которой присутствовал еще один посетитель, проводивший здесь почти столько же времени, сколько и сам Изар. Северус Снейп. Профессор появлялся каждый день после того, как заканчивались уроки в Хогвартсе, и тихо садился рядом. Изар наблюдал за ним молча, зная, что тот использует легилименцию. Идея исходила от самого Снейпа, который тем самым пытался удержать в коме Регулуса достаточно долго, чтобы тот успел исцелиться… чтобы свести риск повреждений мозга к минимуму. Услышав о его плане, Изар даже не стал над ним задумываться, полностью поглощенный созерцанием того, как грудь отца медленно поднимается и опускается. День, когда Изар вырвался из своего оцепенения, стал днем, когда Снейп впервые с ним заговорил. — Он не хочет, чтобы ты так над ним убивался, — внезапно сказал он после нескольких часов, проведенных в сознании Регулуса. Оторвав взгляд от изрезанного шрамами лица отца, Изар непонимающе уставился на Снейпа. Спустя несколько дней багровые росчерки по большей части побледнели или сошли совсем, но несколько шрамов на щеках и лбу останутся, похоже, навсегда. — Простите, что? — хриплым после долгого молчания голосом спросил он. Взгляд черных глаз над неподвижным телом, казалось, прошил его насквозь. — Регулус говорит, что у тебя есть обязанности. Он выражает благодарность за твое беспокойство, но и разочарование тем, что ты ими пренебрегаешь. Регулус выражает разочарование. Совсем как Волдеморт, Регулус был в нем разочарован. Изар неловко встал со стула и вышел из палаты, напряженно размышляя. Как он мог сейчас заниматься чем-то, кроме как быть рядом с Регулусом и горевать о нем? Отец никогда не сможет ходить и до конца жизни будет носить шрамы на лице. При виде того, как он лежит на больничной койке, такой уязвимый и безучастный, сердце Изара разбивалось на части. Он никогда прежде никого не терял — и никогда не любил никого так, как полюбил отца. Внезапно ему стало понятно, почему привязанности считались слабостью. Когда дорогие люди уходят, все остальное меркнет под натиском горя и воспоминаний о том, чего никогда больше не доведется пережить. Изар сам стал отличным тому примером. Он провел у койки отца целую неделю, не обращая внимания на окружающий мир и всех его обитателей. И Регулус даже не был мертв. Однако, сидя на жестком стуле в его палате, Изар понял, что не столько скорбит о настоящем, сколько страшится будущего. Однажды все это неизбежно повторится, только на Изаре ход времени не оставит следов, а Регулус будет сед и весь покрыт морщинами. Изар так же сядет у его постели и будет смотреть, как отец сделает последний вдох — и замрет навсегда. А затем Изара поглотит чувство потери куда сильнее и больше, чем то, что он испытывает сейчас. Возможно, будет разумнее отдалиться заранее, не дожидаясь этого момента. Станет ли тогда это чувство абсолютной беспомощности хоть немного меньше? С другой стороны — стоит ли жертвовать теплом взаимной приязни, всеми воспоминаниями только ради того, чтобы в конце ощутить немного меньше боли? Нет. Определенно не стоит. Изар предпочел бы узнать Регулуса как можно лучше и создавать с ним совместные воспоминания, чем отталкивать только потому, что будет бояться потерять. И, осознав это, он наконец-то сбросил с себя последние остатки апатии. Хоть грудь до сих пор сжимало от тревоги за отца, разум его снова включился на полную мощность. Было утро субботы, что значило, что у Изара есть два полноценных дня до того, как он снова вернется в Министерство к Невыразимцам. Помня об этом, Изар решил наконец заняться проектом, при мысли о котором испытывал одновременно страх и лихорадочное нетерпение. Фальшивые хоркрусы Волдеморта… то самое изобретение, которое, как задумывал Изар, переломит ход войны. Он хотел создать артефакт, который внешне будет повторять все свойства хоркрукса. Если Дамблдор так упорно верил в то, что Волдеморт создал хоркрукс — даже