Наши дни
. Капельки методично срывались из пластикового пакета с лекарством, заставляя моргать им в такт. Раз-два-три-четыре-пять… Лера не двигалась, не первый час не меняя положения рядом с больничной койкой. Обычно в таких ситуациях плачут… Судорожно сжимают руку дорогого человека, с надеждой вглядываются в лицо, про себя вспоминают все известные молитвы, от волнения перевирая слова. Её пальцы были накрепко сцеплены в замок на коленях. И она ни за какие сокровища мира не заставила бы себя сейчас взять Андрея за руку. Пока она его не касалась, оставалась иллюзорная, микроскопическая надежда на то, что это не её Дрю, что всё происходящее — просто дурацкий сон, а она никак не может проснуться. Её личный супермен, свободный 24/7, без раздумий срывающийся к ней, чем бы не был занят, терпящий её идиотский характер, сдерживающий, когда совсем уж заносит на поворотах, способный договорить фразу, которую она только начала озвучивать… Он же бессмертный. Бессмертный ведь? Отвечать на этот вопрос не хотелось… Страх — первобытный, животный, скручивал внутренности в морской узел, обездвиживал, парализовал. Когда убили Сергея… Первоначальный шок сменился простым человеческим «жаль» и желанием наказать виновных. Её неслучившийся муж, как оказалось, и на десятую часть не значил для Леры столько, сколько Вяземский. Чёрт побери, почему так?! Почему вокруг неё всех выкашивает ко всем известной матери?! — Я знаю, ты меня слышишь… — собственный голос был хриплым и надорванным и прозвучал слишком тихо в писке медицинских приборов. — Только попробуй… Не смей меня бросать, мать твою! На колени опустились тёплые ладони, сжимая затёкшие ноги. Соколов присел перед девушкой на корточки и до ужаса хотелось спрятаться от этих его глубоких, всё понимающих карих глаз, которые душу наизнанку выворачивали. Он не жалел, не подбадривал, просто молчал, просто был рядом. Так обычно поступал Дрю… Судорожно втянув ноздрями сухой воздух, Никитина заметила, что он бледнее, чем обычно, под глазами пролегли тёмные круги, а уголки губ чуть опустились, указывая на накопившуюся усталость. — Пойдём? — тихо спросил брюнет. Она не стала спорить, просто позволила взять за руку и повести за собой. Тут они больше ничем не могут помочь… От ощущения собственного бессилия рядом с другом можно лишь съехать с катушек, легче от этого точно никому не будет. Стоило им выйти, как в палату вошли два телохранителя из службы безопасности, ещё двое, как приказал генерал-лейтенант, остались у дверей. Безучастно пройдя мимо окликнувшего её отца, Лера открыла дверь его дорогущей иномарки. Соколов перекинулся с последним парой фраз и оказался рядом, вселяя некую уверенность своей ладонью, сквозь джинсы греющей колено. — Куда поедем? — вышколенно спросил водитель, получивший вполне конкретные распоряжения от своего начальника. — Домой, — тихо выдохнула Никитина. Кивнув, Виктор плавно тронулся с места. Куда они направляются он представлял прекрасно, всё же Смоленцев знал свою дочь лучше, чем она думала.***
Квартира встретила тишиной и пылью. Лера провела рукой по тумбочке в прихожей и чихнула. Илья уверенно закрыл жалюзи и шторы, не оставив возможности наблюдать за городом через такое любимое панорамное окно… Хотя, кому она лжёт? Она бы и не следила, что происходит на улице — лишь бездумно смотрела бы в одну точку, мыслями будучи где-то далеко. — …мигом. Попрошу Виктора подняться, пока меня нет. Кажется, брюнет уже несколько минут как с ней разговаривал? Поймав непонимающий взгляд, он вздохнул, позвонил водителю Смоленцева и попросил его присмотреть за Лерой, что-то упомянув про магазин. Магазин… Желудок предательски заурчал, напоминая, что кроме чашки кофе сегодня во рту и маковой росинки не было и, по иронии судьбы, сейчас в её давно пустовавшей квартире также ничего съедобного нет. С сомнением покосившись на прильнувшую к дверному косяку девушку, Илья всё же решил, что за десять минут ничего не случится и, дождавшись, пока Виктор запрёт дверь, потрусил в супермаркет на углу дома. Лера, наконец, отмерла и дежурно предложила мужчине кофе. — Спасибо, Валерия Константиновна. Не откажусь. Поморщившись от этого ненавистного «Константиновна», она запустила кофемашину, дождалась, пока отменная арабика наполнит чашки и утащила свою в ванную. Кокосовая пена всегда помогала расслабиться и не думать о дурном. Не дождавшись, пока ванна наполнится, она забралась в горячую воду, куда вылила добрую пятую часть бутылочки с мультяшным кокосиком, и отхлебнула обжигающий нёбо кофе. Интересно, а если прокипятить мозг, получится сделать так, чтобы она не помнила всего того хаоса, который происходил вокруг? Прикрыв глаза, Никитина откинула голову на бортик и глубоко вдохнула сладкий аромат, полностью сосредоточившись на любимом запахе. Всё будет хорошо, Лера. Всё будет хорошо.***
Соколов, наконец, оторвал телефон от уха и, перехватив удобнее пакеты, повернул в замке ключ. По пути в магазин он успел поговорить со Смоленцевым, Киром и Жекой. Первый сухо отдал распоряжение носа из квартиры не высовывать, второй добровольно вызвался дежурить в палате у Вяземского, а подруга мёртвой хваткой вцепилась в сотрудников «ПромОйл», своими психологическими приёмчиками по капле выдавливая из них всю неприглядную информацию про Гендира, который оказался тем ещё фруктом. Ввалившись в квартиру и коротко кивнув высунувшемуся из кухни Виктору, парень неспешно стал развязывать шнурки, выстраивая в голове логическую цепочку, в которой пока явно не хватало нужных звеньев. Какого чёрта Лев Вайнштейн устроил кровавое сафари на жён и подруг своих сотрудников? Причём тут Гаранин? Отсутствие понимания мотива откровенно напрягало, чем дальше, тем больше. От резкого громкого звука Лера вздрогнула, дёрнулась всем телом, ногами взметнув вверх клубы пены, которая белыми островками осталась на кафельном полу. Кажется, она задремала и случайным движением руки смахнула с бортика чашку с кофе. Акустика в ванной превратила звук в до неприличия громкий, словно мини-взрыв какой-то. Покачав головой, девушка потянулась за полотенцем, когда дверь резко распахнулась и в ванную ввалился путающийся в развязанных шнурках Илья с пистолетом в руке. Поскользнувшись на облачке кокосовой пены, он зацепил плечом стеклянную полочку и приземлился на кафель, получив сверху град из баночек с кремами и масками. По закону жанра, пистолет, игриво булькнув, исчез в мыльной воде. — Твою ж ты мать, — проворчал парень, поднимаясь и по локоть погружая руки в пену, в попытке поймать оружие. Лера несколько раз моргнула, словно надеясь, что нелепо шарящий ладонями по ванне Соколов исчезнет, а потом захохотала. Более глупой ситуации и представить себе нельзя. — Почему ты постоянно вламываешься ко мне, когда я в ванной? — В прошлый раз это был душ, — хмыкнул брюнет. — Может, ты мне без одежды больше нравишься. — А вот ты мне вообще никак не нравишься, — фыркнула она. Илья качнул головой. Неубедительно. Это ослиное упрямство, с которым она раз за разом отрицала очевидное, начинало порядком раздражать. Делать простое сложным, а потом часами заниматься самокопанием — так по-женски, чёрт возьми. — Я думал, тебе тут голову разнесли, пока Виктор телевизор смотрел, идиотка. Пистолет отдай. — А ты забери… — Никитина, он снят с предохранителя, и если ты засунула его туда, куда я думаю… — Господи, замолчи. Даже предполагать не буду, что ты там думаешь… Водрузив пистолет-утопленник на стиральную машину, Соколов положил подбородок на край ванны и задумчиво посмотрел на девушку. — Что? — Двигайся. — В смысле? — В прямом. Когда-то у нас была традиция принимать вместе душ. Надо возродить. — Соколов, ты не… Но он уже плюхнулся, как был, в джинсах и джемпере, туда, где секунду назад были её ноги. — Спасибо, что хоть кроссовки снял, — буркнула она. — Чего ты добиваешься? Проигнорировав вопрос, парень попытался устроиться поудобнее, бесцеремонно отпихивая Леру в угол ванны. — Нет, ну совесть есть, а?! — Спрашивает женщина, которая утопила мой пистолет… — У меня, кстати, нет мужских вещей. Будешь ходить в мокрых. — Скорее, голым, Никки. Щедро зачерпнув кокосовой пены, девушка швырнула её в лицо раздражающе улыбающемуся брюнету и вылезла из воды. Если бы по умению довести её до белого каления можно было бы давать разряд, то Илья давно получил бы мастера спорта. Или её больше напрягает то, что организм откровенно не хотел покидать эту чёртову ванну, напрочь игнорируя вопли разума? Говорят, на одни и те же грабли дважды не наступают… Похоже, она уникум и, вопреки логике, танцует на этих самых граблях, систематически получая ими по лбу. Надев любимую плюшевую пижаму, Никитина всё же достала пушистое банное полотенце и положила у двери санузла. Зная Соколова, он действительно вполне себе мог притопать к ней в гостиную голышом, так что лучше перестраховаться.***
