Светлый паромщик Такамии

История Куэс Я далеко не сразу поняла, что бой, изначально затеянный нами как тренировочный, пошел всерьез. Меня охватил какой-то чужой гнев, и я перепутала его со своим. И Химари явно шла на поводу у того же гнева. Наши удары становились все сильнее, желание показать кто сильнее превратилось в жажду убийства. Когда кошка, ускользая от моих огненных шаров, подставила под один из них свой меч, и осталась с обломком в руке, я почувствовала, что пора прекратить схватку. Но одновременно во мне росло желание вызвать в ней демоническую мощь их вида — я решила, что мало славы в победе над тем, кто сражается не в полную силу. Стечкин с зачарованными пулями был для этого отличным средством. Задеть кошку удалось не сразу, но, когда я, наконец, начала бить очередями — ускользнуть она уже не могла. Результат превзошел мои ожидания — наконец-то я увидела перед собой не похожую на красивую школьницу мечницу Ноихары, а настоящего врага — могущественного аякаси. Крик, раздавшийся за спиной, на мгновение отвлек мое внимание, и сразу же я почувствовала неизвестную мне ауру сильного духа. Во время наших предыдущих встреч Сидзуку всегда держала ее свернутой — и я просто ее не узнала. Боевые рефлексы сработали сами собой — нужно защитить спину. Но кошка с ее многократно выросшей скоростью не дала мне закончить заклинание — ее рывок и удар по глазам сбил мне прицел. Дальше был полет от удара когтистой лапы, закончившийся хрустом разбитого колена и жуткой болью в спине и сердце. Пелена ярости спала с меня, и я осознала, что действовала как будто под принуждением. Точнее, это была выверенное тонкое воздействие, лишь позволившее усилиться нашей с Химари взаимной неприязни, а горячка схватки превратила ее в боевое безумие. Но было уже поздно — и без того проклятый клинок был еще и зачарован чем-то смутно знакомым. Я ощутила близость Юто, но успела лишь, как могла, попросить его не винить кошку и поквитаться за мою смерть. Потом была тьма и боль. Через неопределенное время я пришла в себя. Я ничего не видела, и едва-едва могла ощущать свой источник магии, медленно заполняющий силой мое тело. По ощущениям, я лежала на какой-то жесткой поверхности, и с трудом могла шевелиться. Кончики пальцев нащупали какие-то выступы, складывающиеся в выбитые на каменной поверхности символы. Я узнала эту руническую вязь и теперь могла точно определить свое местоположение. Именно на этой плите лежал гримуар мировой истины, над которым мы с кружком сжигателей книг проводили свой ритуал два года назад. Тогда я обзавелась белыми волосами, а мой магический потенциал, и без того довольно серьезный, по британской шкале стал оцениваться где-то в ¾ Мерлина. Уровень архимага — вполне достаточно, чтобы сносить горы одним ударом. Смущала темнота. Небольшая пещера, где стояла найденная нами ритуальная плита, густо заросла тускло светящимся мхом. Еще в нее должен был попадать свет — и даже если бы стояла ночь, то все равно темнота не могла быть абсолютной. Сравнительно недалеко проходила хорошо освещенная трасса, и я даже один раз услышала характерный шум проносящейся машины. Так я поняла, что слепа. Подавив инстинктивное желание нащупать руками глаза, я попыталась привстать. Сил по-прежнему было очень мало, но все же источник понемногу наполнял мое тело, и спустя какое-то время я уже могла сидеть. Было не очень понятно, как количество магии во мне влияет на чисто физическую способность двигаться — но на сложный анализ меня точно не хватало. Наконец, я смогла спуститься с плиты, и тут что-то схватило меня за ногу. Я попыталась закричать — и не смогла, воздуха в легких не было. И — пронзило меня осознание — я не чувствовала сердцебиения. Так я поняла, что мертва. Когда ко мне все-таки вернулась способность мыслить, я нащупала старый плащ, оставшийся здесь от нашего последнего визита. Именно его я зацепила ногой, когда вставала с плиты. Я не ощущала холода — но все равно, как могла, закуталась в него. Все равно другой одежды здесь не было. Спустя еще немного времени я рискнула активировать магическое зрение. Очень боялась, что ничего не получится, и поражена сама способность воспринимать зрительные