juvenile

      Толпа ревет, когда на поле выходят баскетбольные команды двух соперничающих школ города. Окинув молодых людей на трибунах немного раздраженным взглядом, Чимин с шумом выпускает из груди воздух и устремляет свой взор на игроков. Бело-голубая форма противников резко контрастирует с черно-красной, все ребята как на подбор, почти одного роста и телосложения, и Чимину едва удается выловить среди их множества одного единственного. Чонгук выглядит до мурашек по спине сексуально, его челка непривычно откинута назад, открывая красивый, прямой лоб, черная бесформенная майка не скрывает крепких мышц длинных рук, а шорты позволяют насладиться игрой стальных икр под гладкой кожей. И при всем этом Чон до ужаса растерянный сейчас, скользит своими оленьими глазами по толпе, словно ищет что-то.       В тот момент, когда он находит, Пак на секунду забывает, как дышать. Видит счастливую, широчайшую улыбку парня и невольно дарит ему слегка смущенную в ответ. Пожалуй, стоило прийти на его игру еще раньше, на четверть финала, например, или на полуфинал, чтобы сделать этого ребенка таким жизнерадостным. В груди разливается тепло и что-то клокочет, когда Гук без колебаний машет ему ладонью, вызывая волну умиленного визга от присутствующих на трибунах девушек. Почти детское желание встать и крикнуть «сосите, сучки, он мой» остается неприятным зудом на ладошках, так как краем глаза Пак замечает поднимающегося к нему Хосока. Старший такой выходки точно не одобрит, несмотря на то, что отношения друга и брата поддерживает.       С того самого «серьезного» разговора прошло уже два месяца. За это время много воды утекло, но Хо так и не задал ни единого вопроса насчет чувств Чимина или Чонгука, продолжая вести себя так, словно ничего не происходит. Ему будто достаточно просто знать о том, что между парнями не просто дружба или недопонимание, а самые настоящие отношения. И на этом его интерес кончается, что немного задевает Пака и совершенно не беспокоит Чонгука. Мол, не лезет, и хорошо. — Прости, не знал, где припарковаться. Школьная парковка явно не рассчитана на такое количество гостей, — широкая улыбка старшего чуть ли не слепит, из-за чего Чимину приходится отвести взгляд, чтобы вернуть его Чонгуку, который к этому времени уже переключается на свою команду и тренера. — Игра еще не началась, так что ты ничего не пропустил, — пожимает плечами Пак, передвинувшись на одно место, чтобы уступить его Хо. — А где Юнги и Тэ? — У Юнги как обычно кризис, а Тэхен на работе задержался, — удрученно вздыхает Чон, присаживаясь рядом с другом и протягивая ему бутылку с газировкой. — После нашего признания все стало как-то напряженно, при этом, я единственный, кто не хотел раскрываться перед остальными. Уже даже не пытаюсь понять, что в головах этих парней. — Скорее всего, Мин до этого находился под серьезным напряжением, не понимая, почему ты так стыдишься их, а сейчас просто успокоился и ушел с головой в творчество. А Тэхен, наверное, только после признания начал задумываться о том, что ваши отношения немного необычны, — предполагает Пак, разглядывая миленьких девушек в черно-красных топах и юбках со складками, что трутся возле команды Чонгука. — Иногда я жалею, что согласился на это, — вдруг шепчет Хо почти на грани слышимости, заставляя Пака удивленно посмотреть в его сторону. — Ну, знаешь… Когда я заметил заинтересованные взгляды Мина на Тэ, я долго думал о том, что Юнги не тот человек, которого можно лишать свободы. Наверное, все же стоило поставить его перед выбором и разойтись. — Разве Тэхен тебе не нравится? — осторожно интересуется Пак, нервно сжимая бутылку в руках. — Почему тебе просто не уйти, оставив их? — Люблю, — просто пожимает плечами Хо, усмехаясь своим нерадужным мыслям. — Обоих люблю, да. Но иногда так устаю от их выходок, что хочется закинуть вещи в сумку и покинуть страну. — Не представляю, как