juvenile

      Тихие домашние посиделки ближе к утру перетекли плавно в шумную, веселую вечеринку, и этот факт нисколько не радует виновника торжества. Оглядывая изрядно выпившую компанию друзей унылым, немного уставшим взглядом, Чимин пытается допить вторую бутылочку пива, которую открыл пару часов назад. Сегодня совсем не хочется напиваться, тем более, у него теперь есть огромная обязанность в лице Чон Чонгука, за которым он следит весь вечер. За весь вечер Чонгук уже раза четыре предпринимал попытки отхлебнуть из стаканов друзей или брата, за что тут же получал по рукам или губам. Вскоре парень обиделся и пересел ближе к огромной плазме, переключив все свое внимание с именинника на какую-то невероятно увлекательную игру.       И почему-то это сильно расстраивает Чимина. Несмотря на то, что они вроде как все выяснили и разложили по полочкам, мысли о том, что он, Пак, в один прекрасный день просто перестанет привлекать своего парня, изредка посещают его голову, оставляя сомнения в душе. Вроде, вот он, Чонгук, совсем рядом, только руку протяни, но Чим за весь день не делает ни единой попытки ощутить его тепло, почувствовать ровный пульс под пальцами на тонком запястье. И Чонгук тоже, засранец такой, ведет себя так, словно Пак, постарев на год, стал ему совершенно не интересен.       Тяжелый вздох срывается с губ раньше, чем Чим успевает вспомнить про присутствие рядом друзей. Слишком чутких и внимательных друзей (даже несмотря на то, что изрядно пьяных). Вот уже Хосок с прищуром смотрит в его сторону, отвлекаясь от разговора с Сокджином, вот они уже пододвигаются ближе, оккупируя парня с двух сторон, вот в руках Чимина вместо пива оказывается странного цвета напиток. Пак лишь надеется, что это не яд, и осторожно, как учили на уроках химии, принюхивается к содержимому. — Почему это наш постаревший еще на год Чимин грустит? — пьяно улыбается Джин, наваливаясь плечом на Пака. — Хен, перестань, ты же знаешь, как он ненавидит эту тему, — развязно хихикает Хо с другого бока, отзеркаливая телодвижения старшего друга.       Пак не сдерживается и закатывает глаза, проклиная сваливших покурить Джуна и Мина на чем свет стоит. Только в их присутствии Пак может почувствовать себя пустым местом, брошенным в такой праздник даже собственным парнем. — Не могу понять, вы перепили или недобрали? — криво усмехается Пак, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза.       Откуда-то с пола доносятся боевые кличи Тэ и Гука, из приоткрытого окна начинает дуть сквозняк, а по бокам пригревают два горячих, но совершенно пьяных тела. Вроде бы, все как обычно: и друзья рядом, и день рождения неплохо проходит, но на душе все равно тоскливо. Если бы Чимину пару лет назад сказали, что он будет переживать по поводу своего возраста и перестанет радоваться такому приятному празднику, он не задумываясь ударил бы собеседника. Раньше он о таких глупостях даже не думал. — Хосоку больше не наливать, — вдруг хмурится Тэхен, замечая попытки Сокджина открыть новую бутылку мартини. — Я же предупреждал! — Тише, малой, сегодня можно, — отмахивается от него Джин, наполняя бокал Хо новой порцией алкоголя. — А с утра его спасать ты будешь? — возмущается Тэ, даже забыв про игру. — Не спаивай моего парня! — Почему ты так следишь за Хо, но при этом совершенно не волнуешься за Юнги? — изгибает бровь Джин, не сводя с Тэ вопросительного взгляда. — Потому что Юнги умеет себя контролировать, — фыркает Тэ и хмуро смотрит на Хосока, обращаясь уже к нему. — Хен, поставь это немедленно на стол и больше не пей сегодня. — А то что? — игриво ухмыляется явно перебравший Хо, делая первый глоток и облизывая влажные губы кончиком языка. — Накажешь?       