Наши дни
Лера хихикнула и потянулась за чашкой, с удивлением обнаружив, что та уже пуста. Кажется, это уже пятая — почти сервиз собрала. Отставив фарфоровую ёмкость к её братьям-близнецам, хаотично оставленным на журнальном столике, девушка одёрнула задравшуюся футболку и, не включая света, протопала на кухню за новой порцией арабики. Табло электронных часов укоризненно мерцало цифрой три часа ночи. Начисто проигнорировал этот факт, Никитина запустила кофемашину и рассеянно побарабанила пальцами по столешнице. Переживания последних дней, судя по всему, вылились в своеобразную форму невроза, измочаленное подсознание выдавал во снах такое, что желание спать начисто пропало. Проснувшись в холодном поту около двенадцати ночи, она первый раз сварила кофе, чтобы прогнать страшные образы сна из головы и загрузила ноутбук. На рабочем столе нашлась папка с фотографиями, которые Дрю откопал у себя дома. Запустив просмотр, Лера заулыбалась, как чеширский кот: это был её одиннадцатый День Рождения. Они с Вяземским решили, что провести его в роли Черепашек Ниндзя — отличная идея. Даже раздобыли палку, которой выбивали ковёр, для Донателло и картонный, обклеенный фольгой меч для Леонардо, вот только не учли, что зелёнка, которой щедро намазали лица, смывается далеко не так просто… Дрю… От одной мысли, что он не придёт в себя, всё внутри леденело и переворачивалось. Когда умер Гаранин, ей было по-человечески жаль, поплакала немного, а потом успокоилась и решила во что бы то ни стало помочь поймать убийцу. Сейчас всё было несколько иначе: граничащая с паникой боль раздирала грудную клетку изнутри. Если его не станет… Не станет и её. Если бы Никки точно не знала, что у них разные родители, то предположила бы, что они близнецы — так накрепко они прикипели друг к другу. Сергей ставил её перед выбором… Теперь стало ясно, что выбор очевиден. Фото на экране сменяли одно другое, в чашке постепенно становилось куда больше коньяка, чем кофе, а губы уже устали улыбаться. Те, кто говорит, что дружбы между парнем и девушкой не бывает — ограниченных взглядов люди, которые очень многое потеряли. Вот они с Дрю дурачатся на камеру, сложив губы уточкой, вот их знаменитая «коса дружбы», когда они умудрились так сплести свои волосы, что расплести их удалось только глубокой ночью под недовольное цоканье её матери. Друг тогда, поддавшись порыву, отрастил длиннющую чёлку, которая вечно закрывала поллица, заканчиваясь у подбородка. А вот он тащит её на руках в приёмный покой с пропоротой арматурой икроножной мышцей и она улыбается бедными губами, а на щеках ещё не высохли дорожки от слёз. Было чертовски больно, но одновременно распирала гордость, что они всё-таки сумели добраться до последнего этажа той заброшенной стройки… Кофемашина тренькнула, оповещая о том, что завершила работу. Вынырнув из воспоминаний, Лера аккуратно вынула чашку и выудила из шкафчика початую бутылку «Мартель». Откупорив зубами крышу, она всё же решила включить свет, но неловким движением руки опрокинула на пол чашку с кофе. Со звучным «дзынь» фарфор встретился с кафелем, тут же ноги обожгло горячими брызгами. Вот теперь ей точно нужен свет… Лера прошла ровно полпути до выключателя, когда после очередного осторожного шага острый осколкок вошёл в ступню, как нож в масло. Чертыхнувшись, она запрыгала на одной ноге, пытаясь наощупь подцепить глубоко засевший кусочек стекла пальцами, и тут яркий свет залил кухню. Прислонившийся к дверному косяку Илья, скрестив руки на груди, оценивал взглядом представшую перед глазами картину. — Да уж, Никитина… Я вижу, ничего особо не изменилось и титул «ходячая катастрофа» всё ещё твой. — Пошёл ты, — прошипела девушка, продолжая вести неравный бой с осколком в собственной ноге. Тяжело вздохнув, брюнет усадил её на кухонный стол и потянул на себя пораненную стопу, так, что футболка задралась, открывая вид на нижнее бельё. — Какого чёрта ты… Ай! Осколок с окровавленным тонким, похожим на иглу краем полетел в раковину, но парень не спешил её отпускать. Мужская ладонь огладила ступню, чуть сжала голеностоп и заскользила вверх по ноге, остановившись лишь на верхней кромке трусиков. Лера замерла изваянием, вновь ощущая знакомое чувство лёгкого головокружения и учащающийся пульс. Словно ничего не изменилось и ей всё ещё семнадцать… Соколов всегда действовал на неё странным образом, одним прикосновением умудряясь пускать электричество под кожу. — Никки… Это было стратегической ошибкой — поднять голову и встретиться