Свободное падение

      — Я даю тебе выбор, Кларисса.       Смешно. Хороший выбор, однако. Все равно что оказаться на краю пропасти в попытке сбежать от зверя. Прыгнуть нельзя — разобьешься, но и остаться на месте не получится — разорвут в клочья. А зверь ждал её решения, испытывая пристальным взглядом. Ждал момента её неминуемой смерти. Он ведь убьет её, непременно. Или её близких. Он не отступит, он ненасытен.       Но и она не сдастся. Настоящая сделка с дьяволом, которую он ей предлагал, требует одинаковой расчетливости обеих сторон, иначе станешь безвольной куклой в руках коварного кукловода. Судорожно соображая, как поступить, Клэри рассмотрела все варианты: от внезапного побега до очередной попытки избавиться от Джонатана. Где-то между этими двумя идеями затесалась другая не менее рискованная, но наиболее результативная — согласиться на условия Джонатана, поиграть в добрую сестричку, в это время продумывая план побега, и в первый же подходящий момент сдать его Конклаву. Временная капитуляция ради последующего нападения. Удар в спину. Подло? Что ж, он сам задал такие правила, Клэри не станет их нарушать себе же во вред. Понимала ли она, что Джонатан на её месте поступил бы точно так же?       Вновь мысленно взвесив все «за» и «против», Клэри протянула руку, вложив в его ладонь. По спине в тот момент пробежался холодок, и она едва заметно встрепенулась.       — Я останусь с тобой только при одном условии: мои близкие неприкосновенны, ясно? — тоном, не терпящим возражений, произнесла она и тотчас выдернула руку из его пальцев. Она ожидала увидеть его победоносную ухмылку, на крайний случай — удовлетворенный кивок, но Джонатан лишь устремил на неё задумчивый взгляд, и Клэри, не сумев прочитать ни единой эмоции в его глазах, непонимающе приподняла бровь. — Что?       — Если ты ставишь мне условия, то и я выдвину свои, — с ложным спокойствием произнес он, и Клэри совершенно не ожидала, что в тот же миг будет прижата им к стенке. — Все твои драгоценные друзья захлебнутся в своей же крови, стоит тебе подумать о предательстве, — пронзительно прошептал он ей на ухо, прикоснувшись рукой к её волосам. И Клэри повергли в шок вовсе не внезапные перепады его настроения, а нежность его прикосновения. Она застыла, совершенно не понимая его действий, противоречащих друг другу. В его глазах сейчас пылал огонь ярости, готовый сжечь всё вокруг, включая и её. Но его прикосновения были столь осторожны, словно он чего-то опасался. Его пальцы запутались в прядях её волос и мимолетно скользнули по шее, оставляя невидимый след. Клэри затаила дыхание, не смея даже моргнуть. Ей казалось, что он мог придушить её прямо на этом самом месте, если ему такое внезапно взбредет в голову. Она выдохнула лишь тогда, когда он отступил на шаг назад.       Джонатан кинул на неё последний взгляд, прежде чем покинуть комнату. Дверь он оставил открытой, но Клэри не спешила переступать порог. Её решительные намерения встретились с препятствием: Джонатан напомнил ей, что вполне готов к предательству. Он знал, чего от неё можно ожидать, и прекрасно понимал, что она не сдастся и не примет его так просто. Клэри засомневалась, сможет ли обогнать ход его мыслей и провернуть свой план. Она никогда не была хорошей лгуньей, не знала, когда и какие маски нужно примерять. Откуда у неё вдруг появилась такая уверенность в своих силах? Быть может, когда не остается иного выбора, мы готовы пойти по лезвию ножа без страха оступиться. Когда жизнь и так висит на волоске, уже бессмысленно избегать риска.