семь хоркруксов — что ж, Изар был готов потешить старика. Вот только он сделает так, что любой, кто уничтожит одно из его творений, гарантированно отправится за ним следом. За хоркруксами наверняка будут охотиться самые сильные представители Ордена, и их гибель станет для темной стороны большим облегчением. Задача была невероятно сложной, и к полудню Изар обнаружил, что вынужден поискать дополнительные источники по теме. Ему хотелось сделать свои артефакты как можно более убедительными для всех, кто будет за ними охотиться. Спустившись в подвал особняка на Гриммо и просмотрев небольшую подборку трудов, в которых упоминались хоркруксы, Изар выбрал один пыльный том. О столь темных артефактах писали мало, но ему в конце концов удалось найти подробные инструкции, как его сделать. Ритуал не был таким темным, как он ожидал. Жертва… убийство. Изар проделывал это много раз во время сражений. Однако чем больше он читал про хоркруксы, тем больше его мысли невольно обращались к Лили. Для светлой волшебницы это было жутким, непростительным деянием. Требовалось не просто убить, нет — процесс был куда более личным, даже интимным. Создавая хоркрукс, Лили поставила на карту многое. Изар тряхнул головой. Сейчас не время думать о матери. Ему очень, очень хотелось успеть закончить хотя бы один фальшивый хоркрукс до Йоля, если не больше. Он был уверен, что, создав один, с остальными шестью справится относительно легко. Жаль, что нельзя было заполучить настоящий хоркрукс, чтобы изучить его ауру и то, как он действует на окружающих. Потом Изар сумел бы воспроизвести все эти свойства в своем изобретении. Устроившись в пыльном кресле, Изар погрузился в размышления. На стене комнаты висел портрет Сигнуса Блэка. Изар с превеликим удовольствием вытащил его на свет и водрузил на место, предварительно наложив заклятие немоты. Как еще лучше отомстить предку, чем дать ему своими глазами увидеть, что его эксперимент по обретению бессмертия провалился? Темные глаза Сигнуса щурились, а губы двигались, но из них не вылетало ни звука. Поджав губы, Изар укоризненно покачал головой: — Ну будет, будет, Сигнус, свою минуту славы ты уже получил. Постукивая пальцами по книге, Изар снова мыслями вернулся к Лили. На этот раз он не стал останавливаться на тех смешанных эмоциях, которые вызывала в нем ее жертва, а сосредоточился на том, что именно чувствовал, находясь рядом с ее хоркруксом. Изар помнил, как его тянуло к ней… помнил соблазн. Хоркрукс окружала аура странного света — света, до которого хотелось дотронуться и присвоить себе. В случае с Волдемортом такой вариант не подходил. Если бы Темный лорд создал хоркрукс, в нем не было бы ни проблеска света. Но соблазн… да, вполне. И тьма, которой в Лили не было. Хмурясь, Изар выпрямился. Если хоркрукс каким-то образом отражал сущность своего создателя, не могло бы быть так, что более ранние хоркруксы Волдеморта — те, которые он якобы создал в юности — источали меньше тьмы, чем его более поздние творения? Если Том Риддл создал свой первый хоркрукс, скажем, в семнадцать или восемнадцать, то этот хоркрукс наверняка хранил бы в себе больше чистоты, чем тот, который он бы сделал в тридцать? Он тихо фыркнул. Том Риддл, скорее всего, был законченным ублюдком уже лет в пять, и никакой чистоты в нем уже давно не осталось. Окружающие наверняка считали его отродьем дьявола, этаким антихристом. На самом деле он был наследником Слизерина — что, если подумать, примерно то же самое. Тем не менее, можно попробовать варьировать насыщенность темной ауры, которая будет окружать хоркруксы. И еще оставался вопрос, какую форму им придать. Хоркрукс Лили был призраком, который она сумела прикрепить к духу Сигнуса за Вуалью. Фальшивые хоркруксы Волдеморта нужно сделать вещественными, чтобы врагам было легче их уничтожить. Но какими именно? Глянув вниз, Изар зацепился взглядом за кельтское кольцо на