Союз нерушимый

Эти двое имели человеческую внешность, но по сущности были духами земли, опекающими живущих на их территориях существ. Смерть для них — всего лишь возможность отдохнуть от своих обязанностей и в полной мере насладиться пустотой. Однако, некоторые именно из пустоты, с нуля создают собственные пространства. Обычно этот процесс происходит осознанно, но создание конкретно этого мира, в котором находились сейчас Рейх и Союз, очевидно, запланировано не было, он возник буквально только что, став плодом их безудержной и безумной любви. Они ощущали это совершенно ясно, но так и не смогли определить, нравится им это или нет. Они стояли посреди бескрайнего поля, заросшего эдельвейсами, лавандой, клевером, маком, колокольчиками. Землю покрывало множество семян одуванчика, ветер то и дело поднимал их вверх и плавно опускал вниз, делая похожими на невесомые хлопья снега. А воздух был морозный, разреженный, будто в горах. — Оделся бы ты, — тихо произнёс Союз, скептически оглядев с ног до головы обнажённого возлюбленного, всего дрожащего от холода, но с вызывающе поднятой головой. — Мне и так хорошо, — огрызнулся Рейх и, пристально осмотрев фигуру упрямо стоявшего против ветра Союза, поинтересовался. — А почему ты в форме времён Гражданской войны? — Она мне нравится, — в тон Рейха процедил Союз, но мгновение спустя, поддавшись ностальгии и чуть смягчившись, соизволил пояснить. — Она напоминает мне о бурной юности. О революции, красном терроре, глобальных изменениях в политике, экономике, социальной сфере. Я желал подмять весь мир под себя: «пролетарии всех стран, соединяйтесь!»… А когда впервые встретился с тобой, как-будто в зеркало посмотрелся — невероятно похож, и в то же время нет. Очень странное ощущение. К счастью, время меня изменило, а вот тебя… Он многозначительно заглянул бывшему врагу в глаза и поднял с земли его одежду. — Что ты делаешь? — возмутился было тот, отступив на пару шагов, нервно поджав губы. — Одеваю тебя, окаянного, раз сам не можешь, — холодно ответил Союз и, взволнованно затаив дыхание, стал наблюдать, как Рейх послушно и настороженно, как ручная цапля, переступает ногами, вдевая их куда надо. Позволяет натянуть на себя бельё и как бы случайно задержать руки на своей талии. Союз притянул его к себе и поцеловал в губы, чуть усмехнулся, почувствовав шаловливые касания его языка на своём нёбе и зубах. Но вскоре он оторвался от любимого, чтобы поднять с земли его белоснежную рубашку. Встряхнул её, тщательно удалил все прилипшие к ней травинки, пылинки и жучков. Союз подошёл к Рейху сзади, заставив того всунуть руки в рукава и застегнуть запонки. Затем Союз обхватил его за живот и, расставив ноги чуть пошире, прижался к нему вплотную и стал вожделенно обтираться пахом о нижнюю часть его спины, одновременно опаляя разгорячённым дыханием шею, уши, щеки, плечи Рейха и лаская его тело через тонкий хлопок, запуская руки и под ткань. Тот начал тихо постанывать, ощущая, как член Союза постепенно становится всё более упругим и, в конце концов, упирается куда надо. От этого Рейха бросило в жар, он мгновенно взмок и откинул голову назад и в сторону, с невероятным наслаждением подставляя шею для знойного дыхания Союза и мимолётных пошлых вылизываний. Союз с похабным интересом потрогал половой орган партнёра через трусы, с удовлетворением заметив, что довёл его до стабильного, но терпимого сексуального возбуждения — то, что надо. Затем Союз развернул любовника к себе лицом и медленно и педантично стал застёгивать пуговицы на его рубашке, уперевшись лбом к его лбу, время от времени ластился к нему, «бодался», покусывая губы, даря краткие тёплые поцелуи и волнительно сглатывая, получая удовольствие от горячих и чуть подрагивающих от вожделения рук любимого, ласкающих его лицо, грудь и руки. Когда дело дошло до брюк, Рейх попытался было сам их застегнуть, но Союз ему не разрешил. В отместку Рейх чмокнул его в нос, заставив любимого ойкнуть и усмехнуться от неожиданности. А вот мундир на Рейх надевали несколько даже торжественно, с насмешливо-серьёзным выражением лица, мельком взглянув прямо в глаза, а затем вновь их опустив, чтобы застегнуть всё как надо. В конце Союз стряхнул с плеч Рейха несуществующие былинки и резко оттянул полы мундира вниз, чтобы село получше. Однако, отчётливо выпирающий бугорок между ног, общая растрепанность, румяные щёки, довольная улыбка до ушей, да сверкающие, будто от хмеля, глаза под корень портили идеальный образ высоконравственного чёрного рыцаря. Союз поспешно отступил на несколько шагов, не дав слегка прибалдевшему Рейху опомниться и схватить себя. Налюбовавшись делом своих рук, Союз посетовал: — Зря ты в своё время отказался от этой красоты. Имел он, конечно, ввиду нарядную угольно-чёрную форму, эффектно подчёркивающую свойственную Рейху благородную статность, нервозную бледность и дерзкий, пронзительный взгляд. — Достойных её носить оказалось слишком мало, — с презрением отрезал тот. — Ты слишком многого требовал от своих людей, — ответил Союз, усмехнувшись. Иногда его веселила пафосность Рейха, а того бесило, когда к нему относились несерьёзно. — Кто бы говорил! — взорвался было Рейх, но осёкся, вовремя подавив гнев. Он не хотел снова ссориться с Союзом, ведь отношения с ним были для него очень дороги. Союз со свойственным ему усталым добродушием рассмеялся, обозвал его ничего не понимающим дураком и собрался было уйти восвояси, но в последний момент приложился пересохшими губами ко лбу любимого — всё же от собственных чувств не убежишь. От этого поцелуя Рейх окончательно «капитулировал» и с наигранной стыдливостью опустил глаза вниз, с неким злорадством заметив, что Союз тоже был «готов». Однако, когда он поднял взгляд, Союз был уже далеко впереди. А Рейх остался на месте, восхищённо смотря уходящему любимому в спину и зябко обхватив себя руками, пожалев, что не догадался вовремя его обнять. А ещё он чуть не забыл про сапоги. Быстро натянув их, Рейх поспешил за своим возлюбленным. Дальше они шли вместе, крепко держась за руки, переплетя пальцы, иногда останавливались, чтобы поцеловаться и пообниматься, насытиться друг другом, не в силах разлучиться ни на секунду.