Змей без проблем отследил, куда водитель Смоленцева отвёз объект его наблюдения. Так же легко он понял, что квартиру нашпиговали прослушкой, а периметр сотрудниками всем известной службы. Пока пытаться убрать девчонку — не вариант, зато появилось время подумать и задать пару вопросов своему нанимателю. — Смоленцев? И что? — Мы так не договаривались. — Не думаю, что наш милый генерал-лейтенант станет для тебя проблемой… — Он уже лет двадцать как моя проблема, — хмыкнул убийца. — И с каждым годом всё ближе к тому, чтобы меня поймать. — Что ты хочешь? Ещё денег? Сколько? — Мимо, — хмыкнул мужчина. — Я хочу, чтобы мне не мешали. В больнице с этим Вяземским… — Пришлось импровизировать, безразлично отозвался заказчик. — Он пришёл не вовремя и увидел то, что не должен был. — Знатно подставились… Думаю, Смоленцев уже догадывается, кого ему нужно искать. Не удивлюсь, если план-перехват объявил. — Ну что ж, пусть поймает меня, если сможет. Что-то ещё? — Нет… Просто учти, ещё одна выходка, очередная самодеятельность и я выхожу из игры. — Работай, — коротко бросил заказчик, выпуская губами колечки сигаретного дыма. Дверь за киллером закрылась с неприятным сухим стуком. — Никуда ты не денешься, — вместе с сизым дымом вылетело в наполняющую комнату тишину.Четыре с лишним года назад.
Отвечать вопросом на вопрос — гениальный ход, придуманный давным давно и успешно применяемый по сей день. С одной стороны, можно выиграть время и найти более или менее всех устраивающий ответ, с другой — заставить оппонента раздражённо цокнуть, потрепать ему нервы, что тоже часто является приятным бонусом. — Что? — спросила Лера. — Всё, — зло бросил вожатый. — Ты хоть иногда думаешь, что говоришь или делаешь? — Всегда. — Думать надо головой, Никки, а не как ты. — Знаешь что… Ты куда притащил меня вообще? — Какая разница? Раздевайся. Илья расстегнул молнию на джинсах, стянул футболку, отшвырнув её на пол. — В смысле? — опешила девушка. — В прямом. У нас ведь просто секс, говоришь? Какая разница где? — Пошёл ты! В глазах защипало от обиды. Чёрт, из его уст это звучало до ужаса обидно, словно она подстилка какая-то, которой можно пользоваться в любое время, когда в голову взбредёт. — Не так быстро, — развернув её спиной, прошипел парень. Одно резкое, лишённое намёка на аккуратность движение, и она оказалась прижата грудью к столу, едва успев повернуть голову, чтобы не удариться лицом. Мужские пальцы грубо дёрнули собачку на шортах вниз, заломленная за спину рука мигом начала отзываться саднящей болью. — Идиот, тебя посадят! — Так у нас же всё по взаимному согласию, разве нет? — Я буду кричать! Соколов, твою мать! — Кричи! Тем временем его ладонь скользнула по лобку вниз, отодвинула трусики, губы приникли к шее, намеренно оставляя тёмно-бордовый след. Останавливаться он явно не собирался. — Илья, пожалуйста… Только услышав свой хриплый дрожащий голос, Никитина поняла, что плачет. И даже не в состоянии вытереть слёзы, которые кляксами падают на столешницу. Это не может быть правдой. Только не он. Только не так… Девушка не сразу осознала, что её больше никто не держит. Неуклюже опустившись на пол, она прижалась спиной к ножке стола и судорожно всхлипнула. Брюнет курил, выпуская дым в форточку. Одну, вторую… — Ну что, понравилось? Просто секс, ты ведь этого хотела, детка, а?! За два шага уничтожив расстояние между ними, он рывком поднял её с пола, схватил за подбородок, заставляя смотреть в глаза, в которых бушевала ярость в чистом, ничем не разбавленном виде. — Понравилось, я спрашиваю? — Нет… — А мне понравилось это от тебя слышать, как думаешь? Пару раз шумно выдохнув, парень отпустил Никитину и вновь