пальце. Неплохой вариант, но доверит ли великий лорд Волдеморт часть своей души какому-то кольцу? С одной стороны, вряд ли, с другой — Изар отчетливо припомнил, что видел у него на пальце кольцо с черным камнем. Он никогда не интересовался, какой смысл оно несет, но это вполне мог быть некий сувенир из прошлого; вещь, которая была Лорду хоть немного, но дорога. Хоркруксами должны были стать предметы, которые были частью прошлого Волдеморта; вещи, которые отражали его суть. Еще лучше, если Дамблдору будет известно о некоторых из них. В голове было пусто. Что же придумать? Как узнать, какие предметы могли связывать Волдеморта с прошлым? Об этом прошлом Изар знал очень немного — только то, что Том Риддл вырос в магловском приюте, и что отец бросил его мать, когда та была беременна. И еще, судя по наградам в Зале трофеев — что он был образцовым учеником… Изар знал о Томе Риддле больше, чем любой Пожиратель смерти, но этого все равно было недостаточно. И это оставляло Изара на распутье. Действовать у Волдеморта за спиной и раскопать его прошлое самостоятельно? Или пойти к нему и спросить прямо? Последний вариант был предпочтительнее, потому что оставлял Изару больше времени на то, чтобы закончить хоркруксы. С другой стороны, Волдеморт ревностно стерег свое прошлое, и выудить из него нужные сведения может быть нелегко. Рядом раздался всхлип, и Изар резко повернулся. Острое зрение позволило ему различить маленькую фигуру, съежившуюся у лестницы. — Почему ты плачешь? — устало спросил Изар, увидев следы слез на щеках Эйдена. Сказать по правде, последнюю неделю он о нем и не вспоминал. Он был уверен, что Кричер вовремя кормит мальчишку, но в остальном все то время, что Изар провел в Мунго, Эйден был предоставлен сам себе. Утерев лицо грязным рукавом, тот прошептал: — Я прошу прощения. Изар закатил глаза, гадая, не связано ли произошедшее с Регулусом с тем, что его терпение в отношении Эйдена окончательно иссякло. — Слезы ничего не исправят, — наставительно произнес он, снова посмотрев на мальчишку. — Если хочешь, чтобы тебе действительно стало лучше, иди найди книгу и постарайся узнать побольше о том мире, в который тебя занесло. Или принесли пользу и вытри пыль, — вероятно, это был не самый лучший совет: в закоулках особняка водилось предостаточно мерзких созданий. — Я прошу прощения не за слезы, — резко отозвался Эйден, сверкнув глазами. — А за Регулуса. Что ж, по крайней мере у мальчишки есть проблески характера, подумал Изар, уставившись на него в ответ. — Он скоро вернется, — наконец произнес он, отворачиваясь и снова берясь за книгу. — Ты злишься на меня, — упрямо продолжил Эйден; голос его звучал несчастно. Положив книгу на колени, Изар раздраженно прикрыл глаза. Похоже, его тактика по отпугиванию сопляка не работала. Быть может, стоит утешить его, развеять страхи — и тогда наконец появится время, чтобы поработать над хоркруксами? В одиночестве. — Я злюсь не на тебя, — заговорил Изар, следя, чтобы голос звучал ровно. Обернувшись, он поманил Эйдена: — Подойди. Неловко вскарабкавшись на ноги, тот подчинился. Чем ближе он подходил, тем яснее Изар видел, в каком жалком состоянии тот пребывает: грязная, запыленная одежда, рваные штаны, слишком бледное лицо со следами слез; темные круги под глазами. Глядя на все это, Изар почувствовал, как его решимость слабеет. Кроме того, от мальчишки ощутимо попахивало. — Когда ты в последний раз ел? Или мылся, если уж на то пошло? Неужели тебя до сих пор нужно всюду водить за руку? — подавшись вперед, Изар ухватил Эйдена за пояс и подтянул к себе ближе, пока мальчишка не уперся ему в колени. Отведя от лица Эйдена прядь грязных русых волос, Изар требовательно уставился в его припухшие и покрасневшие от слез глаза. — Еда, которую дает мне Кричер, покрыта плесенью и воняет, — признался Эйден, склонив голову и бессознательно подаваясь ближе. — А что насчет второго