образы, но пока еще нечеткая черно-белая картинка меня немного успокоила. А когда, сосредоточившись на ощущениях в теле, мне удалось вызвать первый вдох — то уже стало казаться, что жизнь стремительно налаживается. Я могла видеть, могла шевелиться и могла колдовать. Пусть большая часть магии во мне уходила на поддержание существования тела, но действовавшее магическое зрение и постоянно восстанавливавшийся источник давали надежду, что уже скоро ситуация изменится к лучшему. Сделав первый шаг к выходу, я нехорошо выругалась на трех языках. Колено, пострадавшее от удара кошки, отказывалось нормально сгибаться. Похоже, собравший мое тело заново ритуал не справился с повреждениями, нанесенными демонической энергией. Это означало, что своими глазами я больше мир не увижу, но сейчас все было не так важно. Нужно было понять, смогу ли я вообще общаться с людьми. Я выбралась из пещеры и ожидаемо увидала огни автострады в полукилометре от меня. Неприятно было столько идти с поврежденной ногой, но, как говорилось в одной забавной компьютерной игре, «мертвые не знают усталости». Уже подойдя к обочине я, наконец, задумалась, что же мне делать дальше — до этого мной двигало лишь неосознанное желание убраться из проклятой пещеры. Едва ли кто-то в этом мире будет рад мертвому экзорцисту. У меня толком не было друзей — разве что знакомые. Мать готовила из меня убийцу демонов, и относилась, особенно последние годы, не как к дочери, а как к живому оружию. В детстве многое было по-другому, но это было слишком давно. И, боюсь, не-живая дочь угрожала бы ее положению в клане гораздо сильнее, чем просто мертвая. Клан оставался без наследницы, но Мерухи сама была еще достаточно молода, чтобы попробовать родить еще даже и не раз. Я давно предполагала, что новой главой мне не стать — эта участь предназначалась или моему возможному ребенку, или — в случае неудачи — моей столь же гипотетической сестре. Если меня не учат политике и экономике, а только экзорцизму и общей магии — значит, власти мне не видать, покуда мать жива. А после ее смерти — едва ли я сама захочу что-то менять. Теперь же наследницу Мерухи предстояло рожать самой. Конечно, можно было, по мере восстановления дара, просто жить в какой-нибудь глубинке, но, опять же, я совершенно не видела в этом смысла. Если живая волшебница еще может, сбежав, влюбиться, создать семью, то не-живая способна разве что получать удовольствие от какой-нибудь творческой работы. Мысль, что покойный архимаг будет рисовать абстрактные картины с туманом и болотами где-нибудь в глухой шотландской деревушке, немного подняла мне настроение. По-хорошему оставался только один вариант. — Юто, — подумала я. — Единственный, о ком я хотя бы могу представить, что он примет меня даже такой. Уверенности, конечно, не было — но надежда на лучший исход все-таки появилась в моем остановившемся сердце. Теперь задача была понятна — суметь добраться до Японии, не привлекая излишнего внимания. Не имея денег и документов, сделать это было непросто — но хотя бы стало ясно, куда идти. Город, рядом с которым располагалось скрытое пространство БМА, был где-то в двадцати километрах от моего текущего местонахождения. Воодушевившись своими перспективами, я решила добраться до него автостопом. Почему именно Дероу? Ответ был прост — там можно было найти кого-нибудь из продолжавших учиться знакомых, пожаловаться на конфликт с семьей и попросить помощи. Небезвозмездно, конечно — но любой не очень сильный и родовитый маг охотно примет в оплату пару-тройку известных мне редких заклинаний или ритуалов. А сама история получалась вполне логичной и достаточно типичной для магического сообщества. Наследница знатного рода не оправдала надежды семьи, сбежала, осталась без денег и меняет знания на средства к существованию. Причина побега могла тоже быть классической — нежелание вступать в нужный клану брак. Юнцы, у которых в голове не выветрилась романтика, такое вполне оценят и помогут. — Правда, — усмехнулась я, — в моем случае все совсем наоборот. И ритуал удачный, и брак, ох как желанный. Единственно, стоило держаться подальше от сильных магов. Те мою нынешнюю природу моментально