* * *
Последние два часа мозг мадам мэр категорически отказывался сосредоточиться. Всё потому что, два часа назад Вейл позвонил и в очередной раз отчитался о здоровье Свон. На этот раз его диагноз гласил: полное выздоровление и разрешение приступить к активной работе. C тех пор Реджина, вместо того, чтобы подготовиться к предстоящему собранию городского совета, мыслями постоянно возвращалась к несносной и, как оказалось, с весьма слабой иммунной системой Свон. Со дня побега Генри прошло три недели и две недели как Свон, по предписанию доктора Вейла, должна была придерживаться постельного режима и ещё неделю исполнять исключительно не требующую физических нагрузок работу. Когда Реджина, ведомая несвойственным ей чувством — быть кому-то что-то должна — позвонила главному врачу их больницы и буквально заставила его ещё тем же вечером нанести визит в гостиницу «У бабушки», она никак не ожидала, что его вердикт будет таким плачевным. Впрочем, это не совсем верно. Она ведь подозревала, что гуляй Эмма дальше в неподобающей погодным условиям одежде, то заработает осложнение вроде воспаления лёгких. Воспаление она не получила, но, по словам Вейла, была очень близка к нему. Он сказал, что у мисс Свон тяжёлый бронхит и воспаление гланд. Видимо, её организм привык к более тёплому климату, поэтому резкая смена погоды повлекла за собой столь сильную реакцию. Всё осложнялось тем, как выяснилось после его второго визита, что у Свон недостаточно поднималась температура, чтобы бороться с инфекцией. На разумное замечание Реджины, что это противоестественно, Вейл почесал затылок и беспомощно развёл руками, так как сам был в полном недоумении, как такое возможно. Он лишь сказал, что по словам Свон, это её нормальное состояние, и ему не стоит беспокоиться. Её уже проверяли в армии и перед поступлением в академию ФБР. Все сошлись во мнении, что это редкость, иметь столь низкую внутреннюю температуру, но этот феномен не мешает ей вести нормальный образ жизни. Возможно, раньше это не мешало, но в нынешней ситуации это существенно затянуло выздоровление. По сути Реджину это должно было по меньше мере порадовать. Такой расклад, если не удерживал Эмму за границами города, то во всяком случае держал подальше от его улиц и тем самым от её глаз. Вопреки же всем разумным доводам, она не только не испытывала облегчение от мысли, что на какое-то время её не ожидают невыносимые встречи, она даже не могла заставить себя позлорадствовать над тем, что Свон стала жертвой простуды. Отправляя к ней Вейла, Реджина уверяла себя, что делает это из чувства благодарности. Как бы ей это не претило, но именно Эмма нашла и вернула ей сына. Учитывая, в каком она находилась на тот момент состоянии, Свон не свалила главную ответственность на шерифа, как могла бы, а сохранила спокойствие и действовала по ситуации. Более того, с её помощью Реджина вышла из состояния близкого к панике. Каким образом она этого добилась, об этом Реджина запрещала себе думать. Углубиться в те ощущения, когда Эмма взяла ее за руку, означало бы, поддаться им, снова воспроизвести в памяти, каким необычным было это касание. Её пылающую кожу будто окропила утренняя роса. Чувство желаемой прохлады потекло через бледные пальцы, мягко прокрадываясь по напряжённому телу Реджины, передавая ему неповторимое состояние охлаждения. Если бы Реджина не была под таким впечатлением, она бы застонала от блаженства. Продлись контакт чуть дольше, она бы рисковала тем, что направила бы руку Эммы к своему лицу и прижалась бы щекой к ладони. К счастью, длинный язык и бестактность Свон спасли её от этого жеста слабости. Реджина чувствовала себя низко и аморально за свои возмутительные желания. Как она могла забыть с кем имеет дело?! Как она могла позволить себе хоть на секунду подумать, что ей нравится близость Свон?! Свон своими грязными руками не имела права её касаться, а Реджина не должна была чувствовать ничего, кроме мерзости. Позже Реджина списала свою реакцию на шоковое состояние из-за пропажи Генри, а то, что руки Эммы несли с собой приятную прохладу, объяснялось ещё легче — погода и её необычная терморегулировка