Весь невидимый нам свет

       От горячего душа на плитку и зеркало осел конденсат, протираю его краем полотенца, и мое лицо медленно проявляется сначала в очертаниях, а потом и в деталях. Так долго смотрю на себя, что черты просто повисают в зеркале, как-будто принадлежат незнакомке. В голове вертится всякая чепуха, сливающаяся в единый поток, пока я сама не перестаю понимать, о чем думаю. Мысли, как мелькающие перед глазами фотографии, где образы людей и предметов смешиваются в одно размытое пятно.        Мне вдруг расхотелось куда-либо идти.        Вернее… Не совсем так: одна часть так долго ждала этого дня, а другая, вместе с тем, тянула в кровать, под одеяло с коробкой мороженого и фильмом, чтобы ненадолго выпасть из реальности.        Минут двадцать я так и стояла перед зеркалом, пока пар окончательно не рассеялся вместе с теплом.        Это просто глупые страхи.        Платье было таким узким, что пришлось хорошенько выдохнуть, чтобы застегнуть молнию. Оно легло как вторая кожа, правда было тесным. По длинне оказалось выше колен почти на две ширины моей ладони. Видимо, при словах: «школьный бал» мама подумала скорее о каком-нибудь модном клубе в Сохо. Мой образ был на грани между видом стрипризерши из того самого клуба и самым смелым нарядом выпускницы. — Ну как? — через час я вышла из комнаты вниз, и увидев спину Пеппер, которая сидела на диване со стопкой документов и ручкой, обошла комнату и повернулась вокруг себя перед ней, ожидая оценки. — Джордан, — Поттс подняла глаза и сняла очки, рассматривая меня со всех сторон, — Выглядишь чудесно, но платье… Оно довольно… Хм.        Даже ей не нашлось, что сказать. Но во взгляде читалось колебание; мои руки сами потянулись немного одернуть подол. Хорошо, что его дизайнер обошелся без всяких вырезов, если бы не длина, оно бы даже скорее напоминало пуританский фасон.        Пеппер встала и подошла ко мне, чтобы поправить волосы и сбросила их за спину. — Тони освободится минут через десять.        Я кивнула.        Питер предлагал заехать за мной, но заставлять тащиться его на Стейтен-Айленд мне не хотелось, да и идея провести целый час с Мэй в замкнутом пространстве машины меня не особо прельщала, потому что сам Паркер прав пока не имел.        На прошлой неделе он в пятый раз пытался сдать экзамен по вождению, уже без навороченного беспилотного «Ауди» Тони, а на стареньком «Вольво» его тети. Питер умудрился врезаться сразу в две машины, и без параллельной автопарковки. Свой провал он пенял на наклейку, которую я прицепила на заднее стекло его машины (Спанч-Боб за рулем катера, сдающий на права).        Через несколько минут я поднялась взять сумку и надеть ботинки — навернуться на шестидюймовых шпильках на льду не хотелось, так что пришлось взять их с собой.        Тони уже ждал меня на парковке, завидев меня он посигналил от нетерпения. — Хорошо повеселиться, — бросила мне в след Пеппер, когда я проходила мимо нее, — передавай привет Питеру. — Хорошо, — вряд ли она услышала, но так даже лучше. Он немного побаивается мисс Поттс.        Грациозно плюхнувшись на переднее сидение, я словила на себе взгляд Тони. Точнее, на платье. — Сейчас такая мода у подростков? — скептически протянул он, выруливая на съезд скоростного шоссе. Дорога там узкая, длинная, ведущая через лес. Ядрёная смесь, если к ней добавить стиль вождения Тони — дерзкий, на высоких скоростях.        