Пламя

      Мы, а именно я и Белла, снова сидели за столом в углу библиотеки и пытались не шуметь. Почему именно пытались? О, все просто: я предавалась тоске и задумчивости, а моя дражайшая подруга была раздражена на Рудольфуса. Сам Руди мудро сбежал, только завидев алчущий взгляд Блэк, и даже винить его за это было нельзя. Я бы тоже сбежала, если бы мне заранее сообщили, что сегодня у подруги случился редкий приступ романтических порывов. Точнее, желания этих самых порывов. Беллатриса, конечно, вовсе не была экзальтированной девицей, перечитавшей любовных романов, более того, в своём обычном состоянии ей было плевать на все атрибуты нормальных отношений. Но, как и на солнце бывают пятна, так и у неё периодически кардинально менялись настроение и желания. Лично я думала, что это было связано с горячей Блэковской кровью и явной склонностью подруги к боевой магии. Но от этого осознания не менялось ничего, долг подруги надо было выполнять. И я выполняла, уже почти двадцать минут слушая возмущения и кивая в нужных местах. — Нет, мы уже год помолвлены, а он мне с того дня даже цветов не подарил! — В который раз возмутилась Беллатриса и грохнула книгой по столу. — Ни разу. — Будто среди твоих знакомых есть те, кто дарит цветы каждый день, — вяло сказала я, рассматривая парочку студентов Райвенкло и каким-то чудом удерживая на лице маску ленивого безразличия. Шёл третий день, как мое зелье было готово, а я все еще не придумала, как бы незаметно заставить Кристабель с ним соприкоснуться.       Прожигаю взглядом Кристабель. Она почти не ходит одна, подобраться к ней незаметно — трудная задача. Можно, конечно, сделать все прямо и грубо, просто столкнуться с ней и облить зельем, но в этом нет совершенно никакого изящества. Да и не спасет мою и без того подмоченную репутацию, в отличие от моего плана, который пусть до конца и не готов, но уже весьма многообещающ. Постучав ногтями по столу, я снова выпадаю из реальности, так и эдак прикидывая, что я могу сделать. Нет, некоторые идеи у меня есть, например, использовать помощь Алекса, но хочется же все сделать самой. Да и я должна доказать, хотя бы самой себе, что планирование и мстительная ведьминская натура — все ещё мои сильные стороны. А в этом периодически возникали сомнения. — Каждый — не каждый, но есть, — эмоционально взмахивает рукой Белла. — К примеру, Маркус где-то нашел огненные лилии и собирается отправить их своей невесте!       От знакомого имени у меня что-то щелкает внутри, и я перевожу заинтересованный взгляд на подругу. Если это тот самый Маркус, о котором я подумала, то… — Маркус? Тот самый? — Тшшш! — Громко шипит на нас грозная библиотекарь, и мы обе покорно замолкаем, не решаясь её злить. Кто знает, каким проклятием она может наградить… — Тот самый, — наконец шёпотом продолжает подруга, бросая взгляд на юношу, что сидел в компании Кристабель и других учеников Рейвенкло. — Даже он дарит своей Кристабель цветы… — Неужели он прям сейчас собирается их ей подарить? В библиотеке? — Мой голос звучит ровно и не заинтересованно, даже слегка скептично, не выдавая охватившее меня радостное предвкушение. — Если бы, — Белла кривится, перекидывая буйные чёрные локоны через плечо. — Сюрприз он собирается организовать, с шумом и помпой. Хочет отправить букет совой, чтобы он пришёл как раз на ужин. — Так ты из-за этого злишься? — Несколько заторможенно спрашиваю, переводя взгляд на Маркуса и рассматривая его с тщательно скрываемым интересом.       