схватился за сигареты. Жадно затягиваясь, с закрытыми глазами он выпускал дым через нос, сминая фильтр зубами. Как же он был зол. На её глупую привычку делать выводы не разобравшись, на то, как она сегодня вырядилась в клуб, как танцевала на глазах у других, на эти её слова идиотские, на себя, за то, что во всё это ввязался, за то, что не говорил правды, за то, что так в этом увяз. — Дура… Обернувшись, брюнет вопросительно поднял бровь. Самокритично… — Раз за разом ты мне доказываешь, что надо держаться от тебя подальше. Каждый раз я себе это обещаю, а потом всё равно иду за тобой, вопреки всем законам логики. Клиническая идиотка… В запылённой комнате повисло тягучее молчание. Лера слегка покачивалась из стороны в сторону, обхватив руками предплечья. Сформулировав, наконец, вихрящиеся внутри чувства, и придав им вербальную форму, она сама пыталась осмыслить то, что сказала. Выходило не очень. Сама эта необъяснимая зависимость от Соколова раздражала до безумия, но поделать с ней не получалось ничего. Илья отшвырнул сигаретную пачку, побарабанил пальцами по подоконнику и протянул руку. — Иди сюда… И вот сейчас рассмеяться бы ему в лицо, послать по всем известному маршруту, ранить побольнее словами, чтоб душу наизнанку вывернуло… Именно так она и сделает. Так правильно, так логично. Шаг. Маленький, едва заметный. Ещё один. А в голове разум бьётся лбом о стенки черепной коробки с воплями, какая она непробиваемая бестолочь. В этой неравной борьбе всё-таки, как часто бывает в семнадцать, выигрывает сердце, бешеной колибри порхающее внутри. Уткнувшись носом в его ключицу девушка глубоко вдохнула привычный запах цитруса, кофе и табака, снова признавая своё безоговорочное поражение. — Дурочка, — ласково выдохнул брюнет, крепче прижимая её к себе. — Почему с тобой так сложно? — У нас изначально всё непросто… — Даже не представляешь, как. — Кто это? — заметила, наконец, фотографии на стене Никитина. — Тот самый дядя, о котором ты спрашивала, — усмехнулся вожатый. — Дом его родителей, по наследству достался. — Военный, — обратила внимание на погоны она. — Можно и так сказать. — А ты почему… — Шшш, — приложил палец к её губам он. Не сегодня. Когда-нибудь собственное молчание и враньё выйдет ему боком, только не сейчас. Слишком соскучился, куда больше, чем думал и уж тем более больше, чем следовало бы. Спустившись ладонью по линии шеи, он костяшками пальцев очертил багровый синяк, который сам оставил на коже. Лера вздрогнула и прикрыла глаза. По телу ровным строем, чеканя шаг, промаршировали мурашки, отзываясь на это невесомое прикосновение. Она рефлекторно потянулась вперёд, за теплом руки, которое перестала чувствовать на шее, уткнулась губами в его подбородок и рвано выдохнула, когда Соколов резко подхватил её под ягодицы. — Ты грёбаный придурок, — прошептала девушка между лёгкими поцелуями. — Я тебя люблю. — Одно другому не мешает, — улыбнулся он, опуская её на жалобно скрипнувшую софу. Никитина нетерпеливо заёрзала и сама стащила со своего тела такую раздражающую сейчас майку, потянулась, отводя распущенные волосы за спину. Соколов перехватил её руки, притянул к себе, очерчивая ладонями обнаженную спину. Это потрясающее, сносящее крышу ощущение обнажённой кожи к коже, как она прикусывает плечо, тут же нежно обводя место укуса кончиком языка… Слишком ванильно, слишком не про него, но эти мгновения он не променял бы ни на что на свете. Девушка зарычала, завозившись с не желающей расстёгиваться пуговицей на джинсах, брюнет тихо засмеялся, опрокинул её на спину и похлопал по карманам. Хитро улыбаясь, Никитина достала из кармашка шорт розовый квадратик, зубами надорвала упаковку. — Никки… Тот самый контрацептив, который он подарил ей в первые дни знакомства. — Лучший секс — безопасный секс, — подмигнула она, переворачиваясь на живот. — Зараза, — усмехнулся парень. Оба вспомнили тот вечер, ставший некой отправной точкой, когда всё медленно, но верно пошло не по плану. В голове оформилась мысль, что план изначально был хреновым, раз так легко отправился к ебеням. Особо не церемонясь, он заполнил её одним резким движением, так, что она вскрикнула от неожиданности и