вопроса? — мрачно спросил Изар. Быстро глянув на него, Эйден пристыженно потупился. Вздохнув, Изар отпустил его и закрыл книгу. — Подобное поведение не к лицу Блэку. Ты должен выглядеть достойно, что бы ни происходило, — Мордред, он был таким лицемером. С другой стороны, самого его не воспитывали как Блэка. Эйдену необходимо научиться вести себя как истинный Блэк, чтобы привлечь подходящую чистокровку и продолжить род. У Изара такой необходимости не было. Ему всего-то нужно было выдержать давление слишком властного Темного лорда. Всмотревшись в лицо Эйдена, Изар покачал головой, поняв, насколько тот истощен и вымотан. Он не думал, что произошедшее с Регулусом так сильно на него повлияет. Эйден знал Регулуса всего пару дней… с другой стороны, видения о нем сопровождали мальчишку всю его жизнь. Он неохотно коснулся чумазой детской щеки: — Регулус был тяжело ранен, Эйден. Однако, несмотря на это, он все равно вернется домой. Тебе не из-за чего расстраиваться, — он предпочел не говорить, что ходить Регулус больше не сможет; пусть тот сам просветит приемыша, когда вернется. — Я должен был увидеть, что его ранит, до того, как это случилось, — жалобно возразил Эйден. — Иногда я даже не вижу, что что-то произойдет — а иногда вижу слишком поздно, или не запоминаю, что увидел. Я должен был знать. Кто-то мог спасти его до того, как… Теперь Изар понял, что так терзало мальчишку. Подавив свою неприязнь к детям вообще и к магловским детям в частности, он попытался посмотреть на все глазами Эйдена. Тот был еще ребенком, но раз за разом словно наяву проживал яркие видения, полные боли и страданий, крови и смерти. Рано или поздно подобное должно было сказаться на его рассудке, и Изар знал, что нужно успокоить Эйдена, вселить в него уверенность, пока увиденное не свело его с ума. Взяв в ладони лицо Эйдена, Изар заставил его посмотреть на себя: — Эйден, ты обладаешь даром, которому позавидовали бы многие волшебники. Даром предвидения. Но рука об руку с этим даром идет и проклятие. Ты видишь будущее прежде других, и это будущее может быть полно страданий, — он умолк, пытаясь сообразить, достаточно ли простые слова подбирает — но, наткнувшись на внимательный взгляд, Изар понял, что Эйден отлично следит за мыслью. — Твой дар будет помогать тебе, но одновременно и ограничивать, — негромко проговорил он, вспомнив о своей чувствительности к магии. — Ты должен принять, что не можешь увидеть все — и то, что не можешь все предотвратить. Судьба… судьба это твой враг; она всегда будет твоим врагом. Судьба будет пытаться заставить произойти то, что произойти должно. Иногда ты сможешь у нее выиграть и не дать чему-то случиться; а иногда, как в этот раз с Регулусом, ты будешь бессилен что-то предотвратить. После этих слов часть напряжения с лица Эйдена ушла, и Изар порадовался, что тот, похоже, его понял. — Судьба мой враг, — прошептал Эйден сам себе, глядя Изару в глаза. Затем он несмело улыбнулся: — Я изо всех сил постараюсь у нее выиграть. Как ты делаешь со своими врагами. Губы Изара невольно дрогнули, но затем он снова вернул себе невозмутимость. — Только запомни — даже если ты проиграешь судьбе, ни Регулус, ни я не будем на тебя злиться. Мы знаем, как тяжело может быть с ней сражаться. Глаза Эйдена засияли теплым светом и снова повлажнели, и Изар забеспокоился, не перестарался ли с утешениями. «Да, определенно», — подумал он, когда Эйден бросился ему на шею и обхватил руками. Изар неловко похлопал его по спине, радуясь, что разобрался хотя бы с этим. Следующей задачей, прежде чем можно будет вернуться к хоркруксам, было помыть и накормить мальчишку. И, возможно, приказать Кричеру обеспечить особняк приличной едой. Люциус такой план несомненно бы одобрил. — Пойдем, — Изар разорвал объятия, не в силах так долго выносить амбре несвежего тела. — Ванна! А потом обед. Поднявшись из кресла, он направился к лестнице — но, не