В голове выстраивается изящный в своей простоте план. Как удачно он решил побаловать свою невесту подарком! Такая хитрая и изворотливая дамочка, как я, вполне себе может этим воспользоваться. Главное, обыграть это так, чтобы на меня никто не подумал. Закусив губу, я буквально заставила себя вернуть внимание к Белле. — Мэли, я тебя умоляю, — скептично хмыкает она. — Ты же не хуже меня знаешь, что после такого жеста Кристабель ближайшие пару дней будет крутиться возле меня. «Ах, смотрите все, мне дарят цветы, а этой выскочке Блэк — нет!» Я убью её и меня посадят в Азкабан. А вот если бы Руди понял мои намеки и проявил должное внимание, то эта Мордредова дочь просто не имела бы оснований меня бесить. — Что ж… Когда, говоришь, он собирается отправить этот букет? — Я… Что? — Блэк хлопает глазами, словно выходя из транса. — Сейчас и собирался, после библиотеки. — Отлично. Тогда пойди и задержи Маркуса разговором хотя бы на пятнадцать минут.       Подмигнув подруге, я быстро убираю в сумку почти пустые пергаменты и поднимаюсь со своего места. Отправив строгую школьную мантию и по привычке коснувшись палочки, закрепленной на предплечье, быстро обвожу взглядом зал, прикидывая, сколько времени у меня есть. По всему выходит, что не так уж и много, а значит, придётся ускориться. — А ты?.. — Вскинув брови уточняет Белла. — А я пойду исполнять свой дружеский долг, — лукаво улыбнувшись, я продолжаю, понизив голос: — Маркус. Чем дольше, тем лучше.       С этими словами я машу пальцами подруге и быстрым шагом покидаю библиотеку. Мой путь лежит в башню факультета, в свою комнату. Там находится письмо родственникам, которое поможет мне не вызвать подозрений. Конечно, я хотела отправить его позже, но чего не сделаешь ради дела? Маленьким стихийным бедствием пронесясь по коридорам, не замечая ничего на своём пути, я ворвалась в гостиную Гриффиндора. Сидящий в мягком кресле Алекс, которого я заметила краем глаза, недоуменно воззрился на меня и, кажется, хотел что-то сказать, но я его опередила. В три шага сократив разделяющее нас расстояние, я склонилась к нему, в волнении вцепляясь в его руку. Кожа была непривычно холодной. — Найди Руди. Пусть купит букет пошикарнее и вручит его Белс на ужине, как-нибудь более куртуазно. — Сжимаю пальцы на чужом запястье, взглядом умоляя Алекса не задавать вопросов, а просто согласиться. Скептичный взгляд парня выражает все, что он думает о моих просьбах, больше похожих на приказ, и я решаю укрепить свои позиции: — Пожалуйста.       Блэр молчит, напряженно глядя на меня. Хмурит брови, будто взвешивая в своей голове все за и против. Хотя почему будто? Зная Алекса, он и правда обдумывает сейчас все и строит сложные логические цепочки, чтобы понять, что же я задумала. Заглядываю ему в глаза, пытаясь одновременно состроить глазки Того Самого Кота и выразить нетерпение. Долгая пауза, где мы смотрим друг на друга, не отрываясь. — Хорошо. Ладно. — Алекс вздыхает, будто я прошу его не поговорить с Руди, а как минимум совершить вылазку в Запретный лес. Едва заметно морщится, словно от зубной боли. — Но потом ты мне все расскажешь. Иди уже.       Я киваю, соглашаясь, и отпускаю чужую руку, делая шаг назад. Что-то царапает мое сознание, какое-то несоответствие змеей вползает в мое сердце. Я хмурюсь, пытаясь зацепить мысль за хвост, понять, что не так, но она ускользает вместе со скрывшемся в мужской спальне Блэром. Только после этого бросаюсь в женскую спальню. Там, к моему счастью, пусто, и я быстро открываю сундук, хватая сложенное письмо. Перечитывать его нет времени, как и проверять на всякие недопустимые обороты и прочее. Колдую «Темпус» и цокаю языком, хмурясь. Пятнадцать минут почти прошло и мне нужно поторопиться, иначе