поймут, а если случайно встретить боевика — то и поджарят на месте. Я поплотнее закуталась в плащ — так было менее заметно, что он надет на голое тело — и прикрыла лицо капюшоном. После чего, наконец решившись, выставила руку в интернациональном жесте «подбросьте меня». Вместо ожидаемого дальнобойщика через несколько минут рядом со мной остановился мотоциклист. /*Что сделает правильный байкер, когда на безлюдном участке трассы увидит голосующую девушку? Конечно, остановится и предложит помочь. Пусть даже и шанс, что девушка с этим байкером уедет, а не кинется с визгом прочь, не так уж велик. Что сделает правильный байкер, когда, отойдя от мотоцикла, заметит, что девушка одета в рваный плащ на голое тело, бледна как покойник, а ее глаза светятся зеленым огнем? */ Когда мотоциклист, увидев меня вблизи, просто спросил: — Сестренка, чем я могу тебе помочь? Только не надо меня есть, я невкусный, — я на миг потеряла дар речи. Но быстро вошла во вкус ситуации. — Мне нужны твоя одежда и твой мотоцикл, — хрипло сказала я. — Ну вот, этого-то я и боялся, — весело ответил парень. — Но вообще-то мне достаточно, если ты меня до Дероу довезешь. — А ведь недаром, говорят, в этом городке регулярно чертовщина какая-то происходит. Садись, только шлем не забудь надеть — он у меня сзади пристегнут, — сказал байкер, сделав приглашающий жест рукой. — Кстати, меня Билли зовут. Факир Билли из британских «Ангелов ада», так на своем шабаше и расскажешь! — Договорились! — подмигнула ему я. И мы поехали в Дероу. По дороге, понятно, поговорить толком не удалось, и, слезая с мотоцикла на окраине городка, я ехидно поинтересовалась: — А ты всегда такой смелый, Билли? — Знаешь, сестренка, страшно было до безобразия. Но я подумал, что удрать уже не успею, а если буду вежливым — авось и пронесет. Про эти края разное говорят, но вроде бы без вести тут давно никто не пропадал. — Спасибо огромное! Денег у меня, сам понимаешь, нет, но если в щеку поцелую — не испугаешься? — несмотря ни на что, у меня было прекрасное настроение. — А и не испугаюсь, — браво ответил байкер, но все равно вздрогнул, когда я коснулась губами его заросшей бородой щеки. — Может, еще чем помочь надо? — поинтересовался он, уже снова садясь на мотоцикл. — От десятки фунтов не откажусь. Надо же порядочной нечисти чем-то промочить горло после такой поездки, а я совсем на мели. Или, может, составишь компанию? — решила я не выходить из роли. Билли посмеялся, нашарил кошелек и протянул мне пару смятых купюр. — Держи, погуляй на славу. За предложение спасибо, но меня еще друзья ждут. Так что, может, в другой раз. Он помахал рукой, а я наложила на его байк заклинание «легкой дороги». На миг мотоцикл засветился, потом взревел — и Билли исчез за поворотом. Почти сразу за моей спиной хлопнула дверь и хорошо знакомый голос поинтересовался: — Кто тут сдурел колдовать? Мантия надоела? Надо мной навис удачно вышедший из паба профессор Джерри Тан, под руководством которого я писала свой диплом. — Вот и скрылась от сильных магов, — пробежала у меня в голове мысль. — Кажется, сейчас меня будут убивать. Но профессор, присмотревшись, только покачал головой. Похоже, он все-таки был изрядно навеселе. — Куэс? — узнал он меня. — Ты-то что здесь делаешь? Тебя ж после твоего досрочного выпуска чуть ли не пинком домой в Японию распределили. Многое я хотел сказать тем, кто не дал тебе диплом по такой интересной теме закончить, но там обстоятельства были те еще. Хорошо ты учудила на практике, но показала этим обнаглевшим континентальным колдунишкам, что не перевелись в БМА сильные маги. Или, — прищурился Тан, — ты втихаря решила все-таки закончить исследования? — Я рада вас встретить, профессор, но, боюсь, это случайность. Я здесь проездом и уже скоро возвращаюсь обратно в Японию, — я решила, что бегство мне не поможет, и выложила Тану почти правдивую часть своей истории. Профессор, наконец, смог сфокусироваться, и по тому, как он напрягся, я поняла — он все-таки заметил: со мной что-то сильно не так. На мое счастье, я стажировалась не у боевика, как ожидали от меня все близкие, а у специалиста по магии пространства. Именно на его занятиях я поняла, что магия