Так как ты не знаешь ходы, то лучше играть белыми — они первыми ходят. Alice: Madness Returns
* * *
Мин Юнги. Найти его Намджуну не составляет труда: в столице несколько сотен людей с этим именем, но номер телефона принадлежит лишь одному и не самому умному. Мог хотя бы постараться оформить карту оператора сотовой связи на левый паспорт. Скучно. Мин Юнги. Уже к вечеру того дня, когда было отправлено первое и — пока — единственное SMS, на него было сделано досье, вместившееся в небольшую папку: школа, в которой учился, имена одноклассников, справки с мест работы биологических и приёмных родителей (оказывается, в начальных классах Юнги был отправлен в интернат, а потом благополучно усыновлён взрослой парой), выписки из медицинской карты про группу крови и — о боже — поллиноз. Закончил университет с отличием. Никогда не привлекался. Даже грамота за заслуги перед спортом (обычные шахматы, боже) имеется. Скучно. Скучно. Скучно. Мин Юнги, какой же ты всё-таки скучный. Но тогда что ему надо? Намджун всё время об этом думает, даже сейчас, сидя на лавке напротив интернет-кафе. Уже нет такого солнцепёка, и лёгкий прохладный ветер раздувает волосы, щекоча выбритые виски; где-то рядом лает неугомонная собака, которая должна быть в наморднике, но хозяин почему-то игнорирует эту деталь. И однажды эта самая собака сожмёт свои челюсти на чьей-то лодыжке, или перегрызёт глотку непоседливому ребёнку. И её вины в этом не будет. Мужчина возвращает своё внимание широкому окну, разглядывая посетителей крохотного заведения. Он не знает, как выглядит Юнги, лишь то, что его телефон находится сейчас в этом здании. А ещё Юнги определённо молод — взрослые люди не раскидываются цитатками из социальных сетей и не пишут мужчинам с непонятными намерениями поиграть. Осведомлённые о его деятельности Намджуну просто так не пишут. А Юнги это определённо известно, и задача Намджуна — узнать, насколько много. Он смотрит на наручные часы и считает, сколько времени прошло с того момента, когда он начал своё наблюдение. Три часа, девять минут, сорок семь секунд, сорок восемь… За это время многие ушли, многие прибыли, и лишь единицы остались на своих местах, продолжая протирать задницы перед компьютерами, или поглощая свой четвёртый завтрак. Намджун же ещё не ел, но голодный волк — яростный волк. Мужчина разминает запястья и с силой нажимает на проксимальные фаланги пальцев, издавая противный хруст. Он пытается представить себе Юнги — цвет глаз, изгиб рта, ширину переносицы — и угадать его мотивы; уже знает, что сделает с парнем, когда капкан захлопнется. От этих мыслей по телу проходит приятная дрожь предвкушения, заканчиваясь где-то под ногтями, а потом Намджун замечает, что всё это время трясёт ногой, постукивая пяткой по асфальтированной дорожке. Внезапно замирает, останавливает на одной точке свой взгляд и, кажется, даже не дышит, а через несколько секунд впивается ногтями в собственное колено, сжимая его до ноющей боли. Помогает. Опять разглядывает людей — тех, кто может подойти, остаётся лишь трое; двое, если вычеркнуть девушку. Первый не особо примечательный, похожий на каждого в этом переполненном городе, везде серый и одинаковый — ему бы пошло шпионить. Незаметные люди представляют опасность тем, что остальные не ожидают от них атаки, ибо попросту не видят того, кто может им навредить. Такие обычно остаются в тени и наблюдают, не выдавая своё присутствие, но даже выдав себя, они остаются забытыми. Недооценённые и из-за своей серости и убогости обиженные — их стоит бояться. Второй… другой кардинально. Постоянно заставляет зацепиться о себя взглядом, оценивающе пробежать по тонкому силуэту и затормозить на небольшом кадыке на обратном пути; его бледность поражает, а чёрная водолазка, кажется, поглощает в своём омуте весь свет в радиусе тринадцати сантиметров. И вроде бы выделиться сильнее среди этих крыс — невозможно, но паренёк без особых усилий пробивает потолок своей шевелюрой. (если учесть то, что ноги болтаются в воздухе, не