Момент столкновения (Moment of Impact)

      Гарри разбудили голоса у входа.              – А эту вы видели? Стоит на четвереньках, отчищая каменные плиты! Мне плохо от одной мысли об этом!              – Гермиона, да брось ты. Они же домовики. Им нравится работать. Это их жизнь.              Гарри открыл глаза и усмехнулся. Как в старые добрые времена... Гермиона негодует и спорит с Роном по поводу угнетения домовых эльфов.              – И одеваются лишь в кухонные полотенца! – продолжала Гермиона.              – Они не глухие, знаешь ли, – цыкнул Рон. – Могут услышать и обидеться!              – Эй, вы оба! – раздался третий голос. – Ведете себя, как пара престарелых супругов. Наверное, уже разбудили Гарри.              – Ну и хорошо, – обратился Рон к сестре. – Он все равно рад будет проснуться, чтобы встретить нас. Думаю, он уже належался.              – Может, закончите ругаться и подойдете поближе? – с усмешкой позвал их Гарри.              – Гарри! – воскликнула Гермиона и поспешила к его кровати; Джинни с Роном последовали ее примеру. Похоже, она хотела обнять его, но не знала, куда положить руки, так как его рука была продета в петлю, закрепленную на плече. Девушке пришлось ограничиться поцелуем в щеку.              – Ты гораздо лучше выглядишь! – воскликнула Джинни, став рядом с Гермионой. Рон окинул ее предупреждающим взглядом, но явно опоздал.              – Лучше? – спросил Гарри. – Лучше чем когда? – насколько он помнил, последний раз они с Джинни виделись при выходе из Хогвартс-Экспресса больше месяца назад.              Джинни и Рон поспешно отступили за спину Гермионы, ободряюще кивая ей.              – В общем, Гарри, – начала она, – лучше, чем на фотографии. С места происшествия.              – Фотографии? – тревожно переспросил он. – Что за фотография? Я не помню, чтобы меня кто-то снимал…              – Не удивительно, – ответила Гермиона. – Тебя оглушило от боли. А на улице светило яркое солнце, поэтому фотографу даже вспышки не потребовалось.              – Речь не о статье в “Суррейском Обозревателе”, о которой упоминала миссис Уизли? – спросил он. – Она ничего не говорила про фотографию.              Он перевел взгляд с Гермионы на обоих Уизли. Похоже, всем троим было известно нечто большее.              – Все было бы не так плохо, – сказала Гермиона, – если б мимо не проезжал этот местный репортер. Фотографии оказались такими… м-м-м… живыми, что происшествием заинтересовался "Таймс"…              – "Таймс"? Лондонский "Таймс"? – недоверчиво переспросил он. Он смутно помнил появление автомобиля и хлопанье дверцы вскоре после несчастного случая.              Гермиона кивнула. Рон с Джинни неловко переминались с ноги на ногу.              – И что там сказано? – спросил он. В горле поднялся комок. – В статье, я имею в виду.              – Лишь то, что тебя случайно переехал автомобиль твоего дяди, и по словам твоих родных друзья семьи забрали тебя восстанавливаться куда-то за город. Так что к Дурслям оказалось привлечено повышенное внимание… – она замолчала под взглядами Рона и Джинни. – Ладно, не бери в голову, – Гермиона наклонилась вперед и поправила ему одеяло.              Гарри недоверчиво помотал головой.              – А там случайно не упоминалось мое имя? И адрес?              Гермиона прикусила губу. Ища поддержки, она посмотрела на Рона и Джинни, но те старательно отводили глаза.              – Что ж, – верно истолковал Гарри ее молчание, – похоже, это “да”, верно?              – Имя, и адрес, и имена тети с дядей, – ответила она.              – Ого, – выдохнул он. – А по фотографии меня точно можно узнать?              – Ну, там отчетливо видно шрам и все остальное… – неуверенно подала голос Джинни.              Гарри машинально потянулся к волосам и прикрыл шрам челкой.              – А кто сделал этот снимок? Он, кстати, у вас с собой? – с каждой новой фразой Гарри мрачнел все сильнее, и Рон решил его взбодрить.              – Он вышел такой забавный, Гарри. На тебе слишком большие джинсы, подвязанные старой веревкой, а ноги раскинуты под неестественным углом. И еще это пушистое розовое одеяло!              – Рон! – зашипела Гермиона. Джинни закатила глаза.              – Одна из репортеров “Суррейского Обозревателя” живет неподалеку от тебя, Гарри, – объяснила Гермиона. – Проезжая мимо практически сразу после инцидента, она вышла разузнать, в чем дело, в итоге получив любопытную историю для колонки происшествий.              – Любопытную историю? – переспросил Гарри. – Боль в шраме от проклятия застигла мальчика врасплох и заставила его упасть под колеса дядиного автомобиля?              – Ох, Гарри, мы так и знали, что ты расстроишься. Ты представить не можешь, каково мне было, когда после всего этого я открыла "Таймс", увидела твое фото и прочла душещипательный рассказ о том, как Дурсли спасли тебя после смерти родителей и воспитали как второго сына…              – Второго сына! – под его взглядом легко завяли бы цветы.              – Там еще было фото, на котором ты вместе с Дадли приблизительно в возрасте двух лет…              Гарри закрыл глаза и постарался собрать мысли в кучу.              – Постойте-ка, – произнес он. – Разве волшебники читают маггловские газеты?              Гермиона, Рон и Джинни обменялись взглядами.              – Ну, в большинстве своем нет, – извиняющимся тоном ответила Джинни.              – В большинстве? – уточнил Гарри.              – Некоторые читают, – продолжала она. – Папа, например.              – Да это уже и не важно, приятель, – сказал Рон, вытащив что-то из кармана и положив перед Гарри на кровать. – Вот из-за чего весь шум.              Гарри опустил взгляд на сложенную копию волшебной газеты, “Ежедневного Пророка”. Развернув ее, он чуть не ахнул от шока. На первой полосе красовался он сам: лежа на улице, обернутый в ярко-розовое перепачканное кровью одеяло, со съехавшими набок очками. Вокруг него толпились люди, а его голова дергалась из стороны в сторону, словно он стонал от боли. Заголовок гласил: “Где же Гарри?” На фото был ясно виден его шрам.              – Гарри, не принимай это так близко к сердцу – сказала Гермиона. – У Ордена все под контролем. Ну, по крайней мере мы думаем, что это так. Они нам совершенно ничего не говорят. Все, что мы знаем, подслушано в Норе Джинни и Роном из разговора Билла и Чарли.              Джинни села на краю кровати. Гарри посмотрел на нее свежим взглядом. Она выглядела куда менее перепуганной, чем Рон и Гермиона. Он не был уверен в причинах этого различия: то ли Джинни просто не так сильно переживала за него, то ли девушка в общем оказалась не из пугливых.              – Я понимаю, что ты взволнован, Гарри. Папа сказал нам с Роном, что на доме твоих родственников удвоили охранные чары. Твоей вины в происшедшем нет, а здесь, в Хогвартсе, ты в полной безопасности. Это был просто глупый инцидент.              Гарри посмотрел на нее, ничуть не утешенный. Разве на его долю не перепадало достаточно “глупых инцидентов”?              – У них теперь практически есть мой адрес, – сказал он. – И не нужно большого ума, чтобы понять, где я сейчас, верно?              – Не совсем, – возразила она. – Папа говорит, что представители “Пророка” уже встретились с Дамблдором, и он опубликовал некое заявление. Оно должно появиться в завтрашней газете. Они хотели еще одну фотографию, но Дамблдор отказал.              – Мог бы меня спросить, вообще-то, – проворчал Гарри. – Это мое лицо, как никак.              – Ну, результат был бы тот же, разве нет? – произнесла Гермиона с долей сарказма. – Ты не очень-то был доступен для интервью, Гарри.              Гарри позволил себе улыбнуться, хоть и не очень весело.              – Простите. Просто все вышло так внезапно, понимаете? Сначала я узнаю, что был без сознания целых три дня, потом оказывается, что мое фото украшает собой целых три газеты, и каждый встречный теперь знает, что летом Гарри Поттер проживает в Литтл-Уиннинге. Думаю, та древняя магия, из-за которой я все это время жил с Дурслями, больше не сработает.              – Гарри, есть еще кое-что, – по тону Джинни Гарри понял, что очередная новость окажется также малоприятной.              Он закрыл глаза.              – И что же?              – Фотография в “Пророке”...              Он открыл глаза и посмотрел на нее.              – И что? Хочешь, чтобы я подписал ее?              – Гарри! Я не шучу. Там Билл. Его отчетливо видно на снимке.              – Что? – Гарри вновь взял газету и внимательно всмотрелся. Люди вокруг него продолжали толкать друг друга. Он разглядел нескольких соседей (тогда он даже не понял, что они там были) и, частично, Дадли, (полностью тот никак не вписался бы в ракурс). А совсем рядом с ним склонился молодой человек с рыжими волосами, собранными в конский хвост. Его лицо нельзя было четко рассмотреть, но рыжие волосы и серьга в форме клыка полностью выдавали Билла. Гарри уронил газету. На него нахлынуло чувство, словно он беспомощно тонет, погружаясь все глубже и глубже. Он уставился в одну точку на далекой стене. Ему еле хватало духа не разрыдаться. Если бы только удалось собрать гнев, который он чувствовал в прошлом году – обычно это быстро отгоняло слезы. Но сегодня он чувствовал лишь печаль. Всепоглощающую печаль. Дом Гермионы теперь постоянно охраняется, на доме Дурслей удвоили охрану, а теперь участие Билла в Ордене, возможно, подвергло опасности не только его жизнь, но и всю семью Уизли. И Сириус… Сириус мертв, и его не вернуть.              – С тобой все в порядке, Гарри? – спросила Джинни. Гарри посмотрел на нее. Она так и сидела на краешке его кровати, а Рон с Гермионой стояли за ее плечами. Краешком сознания он отметил, что Гермиона сжимала руку Рона, и все трое выглядели почти столь же печальными и взволнованными, как и он сам.              – Нет, – признался он. – Я не в порядке. Ничего не в порядке. Во-первых, как насчет Билла?              – Нам не говорят, Гарри, – ответила Джинни. – Но послушай, Билл точно знал, на что идет, когда вступил в Орден. И присутствие при этом происшествии не выдает его как члена Ордена, не так ли? Он ведь вполне мог просто зайти проведать друга семьи, верно?              – Я знаю, что у тебя на уме, Гарри, – сказал Рон. Гарри посмотрел на него. Рон нечасто высказывал что-либо серьезное. Гарри мельком опустил взгляд. Точно. Рон до сих пор сжимал руку Гермионы. Или она сжимала его. Было трудно сказать.              – Хорошо, Рон, и что же именно? – спросил Гарри. Не с вызовом, и уж точно не с сарказмом; скорее, покорно.              – Ты думаешь, что подверг всех нас опасности, – сказал Рон. – А это не так. Поэтому отбрось такие мысли. Да, Во… – он остановился и откашлялся. – Во… Волдеморт может и мечтает убрать тебя с дороги, и все такое, но не думай, что он остановится на этом.              – С тобой мы сильнее, Гарри, – сказала Джинни. К его удивлению, она потянулась вперед и отодвинула прядь волос с его лба, приоткрыв шрам. – Мы все.              Она оглянулась на Рона и Гермиону за поддержкой. Они закивали. По-видимому, она также заметила их сцепленные руки, потому что когда она вновь обернулась к Гарри, на ее лице появилась хитрая усмешка, и она закатила глаза. Гарри расплылся в улыбке.              – Значит, вместе мы – сила? – сказал Гарри, протянув свою здоровую руку Джинни.              Джинни взяла его руку, протянув свою Рону. Рон неуклюже взял ее и просмотрел на Гермиону. Его уши порозовели, когда до обоих дошло, что они уже держатся за руки.              – Вместе, – Гермиона завершила круг, легонько ухватив Гарри за вторую руку. – Что бы ни случилось.              Они остались в этом положении еще немного, ничего не произнося.              – За Сириуса, – прошептал Гарри, пожав руки Джинни и Гермионы. Они вернули пожатие, пробормотав: “За Сириуса”. Шум у двери прервал момент единения.              – Полагаю, мистера Поттера ждет вечеринка, – заявила профессор МакГонагалл, войдя в помещение в сопровождении Хагрида, толкавшего перед собой хитроумное приспособление, лишь отдаленно напоминавшее собой инвалидное кресло.              – Вечеринка? – Гарри неуверенно улыбнулся Хагриду. – По поводу столкновения с автомобилем?              – Ну нет уж, – ответил Хагрид. – По тому поводу, что ты идешь на поправку, вот как. И в честь шестнадцатилетия, конечно.              – Шестнадцатилетия? – он оглянулся к друзьям. – А какое сегодня число?              – Первое августа, – ответила Гермиона. – Счастливого запоздалого дня рождения, Гарри!