Деревья по обе стороны дороги напоминают скелеты, гнущиеся под ветром и дождем. — Оно не в моем стиле, но это «Версаче», — конечно, пояснение выше всякой логики. Но платье, пусть и неудобное, и правда было настоящим произведением искусства. Поэтому я сейчас в нем задыхалась — произведения искусства не предназначены для носки. Такие платья надо надевать на манекены и застеклять, чтобы любоваться ими на расстоянии.        Дождь оглушительно грохочет по машине. Трава перепахана; видны большие черные рытвины, полные грязи. Вдали мерцают огни фар — это машины катят по шестой магистрали в сторону Нью-Йорка. Ливень такой сильный, будто мир вот-вот растает… — Как дела в школе? — непринужденным тоном спросил Тони.       Я тут же напряглась и осторожно покосилась на него. — Ты про успеваемость или про поведение?        Он промолчал. Обычно, его не особо интересует ни то, ни другое, только если с подачи Пеппер. — Скорее про успеваемость, Джо. Хотя бы потому что для тех, кто поступил в Калифорнийский, нужен красивый диплом об окончании школы.        Не спуская одну руку с руля, он перегнулся через панель управления и достал из бардачка конверт. — Ты была в Хартфорде, когда оно пришло.        Конверт был вскрыт, но я все равно порвала его, судорожно вынимая письмо. Я прочитала его три раза подряд. Пробегаясь глазами по строчкам, мне не верилось, что я действительно поступила. Где-то в подсознании уверенность в том, что я буду зачислена, имела высокий процент, но совсем другое дело читать это и понимать, что все по-настоящему. Через семь месяцев я перееду в Калифорнию и буду учиться в Бёркли.        Это осознание победы взбодрило меня, не хуже литра мощного энергетика залпом.        Через час мы подъехали к Мидтаунской школе, где всю парковку и пространство вокруг школы заполонили машины. Причем большая часть из них — лимузины.        Народ смеется, вопит и скачет под дождем. В основном, это были парни; девушки выскаскивали из машин с криками и неслись под крышу, чтобы не запачкать платье и не испортить прически. Из здания грохочет музыка, словно приехали не в школу, а загородный коттедж, где вот-вот начнется вечеринка. — Я вижу Питера.        Точнее, машину Мэй. Она в трехстах метрах от нас. Тони остановился на парковке для инвалидов. — Передавай привет Пауку. И позвони Хэппи когда вы закончите пить пунш и танцевать под медляк.        Мой рот открылся, чтобы запротестовать. Слушать недовольную речь Хэппи о том, какого черта я его подняла в двенадцать ночи не только по телефону, но и в машине, по дороге домой — это сущая пытка.        Протест прервал громкий и настойчивый стук в окно машины. — Твои поклонники, — беззлобно фыркнула я, снимая ботинки. — Гораздо хуже, — пробормотал Тони.        Повернув голову, мой взгляд сразу же уставился на Мэй Паркер. Приехали.        Он опустил стекло. Лицо женщины изображало неподдельную, плохо скрываемую ярость. Это было видно по уничтожающему взгляду, которым она обдала Тони с головы до ног, до сдвинутых на переносице бровей. Весь вид говорил о том, что сейчас она абсолютно готова прибегнуть к членовредительству. — Добрый вечер, мистер Старк, — процедила Мэй, и тут в ее руке привиделось очень знакомое красно-синее нечто, — не потрудитесь объяснить, что это такое?       Повисло молчание. — Джордан, выйди из машины, — спокойно сказал Тони, снимая блокировку с дверей. — Но это же…        Я не успела ничего сказать. В глазах отца читалось «Закрой рот и иди отсюда». Я молча вышла, запахивая плотнее пальто.