взглядом с такими же расширенным, как у неё самой зрачками. Равносильно признанию собственной полной капитуляции… Неожиданно Илья сделал шаг назад и выдохнул: — Иди спать, Лера. Да и мне пора… Проследив за его взглядом, она скривилась. Ну коньяк, и что? Демонстративно пододвинув бутылку к себе и покачивая ей в воздухе, она спрыгнула на пол и, прихрамывая, подошла к бывшему вожатому вплотную, ткнув указательным пальцем ему в грудь. — Иди. Это ведь так типично для тебя — убегать, поджав хвост. Ты тоже не изменился, знаешь ли. В очередной раз бежишь от проблемы, вместо того, чтоб её решить. Хотя, ты же привык, что решают за тебя другие, правда? Помогли получить красный диплом, не захотел остаться в системе — замолвили словечко, и вот ты уже успешный бизнесмен… Соколов шумно выдохнул и прикрыл глаза, пытаясь побороть вспышку гнева. — Это просто алкоголь, Лера. Это пройдёт… Её словно оголённым электрическим проводом ударили. Слово в слово, как тогда, в лагере. — Повторяешься… Сократив и без того ничтожное расстояние между ними, девушка положила ладони на обнажённый торс Соколова, подушечками пальцев ощущая, как гулко стучит его сердце. — Ты тоже, — без тени улыбки ответил он. — Умение вовремя замолчать — по-прежнему не твой конёк. — Правда глаза колет? — полезла-таки в бутылку Лера, решив высказаться до конца. — Тогда скажи, чем таким ты был занят, что не мог просто взять трубку четыре года назад? Не успел последний звук слететь с губ, как брюнет с силой встряхнул её за плечи и припечатал лопатками к стене, так, что зубы клацнули друг о друга. — Вагоны разгружал, — процедил бывший вожатый, испепеляя её тяжёлым взглядом. — Не смешно, — пискнула Никитина, тысячу раз пожалев, что завела этот разговор. — А я и не смеюсь… Твой драгоценный папаша здорово постарался — мой красный диплом можно было разве что на стенку в туалете повесить. Грузчик, бармен, курьер — шикарные перспективы, правда? Хотя, всё лучше, чем мотать срок за дела давно минувших дней. Я вкалывал по шестнадцать часов в сутки, было как-то не до сантиметров, знаешь ли. А потом мы открыли свою фирму. И ты даже не представляешь, из какого дерьма пришлось подниматься, идти по головам, чтобы выбить себе место под солнцем… Хотя, тебе, скорее всего, без разницы, принцесса. Есть же только твоя правда, верно? Разжав пальцы, Илья выхватил у Никки бутылку, сделал пару глотков янтарной жидкости из горлышка и прикрыл глаза. Этой взбалмошной девчонке удалось вывести его из равновесия, заставить сказать больше, чем стоило бы, открыть ящик с воспоминаниями, которым лучше бы быть навсегда запертыми и задвинутыми на дальнюю полку подсознания. — Не всё равно. — Что? — Мне должно быть на тебя наплевать, Соколов, после того, что было. Глубоко и искренне. Но мне, чтоб тебя, не всё равно. И я ничего не могу с этим сделать… Пара секунд звенящей тишины показались обоим оглушительными и бесконечно долгими. А потом, парень вновь припечатал Леру к стене, сминая губы грубым, требовательным поцелуем.***
Жека отложила квартальный отчёт и с наслаждением потянулась в кресле. Организм потихоньку втягивался в офисную работу, если бы не распыляться и не искать параллельно убийцу, с документами удалось бы разгрестись относительно скоро. А вот с киллером дела шли неважно… Просмотрев собранную информацию на весь руководящий состав «ПромОйл», она не нашла практически никаких связующих элементов. А главное, до сих пор не был ясен мотив… Чёртов мотив, без которого не понять причину убийств. Биография гендира, конечно, на общем фоне выделялась, но тут вызывали вопросы дела давно минувших дней, а не настоящее. Девушка нахмурилась, закусила зубами карандаш, который вертела в пальцах. Она и не такие задачки играючи решала, не даром ей в универе дорогу в следователи прочили, а тут забуксовала на ровном месте… Кстати, ожидания общественности она с треском обломала, забросив юрфак на третьем курсе и переведясь на экономический. «Карета подана», — высветилось на экране смартфон сообщение от Кира. «Кучер, обожди, заканчиваю работу», — усмехнувшись, набрала она. «Помни, что в двенадцать, бывает, карета превращается в тыкву😋», — не заставил себя ждать ответ. «Кучер, помнится, тоже в кого-то там превращается…» «Ой кто-то щас договорится» «Не кипи, я тебя и таким буду любить🥰» «Конечно будешь, куда ты денешься. Спускайся давай» От ставшей привычной словесной пикировки с Киром отвлекло робкое скребыхание по дверной створке. . — Евгения Александровна, — в приоткрывшейся двери появилась растеряннаях физиономия одного из охранников. — Там это… Опять видеонаблюдение накрылось… И интернета нет. Словно в подтверждение его слов, свет пару раз мигнул, но лампы, всё же, неохотно, продолжали гореть. Краснова нахмурилась, закусила губу. Что-то слишком часто в компании проблемы с видеонаблюдением. — Звоните в охранку. Дежурных всех сюда. Кто там у нас из айтишников на телефоне сегодня? — Кирилл. Вызвать? — Не надо, я сама.***
