Страшные сказки Железного леса

— На днях мы обязательно устроим пир, хоть и не люблю их, — сказал Локи и, отодвинув тарелку, откинулся на мягкую спинку стула, — я объявлю всем о тебе, Ермунганд. Ведь ты принц. Сын Локи опустил глаза и покраснел. — Может, это не обязательно, я ведь не совсем… — Ермунганд на секунду запнулся, подбирая слово, — обычный. Я — чудовище. — Давай договоримся, что я больше не услышу из твоих уст подобных слов, — Локи строго посмотрел на отпрыска, — уяснил? — Да, отец, — мальчик с благодарностью посмотрел на мага. — Вот и хорошо. Тор сидел напротив Локи, и в глазах его читалось такое нетерпение и неприкрытое желание, что, казалось, воздух вокруг него сгустился и накалился докрасна. Маг улыбнулся и сказал: — Если все сыты, пора отдыхать. Что делать с Биврестом, пока не знаю, подумаю завтра. Ермунганд, слуги покажут тебе твои покои. Располагайся и знай: отныне здесь твой дом. — Спасибо, отец. И прости… за мост. — Не переживай. Правда, завтра мне понадобится твоя помощь, а сейчас спать. Затем король хлопнул в ладони и объявил: — Ужин закончен! Слуги засуетились, начав убирать со стола. Тор нетерпеливо вскочил с места. — Все, пора спать, — быстро сказал он, чувствуя, как внизу живота разливается нешуточный жар. Зачем этот ужин, к чему все слова, если… Он не мог дождаться, чтобы остаться с любимым братом наедине. Он был готов сейчас, невзирая на племянника и снующих туда-сюда слуг, наброситься на Локи и разложить его прямо здесь, в трапезной, среди тарелок с яствами и кубков с медом. И целовать-целовать, ласкать бесконечно… Но от него требовалось соблюдение приличий, будь они неладны. Однако Тора ждало еще одно страшное испытание. Дверь залы отворилась, и на пороге показался слуга, лицо его было бледным, а глаза испуганно смотрели на Локи. — Ваше Величество! К вам тут… Договорить он не успел — на пороге возникла фигура Одина, за спиной его стояла Фригг. — Здравствуйте, сыновья, — голос прозвучал негромко и как-то неуверенно, — не ждали? Фригг, обойдя мужа, вошла в зал и бросилась к Локи. Обняла, поцеловала. — Мой сыночек, как ты? Мы так переживали… — Все хорошо, мама, — пробормотал Локи, украдкой посмотрев на Тора. У того в глазах была лишь досада и разочарование. Затем Фригг подбежала к Тору, обняла его, прижав к себе. Поцеловала, внимательно заглянула в глаза. — Я вижу, все вернулось, ты счастлив, сын, — прошептала она. — Вы надолго? — вместо приветствия угрюмо спросил Тор. Тем временем Локи подошел к отцу и пристально посмотрел тому в глаза. — Зачем ты здесь? Один как-то сразу поник, и стало видно, как же он постарел за это время.  — На Асгард напал Йотунхейм, здесь была война, ты думал, я не узнаю? Радужный мост был закрыт. Я боялся за вас, сыновья, думал, как помочь. А теперь Бивреста больше нет. Я пришел узнать, что случилось, — он тяжело вздохнул, — Локи, сын, неужели ты до сих пор так ненавидишь меня? — в глазах Одина отразилась боль, которая не оставляла его уже на протяжении более чем десяти лет. — Локи… — Нет, отец, я все знаю… Я все слышал там, в Железном лесу. Ведь ты пытался меня спасти. Я знаю. Я собирался прибыть к тебе завтра и поговорить. — Ты многого еще не знаешь, сынок, — сказала Фригг, подойдя к ним. — Не надо, жена, — сказал Один, — это ни к чему. Локи посмотрел на руки отца, когда-то уверенно сжимавшие Гунгнир, и увидел, как они подрагивают. Один слишком ослабел, и это бросалось в глаза. — Я скажу, муж. Не могу больше смотреть, как страдаешь. Прости меня, — она повернулась к младшему сыну: — Локи, твой отец… Он последние силы истратил, открывая сюда тропу междумирья. Ведь у него… — Замолчи, — закрывая глаза произнес Один, — не надо… — Он больше не может использовать свой целительный сон. Это была его плата… За то, чтобы освободить тебя, Локи… Король Асгарда посмотрел на отца, все еще не веря словам Фригг. Известие о том, что теперь отец безвозвратно стареет и слабеет, отдав самое дорогое, чтобы спасти сына, ошеломило его. Пусть когда-то они были смертельными врагами, но сейчас… Сейчас все было по-другому. Локи подошел ближе и обнял Одина. Почувствовал, как быстро-быстро бьется его сердце. — Я обещаю, отец, что использую всю свою магию, всю свою силу, чтобы помочь тебе. Как только ты будешь чувствовать себя хуже, позови меня и я приду. Я многое умею, я восстановлю твои силы, помогу тебе. Маг провел руками над телом отца, что-то прошептал, отдавая часть своей силы. — Тебе уже лучше? — спросил он, заглядывая в глаза. Один стоял, обняв сына, и как ни