Светлый паромщик Такамии

Сае Кисараги. Дома. Сае Кисараги не очень понимала себя саму. Ей понравилось беседа с демоном — управляющим кафе, но она совершенно не представляла себя, что этот разговор будет иметь какое-то продолжение. Но пару раз ловила себя на мысли, что была бы не против повидаться с этим парнем еще раз. Идея навестить его на работе показалась ей неудачной — ведь там он наверняка будет в делах и заботах, а чего-то придумать не получалось. Слишком уж она привыкла тесно общаться исключительно с зеркалом — то, по крайней мере, не задает дурацких вопросов и не выболтает никаких секретов. И думать о мужчине, пусть даже просто как о в кои-то веки встретившемся хорошем собеседнике, было для Кисараги-сенсея чем-то совершенно непривычным. Интереса ради, она попробовала себе представить, сколько ему может быть на самом деле лет. После Войны на море появилось уж очень много аякаси-танатогенов, некоторые из которых просто по закону больших чисел были разумными и довольно сильными. Но и до этого в Японии хватало локальных войн и прочих подобных событий, когда от обилия смертей, происходивших почти одновременно в одном и том же месте, могла возникнуть подобная нечисть. Случайно наткнувшись на Кагетцуки в городском парке, она смутилась и хотела даже пройти мимо, но была остановлена дружелюбной репликой: — Так вот вы где! Разрешите угостить вас мороженым? Кисараги кивнула, и вот они уже час сидели на лавочке и снова, как тогда, в кафе, болтали о всякой ерунде, незаметно для себя перейдя на неформальный стиль общения — И все-таки, Кагетцуки, сколько тебе лет? — не удержалась сенсей от мучившего ее вопроса. — А расскажешь мне взамен какой-нибудь секрет? — усмехнулся пожиратель. — Вот так вот прямо и секрет? Хотя, если ответишь честно, то я согласна, — хихикнула Кисараги. — Полагаю, мою природу ты хорошо себе представляешь, — толком даже и не спросил, а уточнил Кагетцуки. — Как-нибудь покажешь мне свою вторую форму, но, да, я в целом представляю, с каким страшным типом я тут гуляю по парку. Улыбка ее была вполне искренней. Он сильный, он страшный, и, самое главное — он совершенно ее не боится и даже не стесняется. А что он на самом деле демон — пожиратель трупов — так это для достойного мужчины не самый страшный недостаток. — Я пришел в себя, когда орудия замолчали, — тихо начал аякаси. — Вкус плоти во рту, обрывки каких-то воспоминаний, и кучи мертвых людей в самурайских доспехах. Они были храбрыми, но слишком глупыми. Решили проявить японский дух, а на поле боя уже пришла современная война. Осознав себя, я сумел добраться на острова в трюме одного из госпитальных кораблей. Едва ли я когда-то был человеком, но почему-то все равно ощущал себя японцем. На континенте мне делать было нечего. Я — плод смерти тех, кто полег у города-крепости, который мы называли Рёдзюн. Порождение безумной храбрости штурмовавших и отчаянной смелости оборонявшихся. — А в мировой истории это место зовется Порт-Артур, — кивнула Сае. — Спасибо за откровенность, Кагетцуки. — Да не за что. Мне давно хотелось кому-нибудь рассказать, но людям такое знать нельзя, а свои — просто не знают, что это такое. Мы, аякаси, почти все — очень простые ребята. Кисараги искренне расхохоталась. — И какой же мой секрет ты хотел бы знать? — кокетливо спросила она. — Зачем ты со мной разговариваешь? — Да потому что ты мне нравишься! — хихикнула сенсей. — А ты ждал каких-то хитрых планов и темных намерений? Кагетцуки выглядел искренне смущенным. — Тогда могу я задать еще один вопрос. Маленький? — на всякий случай уточнил он. Кисараги снисходительно кивнула, обозначая согласие. — Какие цветы ты любишь? — Вот это другое дело! Главный секрет Кисараги-сенсея, можно сказать! Я без ума от полевых ромашек! — Буду иметь ввиду. До встречи! И они разошлись каждый по своей дорожке. Но Кисараги поймала себя на том, что действительно будет ждать, когда они встретятся снова. Не слишком привычное ощущение для той, кто уже давно сделал из своего одиночества культ. А пожиратель просто насвистывал, примериваясь к очередному мороженому. — Надо будет у Юто спросить, как правильно с девушками общаться, — решил аякаси. — Уж милорд-то точно знает!