Кир остервенело бегал пальцами по клавиатуре, бубня какие-то тарабарские слова, которые только программисту со стажем не покажутся полной околесицей. Жека обняла его сзади за плечи, положив подбородок на макушку. Они уже битый час сидели в комнатушке охраны и пытались вычислить, кто умудрился удалённо влезть на сервер и снять видеонаблюдение. — Кто-то там говорил про романтический ужин дома, — мечтательно протянула она. — Про неплохое испанское винишко, — уточнил парень, не отрываясь от монитора. — А что насчёт продолжения? — брюнетка прикусила ему мочку уха, запустив стайку мурашек по телу. — Прямо тут? — усмехнулся блондин. — Краснова, ты, пользуясь служебным положением, откровенно меня домогаешься? — Допустим. Ты против? — Я за. Только дай мне с нашим хакером закончить и я весь твой. — Долго ещё? — Не очень. Можешь в машине подождать.***
— Йесссс! — произнёс Кир минут через двадцать, когда на экране вновь появилась картинка, а координаты горе-хакера были у него в кармане. На всякий случай скинув информацию в мессенджер Соколову и перенаправив резервную копию трансляции себе на смартфон, он сделал пару шагов к двери, потом вернулся и, нахмурившись, склонился над одним из мониторов. То, что он увидел, очень ему не понравилось, и уже через минуту парень, вместо того, чтобы спускаться вниз к парковке, прыгал через ступеньки вверх, на третий этаж. Когда он открыл дверь, лампа на столе уже была погашена, но лампочка оставалась горячей, ветер трепал занавески, проникая в кабинет гендира сквозь незакрытое окно. Кир заглянул за шторы, на всякий случай открыл шкаф, ещё раз отмотал на смартфоне видео до того момента, который его насторожил, снова отскриншотил кадр Соколу. Не показалось. Здесь снова кто-то был и что-то искал. Два неизвестных, одно из которых больше таковым не являлось. По камерам видеонаблюдения Кир засёк человека, который проник в кабинет генерального директора. Засёк и узнал. Илья не взял трубку, Жека оказалась недоступна. Недовольно цокнув, парень похлопал по карманам, выудил зажигалку и пачку сигарет, толкнул дверь балкончика и с наслаждением затянулся. На улице с вечера накрапывал мелкий дождик, но было тепло. Как же долго удавалось водить их за нос, всё ведь было на поверхности, но ни у кого даже подозрения не возникло… — Ну привет… Дуло пистолета уперлось ему аккурат в затылок, заставив распрямить лопатки и податься вперёд. — Ты… Так банально… — Не советую дёргаться, пистолет может выстрелить и подпортить твою смазливую мордашку. Руки подними. Медленно. Кир хмыкнул, выполняя приказ. Мозг судорожно работал, в поисках выхода из патовой ситуации. С такого расстояния промахнуться невозможно, следовательно раздрабливающая черепную коробку пуля — вопрос времени и при таком раскладе у него никаких шансов. Играть в ящик он не собирался, поэтому откровенно тянул время, выжидая удобного момента, чтобы разрулить то дерьмо, в котором оказался. — Расскажешь зачем? — Зачем что? — Зачем тебе всё это? — Ждёшь от меня исповеди, серьёзно? — Почему нет? Раз уж всё равно выстрелишь, может потешишь моё любопытство? — Не поймёшь. Ни ты, ни твоя расфуфыренная брюнеточка. Тень сзади дрогнула, человек опустил голову, переступил с ноги на ногу, на секунду теряя концентрацию. Если и ждать шанса, то это был он. Кир резко развернулся, подбил руку, держащую пистолет. Грохнул выстрел, пуля прошла чуть выше левого виска, опал в кожу смертоносным дыханием. Блондин занёс руку для удара, но оступился на скользкой плитке и потерял равновесие. Чужие руки с силой толкнул его в грудь, ладони соскользнули с важного ограждения, которое оказалось слишком низким для его роста, и уже через мгновение Кир, которого не спасла тонкая кованая решётка, отправился в свободное падение, нелепо цепляясь руками за воздух. Убийца перевёл дыхание, спешно удалил файлы записи видеонаблюдения и покинул офис «ПромОйл» через чёрный ход, даже не взглянув на распростёршегося на земле Кирилла, в широко распахнутых глазах которого отражались яркие ночные звёзды.Четыре с лишним года назад.