***

       Тетя Мэй рвала и метала.        Питер в жизни не видел ее настолько злой. Все, что он видел до этого, все те редкие ссоры и скандалы между ними были ничем по сравнению с криком, что звенел сейчас в квартире. — Какой Человек-Паук, ты что, совсем страх потерял?! Прыгаешь по крышам небоскребов, подвергая свою жизнь опасности, ты…        Тетя Мэй держала в руках его костюм, Питер каждую секунду ожидал момента, когда она его порвет. Или выкинет в окно.        Он попался очень глупо, неудачнее не придумаешь.        Вечером, после рейда по Куинсу, Питер не заметил Мэй, складывающую его вещи в гардероб. Спрыгнув с потолка, он приземлился прямо перед ней.        Первые несколько секунд они смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Мэй просто открывала и закрывала рот, не способная от увиденного подобрать нужных слов.        Но, как только Питер машинально стянул с головы маску, и предстал с самым молящим и невинным выражением лица, на которое только был способен, как Мэй наконец-то подобрала слова, правда, нашедшие свое воплощение виде крика. — ПИТЕР. БЕНДЖАМИН. ПАРКЕР!        Питер — не глупый мальчик. Он сразу понял, что ему конец. Простой, как три копейки, прозаический конец.        Около часа длился этот адовый ураган эмоций, в котором у него стояла одна задача — выжить и не порвать от криков барабанные перепонки. По прошествие первых пятнадцати минут у него даже начал дергаться глаз, через полчаса Паркер мечтал лежать где-то под своей кроватью в тихой компании комков пыли, которых, вероятно, накопилось не мало за прошедшие полмесяца. — Решил стать супергероем? Ты о чем вообще думаешь, когда дерешься с преступниками или летая на своей паутине?! Я как подумаю, сколько раз ты мог погибнуть или попасться полиции!        Питер молчал.        При попытках что-то объяснить он терпел сокрушительную неудачу за неудачей — Мэй даже слушать не хотела.        И он собирался все это вытерпеть до конца. Пока в воздухе не повис вопрос: — где ты достал костюм? — противный липкий страх зашевелился где-то в животе. — Сам сделал, — буркнул он. — Не ври мне, Питер, сейчас только не ври, — она в упор на него посмотрела и швырнула костюм на стол.        Он решил молчать до последнего. Было сложно представить, что будет, если бы Мэй узнала о том, что костюм ему сделал мистер Старк.        О чем, к сожалению, она догадалась сама. — Это Старк, да? Вот какие у тебя стажировки?! Сбегаешь из дому… Господи, так это же ты был в Берлине!        Питер думал, что он еще сможет подраться за свое дело. Но не с такой бурей, которую обрушила на него тетя.        Его тянуло и раньше рассказать свою тайну, до того, как она сама неожиданно не откроется. Тогда, когда все будет спокойно, и он сможет убедить ее в том, что ему ничего не грозит, потому что Человек-Паук — это сам Питер, его жизнь и призвание. Он никуда от этого не денется, да и не захочет. За то недолгое время, как обрел суперсилу, Питер Паркер знал, на что он способен и что может дать людям: спасенные жизни, безопаснось, мир. Он желал быть настоящим героем, несмотря на свой возраст . Мистер Старк его понимал. Мстители его понимали. Даже Джордан это понимала.        Но вот тетя Мэй — нет.        После того, что случилось с дядей Беном… Для нее это было бы слишком — знать, что племянник находится в постоянной опасности.        Спустя бесконечное множество тирад, Мэй все-таки немного успокоилась. Но не так, как того хотел бы Паркер. — Пошли, — бросила она, снимая с вешалки куртку. — Куда? — Ты на школьный бал идти собираешься или нет?        Пока они сидели в машине, он молился, чтобы Джордан приехала в школу сама. Или ее отвез бы Хэппи. Но ни при каких обстоятельствах Старк не должен был узнать о том, что Мэй раскрыла его тайную жизнь.        Ни Мстителей, ни заданий, ни рейдов, ни костюма.        