лёгкого дискомфорта, неспешно прошёл ладонью от живота до груди, сжав фалангами пальцев сосок и заставив выгнуться и приподняться ему навстречу. Стараясь двигаться размеренно, чувствуя, как сжимаются вокруг члена стенки влагалища он сам себя уговаривал сейчас быть нежным. Ровно до тех пор, пока девушка под ним протяжно не застонала, комкая пальцами покрывало. Один этот звук и весь его хвалёный самоконтроль испарился, как снег в мае. Накрутив на кулак русые волосы, Илья впился в девичье плечико, оставляя новый след на её теле, больше не сдерживаясь, толкаясь резче, грубее, желая получить её всю, без остатка. Лера срывалась с шёпота на крик, готовая рассыпаться на атомы от переполняющих ощущений, абсолютно потеряв ориентацию во времени и пространстве. Ей не нужно было показной нежности, нужен был он, такой, какой есть, настоящий. Последний раз хрипло выстонав его имя, Никки, наконец, обмякла в сильных руках, до крови прикусывая губы из-за сводящих с ума движений уверенно играющих с клитором пальцев. — Ты так кричала, что я даже испугался, — выдохнул Соколов, касаясь губами влажных от пота лопаток девушки. — Можешь считать это комплиментом, — ответила Лера, расслабленно откинув голову на плечо своего мужчины.***
В который раз они возвращались в лагерь с рассветом, крепко держась за руки. Охранник в будочке у ворот досматривал пятый сон, откинувшись на спинку кресла и абсолютно не подозревая о том, что происходит у него под носом. Тихо хихикая, Лера пририсовала ему усы его собственным фиолетовым маркером и упорхнула, так и не разбудив грозного блюстителя порядка на территории лагеря. Бесконечные поцелуи в зарослях сирени у корпуса также уже вошли в привычку. Проводив Никитину до палаты, брюнет неспешно шёл по коридору, не в силах сдержать улыбки. Сумасшедшая. Не признаёт полутонов, прыгает в омут с головой, полностью растворяясь в своих чувствах. Интересно, как дядюшка бы отреагировал на использование его гостиной в таком ключе, как сегодня? Усмехнувшись, парень открыл дверь вожатской шагнул через порог и тут же согнулся пополам, получив короткий выверенный удар по солнечному сплетению. — Я, конечно, знал, что ты идиот, но не думал, что настолько, — холодно бросил дядя. — Смирно! Парень попытался перевести дух и разогнуться, но прилетевший в грудную клетку локоть и опустившееся следом на затылок ребро ладони заставили его пошатнуться и схватиться за сиденье стоящего у стены стула. — Слабак, — выплюнул родственник, скривив губы. — Только и можешь малолеток по углам трахать. Встать! Илья скрипнул зубами, бросил на мужчину недобрый взгляд и на следующий удар уже среагировал, поставив блок и пробив двойку в ответ. — Был приказ защищать её от возможного покушения. Как видишь, с ней ничего не случилось, — процедил он, не без удовольствия наблюдая, как оппонент болезненно поморщился, прикоснувшись к правому боку. — Защищать, а не трахать. — У тебя какой-то пунктик на этом? — Смоленцев с тебя кожу заживо снимет. — Вряд ли… — Глупец, думаешь девчонка за тебя заступится? — Не стал бы исключать и такой вариант. — Ты сядешь. С позором вылетишь из Академии без диплома и сядешь, это я тебе обещаю. — Серьёзно? Слышал что-нибудь про возраст согласия? Лере семнадцать… — Да хоть двадцать, — фыркнул дядя. — Про приговор на три года за твои старые грешки, забыл? — Дела больше нет… — Нет. Потому, что я так захотел. А что мешает сделать так, чтобы оно снова появилось? Я посажу тебя, щенок, понял? — Не посмеешь. — Хочешь проверить? Или надеешься, что девчонка передачки будет тебе отправлять? Только сначала подумай: три года в колонии, без диплома, без работы — зачем ты ей будешь нужен такой? — Сука… — Собирайся, отбываешь в со мной в Москву. Считай, закончились твои внеплановые каникулы. Выполнять. С трудом сдерживая клокочущий внутри гнев, желание разнести к чёртовой матери комнату и превратить лицо ненавистного родственничка в месиво, брюнет сделал шаг к двери. Проблемы стоило решать по мере поступления, со всем этим дерьмом и угрозами он разберётся потом. Сначала Лера. — Две минуты назад она села в такси с моими людьми. Её ждёт отец. Кстати, нам бы тоже не мешало поторопиться.