— Какого хрена?! Сидящий за массивным столом мужчина поднял взгляд от документов и вопросительно изогнул бровь. Этот кабинет знавал многое, но столь бесцеремонное обращение со своим хозяином видел впервые. — Со слухом проблемы? — выплюнула Никки, уперев руки в бока и напрочь игнорируя стул, услужливо отодвинутый худосочным лейтенантом. — Я спрашиваю, какого хрена происходит? — Константин Дмитриевич…- ошарашенно проблеял парнишка, ожидая немедленной казни девчонки, ворвавшейся на ковёр к Смоленцеву, как разбушевавшийся торнадо. — Свободен, — слегка кивнул мужчина, не отрывая тяжёлого взгляда от девушки. Между сдвинутыхми к переносице бровями складочка в форме буквы «v», прищур глаз — тот самый, его фирменный, от которого подчинённые голову в плечи вжимали. Больше похожа на мать, но против генетики не попрёшь, если их поставить рядом, то родство угадывалось безошибочно. — Присядь. — Постою. — Сядь, я сказал. И сбавь тон. С отцом разговариваешь. На этот раз металл в голосе не произвёл ровным счётом никакого эффекта. Вместо того, чтобы послушаться, Лера хрипло рассмеялась, оборвав этот странный смех так резко, что тишина кабинета тренькнула по барабанным перепонкам лопнувшей гитарной струной. — Никитин Александр Алексеевич, — нарочито чётко проговаривая каждую букву, произнесла она. — Вот мой отец. Ошибся ты, дядь… — Сделаем тест ДНК? Деланное спокойствие, с которым произнесена фраза, может обмануть кого угодно, вот только пальцы сжимают ручку сильнее, чем следует и поза, в которой высокопоставленный начальник замер за своим столом из цельного дерева, чересчур неестественная, постановочная. — Бред! — Правда. Я твой отец, нравится тебе это или нет. — Пошёл ты… Где же ты был всё это время, папаша? Мне уже не пять и я сама в состоянии разобраться со своей жизнью… — Не можешь, — отрезал Смоленцев. — Серьёзно? Ну как-то раньше без тебя справлялась… — Так себе справлялась. Скажу Катерине, чтобы пристальнее следила за тем, с кем и как ты общаешься. — Пффф… Ей некогда, у неё очередной суд за денежки с энным по счёту муженьком. — Это мои деньги. — Что? — Всё, что твоя мать «отсуживает» — это мои деньги. А её так называемые мужья — мои сотрудники. Рядом со мной вам находиться было опасно, но я не мог допустить, чтобы вы нуждались… — Подкладывать свою любимую женщину под других мужиков — верх заботливости, — съязвила Лера. Генерал-лейтенант грохнул по столу кулаком так, что подпрыгнула стеклянная прозрачная кружка с недопитым чаем. Никитина вздрогнула, но продолжала, немигая, смотреть на новообретённого родственника. — А меня-то чего к себе притащил? Соскучился за семнадцать лет? Или совесть проснулась? — Не хами. Я не прошу меня простить, просто попробуй понять… — Серьёзно? — девушка расхохоталась. — Понять? — Присядь. И поговорим, наконец, спокойно. Никки скрестила руки под грудью. Говорить спокойно она сейчас точно была не настроена, особенно с этим лощёным напыщенным индюком, который нарисовался из ниоткуда и утверждал, что является ей отцом. Вздохнув, Смоленцев поднялся из-за стола, сделал пару шагов по комнате. — У меня серьёзная работа, Лера. Когда мы с твоей мамой начали встречаться, я делал всё, чтобы об этом никто не узнал. Слишком много желающих меня уничтожить, поэтому мне проще не иметь семьи. Для вас проще. И безопаснее. — Ага. Поэтому ты записал родную дочь на другого человека. Отлично просто. Супер. — Лера… — Что «Лера»?! Я уже семнадцать гребаных лет Лера! Выросла