Страшные сказки Железного леса

Наконец Локи нашел в себе силы встать и оглядеться вокруг. Битва кипела немного в стороне. Он смахнул с лица слезы и попытался унять дрожь в руках. Маг думал о том, что сам, не раз встречаясь лицом к лицу со смертью, никогда еще не видел, как умирает дорогое сердцу существо. Как умирает тот, к кому ты привык настолько, что никогда бы и не подумал, что он может вот так просто исчезнуть, раствориться, больше не быть рядом. И уже никогда не посмотришь в глаза, не услышишь смех, не расскажешь, как благодарен, как любишь и ценишь. И это оказалось в разы страшнее. Прожигающее сердце бессилие, неспособность что-либо изменить. Наверное, самое страшное слово — необратимость. Локи впервые в жизни не было стыдно за свои слезы. Взмахом руки он рассеял дымку и увидел перед собой Тора. Тот стоял, опустив голову, и старался не встретиться взглядом с магом. — Гунгнир! — громко и четко сказал Локи. — Отдай. Мне. Гунгнир. Тор поднял голову и посмотрел на брата. У того в глазах было что-то такое, что спорить с ним не решился бы никто на свете. Громовержец молча протянул копье власти. Локи, схватив его, посмотрел в сторону тропы междумирья. Поднеся древко Гунгнира к губам, он прошептал несколько слов, Тор их не расслышал. Затем маг, не говоря ни слова, быстро направился в сторону открытой тропы. Никто, даже Тор, не ведал о том, что копье власти, великий Гунгнир, можно «приручить», заговорить и подчинить, преобразовать его в страшное оружие, разящее врага, не знающее промаха, не ведающее пощады. Лишь Один и сын его Локи могли преобразовать этот с виду просто красивый символ власти, в смертоносное орудие убийства. Голубой луч сорвался с острия копья. Локи провел им по столпившимся у тропы йотунам. От тех остались лишь лоскуты голубой плоти, земля впитала брызнувшие потоки синей крови. Видевшие это воины-асы с благоговением взирали на своего короля. Отчаяние уже потерявших надежду защитить свой мир асов, многие из которых пали в бою, получив совсем пустяковые раны, сменилось надеждой, в глазах каждого из них загорелся боевой азарт и решимость идти до конца. — Слава Королю Локи! — вдруг разнеслось над полем брани. — Слава Королю! У мага перехватило дыхание. Он слышал эти слова не раз, но сейчас… Они звучали по-настоящему искренне, как никогда. Его когда-то приняли, как правителя, ведь на то была воля Всеотца. Его терпели и даже любили, он знал, ведь старался быть непредвзятым и справедливым. Но это все осталось там, в прошлой жизни, мирной и беззаботной. Только теперь, удерживая в руках гудящий от переизбытка магической энергии Гунгнир, Локи чувствовал себя действительно правителем, королем, от действий которого зависела жизнь и благоденствие целого мира. Победа будет только его, заслуженная победа. Все почести благодарные асы отдадут ему, самому сильному воину, искуснейшему магу. Уже никто не станет восхвалять Тора и его легендарный Мьёльнир. Локи улыбнулся, предчувствуя свой скорый и неизбежный триумф. Подбежав к уже не охраняемой никем тропе, маг, присев на одно колено, прошептал слова заклинания, и голубой вихрь застыл, а затем и вовсе исчез. Первая тропа была закрыта. Асы ликовали, с новыми силами бросаясь в бой, чтобы повергнуть врага и освободить свой мир от нежданного нашествия. Еще одна тропа, вторая, третья. Сколько же их… Локи терял много магической энергии, но почти не чувствовал усталости, пробираясь к каждой из них, разя врага смертоносными лучами. Осталась лишь одна тропа междумирья, к которой почему-то было не так легко подобраться. Возле нее скопилось немалое количество йотунов, надежно охраняя. На смену павшим ледяным великанам поспевали другие, готовые насмерть стоять, защищая этот вход в чужой мир. Асы, вдохновленные успехом, уже добивали оставшихся воинов холодного Йотунхейма. Еще немного, и можно будет броситься на подмогу отрядам, защищавшим дальние рубежи. Их король Локи сможет и там закрыть все тропы. Асы ликовали и возносили хвалу великому магу, их правителю, который сумел остановить страшное нашествие ледяных гигантов. Тор, оказавшись рядом с Локи, на пару с ним пытался