мой план, и так построенный лишь на одной вере в Беллу, обречен на провал. Быстро достала из кармана флакон с зельем, призвав при помощи «Акцио» пыльцу со цветка фей. Этот ингредиент надо было добавлять непосредственно перед использованием и, честно говоря, я немного нервничала из-за этого. Мысленно помолившись Мерлину, Мордреду, всем известным богам и иже с ними, я задержала дыхание и одним движением сыпанула пыльцу во флакон. Стараясь не вдохнуть, быстро закупорила флакон и встряхнула его. Алая жидкость вспыхивает, пенится, словно при высокой температуре, и медленно выцветает, становясь прозрачной. Что ж, кажется, все сходится.        Облегченно вздыхаю, убирая сосуд обратно в карман, и спешу покинуть не только комнату, но и башню Гриффиндора. Я откровенно тороплюсь, но стараюсь не переходить на бег, чтобы не заинтересовать никого. Не то чтобы я являюсь какой-то важной личностью или особенной снежинкой, но все же занимаю не самое последнее место в местной иерархии. Кто-то определенно мог бы заинтересоваться тем, куда я бегу. И если побеги от Уизли, почему-то, — я правда не понимала, почему, — воспринимались как невинные девичьи уловки, чтобы поднять свои позиции на брачном рынке, то в случае с мерзкой местью дело обстояло иначе. Нет, многие бы оценили, все же мир магии в достаточной степени жесток и беспощаден, особенно, когда я в своем праве, но все же… Все же это будут припоминать много, очень много лет в том ключе, что я раскрыла свою интригу раньше времени. Возможно, будут насмехаться. Этого мне не хотелось бы. Да и на ковер к Дамблдору не хочется… От одной мысли о добром и понимающем взгляде прошибает холодный пот.       Чудом успокоив мечущиеся в голове мысли, я замираю за углом, услышав шаги. Чувствуя, как бешено бьётся в груди сердце, дожидаюсь, когда шаги чуть утихнут, и только потом выглядываю. От ликования хочется расхохотаться, впереди идёт сам Маркус, но я сдерживаюсь, аккуратно шагая за ним. Мне нужно точно подобрать время, не ошибиться ни на секунду, а значит, пока что я изучаю и выжидаю. Отмечаю, что роскошный букет белых лилий, — не вижу в них ничего особенного, — парень держит в правой руке. И мне, правше, это на руку. Уверившись, что удача сегодня на моей стороне, я выжидаю ещё несколько мгновений. Глубоко вдохнув и запустив руку в карман, сжимаю флакон с зельем. Он холодит пальцы и придаёт уверенности. Распрямив плечи я бросаюсь вперёд, переходя на очень быстрый шаг, и будто бы случайно врезаюсь в Маркуса. Дальнейшее занимает секунды, но мне кажется — вечность. Вот я одним движением поддеваю ногтём пробку фиала; вот ругается юноша, едва не выронив букет; вот я, задержав дыхание, неловко взмахиваю рукой, изображая переживания, и прозрачная жидкость окропляет белоснежные цветы; вот я пользуюсь чужим замешательством, чтобы спрятать флакон в широком кармане. Маркус, кажется, ничего не замечает, продолжая ругаться, и я спешу отстраниться, отойти от него, чтобы не вдохнуть пары зелья.       Этот план пришёл мне в голову ровно в тот момент, когда Белла сказала про букет. Я знала, что мне будет трудно подлить Кристабель зелье, знала, что у неё могут быть артефакты, которые дадут ей знать, что в питье есть добавка. Но также я знала, что в сочетании с пыльцой пары этого зелья дают тот же и эффект, как если бы его выпили. Поэтому я и решила пойти по этому пути. Во-первых, потому что в совятне окна не застекленны, а значит риск самой пасть жертвой зелья минимален, как и шанс того, что зелье подействует на Маркуса; во-вторых, на пары зелья артефакты не должны были среагировать; и в-третьих, подарок своего жениха она точно не будет проверять. Это было более безопасно, чем придумывать более сложные схемы, которые, к тому же, были бы ещё более ненадёжны. — Прошу меня простить, — наконец сказала я, склоняясь в лёгком реверансе. — Я так увлеклась своими мыслями, что не заметила вас.       