доставая до пола, потолок он пробивает явно на стремянке) В любой другой ситуации он назвал бы цвет его волос выцветшим зелёным, но сейчас — это лишь аквамариновый, вымытый водами солёных морей и разбавленный сырым песком. Намджун сам удивляется своей внезапной поэтичности и неосознанно подаётся корпусом вперёд, словно желая разглядеть парня поближе, и этот необдуманный порыв вызывает дисбаланс в его сознании, переходя в ранг забытого и ещё не изученного желания/стремления. Мужчина обязательно потом разберёт его природу, разложит по косточкам и определит общий урон, наносимый им его самообладанию, а пока — интересно. Неизвестность всегда пугает, но одновременно притягивает. Вот только пропасть делает то же самое. Объект словно чувствует прикованное к себе нездоровое внимание и поднимает голову, чтобы в следующее мгновение встретиться кошачьими глазами с таращущимся на него Намджуном. Левый уголок чужого рта дёргается в ухмылке, пальцы в изящном движении поправляют чёрную оправу очков, а потом их обладатель творит странное: широко улыбается, машет Намджуну своей худощавой рукой, сжимающей сотовый телефон, словно пытаясь подвести мужчину к одной простой истине, и из последних сил старается не подпрыгивать. Намджун выводит свой мобильный из спящего режима одновременно с вибрацией о поступившем сообщении. min_yoongi, 10:47 может, кофе? Он непонимающе вчитывается в текст ещё раз. Кофе? Кофе. Кофе! Шестерни со скрежетом закручиваются, словно колеса старого велика, проехавшего мимо только что. Намджун рысью смотрит обратно в окно: много одинаковых, серых людей, не выключенный компьютер, керамическая кружка на рабочем столе и стопка тематических для этого места журналов. Его нет. Словно он никогда там и не сидел; словно привиделся. Мужчина обдумывает возможность визуальных галлюцинаций, уже расталкивая посетителей по сторонам и настойчиво пробиваясь вперёд. Внезапно кто-то особенно смелый дёргает его за рукав, а потом ещё несколько раз, силясь остановить и обратить на себя внимание. Намджун с не самыми доброжелательными намерениями поворачивается к этому «кому-то», но прежде, чем успевает совершить ещё один необдуманный поступок, противный жестяной голос излишне весело и услужливо восклицает: — Служба доставки «City Express» приветствует вас! Двойной эспрессо для Ким Намджуна — наслаждайтесь вкусом и прекрасным утром вместе с нами! Мужчина приподнимает одну бровь, косясь на эту презентацию с ощущением явного подвоха, и отталкивает курьера вбок, но тот опять оказывается перед ним, буквально насильно впихивая в руки термос с логотипом компании, словно от этого зависит его жизнь. И тут до Намджуна постепенно доходит. Курьер. Он оставляет попытки догнать Юнги через чёрный ход, понимая, что за это время тот мог скрыться где угодно, и принимает неожиданный дар на радость доставщику. Недолго пялится на оформление, откручивает крышку, принюхивается, а потом делает несколько мелких глотков. Кофе оказывается на удивление хорошим.* * *
Телефон Юнги больше не отслеживается, а в квартире по месту прописки тот не появляется с первого дня охоты — не глупый. Намджун начинает повторные поиски со службы доставки алкоголя — он узнаёт в том опоздавшем безобразии собственную цель — однако никто из управляющих никогда парня не видел, как и заказ от Ким Намджуна. Попахивает маразмом, если честно. Или наглым враньём. Для большей убедительности и демонстрации искренности собственных намерений мужчина разносит офис руководства с присущим ему ледяным спокойствием, даже некоторой отчуждённостью, обещая каждого, кто ему недоговаривает, обезглавить и подвесить вниз головой со вспоротым брюхом, словно свинью. Ничего необычного для самого Намджуна, даже буднично, если иронизировать, чего не скажешь про офисных клерков. Проверенный метод работает, но приносит тот же результат: о Намджуне и правда первый раз слышат. Бам! Возможно, позже, возымей Монстр привычку рефлексировать, он подумает о том, что поступил импульсивно и глупо, но