От таких откровенных провокаций Тэ вмиг вспыхивает румянцем, вызывая приглушенные смешки у Джина и Чонгука, и вмиг отворачивается обратно к экрану, собираясь игнорировать парня до конца своих дней. Если бы Тэхен был парнем Чимина, то Пак определенно сейчас напрягся бы и послушался его указаний, однако Хосок настолько невменяем, что все инстинкты, в первую очередь и инстинкт самосохранения, отключены к чертям. — Малыш, ты же знаешь, что спец по наказаниям у нас я, — хмыкает прислонившейся к косяку двери Юнги, оглядывая своих парней изучающим, тяжелым взглядом. Он останавливает его на ухмыляющемся Хосоке и кривит губы в подобии улыбки. — Поэтому послушай, пожалуйста, Тэхена и убери эту каку из рук. — Меня одного напрягает такой обманчиво ласковый тон? — бормочет Сокджин, пытаясь прошептать Паку это на ухо.       Однако выходит у него слишком громко, настолько, что даже не вошедший в комнату Джун спокойно услышал его. Чимин тяжело вздыхает, понимая, что пора закругляться, иначе Хосок точно отхватит тумаков, а Джин будет ужасно краснеть после очередной дикой ночки с Намом, пока тот не перестанет хвалиться, что Ким в пьяном состоянии просто секс-машина. И если же первое Пак сможет пережить, то второе — точно нет. Больше никогда в жизни. — Может, уже по домам? — предлагает Тэ, словно прочитав мысли Чимина. — Я вызову такси, — кивает Джун, обращаясь, по всей видимости, к Джину, и вновь выходит из комнаты, скрываясь в коридоре. — Тэхен, закажи и нам машину, а я пока постараюсь поднять это тело, — вздыхает Мин, ероша свои волосы и вновь оглядывая пьяно улыбающегося Хосока. Младший кивает, принимая от Юнги телефон, и выходит вслед за Джуном. — Может, оставите его здесь? — Чонгук поднимается с насиженного места, не желая мешать старшим выдвигаться из квартиры, и со скептицизмом наблюдает за тем, как Юнги подхватывает глупо хихикающего Хо под руку, поднимая с пола. — Не думаю, что вы хотите наблюдать за тем, как он с утра будет выплевывать все, что съел сегодня, — криво усмехается Мин, вовремя придержав заваливающегося набок парня. — Никакой романтики, — мученически вздыхает Хосок, запрокидывая голову, и продолжает свой пьяный лепет, пока его ведут к выходу. — Уйду я от вас, плакать будете. — Будем, будем, — обреченно соглашается Мин, помогая Тэхену натягивать на него толстовку. — Знаете, а я ему завидую, — сокрушенно вздыхает Сокджин, выплывая в коридор вслед за хозяином квартиры и его парнем.       Чимин оборачивается к старшему через плечо, вопросительно изгибая бровь, и совершенно не замечает нахмурившегося Намджуна, что уже ждет своего ненаглядного у двери. Джин в это время наваливается на стоящего рядом с Паком Чонгука и дует губы, совсем не контролируя свой язык. — Хорошо ведь, когда тебя любят сразу двое. И оденут, и в чувства приведут, и до дома проводят, и таблетку с утра подадут, — перечисляя плюсы, Джин сгибает пальцы, иногда пропуская один или загибая сразу два. — Эх, вот это я понимаю — любовь. — О, так ты тоже хочешь тройные отношения, хен? — с ухмылкой спрашивает Гук, скосив на него взгляд. — Беги, глупец, беги, — единственное, что успевает крикнуть ему Хо, прежде чем Юнги выводит его из квартиры.       Тэхен торопливо натягивает обувь и проверяет карманы, вспоминая, все ли вещи он забрал и не оставил ли чего Хосок. — Еще спишемся, — машет он на прощание и выбегает вслед за своими парнями. — Что ты там про любовь сказал? — интересуется Джун, что выглядит сейчас мрачнее тучи. — Что люблю тебя безумно, — буквально нараспев произносит Ким и спешит собираться, боясь разозлить парня еще сильнее.       