Миновав коридор и некоторое количество персонала, Эппс и Харвуд оказываются в его светлой, но не просторной вытянутой палате. В комнате небольшой беспорядок: на кровати лежит раскрытая страницами вниз книга, а на спинке стула, стоявшего перпендикулярно изголовью кровати, с вывернутым на левую сторону рукавом небрежно накинут банный халат. Морин скромно встаёт возле двери, едва переступив порог, и неодобрительно косится на бардак. Проследив её взгляд, Кевин спешно убирает книжку на подоконник, а халат вешает на плечики и запирает в шкаф. Рукой он указывает ей на стул, а сам принимается рыться в небольшом комоде. Двигая и перекидывая туда-сюда вещи, он приговаривает:
– Мне ведь совсем немногие вещи разрешили взять с собой… Повезло, что они посчитали это бредом сумасшедшего и на какое-то время приобщили к моей истории болезни… Потом, конечно, решили, что особо толку в этих записях нет, а потому… Да где же он?!.. Отдали мне спустя несколько лет как память…
Морин с интересом наблюдает эту картину. Кевин добирается до нижнего ящика и усаживается на пол. Через несколько мгновений он достаёт непрозрачный полиэтиленовый пакет, ручки которого облегают содержимое и перевязаны в узелок, скрывающий в себе большой плоский предмет и что-то маленькое выпуклое сверху. Немного промучившись с узлом, Кевин развязывает ручки и, не заглядывая внутрь, встаёт и протягивает пакет Морин. Пока она достаёт содержимое, мистер Харвуд наскоро укладывает всё обратно, задвигает ящик, поворачивается к гостье и, сложив руки сзади ладонь на ладонь, опирается о них, привалясь на комод.
Камера берёт крупный план. На руках у Эппс лежит изрядно потрёпанный судовой журнал с левым боковым переплётом и явно самодельная небольшая круглая шкатулка, отлитая из серебра. Она смотрится немного кривой из-за неровно зашлифованных краёв. Покрутив её в руках, девушка не сразу находит механизм открытия: он оказывается поворотным, а сама крышка раскрывается кверху несколькими лепестками, словно бутон цветка. Внутрь шкатулки оказывается невозможным что-либо положить, потому что всё пространство заполнено тоненькими перегородками до самых краёв в виде лабиринта. Крутанув механизм обратно, Морин скептично смотрит на сей девайс и откладывает его на кровать.
Судовой журнал привлекает девушку куда больше. В нём содержатся данные о той самой интересовавшей её экспедиции Кевина, произошедшей в девяностые. В задний форзац журнала оказывается вложена такая же ветхая общая тетрадка с фривольными и не столь систематизированными записями от руки и какими-то вклеенными листами. Эппс поднимает глаза на молча выжидающего всё это время мистера Харвуда и негромко произносит:
– Мне вполне понятно это, – она кивает на колени, где лежит журнал, затем поворачивается, берёт в правую руку шкатулку, а в левую – тетрадь и легонько трясёт ими в воздухе, – А что есть вот эти два предмета?
Кевин чуть наклоняется вперёд, чтобы глазами быть примерно на одном уровне с Морин, и с лёгкой саркастичной усмешкой поясняет:
– А вот напрасно ты так небрежна. Это как раз то самое, что ты назвала оружием для бессмертных.
Та ошарашено смотрит на собеседника, а он продолжает:
– В журнале просто хроника путешествия. А вот тетрадь и артефакт представляют из себя куда бОльшую ценность. Там целый трактат про нашего общего знакомого. Ты ведь, как и я, тоже безумно обожаешь Джека, верно? – на долю секунды в глазах Кевина появляется вспышка ярости.
Морин сгибает тетрадку и большим пальцем веером быстро пролистывает страницы с задумчивым видом, словно оценивая, сколько ей понадобится времени, чтобы прочитать всё это. Догадавшись, о чём она думает, Кевин выпрямляется и произносит:
– Ты можешь забрать всё это с собой. Мне оно вряд ли уже понадобится. Рассказать больше и подробнее я тебе всё равно ничего не смогу, всё записано здесь, – он кивает на содержимое пакета, потом задумчиво задирает голову и смотрит вверх, – Хотя знаешь… Мне казалось… Может и бред, конечно, но на Гразе будто бы даже время шло как-то по-особенному. У меня, как назло, ещё часы странно себя вели, в какой-то момент мне даже показалось, что смысла их носить нет, а потом я и вовсе где-то потерял их… Скорее всего, остались на капитанском мостике, когда я просматривал там документы.