без тебя как-то, друзья у меня прекрасные, парня встретила, счастлива, наконец! Мужчина нажал на кнопку и бросил: — Лейтенант, Соколова ко мне. Девушка округлила глаза, оборвав гневную тираду на полуслове. В смысле «Соколова ко мне»? Она ослышалась сейчас? — Какая же ты ещё наивная… Всё совсем не так, как ты думаешь. Никитина не успела ничего ответить. В дверь постучали и в кабинет вошёл Илья. По-военному щёлкнув пятками и вскинув руку в приветствии старшего по званию, он дождался команды «вольно» и, не глядя на девушку, уточнил: — Вызывали, товарищ генерал-лейтенант? — Вызывал. Давай-ка мне отчёт по форме о своём спецзадании. — Есть. Лера стояла, как громом поражённая, сухие слова, слетавшие с губ парня, били, словно крупные градины, оставляя после себя неприятный холод и боль. «Спецзадание», «Объект»… Он ни разу не назвал её по имени, только этим отвратительными словами. А дальше — отчёт о том, что она делала, с кем контактировала, куда ходила — буквально по минутам. Девушке хотелось потрясти головой и закрыть уши руками, чтобы не слышать холодного: «под моим контролем объект посетил парк аттракционов». В тот день они ходили на свидание, говорили о самом сокровенном и она окончательно и бесповоротно в него влюбилась… А он? Разве можно так искренне смотреть в глаза и говорить заученный текст, не чувствуя ровным счётом ничего. Так не бывает, они не на фестивале, где Оскары раздают. Как можно лгать прикосновениями? Чёрт возьми! Как?! — Достаточно, — оборвал доклад Смоленцев. — А теперь краткая характеристика объекта. И можешь быть свободен. — Объект экспрессивен, часто поддаётся порывам, эмоционально неустойчив, подвержен совершению необдуманных поступков… — Серьёзно? Это всё, что ты мне можешь сказать? — В окружении объекта во вверенный мне срок опасных элементов не обнаружено. В остальном, всё по возрасту: юношеский максимализм, подростковые комплексы… — Трус. Какой же ты трус, Соколов… Посмотри на меня! Так и не повернувшись, брюнет продолжал смотреть на начальника. Тот кивнул головой. Именно этого эффекта он и добивался — полное разочарование. Соколов не тот, кто нужен его дочери. Она поплачет немного и забудет, а дальше он сможет подыскать ей достойную партию. И Илья забудет. Если не хочет увидеть небо в клеточку, то забудет, никуда не денется. — Знаете что, тут не я объект, а вы оба. Вас в Кунсткамере надо выставлять! Голос сорвался, перешёл на крик, слёзы брызнули-таки из глаз, прозрачными дорожкам заструившись по щекам. — Два бездушных эгоистичных ублюдка. Люди не куклы, чтоб с ними играть, как вам вздумается, слышите! Ты… Ты же обещал меня не сломать… Брюнет до хруста сжал зубы, продолжая делать вид, что девушки нет в кабинете. Напускное безразличие и спокойствие трещало по швам, но показать истинных эмоций было нельзя. Константин Дмитриевич открыл ящик стола, выудил оттуда алую корочку. — Твой красный диплом. Можешь быть свободен. Илья взял папку и, чеканя шаг, вышел из кабинета. — Ну, убедилась? Вся твоя игра в любовь — всего лишь фикция. Так может тебе всё же пригодится кто-то, с кем всегда можно поговорить по-душам? — Я тебя ненавижу, — севшим голосом прошептала Лера. — Никогда, слышишь, никогда не смей ко мне приближаться! От души хлопнув дверью кабинета, она вихрем пронеслась мимо лейтенанта, который и так пребывал в полнейшей смятении и недоумении из-за Соколова, разбившегося в кровь костяшки пальцев о дверной косяк приёмной несколькими минутами ранее.