Чимин с мягкой улыбкой провожает друзей, желая им счастливого пути, и закрывает дверь, наконец облегченно выдыхая. Этот день выдался тяжелым и выматывающим, а Чонгук, к большому разочарованию, даже не помогал. И вот сейчас, когда Паку нужно прибрать в зале, он скрылся в душе, давая понять, что на помощь лучше не рассчитывать.       Собрав весь мусор, Пак принимается относить на кухню посуду и тихо стонет, понимая, что теперь придется застирать пятна на ковре и диване. Не собираясь тратить на это остатки своих сил сегодня, Чим оставляет стирку на завтра и принимается за мытье посуды. Он старательно отвлекает себя работой, не желая разбираться в своих мыслях, но раз через раз они все равно проскальзывают в голове, заставляя ронять кружки или задумчиво тереть одну и ту же тарелку по десять минут.       Неожиданно на талии смыкаются чужие руки, а спина упирается в крепкую грудь, и несчастная тарелка выскальзывает из пальцев, к счастью, не разбившись при падении. Прохладный нос Чонгука тычется куда-то в плечо, а сам парень вдыхает глубоко и медленно, словно наслаждаясь ароматом родного тела. — Я соскучился, — бормочет он, прикрывая глаза. — Заметно, — раздраженно фыркает Пак, чувствуя вскипающую злость внутри.       Этот сопляк игнорировал его весь день, избегая контакта как физического, так и зрительного. И сейчас он так спокойно прижимается сзади, трется своим носом и говорит приятные глупости! Ну уж нет, Чимин так просто не оттает. — Что за тон? — тут же напрягается Чон, чувствуя плохое настроение своего парня. — А что с ним не так? — ерничает Пак, кривя губы. — Тон как тон. — Ох, ты обиделся, что я не предложил помочь с уборкой? — тут же спохватившись, Чон выхватывает из чужих рук стакан, подставляя его под воду. — Прости, пожалуйста, я думал, что ты попросишь, если нужно будет… Честно, прости, я… — Чонгук, — напряженно и достаточно холодно, чтобы заставить Гука вздрогнуть и замереть в ожидании продолжения. — Скажи честно, я надоел тебе? — О чем ты говоришь? — хмурится Гук, опуская чистый стакан на сушилку. Его влажные ладони ложатся на ссутуленные плечи старшего, оборачивая его к себе, и Пак задерживает дыхание, чувствуя, что начинает тонуть в глубине темных глаз. — Ты весь день ведешь себя отрешенно, а про вечер я вообще молчу. Лишь изредка перекинулся со мной парой фраз, — вздыхает Пак, понимая, как глупо и нелепо это звучит. — Возможно, я преувеличиваю и опять накручиваю себя, но сегодня именно тот день, когда мне хотелось бы чувствовать твою любовь.       Младший выглядит крайне растерянно и удивленно, даже опускает руки, позволяя воде стекать по длинным пальцам и разбиваться каплями о пол. Не выдержав его пристального взгляда, Пак вновь отворачивается, выключая кран и упираясь руками в край мойки, чтобы глубоко вдохнуть и унять ноющую боль в груди. — Чувствую себя последним дураком, — раздраженный выдох за спиной невольно напрягает, и Чим низко опускает голову, встряхнув волосами. — Я думал, что будет лучше, если я позволю тебе насладиться этим днем со своими друзьями. Если честно, я и идти-то не хотел, потому что боялся оказаться лишним. Ты ведь в последние дни постоянно на работе или на учебе, у тебя иногда не хватает времени даже на звонок семье, что уж говорить о друзьях. Вот я и решил оставить тебя с ними наедине, подумав, что ты в этом нуждаешься. Было тяжело делать вид, что меня совершенно не интересует все происходящее, чтобы лишний раз не привлекать твое внимание к себе. — Я весь вечер только на тебя и смотрел, — тихо усмехается