сейчас, сжимая пальцы на чужом горле и отсчитывая количество секунд, — 247, 248… 249 — потребовавшихся, чтобы пульсирующая жилка под его ладонью перестала биться, он считает смерть необходимой вынужденной мерой. Скорее всего, этот мужчина — уже остывающий, мёртвый — ни в чем не виноват. Да даже Юнги, кажется, не виновен. Чужая смерть равна демонстрации собственного контроля над ситуацией (вот только сильнее становится убеждение, что ничего он — Намджун — не контролирует). Поэтому он решает позвонить Кролику. Тот поднимает трубку после пятого гудка, молча выслушивает доклад, никак не комментируя, а когда Намджун наконец-то замолкает, просит его больше не принимать решений с горячей головой. — А что по поводу… доставщиков? — он смотрит на пребывающих в ужасе остальных работников. Двое мужчин и одна женщина; пять патронов в обойме. Ему понадобится меньше минуты, чтобы зачистить офис. — Они видели и слышали больше, чем положено. — Действуй по протоколу. Я позабочусь о последствиях, — и Кролик сбрасывает звонок. И Монстр действует: три выстрела, четыре тела. Он садится в чудом уцелевшее кресло, разглядывает масштаб своего буйства, а после ставит локти на расставленные в стороны колени и с силой трёт виски. Чёрт! Черт! Черт! Он сжимает голову в тисках, цепляется за отросшие пряди и тянет их вниз, пока не начинает чувствовать ноющую боль — отрезвляет. Ему требуется ещё семь минут на то, чтобы окончательно вернуть ясный, незамутненный рассудок, прежде чем мысли вновь выстраиваются в ряд. Он найдёт Мин Юнги. Обязательно найдёт, ибо ещё никогда не проигрывал в «прятки». Найдёт и раскроит ему череп, но перед этим поиграет. О, Намджун любит игры! Безумно любит! И Юнги затеял с ним одну, но зря. Зря-я. Ему не стоило дразнить Монстра вылезшей из-под одеяла ногой. Ой как не стоило. Нет-нет-нет. Ведь теперь тот может ухватить его за лодыжку и выдернуть из укрытия полостью — обнажённого и слабого; ведь теперь тот может перегрызть ему горло. И вины Намджуна в этом не будет. Мужчина выходит из здания и садится за руль припаркованного седана. Многотонный бронированный Audi начинает своё движение плавно, лавируя между остальными автомобилями, и постепенно набирает скорость, примерно за семь секунд достигая отметки в сто километров в час, но останавливается лишь на ста восьмидесяти. Пролетающие мимо деревья и фасады недавно отстроенных зданий, почти сливающиеся в одну размытую картину, уносят вместе с собой оставшийся негатив и охлаждают налитый азартом рассудок. На шестнадцатом километре своей авто-прогулки Намджун включает музыку — впервые за несколько дней. Он не то чтобы ярый меломан — обычный ценитель качественного продукта, но сейчас ему хочется сделать максимально погромче, как в давно забытые девятнадцать, и гнать, гнать, гнать. Обвиваться чёрной змеёй вокруг этого сгнившего города, осторожной поступью сжимать кольцо, чтобы в один миг вцепиться ядовитой пастью в чужой хребет и прокусить его пополам. Потому что Юнги — такой же прогнивший, ядовитый и грязный — где-то тут, прячется в каменных джунглях, ждёт, зазывает зверя. Потому, что Юнги просит себя поймать. А кто Монстр такой, чтобы отказывать?* * *
Намджун возвращается домой ближе к полуночи, варит кофе в кофемашине, садится за обеденный стол и долго думает. Забытый напиток успевает остыть за это время и становится невкусным, из-за чего единственным возможным выходом является вылить его в раковину. Мужчина смотрит на оставшиеся в ней тёмные разводы, вдыхает полной грудью горький, душистый аромат обжаренных зёрен, откровенно наслаждается, а после без капли сожаления смывает остатки водой из-под крана и включает кондиционер. Его жизненное кредо — любить, но не влюбляться; ценить, приходить в восторг, отчасти восхищаться, но ни при каких обстоятельствах не позволять себе терять голову. Привязанности делают человека зависимым, от того и слабым, уязвимым, мягким. Намджун не может позволить себе такую роскошь. Он идёт в зону гостиной, отделённую от кухни