очистить путь к оставшейся тропе. Когда последний из стражей пал, Локи удовлетворенно произнес: — Кажется, все. Он подошел к тропе междумирья и начал привычно произносить заклинание. То, что произошло несколько мгновений спустя, было неожиданностью для всех. Голубой светящийся вихрь не стал уменьшаться, он лишь расширился и закрутился с новой, невероятной силой. Тор и глазом не успел моргнуть, как разверзшееся, искрящееся голубым светом жерло вобрало, поглотило в себя его единственного брата, короля и мага, его Локи. * * * Удар был невероятной силы. С трудом приоткрыв глаза, Локи увидел перед собой голубой, немного шероховатый лед. Затем последовал сильнейший удар по правому предплечью — Гунгнир со звоном откатился, заскользив по льду. Голову стрелой пронзила мысль: «Этого не может быть, так не должно было случиться». А затем все тело мага окутал невероятный холод. — Вот и встретились, мой прекрасный король! — молвил очень знакомый, чуть хрипловатый, женский голос. Голос, от которого пробирала дрожь. Ангрбода. Локи открыл глаза и понял, что прикован к стене и не может пошевелиться — его руки и ноги были охвачены ледяными оковами, жгучий холод от которых проникал, казалось, под кожу, и обжигал. Прямо перед ним стояла ведьма из Железного леса. На устах ее играла торжествующая улыбка, а синие глаза светились… радостью? — Как же я по тебе скучала, Локи. Уже и в гости к тебе собралась, а ты сам пришел. Она обхватила ладонями лицо плененного мага и поцеловала в губы. Только сейчас он заметил, насколько же она постарела. Неглубокие, но довольно заметные морщины избороздили когда-то юное лицо. Все же древняя волшба дала трещину, и это отразилось неприятными изменениями на ее, еще совсем недавно такой молодой и упругой коже. Локи брезгливо отвернулся и сплюнул. — Что тебе нужно? Освободи меня! — Не спеши, мой сладкий, — женщина стояла и разглядывала своего пленника, как будто не видела много лет, — нам нужно поговорить. Локи огляделся и понял, что находятся они в одном из многочисленных залов ледяного дворца. Но ни йотунов, ни каких-либо других существ рядом больше не было. Только он и она — гадкая ведьма, его проклятие. — Я же говорила тебе, что связаны мы навеки? Ты же помнишь? Не забыл? Или забыл? — рука ведьмы вцепилась в волосы, слегка потянув назад. Локи дернулся в ледяных оковах, пытаясь сбросить с себя куски льда, ставшие его тюрьмой. Бесполезно. — Как хорошо, что Лаувея лишила тебя магии. Она мне очень помогла. Даже не ожидала. Маг снова дернулся, пытаясь освободиться. — Ну, куда же ты так торопишься, милый? Поговори со мной. Ведьма сорвала с его груди латы и сквозь тонкую ткань рубашки провела ладонями по телу, поглаживая и лаская. — Освободи меня, и мы сможем поговорить, — произнес Локи, пытаясь унять дрожь в голосе, ему казалось, что лед сковал не только руки и ноги, но и все тело. Озноб пробирал до самых костей. Ледяные путы были намного хуже железных — те так не обжигали кожу, не сводили с ума своим холодом. — Мне холодно, освободи, — повторил маг. — Ты так ничего и не понял, мой мальчик, — как будто не слыша его слов, продолжала Ангрбода, — а ведь я просила тебя остаться со мной. Ты так и не понял, Локи, что я полюбила тебя. Полюбила… А это бесценно. Моя любовь… Ведь я никого и никогда не любила, никем так не дорожила. Ты слышишь? — Я ничего не услышу, пока ты не освободишь меня. Резкая пощечина обожгла лицо. — Нет, ты услышишь сейчас! — в глазах ведьмы заплясали злые огоньки. — Все так же своенравен и дерзок. Все так же пытаешься быть гордым и неприступным. У тебя не получится. Теперь уже никто не спасет. — Не смей так обращаться со мной! — прошипел маг. — Я — король, а ты — никто, ничтожная ведьма! С чего бы мне тебя любить? Уродливую старуху. Локи произнес эти слова, совсем не думая, и сразу пожалел. Ведь с этой ведьмой так нельзя, он помнил, он знал, но… Так уж сложилось в жизни Локи, что слова с его уст срывались резво, а мысли летели вослед, пытаясь что-то исправить, но помогало не всегда. Никогда не помогало. И вторая пощечина не заставила себя ждать. — Все еще любишь Тора? Все еще надеешься