Маркус сдержанно кивнул, окидывая меня внимательным взглядом. Я растянула губы в вежливой улыбке, искренне надеясь, что смогла улыбнуться так, как учила меня тетушка, а вовсе не как жизнерадостная гадюка, и опустила руку в карман. Достав конверт, я в нетерпении потрясла им, на что юноша только сверкнул глазами, но ничего не сказал. И это было не удивительно, ведь я все ещё была леди, чистокровной и благородной леди, оберегать нас — было в правилах приличного чистокровного мага. Это магглокровку могли унизить и использовать, могли проклясть и оскорбить, да и полукровку, если за ней не стоял род, тоже. А нас, чистокровных ведьмочек, холили и лелеяли, стараясь не задеть и вступаясь за нашу честь. И это было нормально, ведь никогда не знаешь, чьей женой станет та или иная леди. А вдруг твоей, а ты ее оскорбил на пятом курсе? Таких ситуаций не хотел никто. Ну и к тому же, ещё одной причиной того, что Маркус не сказал мне ничего дурного, было то, что моей подругой была Беллатриса. А она точно не постеснялась бы высказать ему все, что думает о его воспитании, да ещё и нажаловаться Вальбурге. Такой угрозы и я бы испугалась. — Не стоит извиняться, мисс Прюэтт, — сказал Маркус, — Я прекрасно вас понимаю.       Он легко улыбнулся, отворачиваясь от меня и подходя к своей сове. Я же экстренно засуетилась, пересекая совятню, и находя свою Льдинку. Погладив птицу по серым перышкам, привязала свое письмо к протянутой лапке и наказала отдать его лично в руки леди Прюэтт. Сова согласно ухнула, прихватив клювом мои пальцы, и спорхнула со своего насеста, вылетая в широкое окно. Следом за ней улетела и сова Маркуса, унося с собой букет с сюрпризом.

***

      В большом зале постепенно собирались ученики. До ужина официально оставалось ещё целых пятнадцать минут, но многие стремились оказаться там пораньше. Поболтать с друзьями и знакомыми, занять места поближе к гостям Хогвартса, да мало ли причин может быть? Я, впрочем, так же была в числе тех, кто пришёл пораньше. И у меня тоже были свои причины для этого шага: нужно было устроиться так, чтобы ни у кого и мысли не возникло, что я могла сделать что-то с Кристабель. Самый лёгкий путь — стол Гриффиндора, от воронов его отделяют барсуки, но мне этот путь не нравился. Хотя бы из-за того, что обзор там будет плохой, да и Уизли будет сверкать глазами. Он, конечно, свой пыл поумерил после вызова на дуэль, но все же. Дуэль, кстати, все ещё не состоялась. Артур пал жертвой очередного скандала со Слизерином, попал в больничное крыло, да получил строгий наказ не колдовать ближайшие дни. Это было настолько забавно, что я чудом сдерживала яд и смешки, что так и рвались с моего языка. — Ты долго планируешь здесь стоять? — Белла незаметно, но ощутимо ткнула меня пальцами в бок. — Я тебя ждала, — закатываю глаза, хватая подругу под руку, на всякий случай.       Не давая Блэк вставить и слова тяну её к столу Слизерина, с которым успела даже сродниться. А что? Там все, ну почти все, такие спокойные, воспитанные, никто во весь голос не говорит, не толкается, в душу не лезет. Замечательно же! Быстро осмотрев стол змей, я перевожу задумчивый взгляд на Беллатрису. — Сядем рядом с Люциусом? — Потому что он симпатичный? — лукаво спрашивает подруга, замедляя шаг. — Потому что он староста, — фыркаю, как рассерженная кошка, и тоже замедляюсь. Мне же не надо, чтобы он нас услышал, верно? — Староста. Но симпатичный ведь? — Симпатичный, — после небольшой паузы признаю я очевидное.       