другой отделкой стен и напольного покрытия, путается босыми ступнями в высоком, мягком ворсе ковра и буквально падает на угловой диван. Заснуть получается минуты через четыре; город за окном наливается ночной жизнью и рёвом мотоциклов, но подобное никак не мешает. Мужчина дышит равномерно, размеренно и спокойно, подложив ладонь под щёку для большего удобства, а его вторая рука неловко свешивается с дивана, упершись костяшками в паркет. Сегодня Намджуну ничего не снится. Он ценит такие ночи, когда мозг просто выключается на несколько часов, пустив фоном чёрный экран, и совершенно не понимает людей, которые недовольны отсутствием грёз. Что они находят приятного в фальшивых картинах собственного подсознания? Зачем пишут толкования и верят в них? Если к тебе во сне является монстр в облике человека, то это не к неприятному знакомству и неразборчивым связям. Это вполне себе реальный и уже знакомый Намджун привязывает тебя к деревянному дощатому стулу и готов получать необходимую ему информацию. Лучше бы тебе тогда и правда спать. Но кто-то, похоже, всё-таки не спит, и телефон слишком громко для образовавшейся тишины вибрирует, выводя из плена чужое сознание. Ким просыпается весьма охотно и легко, садится поудобнее и со стоном тянется вверх, одновременно пытаясь найти взглядом потревоживший мобильник. Тот оказывается забытым на столе и с одним новым входящим сообщением. Намджун весь подбирается, окончательно возвращая работоспособность, и открывает диалог. min_yoongi, 02:16 округ содэмун-гу, район чханчон-дон 20-25 Через семь минут он уже сидит в автомобиле, выруливая с парковочного места на проезжую часть. Двигатель утробно рычит, выжимая из себя по-максимуму — Ким Намджун просто не имеет права опоздать. Навигатор показывает, что координаты, отправленные пареньком смс-кой, оказываются адресом кинотеатра, который сейчас называется «Артреон» и является весьма старым заведением, но удачно попавшим в шорт-лист ремонтируемых объектов. Ночью дорога менее переполненная, местами даже почти пустая, из-за чего двигается мужчина вполне уверенно и стремительно, наплевав на светофоры, ограничители скорости и безопасность редких пешеходов. На то, чтобы добраться до места назначения, у него уходит ещё приблизительно минут девять, вот только не слишком манёвренная машина буквально влетает в последний поворот и почти встречается в лобовом столкновении с массивным бетонным фонарным столбом, но удачно уходит с траектории, въезжая на полном ходу в ряд опустошённых мусорных баков. Модифицированный бронированный кузов, способный выдержать пулемётную очередь и взрыв нескольких килограммов тротила, переносит эту встречу геройски, предупреждая лишь о возможности испоганить внешний вид Audi, но нанесённый урон Монстра сейчас волнует в последнюю очередь. Он со вкусом выругивается, выбегая из автомобиля и направляясь к стеклянным дверям здания, и уже собирается разбить одну из них ударом локтя, чтобы попасть внутрь, но вовремя понимает, что двери открыты. Гостеприимно, однако. В помещении оказывается темно, но это не мешает Намджуну шагать вперёд уверенно, улавливая каждый шорох и скрип на наличие посторонних телодвижений. Ни-че-го. Мрак лишь сгущается, а запылённая рабочая зона раздражает глотку мельчайшими твёрдыми частицами, образованными в процессе прерванного ремонта. Телефон с имеющимся в нём фонариком всё-таки стоило забрать из машины. И как только глаза привыкают к окружающей мгле, яркий жёлтый свет заполняет холл, заставляя жмуриться из-за болезненных ощущений, — срабатывает датчик движения. А потом Намджун слышит голос — его голос — приглушённый, вкрадчивый, разносящийся по коридорам из хриплых динамиков и раздающий указания. — Сверни направо, иди прямо до упора в белый баннер, найдёшь лифт. Спустись на нём в подземную автостоянку, а дальше — по направлению к восточному эвакуационному выходу. Не ошибись. Вот только Намджун — не дурак. Он оглядывается по сторонам, мысленно прикидывая, где в этом здании может находиться