тебе сложно, — на секунду поджав губы, Пак вновь украдкой бросает взгляд на Чонгука. — Я-то с одним справиться не могу. — Кстати, об этом, — сделав небольшую паузу, чтобы найти брата взглядом, Хосок тихо переводит дыхание, продолжая разговор. — Почему вы решили начать встречаться? — Странно, что ты не замечал моих влюбленных взглядов в сторону Чонгука, — тихо смеется Пак, ловя удивленный взгляд Хо. — Этот парень своей уверенностью и наглостью сломил непреклонного гетеросексуала. Я не смог противостоять его чарам, уж слишком он милый и… Глупо, да, влюбляться в подростка? Я знаю… — Уж точно не мне об этом судить, — криво усмехается Хо, намекая на свои свободные отношения с двумя парнями. — Но я был ошеломлен. Тот случай в клубе как-то повлиял, да? — Я умышленно взбесил его, — нехотя признается Чим, тяжело вздыхая. — Потом пришел извиняться и увидел не самоуверенного поганца, а сломленного и брошенного ребенка. Я не смог отвернуться от него, оказался недостаточно сильным, чтобы разбить его сердце. — Так ты пожалел его? — дрогнувшим голосом выдыхает Хо, уставившись на опешившего от такого вопроса друга. — Нет, боже, нет, — спешит успокоить его Пак, помотав головой. — В тот момент это самая последняя мысль, о которой я мог подумать. Меня больше беспокоило собственное желание дать этим чувствам шанс, проверить, насколько его хватит. — Значит, это своего рода испытательный срок, — понимающе хмыкает Хо, вновь взглянув в сторону разминающейся команды брата. — И? Как долго? — До совершеннолетия, — тихо признается Пак, чувствуя накатившую неловкость и собственную глупость. — Думаю, скоро ему надоест со мной таскаться. Он молод, даже слишком, найдет себе кого-нибудь подходящего. — Ты говоришь так, словно тебе не двадцать пять, а давно за сорок, — морщится Чон, ощутимо пихнув Чимина в плечо, чтобы заставить его поднять взгляд. — Считаешь его настолько непостоянным, что с самого начала дал срок вашим отношениям? Господи, Чимин, от тебя я такой глупости не ожидал. Три года, серьезно? А дальше что? Прощай, любовь, здравствуй, старость? — Он повзрослеет и поймет, что я ему не нужен, — шикает Чим, понимая, что старший ковыряет в незаживших ранах, пуская новую кровь. Даже Чонгук больше не поднимает эту тему, благодаря парня уже за тот срок, что ему отвели. — Вот увидишь, через год или два он… — А если нет? — грубо перебивает его Хо, хмурясь. — Что, если его чувства к тебе не пройдут ни через год, ни через пять лет, ни через десять? — Значит, я останусь с ним, — пожимает плечами Пак, вновь тупя взгляд. — Я не собираюсь бросать его, пока он сам этого не захочет. — Тогда к чему все эти глупости с совершеннолетием? Почему бы тебе не перестать переживать из-за ничего? Думаешь, что в девятнадцать он резко станет взрослым и всепонимающим? — усмехается Хосок, разглядывая собственные пальцы. — Он может бросить тебя и в двадцать, и в двадцать пять. Любовь не измеряется возрастом влюбленных, люди совершают ошибки и в тридцать лет. Откуда ты знаешь, что через год сам не устанешь от него, посчитав недостаточно взрослым для себя? — Как ты вообще можешь так говорить о моих чувствах? — чуть ли не шипит Пак, недовольно заерзав по сиденью. — Но ты ведь позволяешь себе так говорить о чувствах Чонгука, — подлавливает его Хо, ловя ошарашенный взгляд замершего в смятении парня. — Я, — делает попытку оправдаться, но быстро сдается Пак, судорожно выдыхая. — На самом деле, я очень боюсь его потерять. Мне легче думать, что это не продлится долго, что через три года все это закончится, и я буду к этому готов. Ведь, не установи я рамки, все могло бы закончиться плачевно для меня. — Ты полный придурок, Чимин, если думаешь, что ему важно, сколько тебе лет, — явно раздраженно фыркает Хосок, кутаясь в толстовку, словно в зале холодно.       