старался не показать своей слабости, все равно слезы потекли по щекам. Слезы радости, ведь уже не надеялся и не верил, что Локи простит. Слишком горд был его сын, не умел прощать, не хотел. А сейчас Один почувствовал, как с души упал непомерно тяжкий груз, а в теле появилась сила, которой поделился с ним его сын-маг. — Локи, я так долго мечтал о том, чтобы ты простил меня, уже не верил… — Отец, прошу, не надо. Я люблю тебя, я не оставлю тебя, — говорил Локи, гладя Одина по спине, — все в прошлом, я уже забыл. Правда, забыл. — Познакомьтесь, родители, это мой сын Ермунганд. Один и Фригг с недоумением разглядывали неожиданно приобретенного внука. — Но… — начала было Фригг. — Мама, он просто немного не такой, как все, поэтому быстро вырос, на самом деле ему даже года нет, — Локи улыбнулся, — но это неважно, он мой сын и это главное. Маг увидел, как Тор буравит его своим взглядом, в котором читалось: «Хватит. Заканчивай уже прием, Ваше Величество!» — Расскажи мне, что случилось? — Один сидел рядом с Локи и сжимал его руку, боясь отпустить. Локи краем глаза заметил, как Ермунганд вжал голову в плечи. — Он сам взорвался. — Локи, я создавал, строил этот мост много лет, я знаю его природу, я знаю все его особенности. Ты опять пытаешься меня обмануть. А ведь я могу помочь. — Отец, если поможешь, я буду очень благодарен, но прошу, не спрашивай, почему его больше нет. Я не смогу ответить. — Я помогу, сынок. Конечно, помогу. * * * Один и Фригг уже далеко за полночь, вдоволь наговорившись с сыновьями, отправились в свои покои. Ермунганд был отправлен в опочивальню еще раньше. Тор и Локи шли по коридору к своим покоям. — Неужели, все позади, Тор? Я уже не верил, что когда-нибудь все вернется на свои места, — Локи остановился и посмотрел на брата. Тот, легонько подтолкнув его в спину, сказал: — Много болтаешь. Иди, давай. Я тебя еще не простил. — За что? — изумился Локи, насмешливо посмотрев на Громовержца. — За то, что душу мне всю вымотал сегодня, братец, — ответил Тор, подталкивая брата к двери покоев. Возмущению Тора не было предела, когда он увидел, что маг собрался еще и пойти в лес на прогулку с Фенриром. Волк уже спал, но Локи, то ли перебрав за ужином и во время беседы с родителями меду, то ли от присущей ему вредности, склонился над зверем и начал теребить его за загривок: «Фенрир, пошли, погуляем, ты ведь соскучился». Тор, недолго думая, схватил Локи за шиворот, благо зверь не проснулся, и подтолкнул к постели. — Хватит надо мной издеваться, я не железный, — гаркнул он, рванув на брате камзол. И встретился со злым взглядом зеленых, светящихся даже в темноте, глаз. — Нет, нет, я не буду так… — прошептал Тор, — я больше никогда, ни за что не посмею причинить тебе боль, унизить тебя. Просто я… Так долго ждал… мечтал… — он порывисто обнял мага, нетерпеливо сжав в объятиях, — Локи, ты сердце мое, ты жизнь моя… — Мечтал? — губы Локи тронула едва заметная улыбка, — мечты должны сбываться. Тор аккуратно начал снимать с брата одежду, осторожно прикасаясь к каждому участку обнажившегося, такого желанного тела. — Позволь мне все сделать, как я хочу, как я мечтал, прошу тебя… Локи закрыл глаза, подставляя под нетерпеливые поцелуи свое тело, и почувствовал, как сознание уплывает куда-то далеко. — Хорошо, Тор, сегодня пусть будет все, как ты хочешь, я так соскучился по тебе… такому… — Сегодня все будет для тебя. Ты даже не знаешь, не представляешь, как я люблю тебя, как хочу, как мне тяжело сдерживать себя. — Не сдерживай, я твой, — прошептал Локи и взмахом руки лишил одежды их обоих. — Я только твой. Тор уложил мага на спину и прижал его запястья к кровати. Наклонился, прикоснулся к губам, затянув в сладкий и долгий поцелуй, а потом прошептал: — Пожалуйста, лежи сейчас, ни о чем не думай, расслабься, не двигайся, разреши мне подарить тебе наслаждение. — Я согласен, а потом моя очередь, — прошептал маг. Тор целовал тело любимого, шею, грудь, живот, вылизывал языком, слегка прикусывая чувствительные места, и всем своим существом ощущал, как трепещет под его ласками тело Локи, как желание сладкой волной плывет по его телу, видел, как подрагивают ресницы на прикрытых глазах, слышал, как тихие стоны срываются с любимых уст. С тех пор, как Тор уже пришел в себя, и заклятие утратило силу, его сокровенной мечтой было подарить Локи столько нежности, сколько не сыскать во всех мирах. Одарить лаской все его тело, измученное, истерзанное, на котором остались шрамы, как вечное напоминание о пережитой боли. И сейчас Тор целовал