Морин сначала просто сосредоточенно слушает, а через секунду её осеняет:
– Цифровые часы, да? Тёмно-синие?
Кевин, нахмурившись, вспоминает и растерянно произносит:
– Да, а что…
Не дав ему закончить фразу, девушка, в азарте подаётся немного вперёд и отвечает:
– Так это были твои? Умница Додж оказался прав! Мы были далеко не первые, – Харвуд непонимающе, но с интересом на неё смотрит, заметив это, она поясняет, – Когда мы с экипажем по наводке Джека нашли Гразу, один из моих коллег заметил как раз в капитанском мостике цифровые часы и сказал, что их ещё не было в 1962 году, когда Граза пропала. Тогда мы с командой предположили, что мы не первые, кто успел побывать на судне. Сучонок Джек, конечно, хитро всё спланировал: зная, что корабль тонет, он так убедительно невзначай подкинул идею залатать его… Ну и заодно собирался коллекцию душ пополнить, чего уж… Однако предусмотреть абсолютно всё, как ни крути, не сумел. Другое дело, что мы сами так тупо проигнорировали все эти «звоночки»…
Повисает тяжелая пауза, в которую каждый из героев думает о чём-то своём. Нарушить её решается Кевин. Он вполголоса не торопясь произносит:
– Когда я начал раскапывать всё это дело, то нашёл поистине шокирующие не укладывающиеся в голове факты. Всё же не зря промотав состояние родителей, мне удалось многое выяснить, купить великолепно оснащённое для того времени судно и даже нанять команду… Наверное, зря я не пошёл в одиночку. Может, тогда бы мне удалось завершить дело до конца. Ну или, как вариант, остаться навсегда запертым на чёртовой Гразе с сестрёнкой… Из-за своей одержимости местью я совсем упустил из виду, что моя команда нашла это проклятое золото и учинила бунт, попутно поубивав друг друга. Я не участвовал в этой заварушке лишь чудом, богатство на тот момент меня совсем не привлекало. Я бы последнее отдал, чтобы мой план сработал. Жаль, что я сам не догадался взорвать корабль, до чего сумела додуматься ты, тогда и Кэти была бы освобождена раньше, и твои б напарники остались живы…
Морин качает головой и мрачно чуть отворачивается в сторону.
Кевин продолжает:
– Джек ведь не один такой. Кто-то из них промышляет в море, кто-то – на суше или, возможно, даже в воздухе. Их всех не истребишь, как невозможно полностью искоренить человеческие пороки. Ты уверена, что решишься на такой поступок, если есть большая вероятность, что проиграешь?
Не дожидаясь ответа, он подходит к Морин и забирает у неё тетрадку. Отлистав до нужного места, мужчина возвращает её, «щелбаном» указывая на какой-то в столбик записанный рецепт, а потом отходит обратно к комоду и скрещивает руки на груди:
– В лабиринтовую шкатулку из освещенного серебра можно запечатать демонического эмиссара, если соблюсти рецептуру замазывания швов между лепестками, – Кевин кивает на открытый в тетради рецепт.
Эппс пробегает глазами по тексту и со скептичным и несколько брезгливым выражением лица переспрашивает:
– Земля со, – она морщит нос и картинно зачитывает, – «священного места», – подняв вопросительный взгляд на собеседника, наклоняет чуть голову набок, – и воск? Разве такой состав прочный? Её ж урони – вся затирка развалится…
– А ты бы, небось, предпочла сварку, да? – произносит со смешком и саркастичным видом мистер Харвуд, – Поверь, всё в сочетании – мощная штука, которая не развалится. А под священным местом имеется в виду кладбище.
Морин недовольно передёргивает плечами и встаёт, аккуратно сложив всё обратно в мятый пакет. Задумавшись на несколько мгновений, она заворачивает ручки, как было ранее, и кладёт пакет в сумку. Со стороны выглядит незаметно, будто бы ей что-то дали. Подойдя вместе с мужчиной к двери палаты, она с решительным видом смотрит на него и произносит:
– Спасибо за помощь, мистер Харвуд. За твою семью, считай, я помогла тебе отомстить. Теперь осталось сделать это за свою.
Кевин с лукавым прищуром смотрит на собеседницу и, перекрыв вытянутой рукой выход, оперевшись ладонью на косяк, саркастично бросает:
– Лучше бы тебе оставаться хладнокровной и беспристрастной. Когда-то и я был полон тех же надежд. А ты в курсе, что это путь грешника? Ему ведь именно такие и нужны.