пост охраны, а после натыкается взглядом на план этажа на случай чрезвычайной ситуации. То, что нужно! Мужчина находит диспетчерскую и старается запомнить её расположение, проговаривая одними губами — третий этаж, по левую сторону эскалаторов. И только тогда почти бегом несётся к лестницам. Показавшись на необходимом этаже, он озирается по сторонам, благо освещение теперь не является проблемой, сверяет маршрут с действительностью и пытается понять, в какую сторону бежать на этот раз. Время неумолимо идёт вперёд, с каждой секундой всё больше и больше забирая шанс поймать Мин Юнги, а нужную дверь Намджун находит не со второй и не с пятой попытки, из-за чего к её обнаружению имеет вид бывалого заправского потрошителя, для пущей убедительности отрывающего верхние пуговицы на чёрной рубашке, мешающие оптимальному получению кислорода. Но диспетчерская оказывается запертой, поэтому мужчина, рассчитав силы и возможности своего тела, сначала стреляет несколько раз в замочный механизм, а после плечом с разбегу выбивает препятствие на пути к цели. В помещении совершенно пусто. Квадратная комната средних размеров; на полу возле стены валяется кусок отвалившейся с потолка штукатурки; два ряда работающих компьютеров с выведенными на главный экран изображениями с камер видеонаблюдения; стопка старых грязных газет в углу служит опорой для стола со сломанной ножкой; опрокинутая мусорная корзина с вывалившимся наружу содержимым; накренившийся шкаф грозится вот-вот упасть. Его нет. На покрытой слоем пыли панели управления виднеются свежие отпечатки, диспетчерская ещё хранит запах чего-то мятного, с лёгкой примесью фруктового микса и кофе — слишком нетипично для этих декораций. Но Мин Юнги здесь больше нет. Всё остальное на фоне этой реальности не имеет глубокого смысла. Намджун проходит вперёд, ждёт нападения из-за спины, надеется найти парня под столом или за массивным цветочным горшком, но понимает, что один сейчас в этой комнате и, похоже, во всём здании тоже. Сжимает кулаки, впивается короткими ногтями в ладони до оставленных следов-полумесяцев и молчит даже в своих мыслях. Проводит рукой по потрескавшейся обивке, обшитой чёрным кожзаменителем, представляет, как наглый и чересчур самоуверенный Юнги не так давно сидит тут, сосредоточенно собирая капкан для особо опытного киллера — заработавший датчик движения на первом этаже активирует трансляцию заранее записанного обращения. Юнги стоило послушать, стоило спуститься на эту парковку… стоило. Он садится в кресло, подкатывается ближе к столу, делает ровно половину оборота и, упираясь локтями в лакированную поверхность из красного дерева, сжимает голову в ладонях, разве что не воя от досады и злости на себя самого. Мужчина не считает важным срываться с места и бежать вдогонку, потому что догонять уже некого: тот, кто так легко обвёл его вокруг собственного пальца, явно позаботился о способах отступления. — Блядь! Намджун с силой ударяет кулаком в один из мониторов, скидывая его со стола, и разбивает вдребезги плазменный экран. Вся его хвалёная стрессоустойчивость опытного военного проваливается в Тартарары, плавясь в булькающей, кипящей лаве. Он было собирается разнести половину комнаты, но всё-таки ограничивается только сломанным монитором, заметив на нижней полке стола что-то яркое, выбивающееся из общей блеклой картины. Этим «что-то» оказывается коробка, перевязанная подарочным бантом противно-кислотного цвета, а внутри Намджун находит небольшую чашку, расплескавшую своё почти чёрное содержимое — предположительно кофе — из-за тряски и неаккуратного распаковывания «подарка». Рядом валяются несколько полароидных снимков. Намджун хватает один, подносит ближе к лицу, пожирая не читаемым взглядом запечатлённого на нём мятноволосого ублюдка, а после читает нацарапанное карандашом послание в углу. если бы господин монстр был более послушным, то мин юнги не пришлось бы сейчас скучать в одиночестве p.s. эспрессо варил сам p.p.s. у тебя дрочный профиль. не удержался