Белла тихонько смеется, хитро сверкая глазами, а я вздыхаю. Грешно было бы не признать, что Малфой симпатичный. Даже не симпатичный, нет, он действительно красивый, похожий на тонкий острый клинок. Но что-то такие разговоры начинают меня напрягать. Не то чтобы я была против обсудить с подругой стати вьюношей, но не тогда, когда она так лукаво смотрит, да поднимает тему моего отношения к Малфою уже который раз. Возможно, я зря рассказала ей о том случае в коридоре… Она явно сделала какие-то не те выводы. Встряхнув головой, я усаживаюсь на лавку и одаряю своей самой ослепительной улыбкой этого самого Малфоя. Малфой приподнимает брови. — Доброго вечера, — говорит Белла, опускаясь рядом со мной. — Доброго вечера, дамы, — прохладно-вежливо отвечает юноша и отворачивается, возвращаясь к беседе со своими соседом. Пьюси, кажется?       Я некоторое время смотрю на Малфоя, изучаю взглядом его лицо. Мне нравится смотреть на него с эстетической точки зрения, конечно. Раньше я не задумывалась над тем, насколько же он привлекателен, но после слов Беллы — будто очнулась. Он действительно был моим типажем, как ни хотелось бы мне это признавать. Всегда имела некоторую тягу к холодным, сдержанным мужчинам. И блондинам, да. Хватаю пальцами кончик своей косы и некоторое время рассматриваю волосы. Они все так же отливают рыжиной. Вздыхаю, отпуская волосы и отворачиваюсь, заслышав взволнованные шепотки. В большой зал входит Рудольфус, в его руках, слава Мерлину и Моргане, — букет: алые орхидеи, окруженные нежными белоснежными каллами. Он идёт к столу слизерина медленно, давая всем хорошенько рассмотреть и букет, и куда он идёт, но смотрит Руди только на Беллатрису. Белла же плавно разворачивается, так же глядя на юношу. И чем ближе к нам подходит Лестрейндж, тем отчетливее слышны шепотки вокруг. — Примите этот букет, дорогая невеста, в знак моего бесконечного восхищения, — бархатно говорит Руди, подходя к нам. — Благодарю, — царственно кивает Блэк, осторожно принимая из чужих рук букет.       Она тонко улыбается, протягивая юноше хрупкую, изящную ладонь. Рудольфус склоняется в поклоне, бережно перехватывая её руку, и тут же разворачивая, прижимаясь губами к её запястью. Мне даже не завидно, честное слово! Я искренне умиляюсь, глядя на вспыхнувшее лицо подруги, но взгляд на стол воронов все равно перевожу, выискивая Кристабель. Та уже получила свой букет, но бурной радости это у неё не вызвало. Сжимая пальцами хрупкие стебли, она с недовольством смотрит на происходящее, но перехватив мой взгляд — опускает голову, будто её интересует только запах цветов. Мысленно довольно ухмыляюсь. Она вдохнула! Вздохнула! Зелье подействует совсем скоро, особенно учитывая её злость. И мне нужно лишь совсем чуть-чуть помочь ей раскачаться. Перевожу взгляд на парочку друзей. Белла почти сияет, касаясь пальцами бутона калл, а Руди тепло, непривычно тепло улыбается, опустившись рядом с ней. — Что означают эти цветы? — громко спрашиваю я. — Белые каллы — восхищение, красная орхидея — страстная любовь, — почему-то отвечает Люциус Малфой, поворачивая ко мне голову, — Ты запамятовала? — Получается «Я в вас влюблен и оттого восхищен»? — совершенно невежливо игнорирую последний вопрос, уточняя интересующий меня момент все так же громко. — Да, — даже как-то обреченно отзывается юноша.       