***

      Клэри не покидало ощущение, что дом, в котором она оказалась, предательски напоминал лабиринт из потайных ходов. Тут и там были заметны ловко замаскированные маленькие двери в комнаты, и Клэри бы не удивилась, если бы здесь оказалась еще и целая система подвальных помещений. На самом деле, дом этот был крайне пугающим. Клэри не могла определить, когда он был построен, но видела потрескавшиеся фрески на стенах в коридоре, которые в сочетании с пыльным запахом старины создавали атмосферу мрачного средневекового особняка. Когда Клэри проходила по коридору второго этажа, она не могла избавиться от чувства, что за ней крадутся тени прошлого, оставленные в этом доме. Они словно тянули к ней невидимые руки и стремились утащить туда, откуда нет возврата, — во тьму. Клэри, настороженно оглядываясь, добралась до лестницы и сбежала по скрипевшим ступенькам на первый этаж. Оказалась она в просторном холле, но абсолютно все вокруг потеряло значимость, когда она увидела перед собой высокие двери, ведущие на улицу. На свободу. Клэри почувствовала, как всю её суть заполнило лишь одно лихорадочное желание — сбежать. Но уже спустя пару мгновений она подавленно опустила плечи и отвернулась от заветных дверей, игнорируя дикий зов сердца, тянувший ее на волю. Глупо полагать, что двери окажутся открыты, еще глупее думать, будто Джонатан ее отпустит сейчас, даже если замок был не заперт.       Клэри миновала холл и пересекла порог соседней комнаты. Тотчас она ощутила на себе пристальный взгляд Джонатана, сидевшего за широким столом. Ей сразу захотелось приосаниться под его взглядом, и она расправила плечи, вскинув подбородок. Однако напряжения ей скрыть не удалось, в то время как Джонатан держался так же свободно, как и всегда. Будто не он десять минут назад угрожал утопить всех её близких в их же крови. Клэри непроизвольно хмыкнула, вспомнив его пронзительный голос, шептавший угрозы ей на ухо.       — Ты, должно быть, голодна, — произнес он и указал рукой на стул напротив себя, приглашая сесть. Клэри недоверчиво вскинула бровь, но от приглашения не отказалась. Её взгляд скользнул по еде на тарелках, и она раздумывала, безопасно ли пробовать этот ужин. — Не отравлено, — насмешливо отозвался на ее сомнения Джонатан.       Клэри с осторожностью подвинула к себе тарелку и отрезала маленький кусочек курицы. От запаха свежеприготовленного мяса у нее в животе скрутился узел. Она не знала, сколько именно дней не ела, как и не знала, сколько времени вообще провела в этом доме. Накопившиеся вопросы дали о себе знать, и, едва проглотив кусок теплой курицы, Клэри задумчиво посмотрела на Джонатана и отложила вилку.       — Этот дом принадлежал Валентину? — спросила она, надеясь, что хоть здесь её братец обойдется без своих любимых завуалированных ответов.       — Да, — сухо ответил он, взяв со стола бокал вина. — Он счел, что этот особняк будет прекрасным местом для отдыха… и отличной камерой пыток, — он невозмутимо пожал плечами и отпил вина; в тот момент от внимания Клэри не укрылось кольцо Моргенштернов на его пальце. Она всё не могла понять, почему он не снимал это кольцо, если всегда питал к отцу отнюдь не меньшую ненависть, чем она. Видимо, ему просто нравилось носить фамилию Моргенштерн, от которой половину обитателей Сумеречного мира в дрожь бросало. Он не отрицал принадлежности к этому роду, в отличие от Клэри, а напротив — стремился её подчеркнуть. Такой вот ироничный парадокс: даже проклиная своего отца, можно с гордостью носить его фамилию.       Джонатан заметил её взгляд на кольце и усмехнулся. Клэри эта плутоватая усмешка не понравилась, и она скорчила гримасу.       — Камерой для пыток? — переспросила она, вернувшись к его словам.       — Любопытный блокнот, найденный тобой в комнате, ни о чем тебе не сказал? — с деланным удивлением поинтересовался он. Джонатан поставил бокал и сцепил между собой пальцы. — Насколько знаю, за всю жизнь Валентин бывал в этом доме всего несколько раз, — на пару мгновений он замолчал, его взгляд стал не просто холодным, а сокрушительно ледяным. — Здесь было удобно проводить опыты…       — Над тобой, — закончила за него Клэри и кивнула. Вспомнив те дикие записи в блокноте, она сглотнула вновь подступивший ком к горлу. Она могла легко поверить, что у старинного особняка было страшное прошлое и что за красивой отделкой скрывались чудовищные тайны, но одно не давало ей покоя: — И теперь ты можешь находиться в этом доме так спокойно? — выдавила она, слова ей давались с трудом. Оглядевшись, она поморщилась и мысленно сосредоточилась на дыхании, чтобы подавить рвотный позыв. Ей показалось, что теперь её душила та тень жутких событий, происходивших здесь, и ей стало еще труднее находиться в этих стенах. Если ей невыносимо, то каково же Джонатану? Не преследуют ли его кошмарные видения, не видит ли он призраков своего страха на каждом шагу, не слышатся ли ему собственные крики и мольбы о помощи? Разве же не так стоило реагировать на место, в котором тебя истязали? Впервые Клэри задумалась, почему Джонатан так холоден, когда на его месте любой бы не сдержал эмоций. И этот вопрос лишь убедил её в том, что он отличался от всех, кого она знала. И отличался так же нездорово, как Валентин, если не больше него. Его поломанность стала его болезнью. Но сейчас, подумав об этом, Клэри ощутила не только жгучее презрение, но и другое чувство. С таким чувством врачи смотрят на больных с неизлечимым недугом — с состраданием. Однако, не успела Клэри понять это чувство, оно вновь потонуло в пучине ненависти и гнева. Теперь она даже не понимала, почему задала Джонатану какой-то вопрос о его чувствах, и минутное замешательство в ее душе сменилось прежней непоколебимостью.       