Толпа громко реагирует на каждый бросок мяча, игра идет своим ходом, Чимин безучастно наблюдает за бегающими по полю парнями и старается избегать знакомой макушки. Чтобы продолжить разговор, парням приходится напрягать связки, и Пак не уверен, что хочет быть услышанным рядом сидящими подростками. — Переживаешь, что тебе будет почти тридцать, когда ему стукнет девятнадцать? Это и есть истинная причина твоей неуверенности в его чувствах, да? — через несколько минут молчания спрашивает Хо, не сводя взгляда с играющего на поле брата. — Если ты так сильно переживаешь из-за вашей разницы в возрасте, то не надо было начинать это с самого начала. Он ведь, дурак такой, любит тебя, а ты, кажется, испытываешь совсем другие чувства.       От услышанного Чимин вдруг весь внутренне леденеет, чувствуя неприятные мурашки по спине, и переводит непонимающий взгляд на криво улыбающегося своим мыслям Хосока. Это переходит все границы, Чон так безапелляционно ковыряется в его душе, выворачивает ее наизнанку, и даже не чувствует угрызения совести. При этом, не дает Паку вставить и слово, продолжая свой монолог. — Тебе просто польстило внимание со стороны милого паренька, от влюбленного взгляда которого в животе приятно щекочет, да? Решил, что влюбился в него? — Хосок резко переводит взгляд на друга, заставляя его вздрогнуть. — Пользуешься чужими чувствами, чтобы поднять собственную самооценку? — Ты…       Голос Чимина тонет в громких вскриках толпы, которые совсем не нравятся парню. Зал словно охватывает волна волнения, и Пак бросает взгляд на поле, замечая странное движение под кольцом соперника. Единственное, что успевает разобрать Чим — это летящий на пол от сильного толчка Чонгук, а после — разводы крови, людей в униформе и суетливых подростков на поле. Среди парней вновь завязывается драка, в этот раз ее начинает кто-то из черно-красных, но Пак словно не ощущает ничего. В голове полнейшая тишина, перед глазами все плывет, а легкие сжимаются от боли без спасительного глотка воздуха.       Чонгука уносят на носилках, и он едва может открыть глаза. Это единственная мысль, мигающая противно-красным огоньком в пустой голове, Пак вскакивает с места и буквально перепрыгивает через друга, чтобы рвануть вниз, к выходу.       Все тело охватывает паника, сердце гулко стучит в висках, в ушах стоит шум крови, а в уголках глаз скапливается влага. Вокруг лишь множественные повороты, бесчисленные двери, открывающиеся перед Паком одна за другой, и через несколько минут парень растерянно тормозит где-то посередине пустого коридора, тяжело дыша и задыхаясь от слез. Он не успел, опоздал, потерялся и даже не понял, как здесь оказался. А где-то там Чонгука пытаются откачать и привести в чувства, он там совсем один, без поддержки и помощи, среди чужих людей в противной форме медиков.       Колени подкашиваются от одной только мысли, что Гук может и не прийти в сознание, что удар пришелся куда-нибудь на затылок, вызывая перелом или кровоизлияние. За несколько минут бессмысленного бега по коридорам и этажам, Пак доводит себя до такой истерики, что окончательно теряется, оглядываясь в поисках выхода и захлебываясь всхлипами. Нет, нет, ему нужно бежать, нужно найти выход, нужно спасти. Помочь. — Хен! — как через толщу воды прорывается родной голос, но Паку кажется, что это игра воображения.       Тело вмиг охватывает чужое тепло, чьи-то крепкие руки прижимают к сильной груди, мягкие пальцы касаются щеки, вытирая дорожку слез, а сухие губы шепчут какой-то бред, никак не складывающийся в логические предложения. Пак сосредотачивается на ощущениях, цепляется за черную футболку и вдыхает глубоко, словно приходя в себя. — Чимин, посмотри на меня, — испуганно просит Чонгук, пытаясь поймать расфокусированный взгляд трясущегося Пака. — Слышишь? Посмотри! На! Меня!       