Чимин, ощущая неуверенные объятия младшего. — Неужели ты думаешь, что мешаешь мне отдыхать? — Да, ты ведь только и делаешь, что следишь за мной, когда я в поле твоего зрения, — вздыхает Гук, прижимаясь лбом к плечу старшего. — Прости, я не хотел обидеть тебя. — Из-за твоих глупых умозаключений я столько всего себе напридумывал, — тихо смеясь, Пак изворачивается в руках Чона и ловит его лицо ладонями, заставляя поднять взгляд. — Надо было сразу сказать, что тебя это волнует. — И ты бы не стал меня звать? — с недоверчивым блеском в глазах спрашивает Чон, увереннее прижимая парня к себе. — Нет, конечно, — фыркает Пак, замечая в его взгляде намного больше, чем Гук хочет показать. — Если тебя не будет рядом, я буду думать о тебе в три раза больше. Неужели не понимаешь, что по-настоящему расслабиться я могу только в твоем присутствии? — Ну откуда я знал, — смущенная улыбка озаряет молодое лицо, и Чим не в силах сдерживать ответную, поглаживая кожу щек большими пальцами. — Больше не буду так, честно. Только перестань себя накручивать, ты ведь обещал мне. Даже когда ты будешь морщинистым и немощным, я буду любить тебя всем сердцем. — Вот ты сейчас нисколько не помогаешь себе, — стараясь говорить как можно серьезнее, Пак слегка прищуривается и обвивает шею парня руками, чтобы не дать отстраниться. — Я знаю, как мне заслужить прощения, — лукаво улыбаясь, Чон пятится назад, к выходу из кухни, и щелкает выключателем, погружая квартиру в полумрак. — Что, ты все-таки уберешь зал? — тут же игриво охает Пак, словно действительно ожидает именно этого. — Обязательно, — выдыхает Чон, толкая дезориентированного Чимина спиной к спальне. — Но сначала я поздравлю тебя с двадцатишестилетием, хен. — Ты сейчас специально напрашиваешься на ссору? — возмущается Пак, вмиг теряя весь запал. — Я лишь намекаю на то, что мне все равно, сколько тебе лет, — Чонгук оказывается непозволительно близко, надвигается горой, заставляя постепенно отступать, и замирает лишь когда Чим упирается икрами в кровать. — Я люблю тебя не за твой возраст, когда ты это поймешь уже? — Кто знает, — слабо пожав плечами, насколько это позволяет его положение, Чим невольно ухмыляется, цепляя футболку на Чонгуке, чтобы стянуть ее. — Может, я давно уже понял. — Тогда какого черта, хен? — шумно выдыхает Гук, скидывая ненужную вещь на пол, и вновь жмется к Паку, ощущая волнующий трепет в груди. — Просто люблю выводить тебя на эмоции, — шепча прямо в губы младшего, Чимин ведет пальцами по обнаженному торсу Гука и в следующую же секунду охает от резкого толчка.       Чон одним движением роняет его на кровать, выбивая весь воздух из легких, и осматривает беззащитного парня в свете луны, что пробивается сквозь плотные занавески, роняя светлую полосу на половину кровати. Пак замечает дикий блеск любимых глаз и окончательно забывается, ощущая трепет и жар по всему телу. Черт, давно бы так. — Снова ведешь себя плохо, хен, — ухмыляется младший, медленно склоняясь к нему.       Он упирается руками в кровать по обе стороны от парня, перенаправляя вес своего тела, и вклинивается коленом между его ног, ощутимо надавливая на пах и выбивая первый стон с пухлых губ. — Кажется, тебе снова придется заплатить за это.       От слов младшего по всему телу проносится ощутимая волна тока, и Чимин чуть ли не скулит, впервые в жизни так яро ощущая желание почувствовать на себе хватку сильных ладоней. Пожалуй, именно этого не хватало, чтобы этот день стал по-настоящему счастливым. И плевать, сколько ему лет сегодня исполнилось, главное, что страсть в глазах младшего от этого нисколько не убавилась.