Мэй всю дорогу молчала. На заднем сидении лежал его костюм, одинокий и разоблаченный, как и сам Питер. — Я не хотел, чтобы так вышло, — она промолчала. Машина свернула на Бликер-стрит. — И как давно… у тебя все это продолжается? — спросила она, осторожно, будто почву прощупывала. — Год.        Очередная пауза. Видимо, тетя переваривала услышанное. — В то время, когда у тебя должны были быть внешкольные занятия, ты прыгал по городу в своем костюме? — Питер кивнул.        Было много причин, по которым он был готов бороться до конца и доказать Мэй, что он не просто Питер Паркер — ее племянник, обычный школьник и неудачник, с большими амбициями и интеллектом; он хотел показать ей, что может быть героем. Для нее, для жителей города, для тех, кто поначалу счел его забавным. И для памяти дяди Бена.        Почему-то именно в этот момент он вспомнил слова Стива Роджерса, который тот сказал ему, когда они летели из Афганистана на джете. — Герои не бесстрашны. Они храбры. И храбрость их рождена страхом; страхом от потери кого-то, кого любишь настолько сильно, что потеря этого человека вне всякого сомнения разрушит тебя. — Питер, я знаю тебя, как никто другой. И я понимаю, почему ты принял свои способности, направил их в геройство. Ты всегда был слишком самоотверженным, да и восхищали тебя всегда такие, как Мстители. Но ты не понимаешь этот мир. Ты можешь помогать людям, спасать чужие жизни, но при падении они тебя возненавидят. Промахи героев куда милее, чем их геройства. И Старк тому доказательство.        Джордан не говорила Питеру, что на самом деле было с мистером Старком, когда Мстители распались. Он догадался, что все было куда хуже, чем ее короткое «плохо», брошенное вслед на вопрос. Но она и сама не из тех, кто живет с душой нараспашку. Многое Питер и о ней не знал.        Когда они подъехали к школе, Мэй припарковала машину на стоянке, и взяла с заднего сидения костюм. Через несколько секунд он заметил выделяющийся среди всех спортивный автомобиль. К нему и направилась Мэй.        Спустя минуту из машины вышел Старк, который с ровным лицом слушал ее, изредка вставляя какие-то фразы. Однако, начинать скандал на публике Мэй не спешила. Да и, похоже, за время их поездки от дома, она немного успокоилась.        Наблюдение за беседой прервал звук открывающейся двери, и рядом на заднее сидение села Джордан: — кажется, тебя спалили, — констатировала она, тоже начав смотреть в том же направлении, что и Питер, — как это случилось?        Он вкратце рассказал и был готов услышать ее комментарии о том, какой он невнимательный придурок. Однако, к его удивлению, Джордан воздержалась от эпитетов. — Ты должен был ей еще раньше рассказать, — заметила Джордан через минуту молчания. — Хочешь сказать, что я сам виноват? — буркнул он. — Ты сам сказал это, — она искоса поглядела на него, — Слушай, если ты так боишься, что она отнимет костюм, то у Тони есть еще. Но продолжать обманывать я тебе не советую. Серьезно, плохо закончится.        Она вышла из машины, и посмотрела на него:  — Так как насчет бала? — девушка тут улыбнулась, вздернув бровь, — Зря я что ли надевала это вызывающее платье?        Питер хотел узнать, какая его ждет судьба. Но Джордан пригрозила, что если он заставит ждать ее еще минуту, то она умрет на месте от пневмонии. — Успокойся. Он умеет решать конфликты. Джордан        Дорога в спортивный зал была такая же, как на улице: сплошные лужи и грязь. Девушки шли, приподнимая подолы длинных платьев и брезгливо морщась. Кто-то позади ругался, что испачкал белые туфли. — Прекрасно выглядишь, — немного смущенно сказал Питер, задерживая взгляд на моих ногах.       Я в ответ благодарно кивнула.        Около спортивного зала стоял мистер Хармон — завуч по воспитательной работе, который держал в страхе всю школьную администрацию. Он был одет слишком официально для внеклассного школьного мероприятия, а его бабочка в черно-желтую полоску, похожая на огромного шмеля, вызвала у нас с Питером смешок. — Паркер и Рандгрен, — Хармон что-то чирканул на папке-планшете у себя в руках, — веселитесь. И помните — никакого алкоголя.        