на его любовь, вечную и преданную? Сейчас я тебе все покажу, и ты сам увидишь и убедишься, что Тор твой ничем не лучше меня. Ты сердишься на меня за те мучения, коим подвергла я тебя? Но ты же знаешь, в какой безысходности я жила много лет. А Тор твой… Сейчас ты все поймешь… — Я не люблю Тора, — уверенно произнес Локи. Во всяком случае, так ему показалось. — Я не верю тебе, мой мальчик. А если и правда, тебе полезно будет вспомнить. Ангрбода рванула шелковую ткань рубашки и обнажила грудь мага. Лед обжигал своим холодом, но Локи попытался сосредоточить магию в своих руках. Собрать силу, которая все еще жила в нем, перетекая слабыми волнами по венам. Обрадовался, когда почувствовал, как лед на руках начал таять, совсем чуть-чуть. Но ведьму было не провести. — Даже не пытайся, — усмехнулась она. И Локи ощутил, как ледяные оковы с новой силой пленили его руки. — Вот он! — Ангрбода ткнула пальцами в шрам, оставшийся от удара Мьёльниром. — Вспомни, Локи… Накатила невероятная слабость, он почувствовал, как сознание куда-то уплывает, он почти провалился во тьму, как вдруг… Удар. Сильнейший удар молотом в грудь. Как тогда. Время остановилось, боль окутала сознание. — Вспоминай о своей любви, Локи, — насмешливый, противный голос. Он увидел себя лежащим в коридоре дворца, из раны хлестала кровь, обезображенное злобой лицо Тора, прижимающий к полу Мьёльнир, который брат положил ему на живот, его невозможно сдвинуть с места. Сейчас беспощадное оружие раздавит его. И победная улыбка Громовержца. Он наслаждается его болью и беспомощностью. Локи почувствовал, что еще немного, и он потеряет сознание, настолько реально он ощущал боль и страх, как будто все происходило сейчас, как тогда, в тот ужасный момент. Из полузабытья его вырвал насмешливый голос Ангрбоды: — Вспомнил, мой мальчик? — Это все твое колдовство, — хрипло выдохнул маг, — это все ты… — Неужели? — руки Ангрбоды гуляли по его телу. — А здесь? Пальцы ведьмы нажали на шрам, оставшийся после поединка с Тором. Локи взвился от боли и сцепил зубы, чтобы не закричать. Эта боль была еще слишком жива в памяти. Он понимал, что это всего лишь иллюзия. Ран и повреждений нет. Это его память. Но перед глазами возникло лицо Тора. Во взгляде брата была лишь ненависть и решимость убить. Локи до сих пор и сам не мог понять, что тогда остановило Громовержца. Он не знал. — Нравится? — ведьма отняла пальцы от шрама, прекратив пытку. — Что скажешь? — Это тоже твое колдовство, я же знаю, Тор никогда бы не стал таким, если бы не ты… — Если ты настолько смышленый, Локи, почему же не можешь понять истину, что так будет всегда? Тор не станет другим, он не вспомнит. Я буду жить вечно, милый мой. Ты тоже вечен. Совсем скоро, со дня на день, заклятье обретет былую силу, и я буду вновь прекрасна. Так почему же ты сомневаешься? Чего тебе не хватает? — Только свободных рук, чтобы задушить тебя, мразь, — тихо сказал Локи, все еще приходя в себя от страшных и настолько реальных видений. — Мне все ясно, дорогой. Я пыталась тебя уговорить, я сделала все возможное, но ты… Глупый мальчик. Я постараюсь тебя забыть. Мне будет нетрудно после того, как я увижу, что с тобой сотворят йотуны и король их Лафей. У меня с ним уговор, и я отдам ему тебя, а ведь хотела спасти. Рука Ангрбоды скользнула к паху пленника. Ведьма смотрела прямо в глаза своего бывшего любовника и бесстыже поглаживала и ощупывала сквозь ткань брюк его плоть. Затем нырнула рукой меж бедер пленника и, нагло ухмыляясь, всем телом прижалась к нему, приблизив свои губы к губам Локи. — Ты даже не представляешь, — прошептала она, легонько целуя его в подбородок, потом в шею, спустилась ниже, целуя и обводя языком шрамы на его груди, вдыхая запах кожи бывшего любовника. — Они способны пойти на многое, чтобы унизить сына Одина, уж поверь мне. Это ужасные, совершенно дикие существа. А ты такой сладкий. Локи совсем не чувствовал возбуждения от таких откровенных ласк женщины, его мысли были заняты совсем другим — что с ним будет? Он ощутил, как страх пробирается под кожу и холодит не хуже ледяных оков. — Пусть делают, что хотят. Мне все