каждый шрам, зализывая, лаская, надеясь, что исчезнет, пропадет, и Локи больше не будет помнить о боли, о предательстве, о страшных мучениях и колдовстве. — Это Мьёльнир, — тихо прошептал Локи, когда Тор коснулся языком довольно заметного шрама на груди, — я его не могу убрать даже с помощью магии. Остальные позже попытаюсь стереть, а может, и нет… — Прости меня, Локи, — Тор упрямо целовал и вылизывал языком это место, как будто пытался стереть в памяти брата, да и в своей, те страшные дни. Тор, как и мечтал, покрывал поцелуями все тело любимого. Целовал изящные руки, облизывая каждый палец, запястья, предплечья. Ласкал грудь и живот, вдыхая такой любимый, ни с чем несравнимый запах, с наслаждением обводил пальцами каждый изгиб прекрасного, такого сильного и молодого тела. Целовал ступни и щиколотки, колени. — Ты забудешь, обязательно все забудешь. Всю боль, все обиды… — шептал Тор, нежно прикасаясь к шее, целуя любимого в губы, перебирая чуть влажные смоляные пряди. А Локи ощущал, как наслаждение растекается по его телу, то медленно, сладким медом, то бурно, горной рекой, проникая в каждую клеточку, даря осознание неоспоримой истины, что любим, безмерно любим и желанен, понимание того, что сам любит, и больше никогда не будет в его сердце пустоты. Тору все тяжелее было сдерживаться, да и Локи был уже возбужден, выгибался, подаваясь навстречу, крепко обхватив руками плечи брата. — Тор, пожалуйста, я уже не могу… — Я хочу насладиться. Я не буду спешить, я не хочу, чтобы тебе было больно… Громовержец спустился ниже, сев меж бедер любимого, обхватил губами уже возбужденную плоть, несколько раз провел языком. Затем начал ласкать языком внутреннюю поверхность бедер, пальцы, уже смазанные маслом, заскользили меж ягодиц, очень нежно, едва касаясь… Другой рукой Тор не прекращал ласкать плоть брата. Локи застонал, он почувствовал, что разрядка может наступить прямо сейчас. — Я не могу больше… — простонал маг. Тор, убедившись, что подготовил тело любимого, и тот сможет принять его, не испытывая сильной боли, начал входить. Медленно, осторожно. Он внимательно смотрел в зеленые глаза и больше всего боялся сейчас увидеть в них отражение боли, услышать болезненный стон. Локи было немного больно, но он не подал виду, лишь прикрыл глаза. — Тебе хорошо? — спросил Тор, — правда, хорошо? — Да, мне уже давно не было так хорошо… Тор начал осторожно двигаться, и боль прошла, как и не было ее. — Сильнее, Тор, — просил Локи, уже не сдерживаясь, стонал и выгибался, стараясь оказаться ближе, отдать всего себя без остатка этому сильному и невероятно нежному, так преданно любящему его асу, самому лучшему на свете, любимому Тору. Яркая вспышка, перед глазами лишь искры, сладкий туман, сбывшаяся мечта, часто и гулко бьющиеся сердца, — волна удовольствия и наслаждения накрыла их поглощая, растворяя друг в друге без остатка, а в висках стучало одно лишь слово: «Люблю». Восстановив сбившееся дыхание, Локи, приподнявшись на локте, посмотрел на Тора. — Ты же помнишь, о том, кто убил Ангрбоду? — Конечно, помню — Лафей. Давай не будем об этом. Я все помню. — Ты у меня такая умница, — Локи поднялся и, перебросив ногу, уселся на брата, — закрой глаза и не смей открывать. Тор послушался, а уже через пару мгновений ощутил, как язык и руки мага ласкают и целуют его везде. И складывалось впечатление, что ласкает его не один Локи, а несколько — иначе как можно было объяснить, что язык любимого только сейчас облизывал соски, а мгновение спустя обводил головку возбужденной плоти? И руки, его сильные и такие нежные руки ласкали, казалось, везде, одновременно гладили шею и скользили меж бедер. — Локи, ты не один? — подозрительно спросил Тор, не сдержав очередной стон. — Придумаешь тоже, — в голосе мага послышались ехидные нотки. Тор все же приоткрыл один глаз и увидел, что Локи один-единственный, других не наблюдалось. — Я же просил, — строго сказал маг, — почему не слушаешься? Локи еле успел убрать своего двойника. Громовержец послушно зажмурил оба глаза. Локи, наконец, в него вошел, предварительно подготовив так, что Тору казалось — он лишится рассудка. Ведь маг вытворял немыслимые вещи, никто кроме него во всех мирах не умел дарить столько наслаждения, таких изысканных ласк, Тор был в этом уверен. И в который раз Громовержец подумал о том, что невозможно было так долго не помнить об этом, забыть, каким же прекрасным, невероятно сладким, умопомрачительным был его любимый, вечно юный, самый красивый и сильный бог, его и только его Локи.