Первое, что определенно сразу бросилось в глаза, так это количество людей. Здесь было негде протолкнуться, несмотря на просторную площадь. Повсюду висели звезды из золотой фольги, бело-синий серпантин и искусственный снег, за которым почти не было видно пола, блестящие, усыпанные блестками снежинки, свисающие с потолка вперемешку с шариками так и норовили зацепиться за наиболее рослых гостей торжества. Прямо у стены была импровизированная сцена с диджейской установкой, за которой стоял Флэш. Много светомузыки и стробоскоп вместе с оглушительной музыкой. Словом, школьная дискотека.        Я отдернула платье вниз. А Питер взял меня под руку, потому что иначе бы мне приходилось смотреть под ноги, чтобы не поцеловать землю при падении.        Когда мы прошли в толпу, я почувствовала на себе многочисленные взгляды.        Ближе к сцене стояла Меган Янг. На ней было симпатичное розовое платье, казалось оно симпатичным вплоть до того момента, пока не повернулась, и на талии не показался огромный безвкусный атласный желтый цветок. Какого черта он там пришит, мне было непонятно, но Меган, видимо, все нравилось, раз она каждую секунду поправляла его. — Питер!        Слава Богу, к нам бежал Нед. — Ты просто красавчик, — заметила я, рассматривая белоснежную рубашку и хорошо сидящий на нем костюм, — Где твоя дама?        Нед аж раскраснелся от удовольствия. Кому не хватает комплиментов, так это точно ему. — М-Джей хочет незаметно подлить джина в пунш, пока мистер Тайт флиртует с директором.        Трезвенница Мишель решает опоить бедных учеников старшей школы? Я не подала виду, что фраза Лидса прозвучала совсем неубедительно. Возможно, он сам это сделал, чтобы подцепить какую-нибудь десятиклассницу. Эта идея была гораздо более убедительна, если оценить то, с какой надеждой парень провожает взглядом мимо проходящих девиц. — Не беспокойся, Нед, — усмехнулся Питер. Когда он посмотрел на меня, то я догадалась, что он размышлял о том же самом.        Но тот лишь закатил глаза с видом «вы не понимаете». — Ой, да ладно, чувак, что ты несешь? — недовольно пробухтел Лидс, — ты с Джордан, которую хотят здесь все, и еще меня успокаиваешь. Без обид, ладно?        Короткий монолог Неда произвел большое впечатление. Питер жестко осадил друга, а я так и не поняла смысл. Фраза вроде как звучала, что даже Питеру досталась девушка, несмотря на то, какой он лузер, или я просто слишком доступная?        В любом случае, Лидс растворился среди людей в поисках утешения, а мне хотелось расслабиться. — Я принесу пунш.        И Питера тоже след простыл.        Мне стало неуютно стоять одной. Здесь было множество знакомых лиц, но не настолько, чтобы подойти и завести непринужденную беседу.        Мимо меня проплыла стайка Богатых и Никчемных — Ребекка, Жаклин и Кейт. — Какое классное платье, — пропищала Кейт. Ее лицо было красное, а на голове творился полный бардак, — Откуда? — Из «Гэпа», — соврала я. — Да? Не видела там такого, — вдруг она подошла так близко ко мне, что я почувствовала запах мятной жвачки и водки, которую она, наверное, пыталась перебить, — Хочешь повеселиться?        Кейт протягивает мне ладонь, на которой лежит белая круглая таблетка с выемкой посередине. — Немножко радости, — и хихикает, будто это невозможно весело, — Попробуй. — Пожалуй, воздержусь.       Она согласно кивает, но тут кто-то движется спиной вперед и толкает Кейт ко мне. Таблетка прыгает в воздух в неизвестном направлении. — Черт подери! — Жаклин в ужасе смотрит вниз — ее глаза начинают бегают по полу, и я понимаю, что она сейчас реально бросится искать таблетку.        Какой-то сумасшедший дом. Пора найти Питера.        Я пошла в сторону сцены. Позади Ребекка уже начала нешуточный скандал с тем парнем, который лишил их заветной наркоты. — Я что-то пропустил?        