Наш диалог затухает так же внезапно, как и начался. Я, впрочем, не особо расстроилась, отдавая свое внимание ужину, но краем глаза поглядывая на стол Райвенкло. Мне не нужно было многого, вовсе нет, я всего-то отслеживала состояние Кристабель и, надо сказать, я была им удовлетворена. Она явно злилась, бросала на наш стол раздраженные взгляды, сжимала бокал, стараясь сохранить лицо. Но я, точно так же, как и все заинтересованные, видела, что она с трудом сдерживает свои эмоции. Я не особенно переживала, зная, что даже если за ночь она не надышится парами зелья, то того, что она уже вдохнула вполне хватит для моих планов. Насколько я прочитала, именно это зелье выводится достаточно долго, и завтра будет как раз самый пик его воздействия. Мне это было весьма удобно, все же ужин — не самое лучшее время для мести. Почему? На меня, а точнее на стол слизерина, смотрел Дамблдор, лукаво сверкая очками-половинками. Меня его взгляд напрягал, напрягал настолько, что я даже на Кристабель смотреть перестала, утыкаясь в тарелку. Я никак не могла определиться со своим отношением к этому волшебнику. С одной стороны, ни на какие беседы он меня не вызывал, замечаний не делал, политику партии не разъяснял, с другой же — в его доброту я так же не верила от слова совсем. Возможно, это была паранойя, но я всегда считала, что лучше уж перебдеть, чем недобдеть. По крайней мере, так есть все шансы счастливо дожить до старости. А я очень хотела хоть где-нибудь до неё дожить!       Сдержав вздох отчаяния, допиваю свой чай и смотрю на воркующую Беллу. Та настолько мило разговаривает со своим женихом, что я невольно улыбаюсь, не желая вмешиваться. Кажется, они действительно испытывают друг к другу чувства, горячие и непритворные. Это заставляет меня верить в то, что договорные браки могут быть не менее счастливыми, чем те, что совершаются по любви. В конце концов, мне же тоже предстоит выйти замуж, и так как моё сердце свободно, — невольно бросаю взгляд на Люциуса, — я могу надеяться на обретение счастья в браке. Хоть замуж мне особенно и не хочется. Малфой перехватывает мой взгляд и усмехается уголками губ. — Что-то не так? — спрашивает он и я вздрагиваю, очнувшись от своих мыслей. — Нет, что ты. Все хорошо, — улыбаюсь уголками губ, — просто задумалась, тяжело ли быть… Старостой. — Не сказал бы, что легко, — юноша пожимает плечами, и вдруг внимательно смотрит на меня, — Как ты думаешь, почему МакКиннон так держится за свою должность?       Сказать, что я растерялась от его вопроса — ничего не сказать. Вообще не ожидала, что он захочет вести со мной вежливые беседы сейчас. Мне казалось, что я вызываю у него как минимум раздражение, и это было бы совершенно не удивительно, учитывая все ссоры прошлой меня с ним. Но в его глазах я не вижу недовольства, лишь лёгкий интерес. И это заставляет меня задуматься над тем, что же ему ответить. Касаюсь пальцами подбородка, размышляя. МакКиннон. Я мало о нем знаю, преступно мало. Кажется, он чистокровный, у него есть сестра и он блистает на чарах. И что из этого, спрашивается, может помочь ответить на вопрос? Кидаю взгляд на стол своего факультета. Тот самый МакКиннон как раз что-то недовольно выговаривает парочке студентов, среди которых Уизли. Странно, мне казалось, что они дружны… — Думаю, что ему удобна эта должность, — осторожно начинаю я, тщательно подбирая слова, — Старостой быть выгодно, так можно обзавестись связями. К тому же, тень его успеха падет и на его сестру, когда она сюда поступит. — В правильном направлении мыслишь, — кивает Люциус, и в его глазах я вижу искорки интереса, — Но ты не учитываешь, что на вашем факультете достаточно мало представителей благородных домов. Какие