успев подняться даже на первую ступень, почувствовал теплое прикосновение. Посмотрев вниз, Изар обнаружил, что Эйден, наградив его застенчивой улыбкой, обхватывает его пальцы рукой. О Мордред. Видел бы его Волдеморт. *** Накручивая прядь волос на палец, Дафна через всю гостиную Слизерина наблюдала за Драко Малфоем. В последние время тот пребывал в неизменно дурном настроении: срывался на своих прихвостней, упрямо молчал на уроках, даже когда грязнокровая всезнайка Грейнджер тянула руку и зарабатывала для Рейвенкло куда больше очков, чем могли слизеринцы. Подавив раздраженный вздох, она поднялась из мягкого кресла и тихо направилась к Малфою. В самом деле. Как же она скучала по Изару. Хоть с бала в Министерстве, когда они виделись в последний раз, прошла всего пара недель, Дафна обнаружила, что нуждается в его обществе. Изара всегда окружала аура спокойствия, в которой ей было очень уютно. Но Изар так и не сдержал своего обещания поддерживать с ней контакт. После танца на балу они условились, что будут обмениваться совами. Впрочем, Дафна его не винила. Она почувствовала глубокую печаль, услышав о том, что произошло с Регулусом Блэком. Подробностей она не знала — ни Изар, ни Сириус Блэк о состоянии Регулуса не распространялись. Дафна надеялась, что отец Изара поправится; но надеяться — это все, что она могла. Остановившись рядом с угрюмым Драко, Дафна скрестила руки на груди и усмехнулась: — Что, сегодня Казанова не в духе? — сарказм. Он ей никогда особо не давался, но годы общения с Изаром позволяли хотя бы попытаться скопировать его манеру. Одну вещь Дафна не собиралась Изару спускать — то, что он подкинул Малфою идею за ней ухаживать. Сам избалованный индюк так и не признался, но Дафна знала его достаточно, чтобы понять — сам по себе он бы вряд ли к этому пришел. Нет, Изар наверняка приложил к этому руку. — Дафна, уйди, — Малфой нахмурился, продолжая смотреть в огонь камина. Она тоже нахмурилась. Судя по тому, что ей удалось узнать, Драко получил какое-то секретное задание от Темного лорда, и это стало предметом зависти в узком кругу посвященных слизеринцев. Честно говоря, сначала Дафна в это не поверила — она хорошо знала, как Малфой любит хвастаться. Темный лорд был слишком велик, слишком могуществен, чтобы ему могла потребоваться помощь, особенно от Драко. Однако теперь она не была в этом так уверена. — Я не буду над тобой смеяться, если тебе нужна помощь, Драко, — Дафна выдохнула: обращаться к Малфою по имени было непривычно. — Больше того, я готова эту помощь оказать. — Ты не можешь мне помочь, — Малфой горько рассмеялся; лицо его было неестественно бледным. Опершись бедром о спинку дивана, Дафна окинула взглядом пустую гостиную, а затем снова перевела взгляд на Малфоя: — Если тебе нужна помощь с твоим заданием, почему ты не попросишь Изара? Драко резко вдохнул, наклонился вперед и потер ладонями лицо: — Нельзя. Это мое задание. Кроме того, я не могу его просить. Его отец… Дафна помолчала, всматриваясь в болезненно бледное лицо Малфоя: — Я думаю, Изару не помешает отвлечься. И кто знает, может, он будет рад получить от тебя весточку? — глядя, с каким недоверием Драко повернулся к ней, Дафна пожала плечами: — Ну ладно, ты прав, так уж рад он, наверное, не будет. Но если ты сам не попросишь, тогда это сделаю я. Это задание очевидно тебя мучает… — Нет, — прошипел Драко, до боли крепко схватив ее за запястье. Сузив глаза, Дафна требовательно смотрела на его руку до тех пор, пока Драко неохотно не разжал пальцы. — Я попрошу его на Йоль, если до тех пор сам не справлюсь. Обычная сова не подойдет, мне нужно увидеться с ним с глазу на глаз. — Вот и отлично, — Дафна ухмыльнулась, зная, что этот раунд выиграла. Откинувшись на спинку дивана, Драко усмехнулся в ответ: — Отчего такое беспокойство, Дафна? Так не хватало моего внимания всю эту неделю? Дафна фыркнула: — Вот это очень вряд ли.