организма. Стало намного легче и относительно спокойней на душе, когда Реджина нашла доходчивое толкование произошедшему. В будущем она обязана предотвратить подобное проявление наглости со стороны Свон. В дверь кабинета постучали, и оторванная от размышлений Реджина с отвращением осознала, что всё это время потирала между пальцев то самое запястье, за которое ее держала Свон, будто подсознание, вопреки всему, желало воспроизвести ненавистное и в то же время чудодейственное касание. За прошедшие недели она не раз ловила себя на этом жесте и всякий раз, злобно шипя, отдёргивала руки. Непростительная демонстрация тщедушия! — Войдите, — концентрируясь на посетителе, Реджина отогнала все мысли о Свон. — Мадам мэр, — на пороге показался Сидни Гласс. С присущей ему угодливой улыбкой и с прижатой к груди папкой он прошёл к столу. — Понимаю, что сейчас не самый лучший момент, так как вот-вот начнётся заседание, — Реджина мельком глянула на часы и с удивлением обнаружила, что витала в облаках практически полчаса, — но прошу уделить мне пару минут. — Вы уже здесь, мистер Гласс. Переходите к делу, — она указала Сидни на стул, куда он с благодарностью присел. — Я взял на себя смелость и продолжил наводить справки о прошлом мисс Свон, — на скептически приподнятую бровь, Сидни протянул папку через стол. — Думаю, вас заинтересует то, что я нашёл. Реджина приняла папку, открыла и, бросив Сидни заинтригованный взгляд, опустила глаза и принялась читать. По мере того, как она вникала в содержимое, на миг в затылке возникло неприятное покалывание, а именно на той части, где говорилось о ребёнке, которого Свон отдала на усыновление. Вспомнился маленький Генри, усыновлённый с помощью Голда, который со своими связями упростил и ускорил процесс оформления документов. Малыш казался ей тогда одиноким и таким нуждающимся в ней, что Реджина почувствовала сострадание к ещё одному брошенному ребёнку, от которого отказалась мать, и пожелала ему, чтобы его приняла хорошая семья. Эмма ещё сильнее упала в её глазах. Впрочем, судя по её ситуации на тот момент, это было самое разумное решение. Неизвестно, какая бы судьба ожидала малыша, останься он с такой мамашей. Вооружённое ограбление это не какое-то там маленькое правонарушение. И возможно, это только верхушка айсберга. Кто знает, что успела натворить эта женщина пока не была поймана. Реджина резко захлопнула папку. В какой-то степени, прочитанное её мало удивило. После всего, что натворила Свон в прошлом, путь в криминальную жизнь ей был заказан. Вернувшаяся мысль о содеянном Свон вызвала вспышку ярости, но Реджина подавила её. — Насколько я понимаю, это закрытая информация. Её даже существовать не должно. — Ничто не пропадает бесследно, и у меня есть свои источники, — уклончиво ответил Сидни, не скрывая своей гордости. — Что же, мистер Гласс, ваша инициатива оказалась весьма полезной, — коварная улыбка показалась на её лице, когда она подняла глаза на Сидни. — Желательно, чтобы эти сведения остались между нами, — узнав о фактах, которые на деле никто не должен знать, Реджина почувствовала эмоциональный подъём. Она пока не знала, как будет использовать полученную информацию, но то, что она у неё имелась, однозначно подняло ей настроение. — Единственный переданный мне экземпляр бумаг находится в ваших руках. — В таком случае, на сегодня мы закончили. — Конечно, мадам мэр, — Сидни поднялся. — Не смею вас больше задерживать. — Сидни, — перед самой дверью окликнула его Реджина. — Я ценю вашу верность. — Сидни засветился весь, будто мадам мэр ему в любви призналась, и, вежливо склонив голову, улыбнулся и покинул кабинет. Реджина, не теряя времени, прошла к длинному шкафу и поместила папку в встроенный в нём сейф. С задумчивой улыбкой она провела по ней ладонью, словно успокаивая себя, убеждая повременить с выплёскиванием сокрушительных фактов. Всему своё время. Сейчас время заседания, на которое Реджине уже не терпелось попасть, чтобы взглянуть в глаза этой мерзавке. Быть в курсе тайн Свон, придало сладкое чувство власти над ней. C ощущением всемогущества Реджина собрала со стола нужные документы