Джонатан в то время следил за мимолетными изменениями на её лице. Он внимательно прищурился, заметив отражение горечи в её глазах — той горечи, которая появляется, когда чужая боль остро чувствуется в душе. Ему в тот момент отчаянно хотелось думать, что начал пробиваться барьер, разделявший Клэри от понимания его поступков и эмоций, но он не спешил тешить себя ложными надеждами. И вот глаза сестры уже смотрели на него с прежней суровостью. Он в ответ нацепил привычную беспристрастную маску и поднялся с места, подходя к ней.       — Знаешь, часто мы раз разом возвращаемся к тому, что причиняет боль, — произнес он. — И у каждого на то есть свои причины.       Клэри нахмурилась, переведя на него взгляд. Какая причина была у него? Словно прочитав этот вопрос в ее мыслях, он добавил:       — Я считаю всякую боль проявлением слабости. А как и ты, слабости я привык искоренять.       Клэри скептически вскинула бровь. С одной стороны, объяснение было логичным, с другой — опять же, нездоровым. Уничтожать одну боль, но при этом наносить самому себе другие раны. Вроде бы такой подход закаляет, но он же и убивает. Клэри бы таким образом искоренять слабости не стала. Пусть уж останется давняя боль, чем ей на смену придут новые страдания, изнутри разъедающие еще более мучительно. Однако Джонатана такое положение вещей вполне устраивало, и, находясь в этом доме сейчас, он устраивал себе проверку. Клэри не могла сказать, насколько хорошо он с этой проверкой справлялся, потому что знала — далеко не все эмоции, которые он позволял видеть, были настоящими.       — Не желаешь прогуляться? — внезапно предложил Джонатан, заставив Клэри удивленно повернуться к нему.       — Даже не боишься, что я сбегу? — хмыкнула она, также поднявшись.       — Даже не боишься, что у твоего побега теперь будут последствия? — подражая её интонации, отозвался он. Затем, не ожидая дальнейших споров, он прошел в холл.       Клэри безуспешно пыталась скрыть волнение, когда он открыл замок входных дверей. Она сейчас чувствовала себя птицей, которую выпустили на свободу из ненавистной клетки. И пусть она прекрасно понимала, что свобода будет недолгой и она скоро вновь вернется за решетку, ей этого было бы вполне достаточно, чтобы потом с новыми силами продолжить борьбу. Она не предпринимала никаких попыток сбежать. Она лишь с наслаждением вдохнула прохладный воздух и блаженно прикрыла глаза, подняв голову к темному небу. Могла ли она когда-то подумать, что будет так радоваться мгновениям на воле? Нет, как и не предполагала, что добровольно станет узницей Джонатана… Ах, сколько же неисправимых ошибок было совершено!       Вернувшись в суровую реальность из сладостной иллюзии свободы, Клэри открыла глаза и направилась к забору, окружавшему дом. Джонатан следовал чуть позади. Вокруг было так тихо, будто сама жизнь здесь замерла и уступила иным силам, над которыми не могла властвовать.       — Ты, конечно, не скажешь, где именно мы находимся, — бросила она, повернувшись к нему. Это был не вопрос, а сухое утверждение — она прекрасно знала, что сведений об их точном местонахождении не получит. Иначе было бы слишком просто.       — Посмотрим, — неопределенно пожал плечами он. — Ты все равно сама скоро узнаешь координаты, я не сомневаюсь.       Он не спеша обошел её, остановившись у забора. Его взгляд устремился к темному небу, усеянному одинокими звездами. Сейчас Клэри показалось, что в безмятежных объятиях тишины Джонатан был по-настоящему спокоен. И нет, это было вовсе не то спокойствие, которым он часто пытался прикрывать гнев, а настоящее умиротворение, словно он не стоял рядом с проклятым домом своего отца и не витал в дурных воспоминаниях. Это место действительно действовало на него совершенно не так, как можно полагать. И главное противоречие было даже не в этом, а в том, что Джонатан Моргенштерн на самом деле мечтал лишь о настоящем спокойствии и старательно собирал его по крупицам вместе со своим самообладанием.       Кажется, Клэри немного приоткрыла дверь, за которой крылась его душа. Да, она все больше уверялась, что душа у него действительно была. И даже не знала, как такое открытые повлияет в дальнейшем на их непростые отношения. Возможно, под масками Джонатана она увидит истинное чудовище, каким его и считали, а возможно — человека.