Мне все еще было интересно, чем закончится перепалка. Подошел Крис Тойбин, который начал разнимать Хадсон и ее жертву. В конце-концов она бросила: «Ты мне должен, придурок!» и гордо удалилась восвояси. — Да…ничего особенного.        Питер пожал плечами и протянул мне пунш. Я сделала глоток и мгновенно закашлялась. Пунша в стакане было ноль целых хрен десятых. Весь напиток состоял из джина. Когда Паркер сделал глоток, он с удивлением уставился на содержимое стакана. — Мишель, кажется, слегка переборщила, — пробормотал он, постаравшись сгладить абсурд ситуации. — Слегка? Ты серьезно? Я уже пьяная.       Питер на это коротко рассмеялся.        Мы танцевали. Музыка была классной, а несколько песен были настолько хороши, что народ просто покачивался в такт мелодии. Все, казалось, внимательно слушали, о чем песня. О любви, молодости или мире во всем мире. Было не особо важно, но всем понравилось.        Мне было хорошо. Насколько может быть, когда тебе шестнадцать лет и ты только проживаешь свою молодость. Уже достаточно взрослый, чтобы понимать мир, но не настолько, чтобы в него погрузиться с головой.        Ближе к десяти на сцену вышла Пейдж Кингстон и попросила заглушить музыку. — Внимание, пожалуйста! «Gypsy» Сюзанны Веги приутихло. Около двухсот человек повернулись в сторону Пейдж. — Я думаю, вы все точно знаете, что сейчас мы подведем итоги голосования и узнаем, какая же счастливица станет королевой Рождественского бала. — Черт, я и забыла про этот цирк, — пробормотала я.        Неужели мне правда придется сейчас подняться на сцену? Оставалась надежда только на то, что в связи с тем, как подпортилась моя репутация из-за недавних событий, я не стану королевой.        На сцену вышел Хоакин Филлипс и встал рядом с Пейдж. На его лице было явно прописано, что находился он там не по своей воле. — Меган Янг, Эмма Джойс, Ребекка Хадсон и Джордан Рандгрен пройдите пожалуйста сюда!        Под аплодисменты, будто мы все — спасители Вселенной или, как минимум, герои фильма «Свободные» вместе с Кевином Бэйконом, поднялись на сцену.        Я чувствовала себя немного по-дурацки, но не из-за волнения, а потому что прожектор бил мне прямо в глаза, от чего видеть и наблюдать мне мало что удавалось. Как бы вдалеке звучал преувеличенно счастливый голос Пейдж. — И королевой Рождественского бала становится… Эмма Джойс!        Когда Эмма начала верещать от радости, теперь я не только ослепла, но и оглохла.        Она прошла к Пейдж и в тот момент, когда Хоакин водрузил ей на голову пластиковую корону в стразах, начала плакать. По-серьезному, вытирая пальцами вполне себе реальные слезы. — Я так счастлива! Спасибо всем!        Звучала песня из телешоу «Мисс Америка». Мне хотелось расхохотаться, но приходилось сдерживаться и улыбаться. — Вот сука.        Ребекка была в ярости.        Когда мне все-таки разрешили спуститься со сцены, я прошла сквозь толпу к Питеру. — Я был уверен, что ты выиграешь, — сказал он. — Хочешь пойти подраться с Пейдж? Рекомендовано к прослушиванию Hamilton Leithauser + Rostam — A 1000 Times — Потанцуем?        Я протянула руку Питеру. И осторожно, неловко, он притянул меня к себе.        Прижавшись друг к другу, мы едва двигались. Вокруг в меру возможностей все тоже разбились по парам, а Нед даже предложил свою руку Мишель, которая фыркнула, но приняла ее.        Из колонок понеслась изумительная песня. Знакомая, будто я слышала ее в фильме или сериале, но никак не могла вспомнить точно. — Это был мой сон.        Повернув голову, мое лицо оказалось прямо перед Питером. Он задумчиво смотрел на меня, и я впервые заметила, что у него есть веснушки. — Что за сон?        С ответом он немного помедлил. — Когда случился катарсис.        Мы не говорили об этом больше месяца. В смысле, о том, сколько у нас есть времени.        Он был привязан ко мне навсегда, но про себя я тоже самого сказать не могла.        