связи? — Может быть, но ты забываешь, что как староста он общается со многими и может, к примеру, оказать некую услугу, — защищаю я свою версию, хмурясь, — Я даже молчу о том, сколько тайн он может раскрыть в темноте ночного Хогвартса. — Я удивлён, что ты на Гриффиндоре с таким слизеринским подходом, — он окидывает меня взглядом, словно видит впервые, и я, почему-то, чувствую удушливую волну смущения. — Но кое в чем ты действительно права: в следующем году сюда поступит его сестра и за её спиной будет его тень. — Почему мы вообще говорим о нем? — Тебе же было интересно, трудно ли быть старостой, — Малфой отвечает мне совершенно спокойно, будто это — нормальный ответ на вопрос, а не какая-то изощренная издевка и испытание моего умения читать между строк. А его, между прочим, почти нет! — Кажется, я поняла о чем ты, — задумчиво смотрю на юношу, принимаясь играться с кончиком своей косы, — Не важно, насколько это тяжело, важно какую выгоду из этого извлекают. Верно?       На губах Люциуса мелькает тень улыбки, но пропадает настолько быстро, что я не могу сказать точно, показалось или нет. Он отточенным движением отставляет приборы, поднимаясь со скамейки, и вежливо подаёт мне руку. Я теряюсь, как девочка. Медленно моргаю, снова чувствуя приступ смущения. Это вообще нормально, черт возьми, так реагировать на простой жест?! Сама же себе отвечаю, что нет, не нормально, но ничего с собой поделать не могу. В голове ярко вспыхивает воспоминание, как он нес меня на руках до Больничного крыла, а я бесстыдно разглядывала его, пользуясь своим положением. Хочется закрыть лицо рукой, спрятать смущение, но мне удаётся быстро взять себя в руки. Я лишь вопросительно выгибаю бровь. Будь мы на приёме, то это было бы совершенно не по правилам этикета, но мы в Хогвартсе и я могу позволить себе эту вольность. — Недостойно бросать леди в одиночестве, — отвечает Малфой на мой невысказанный вопрос и кивает на место рядом со мной.       Я резко поворачиваю голову и лишь божьей помощью сдерживаю стон. Места Руди и Беллы были пусты. И не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы разгадать коварство подруги. Явно же решила, пока я увлечена разговором, сбежать и оставить меня на Люциуса, считая, что я им увлечена. От неё это было ожидаемо, но вот от Руди! Пообещав себе, что прокляну обоих, я накрыла требовательно протянутую ладонь рукой и поднялась. — Не боишься идти на вражескую территорию? — легко улыбаюсь, опираясь на чужую руку. — А мне есть чего бояться? — с наигранным удивлением спрашивает Люциус.       Я тихо смеюсь, не спеша отвечать на чужой вопрос. Поворачиваю голову, встречаясь с его смеющимся взглядом и ловлю себя на том, что заворожена. Мне нравится смотреть на него, мне уютно смотреть на него, будто это было чем-то привычным, чем-то естественным. Будто осколок чего-то важного обжег мне руки и вернулся на место. Я бы смотрела на него вечно, но… Но каким-то шестым чувством ощущаю, что нужно оторвать взгляд. Поворачиваю голову, чтобы столкнуться с холодным взглядом голубых глаз юноши. Я окидываю его взглядом и едва ли не сбиваюсь с шага, невольно сжимая ладонь Малфоя. Юноша высок, скуласт, бледен, чётко очерченные губы без улыбки. Темные волосы рассыпались по его плечам, мантия небрежно распахнута. Он кого-то неуловимо напоминает мне, но это ощущение ускользает от меня. — Мелисандра, — холодно говорит он, приветствено кивая, — Люциус, — ещё один кивок. — Рабастан, — Малфой чуть склоняет голову и я, лишь мгновение промедлив, так же склоняю голову.       Я первая отвожу взгляд, и мы идём дальше. Спиной я чувствую взгляд.