равно, — голос прозвучал неуверенно, — я не боюсь. Можно обмануть кого угодно, но не себя. Маг почувствовал, как ужас сковывает все его тело. — Даю тебе последний шанс, Локи. Ангрбода обняла его, коснулась губами шеи, провела языком по подбородку, поцеловала чуть ниже уха и прошептала: — Ты передашь мне Гунгнир, и мы с тобой будем править всеми мирами. Вместе. Навсегда. Ведь у нас есть сын. Ты его еще не видел. Он подрос, — ведьма захихикала, щекоча шею, — я познакомлю тебя с ним. — Где мой Гунгнир? — вдруг спросил Локи. Он сделает вид, что поверил, поддастся на ласки, и она расскажет, где копье. Затем он пообещает вручить Гунгнир ей, доберется до него, а уж потом… — Гунгнир? — Ангрбода разомкнула объятия и отступила на шаг. — Ты опять допустил ошибку, Локи. Прежде нужно было сказать, как любишь меня, а потом уже спрашивать о таких пустяках. Резко обернувшись к двери, она крикнула: — Забирай его, Лафей, он твой! — Подожди, Ангрбода, я хочу остаться с тобой. Я останусь, я обещаю. Распахнулась покрытая изморозью тяжелая дверь и в зал вошли два огромных йотуна. Ведьма пристально посмотрела в глаза мага. В них было столько мольбы и отчаяния. Больше ничего. Ни капли сочувствия к ней или симпатии, о любви не могло быть и речи. Ангрбода ощутила на сердце такую тоску, хоть волком вой. Его сердце никогда не будет принадлежать ей, а раз так… — Слишком поздно, Локи. Да и не обманешь ты меня. Не беспокойся, любимый, ты не умрешь, Лафей мне обещал. Но очень скоро будешь молить о смерти, это уж точно. Тогда, может, поймешь, что потерял. * * * Его бросили на ледяной пол посреди зала, прямо перед троном, на котором восседал король ледяного мира Лафей. Локи застонал и попытался подняться. Болело все тело — когда с него сняли ледяные оковы, он ударил одного из йотунов в надежде вырваться, но тут же получил несколько мощных ударов в грудь и живот. Казалось, кулаки йотунов были высечены из камня. В какой-то момент магу показалось, что они сейчас просто вышибут из него дух. — Вставай, сын Одина, — услышал он низкий властный голос. — Я хочу посмотреть на тебя. Хочу понять, что нашла в тебе моя любимая ведьма, — синие губы Лафея скривились в ухмылке. Локи с трудом встал на ноги, выпрямил спину и взглянул на короля Йотунхейма. Лафей был на две головы выше любого из асов и довольно широк в плечах. На голубой коже лица и безволосой головы проступали витые узоры — знаки родовитости йотунов. На короле были богатые доспехи, отливавшие серебром и местами инкрустированные драгоценными каменьями. Лафей выглядел величественно — настоящий король холодного мира. На ледяном полу, справа от трона, всего в нескольких шагах, маг заметил Гунгнир. Он знал, что здесь никто, кроме него не сможет поднять копье. Если бы была возможность добраться… — Вот ты каков, правитель Асгарда, — продолжал ухмыляться Лафей. — Каков есть, смотри, — Локи глядел прямо в красные злые глаза ледяного гиганта. — Я мечтал вот уже много веков отомстить Одину. Но он теперь не у дел, как я слышал. Постарел, возвел на престол сына. Говорят, ты очень горд и дерзок. Лафей поднялся с трона и не спеша подошел к пленнику. — Я хочу посмотреть, будешь ли ты так смел со мной, в моем дворце, среди моих воинов. — Что тебе нужно, Лафей? — Локи старался, чтобы голос звучал уверенно. — Зачем тебе Асгард, ведь имеешь свое царство. Ты привык к холоду, а там всегда жарко и не бывает зим. — Я давно мечтал поставить Асгард на колени. Как когда-то твой отец поставил на колени Йотунхейм, разрушив наши жилища, убив тысячи моих воинов. Я просил его остановиться, хотел откупиться золотом и драгоценными камнями. Был готов отдать ему сотню рабов, чтобы прислуживали в золотом городе надменным асам. Но он не хотел меня слушать. И вот теперь я могу поквитаться. Мне не нужен твой мир, Локи. Нам, йотунам, делать там нечего. Я не буду так жесток, как твой отец. Для меня будет довольно иметь одного раба, который стОит больше, чем все золото вашего мира. Одину будет приятно узнать, что раб этот — ты, Локи. Только ты можешь выторговать мир для асов, оставшись служить мне. Гулкий рокочущий смех разнесся по всему