Мне нравится Питер. У нас были отношения, о которых я всегда мечтала. Он слушал меня и поддерживал, как Дэнни. Не обращал внимания на недостатки. Ему было плевать, что обо мне говорят, какая у меня репутация, что бы я ни сделала, ни сказала. Кем я была раньше. Как бы это не звучало, он принимал меня такой, какая я есть. — Этот зал. Ты в зеленом платье, протягиваешь мне руку, и мы танцуем. Кроме нас, больше никого нет, и когда ты улыбнулась…он и случился.        Он проживал этот момент снова.        Когда закончилась песня, я захотела выйти. Тем более, Нед одиноко стоял в стороне, отвергнутый Мишель после танца.        Было тяжело пробираться сквозь густую толпу, но мне почти это удалось. Пока чья-то рука не хватает мое предплечье. — Эй, Джордан!        Меня обдает сильным запахом одеколона. Я оглядываюсь.        Фил лениво усмехается, приподнимая уголок рта. Моя рука в его ладони, которая цепко обхватила предплечье. — Выглядишь как всегда обворожительно. — ухмыляется Фил, оценивающе проходясь по мне взглядом. — и как тебе только это удаётся?       Я кисло улыбаюсь. Блин, отвали! — Спасибо, я всегда с удовольствием даю поцеловать себе зад.       Глазами я ищу, куда бы исчезнуть. Стоять так близко с Филом было неприятно, да и от него так несло алкоголем, что хотелось задержать дыхание. — Все нормально?        Хватка ослабевает. Питер кладет мне на талию руку и практически выдергивает от Фила.        По заторможенным движениям я поняла, что он либо пьян, либо под кайфом. Фил переводит затуманенный взгляд с меня, потом на Питера, а затем на его руку. — Аа, я понял, вы, значит, вместе? — Какие-то проблемы? — спрашивает Питер невозмутимым тоном. При этом я буквально кожей чувствую, как от него волнами исходит раздражение.        У Фила сводит зубы. От этого движения его челюсть выступает вперед. Кажется, кто-то в бешенстве. — Ты знаешь, да. Мне интересно, что она в тебе нашла, Паркер? — голос Фила глубокий и низкий. Он обращается к нам, но смотрит на Питера, над которым нависает с гадким оскалом, — ты же ничтожество.        Повисла такая тишина, от которой я на несколько секунд оглохла. Или это был просто шок. — Хотя Старк тоже тебя стоит. Она же бывшая наркоманка.        Знаете, как в фильмах люди говорят или делают что-нибудь неуместное, и музыка со скрежетом обрывается, и повисает мертвая тишина? У нас примерно то же самое. Правда, музыка не смолкает, но по мере того как до народа доходит, что сейчас произойдет, все начинают оборачиваться, а вокруг Питера и Фила образуется небольшое пространство.        Неважно, что сейчас я рассержена. Моя рука тянет Паркера назад, пока его лицо багровеет от ярости. — Все, пошли, хватит, — бормочу я, но тот ведь врос в пол, как чертова скала, — Питер!        Он бьет Фила со всей силы.        Все вокруг становится каким-то ненормальным. Вейер отлетает на добрых пять метров, пока не врезается в подмосток сцены. Кто-то визжит, я вижу, как Нед расталкивает людей с вскриками «Пропустите, чтоб вас!». Толпа начинает скандировать, Крис пихает Меган и помогает Филу подняться. — ПАРКЕР!        К нам быстрым шагом стремится директор Флинн. А за ней еще три преподавателя.        Меня охватывает истерика. Я тащу Питера, пока он вырывается и орет во всю глотку: — Хоть слово в ее сторону, и я убью тебя, понял?! — Питер, чувак, успокойся, — Нед возникает перед ними, выставив перед собой ладони, — Джордан, что произошло?       Меня прерывает директор. В этот момент музыка глохнет, и становится уже по-настоящему тихо.        Директор обводит нас всех ледяным взглядом. В ответ на громкий, с надрывом, кашель Фила, она бросает кому-то из учеников: — Помогите мистеру Вейеру встать и отведите его в медкабинет.        Эмма, придерживая на голове корону, и Элайза берут его под руки, и все проводят взглядом Фила. Тот, согнувшись, тяжело дыша, проходя мимо нас, еле слышно хриплым голосом цедит: — Ты покойник, Паркер.