может быть наукой, а не набором разнообразных приемов. Мне было интересно, хотелось разобраться посильнее — и выбор научного руководителя был предрешен. Боевой маг, наверно, сразу нанес бы удар. Тан же только нахмурился: — Что ж ты с собой сотворила, девочка? Раз себя контролируешь — значит, трансформа успешна. Вот только зачем? Кажется, это был если не шанс, то тень такого шанса. — Наоборот, профессор, эксперимент был неудачным. Если я вам все расскажу — вы поможете мне? — спросила я. — Да даже если и не расскажешь, — буркнул Тан. — Свою саму талантливую ученицу за последний десяток лет я поддержу в любом случае. Особенно если она не будет пить кровь по ночам и пугать этими своим прожекторами, которые у тебя, вместо глаз, старых пьянчуг, выходящих заполночь из паба. Я немного смутилась. Конечно, называя себя старым пьянчугой, профессор здорово лукавил — ему было около пятидесяти лет, а выглядел он, как и положено хорошему магу, заметно моложе. Вот только ночью в паб он вроде бы раньше действительно не заглядывал. Похоже, эту привычку он приобрел уже после моего спешного отъезда. Я, конечно, слышала, что он пытался меня защищать у руководства, но все же совершенно не ожидала от Тана такой искренности и привязанности. Кому-то нужно было верить — и я рассказала ему практически все. Следующие две недели я прожила у профессора в его небольшой квартире, которую он, как и многие другие преподаватели и старшекурсники БМА, снимал в одном из кварталов Дероу. Общежитие было обязательным только для младших студентов, и естественно, что те, кому было по карману, старались иметь собственное жилье. В первый же вечер Тан, усмехаясь, принес из архива мои наработки по диплому. Я так и не успела его закончить и уже не надеялась когда-то увидеть снова эти расчеты. — У тебя будет время, пока я по своим каналам сделаю тебе документы и организую коридор до Японии. Очень жалею, что ты не успела тогда все доделать — но теперь ты сможешь все рассчитать. Интереснейшее исследование, а все экспериментальные данные у тебя есть, осталось лишь оформить выводы. И за это я тоже ему была очень благодарна. Конечно, я предполагала, что мою работу профессор собирается использовать в своих дальнейших исследованиях, но самое главное, что я смогла завершить ее сама, как давным-давно мечтала. И, пожалуй, не менее важным было, что я все это время занималась интересным делом, а не предавалась тяжелым размышлениям о своей дальнейшей судьбе. — Когда будет время — навещу тебя там, в Японии. Доступ в сеть ведь у тебя будет? — спросил Тан перед тем, как посадить меня на поезд. Я кивнула. — Напишешь тогда мне свой адрес откуда-нибудь с нового ящика. А то, боюсь, твою нынешнюю почту внимательно мониторят на предмет возможного доступа. — Обязательно, — ответила я. — И спасибо за все, профессор! Мы тепло попрощались, и я заняла свое место в поезде до Парижа. Дальнейшее было делом техники — по своим связям Тан организовал мне довольно сложный коридор по маршруту, наименее привлекавшему внимание дежурных магов всех стран. Последний участок от России до Японии пришлось преодолевать морем — но в этом тоже не было ничего сложного. Хуже всего было то, что дорога получилась долгой — и у меня было достаточно времени подумать о своей судьбе. Мысли были невеселыми, и страх, что Юто откажется пускать меня даже на порог, становился все сильнее по мере приближения конца пути. В конце концов, я уже даже почти убедила себя, что ничем хорошим наша встреча не кончится. И уже стоя у него на пороге, я никак не могла заставить себя поднять руку и постучаться. Уже даже готова была развернуться и уйти, но Юто что-то почувствовал и сам открыл передо мной дверь. — Кто ты таков? — услышала я его голос, и у меня перехватило дыхание. — Юто, я могу войти в твой дом? — не справившись с волнением, я произнесла корявую фразу, более всего подходящую начинающему упырю, который не может никуда войти без приглашения. И, не веря своим ушам, услышала его ответ: — Конечно, Куэс. Мой дом — твой дом. Вчера, сегодня — и всегда. Я перешагнула порог, и силы оставили меня окончательно. Но моей радости не было границ — ведь я была дома, где мне были рады.