Эппс в том же тоне, чуть поведя плечом, отвечает с кривой усмешкой:
– Я уже настрадалась на годы вперёд и вполне искупила парочку будущих грехов, – она делает ещё один шаг на выход, и Кевину приходится с неохотой убрать руку.
Когда она немного отходит от палаты, тот задумчиво смотрит ей вслед, шепчет «Удачи» и, смотря в пол, медленно закрывает дверь.
***
Ванкувер, штат Вашингтон
Дорога домой проходит для Морин без приключений. На кухне она выбрасывает коробочку с китайской едой и грязными палочками в мусорное ведро, располагающееся внутри шкафчика под мойкой, и подходит к высокому обеденному столу, очень похожему на широкую барную стойку. Там находятся изящный бокал с красным вином и полупустая бутылка, рядом разложены закрытый судовой журнал и раскрытая перевёрнутая страницами вниз тетрадь Кевина. Девушка легко усаживается на высокий барный стул и переворачивает тетрадку текстом к себе. К чуть рельефным от клея страницам прикреплены всякие пожелтевшие газетные и отксерокопированные с разных печатных и Интернет-источников заметки. Взяв бокал, Морин возвращается к чтению.
Флэшбэк [можно под My Little Box http://zaycev.net/pages/1014/101460.shtml для атмосферы ;-)]
Конец марта 1916 года, Великобритания. Очень неспокойная обстановка в стране из-за вооруженного конфликта с Германией. Семейная пара Ферриманов с двухлетним малышом спешно покидает Англию на корабле, отправляющемся в США. Ребёнок болен, а женщина находится на поздних сроках беременности. Ближе к концу плавания сын умирает на руках у отца, зато в это же время на руках у пожилой женщины, которая выступает в роли акушерки, появляется новый малыш, которого позже супруги Ферриманы называют Джеком.
В Америке дела у семейства идут в гору, они обустраивают ферму, и примерно к четырём годам сынишки у них появляется довольно внушительное хозяйство. Джек играет возле курятника. Вперемешку с цыплятами на заднем дворе гуляют несколько гусят. Они проходят мимо Джека, и в какой-то момент тот протягивает руку и берёт одного гусёнка за горло, держа на вытянутой руке примерно на уровне глаз. Птичка сначала пытается вырваться, а затем безвольно повисает в руках ребёнка. Тот сначала с жутким выражением лица с удовольствием на это смотрит, а потом равнодушно отшвыривает гусёнка в сторону и уходит.
Джеку около семи лет. Его мать достаёт пирог, от которого идёт ароматный пар. Она смотрит на него и улыбается, положив руку на небольшой округлившийся живот: супруги Ферриманы ожидают ещё одного ребёнка. В это время Джек показывает няне, девушке лет шестнадцати, что у него мяч лежит на крыше на водосточной трубе и просит её достать игрушку. Она приносит приставную лестницу к домику и по ней карабкается наверх. Лестница недостаточно длинная, ей не хватает дотянуться до мячика буквально два сантиметра. В тот момент, когда она всё же умудряется коснуться его пальцем, Джек толкает лестницу, няня падает и мгновенно ломает шею. Взволнованная мать выбегает из дома и в ужасе застывает, а Джек со спокойной чуть ехидной улыбочкой смотрит на лежащую девушку.
По лесочку, держась за руки, идут пятнадцатилетний Джек и девочка в панамке лет восьми. Когда они останавливаются, она срывает несколько цветов на небольшой полянке, а юноша курит, привалясь спиной к дереву. В какой-то момент он отшвыривает окурок, набрасывается на ребёнка, разрывает на девочке одежду и насилует её. Закончив и перерезав ей горло, он пачкает панамку в её крови, а под покровом ночи прячет головной убор, пачку сигарет и нож на территории участка соседа. Утром полиция опрашивает семью Ферриманов, отец старается держаться, мать рыдает у него на груди, убитая горем, а Джек небрежно кивает в сторону того самого соседа. Через некоторое время полицейские находят у него спрятанные Джеком вещи и выводят шокированного мужчину из дома. Семейство Ферриманов присутствует и на суде и на смертной казни своего соседа, Джек выглядит удовлетворённым, что его план полностью сработал.
Ферриманы продают ферму и перебираются в крупный город, где бы родителям ничто не напоминало о потере дочки. Уже взрослый Джек промышляет финансовыми махинациями, но когда выясняется, что дело прогорело и зашло слишком далеко, не дожидаясь расправы подельников и недовольных граждан, он застреливается.