тронному залу. Лафей не спеша вернулся к трону и уселся на него. Локи стоял и не мог вымолвить ни слова. Ужас и безысходность охватили все его существо. Он понимал, что сейчас в Асгарде каждую минуту обрывается чья-то жизнь. Кипит битва, асы умирают, ведь не привыкли отступать и сдаваться. Сколько еще они сумеют продержаться, пока не погибнут все до одного? — Я согласен, — наконец, произнес маг. — Если ты прекратишь войну, я останусь, и буду служить тебе. Ты ищешь мести, а я хочу спасти свой мир от разрушения, спасти тысячи жизней. Локи сам не ожидал от себя таких слов. — Ты готов терпеть вечные унижения? Прислуживать мне и моим воинам? Выполнять все… — Лафей ухмыльнулся и понизил голос, — даже самые сокровенные желания? — Прекрати войну, отзови воинов, закрой тропы. — Ну хорошо. В таком случае ты сейчас встанешь передо мной на колени и принесешь присягу на верность. А чуть позже тебя приведут в мои покои. Будешь прислуживать мне. Покажешь, на что способен, как умеешь ублажать своего господина. Поможешь мне расслабиться после напряженного дня, — Лафей пристально смотрел в глаза мага, на синих губах играла похотливая ухмылка, — затем пойдешь к Хюмиру. Ангрбода стояла неподалеку от трона, внимательно слушая о чем говорят два короля, и не верила своим ушам. Неужели так легко было сломать Локи? Гордеца, который не терпел даже неуважительного взгляда в свою сторону. Неужели ему стал настолько дорог мир асов? Это невероятно. — Какой же ты глупец, Локи, — прошептала ведьма. — Я жду, король Асгарда, — голос Лафея прогремел над тронным залом. — Вели отозвать воинов и закрой тропы. Я выполню свое обещание. Я клянусь. Слово аса. — Хюмир, — обратился Лафей к одному из йотунов, который был облачен в добротные доспехи, и сразу было понятно, что он один из приближенных, — отзывай наших воинов, пусть асы зализывают свои раны. Ангрбода, закрой тропы, они нам уже не нужны. Самое большое сокровище Одина у нас теперь в руках. Всеотец умрет со стыда, когда узнает о такой позорной участи своего наследника. Лафей вновь разразился смехом. Хюмир снял с пояса рог и затрубил в него. Протяжный гул был слышен далеко за пределами ледяного дворца. Ангрбода, отвернувшись к окну, что-то шептала, проводя руками. Локи в очередной раз удивился, насколько же эта ведьма сильна. Ведь так открывать и закрывать множество троп в чужой мир может только очень сильный маг. — Вот и все, сын Одина. Твоя очередь исполнить обещанное. Локи тяжело вздохнул и сделал несколько шагов к трону. О предстоящих истязаниях и унижениях не хотелось думать. Он не мог поступить иначе. Никто кроме него не виноват во всем, что случилось. Он совершил множество непростительных ошибок. И за них теперь расплачивались ни в чем не повинные асы, жители мира, который он поклялся когда-то защищать. И не смог. Не сумел. Перед глазами возникло лицо Сиф. Она сидела у его постели, выхаживала после ранения. Первые дни кормила с ложки, как ребенка. А он… Взгляд уперся в лежащий на полу Гунгнир. Он знал, что не успеет, все равно ничего не получится. Но лучше пусть его убьют, чем… Локи опустился на колени перед троном и склонил голову. Радости Лафея не было предела. Ангрбода закрыла глаза. Она уже жалела, что не забрала мага, не убежала вместе с ним из ледяного дворца, не уволокла силой. Было почему-то больно видеть Локи таким… слабым и сломленным. — Ближе! — велел Лафей. Маг послушно оказался почти у самых ног ледяного гиганта. Король йотунов вытянул ногу, обутую в сапог и приподнял подбородок будущего слуги. — Смотри в глаза, щенок, и повторяй за мной… И Локи решился. Он левой рукой быстро перехватил ногу Лафея за щиколотку и что было силы дернул на себя, затем, метнувшись змеей, правой рукой схватил Гунгнир. Лишь мгновение — и копье власти вонзилось в сердце короля Йотунхейма. А еще пару секунд спустя тело Локи пронзили несколько ледяных мечей. — Неееет! — закричала в отчаянии Ангрбода, падая на колени, — Локи! Нееет!!! В тронный зал ворвалась молния, затрещали стены, под напором огня оплавился лед. Посреди тронного зала, сверкая золотыми доспехами стоял Тор, сжимая в руке Мьёльнир.