Легко встряхнув его, Гук судорожно выдыхает, когда Пак медленно поднимает глаза, ловя его взволнованный взгляд своим. Его продолжает легко потряхивать, но дышит он глубже, осознаннее. — Чонгук? — словно не веря своим глазам, выдыхает Чим и сильнее жмется к влажному от пота телу. — Ты… Что ты… Как ты… — Все хорошо, хен, смотри на меня, — шепчет Чонгук, успокаивающе поглаживая по напряженной спине, ощущая вибрацию в чужом теле. — Я в порядке, видишь? Немного рассек висок, но все хорошо. Потрогай, я жив.       И не дожидаясь, когда до Пака дойдет смысл его слов, он перехватывает маленькую ладошку, прикладывая ее к повязке на своей голове. Чимин несколько секунд тупит взгляд на белые бинты и лишь через мгновение смаргивает, судорожно вдыхая. — Господи, — через всхлип бормочет Пак, скользнув подушечками пальцев на теплую щеку своего парня, чтобы убедиться, что он рядом, что жив и здоров. — Я так испугался, я думал, что ты… — Ты даже не представляешь, как испугался я, когда в раздевалку влетел растрепанный Хосок, сообщая, что тебя нигде нет, — нервно улыбаясь уголками губ, Гук прижимается лбом ко лбу старшего и позволяет себе выдохнуть. — Больше не убегай так. И не теряйся. — Больше не позволяй никому ронять себя, придурок, — беззлобно выдыхает Пак и обхватывает лицо парня ладонями, притягивая к себе.       Его губы ловят судорожный выдох Чонгука, прежде чем вовлечь его в страстный, немного грубый поцелуй. Передавая весь тот страх, всю ту панику, что Пак испытал минутами ранее, он слабо прикусывает губы парня и совершенно не реагирует на его тихое шипение, желая отомстить. Однако стоит ему только ощутить крепкую хватку родных рук на своем теле, как весь страх отступает, оставляя место отчаянию и боли, через которые прошел Чимин. — Нас могут заметить, — бормочет тяжело дышащий Гук, когда Пак все же отстраняется, чтобы посмотреть в его глаза. — Плевать, — выдыхает тот, поглаживая большими пальцами щеки младшего словно в неверии. — Мне только семнадцать, хен, тебя все еще могут посадить, — напоминает ему Чонгук, окончательно испортив момент громким смехом из-за отразившейся на лице Чимина растерянности. — Ты вернешься со мной в зал? Я хочу смотреть на тебя, когда буду получать награду. — Я больше не пущу тебя на игру, — нервно дергается Пак, нехотя отстраняясь от парня и оглядываясь по сторонам. — Вряд ли я теперь смогу спокойно смотреть на… — Это всего лишь случайность, такое бывает. В спорте много травм, хен, сам ведь знаешь. Помнишь, как Хосок тащил меня на себе, когда я связки потянул? — смеясь, Чонгук перехватывает ладонь Пака и тянет его за собой.       Чимин тушуется, мягко вынимая ладонь, и отводит взгляд. Гук понимает все без слов, кивая, и идет вперед, безмолвно предлагая следовать за собой. Им ни к чему лишние разговоры и слухи, Пак и без того сглупил, целуя парня посреди незнакомой школы.       В зал он возвращается без особого энтузиазма, взглядом находит Хосока и вскоре занимает место рядом с ним. Хо с размаху дает ему подзатыльник, сверля недовольным взглядом, и дышит, как разъяренный дракон, чуть ли не шипя ядом. — Я больше не буду, — только и молвит Пак, вжимая голову в плечи и жмурясь. — Прости, — со стороны Хосока слышится тяжелый вздох. К счастью для Пака он быстро отходит. — Я наговорил столько глупостей, мне очень стыдно. — Если честно, всего на секунду я подумал, что ты прав, — признается Чимин, осторожно взглянув на удивившегося Чона. — Но потом… Еще никогда я не испытывал такого страха. — Меня удивляет, что Чонгук нашел тебя очень быстро, словно чувствовал, — стараясь разрядить обстановку, улыбается Хосок. — Пожалуй, это был первый и последний раз, когда я лезу к вам. Ваши отношения не нуждаются в советах, просто кое-кому нужно перестать сомневаться в чувствах другого. — Не сомневаюсь, — вздрагивает Пак, удивляясь от своих же слов и ловя внимательный взгляд Гука с площадки. — Больше не сомневаюсь.       Хосок ничего не отвечает, прослеживая взгляд друга, и расплывается в широкой улыбке. Пожалуй, здесь слова лишние.