Морин в шоке смотрит в тетрадку, страницы которой она уже успела отлистать далеко за середину, и в два глотка допивает вино. Поставив бокал на стол, она выливает остатки из бутылки, задумчиво вертит её в руке, качает головой и растерянно шепчет:
– Ты был прав, Джек, это была действительно
очень грешная жизнь…
***
Решив, что с неё хватит впечатлений, Морин собирается лечь пораньше спать и решает принять ванну. Вода уже наполнилась до середины, когда девушка наливает туда пены для ванны и рукой взбивает пузыри. В следующее мгновение она нежится в тёплой водичке, заколов волосы «крабом». Выпитое десятью минутами ранее вино и тихие всплески воды действуют, словно колыбельная. Морин, привалившись на заднюю стенку ванны, засыпает. Не осознавая, что это сон, девушка оказывается на Гразе в роковую ночь 1962 года.
Она видит свои руки, одной из которых предплечьем прижимает чуть ниже ключиц к стене какого-то мужчину в пепельно-бирюзовой форме итальянского стюарда, а другой втыкает ему в сонную артерию нож. Словно опомнившись, она извлекает оружие и убирает руку, тело мужчины сразу же кулём оседает на пол. Она в шоке роняет нож и озирается. Вся комната наполнена убитыми людьми. Девушка нервно вытирает руки об одежду, сквозь слёзы отрицательно качает головой и шепчет:
– Нет, нет, это не я! Я не могла!
Сзади слышатся щелчок снятия пистолета с предохранителя, и, прежде чем Морин успевает обернуться, в затылок ей прилетает пуля, а гильза
в замедленной съёмке несколько раз подпрыгивает на полу. Мгновением позже бледная полупрозрачная девушка всё же оборачивается, но сзади уже никого нет. Она непонимающе смотрит вокруг и внезапно опускает взгляд на пол. У неё призрачных ног лицом вниз лежит её тело. На голове волосы выглядят немного мокрыми из-за слипшихся от крови прядок. Девушка в ужасе прижимает руки ко рту и на деревянных ногах делает несколько шагов назад. Убрав руки, она замечает на ладошке дьявольскую метку Джека и в исступлении, не веря своим глазам, разворачивается на выход из этой комнаты.
Призрачная Морин, лавируя между лежащими телами, убегает прочь и прячется в одном из грузовых отсеков. Там она забивается в угол и, обхватив руками себя за щиколотки, с затравленным видом вытирает слёзы, а потом быстро-быстро трёт ладонь с меткой об коленку. Результата, конечно же, нет, метка не исчезает. В отчаянии она опускает голову на согнутые полочкой руки, а в этот момент в грузовом отсеке возле дверного проёма появляется Кэти. Она с робким обеспокоенным видом приближается к Морин. Чуть наклонившись к сидящей Эппс, девочка однократно зовёт её по имени и чуть машет рукой, но та никак не реагирует.
– Морин, проснись! – Кэти опускается на корточки и пытается обеими руками дотронуться до локтей девушки, но ничего не выходит, Кэти словно касается невесомого тумана, – Морин, это неправда! – она почти срывается на крик, – Ты меня слышишь?!
В ванной, сползя по её стенке почти до самой кромки воды, тревожно дремлет, окружённая ароматной пеной, ни о чём не подозревающая Морин.
Кэти неимоверным усилием сосредотачивается и на пару мгновений всё-таки становится осязаемой.
В реальности девушка с головой соскальзывает в воду, и, пока пена не успела затянуться, делает на дне небольшой вдох.
Усилий Кэти оказывается достаточно, чтобы Морин смогла обратить на неё внимание. Взяв Эппс за предплечья, девочка легонько трясёт её и почти по слогам приговаривает:
– Да проснись же!
Удивлённая Морин резко поднимает голову и непонимающе смотрит на свою призрачную знакомую. Та с облегчением улыбается. Секундой позже Эппс просыпается и резко выныривает, откашливаясь и, проведя рукой по голове сверху вниз, убирает прилипшую пену с лица и волос. Пытаясь отдышаться, она повисает на бортике ванной и смотрит на ладонь, которая теперь без метки.
Вода и кусочки пены с вытянутых рук в замедленной съёмке падают на кафель.
В следующем кадре, стоя возле своей входной двери, Морин откидывает назад ещё немного влажные волосы и, натягивая джинсовку, вылетает за дверь.