и прошествовала в зал заседаний. Поприветствовав всех, Реджина прошла на своё место. После бдительного осмотра овального стола, она обнаружила один свободный стул. Тот самый, на котором сидела в прошлый раз Свон. «Очевидно, наглость Свон неиссякаема!» — Реджина не озвучила свои мысли, лишь наградила шерифа гневным взглядом. Эта нахалка не достойна, чтобы на неё тратили время и энергию. Когда она появится, она успеет услышать мнение о своей безалаберности. Сказав вступительные слова, Реджина открыла заседание и дала слово руководителю из отдела по инфраструктуре. Почти тридцать минут спустя Реджине показалось, что они вернулись на месяц назад. Короткий стук в дверь и запыхавшаяся Свон ввалилась в помещение. — Простите, что опоздала, — переводя дыхание, выпалила она. «А нет, отличия на лицо», — злорадно подумала Реджина, оценивая внешний вид Свон. Куртку та успела снять и держала подмышкой. С левого плеча свисал оторванный рукав свитера, открывая вид на чётко выделенную мускулатуру, на которой глаза помимо воли задержались чуть дольше. На джинсах правой ноги тоже зияла дыра, оттуда выглядывала бледная кожа с острым коленом. Ссадина на лбу и несколько сухих листиков и веточек в растрёпанных волосах завершали хаотичный, весьма помятый образ. — Мисс Свон, вас снова подвело ваше несуразное транспортное средство, и на этот раз вы вступили с ним в схватку? — сочившиеся ядовитым сарказмом слова заставили Эмму пристыженно себя оглядеть. — Нет, — она неловко попыталась приткнуть несчастный рукав под лямку белой майки, что сделало её вид ещё более жалким. — В таком случае, могу предположить, что пёс мистера Хоппера вновь решил полакомиться вашей одеждой? — Да нет же! — Эмма раздражённо оставила свои жалкие старания привести себя в порядок. — По пути сюда я увидела, как миссис Роджерс пристраивала лестницу к дереву у своего дома, намереваясь взобраться наверх, чтобы снять оттуда своего кота. Не могла же я допустить, чтобы семидесятилетняя женщина выполняла такие трюки, — Эмма посмотрела на Реджину, ожидая понимания, но получила непонятный взгляд и нетерпеливо сложенные руки на груди. — Я думала, что быстро управлюсь, но её кот, — на её лице появилась гримаса, — оказался очень строптивым. — Вы снова пали жертвой беззащитного животного, — заключила Реджина с ухмылкой. — Как бы не так! — Эмма вздёрнула голову. — Я умею справляться с такими норовистыми, — самодовольно улыбаясь, добавила она. Зависшая в воздухе двусмысленность создала впечатление, что сейчас речь идёт вовсе не о коте. Сдерживая полыхнувший гнев, Реджина сжала ручку пальцами обеих рук. — Вы сядете уже, чтобы мы могли продолжить или мне помочь? — А то что, накажете меня, мадам мэр? — с вызовом в глазах парировала Эмма. — Наказывать вас должны были в детстве ваши родители, но, насколько мне известно, у вас таковых отродясь не имелось, что объясняет ваши манеры, — приторно мягким голосом прозвучал ответный удар. Реджина точно знала, куда бить. Она была свидетелем печали и тоски лишённой родительской ласки Эммы. Она помогала ей перебороть злость на них и наблюдала, как в итоге образовалось показное равнодушие. Видимо, обида, глубоко засевшая в душе ребёнка, так и осталась там по сей день. Потому что отголоски этой обиды она успела заметить в вмиг потускневших глазах. — Вы, конечно же, знаете толк в наказаниях. Возможно, поэтому ваш сын предпочитает сбегать из дома. Это было низко. Низко и подло. Это был удар ниже пояса, который Реджина почувствовала глубоко в груди. Она не была бы Реджиной Миллс, если бы позволила кому-то увидеть свою боль и беспомощность. Раскаявшийся вид Свон только усилил действие брошенных слов, потому что это означало, что Эмма знает, что творится под бесстрастным внешним видом мадам мэр. — Сядьте, наконец, — отчеканила Реджина, и на этот раз Эмма беспрекословно подчинилась и молча села рядом с Грэмом. — Можете продолжать, мистер Купер, — она кивнула грузному мужчине, который до появления Свон отчитывался о состоянии рабочего рынка и ситуации с безработицей. Тот, поправив туго сидящий галстук, откашлялся и продолжил говорить. Реджина усердно старалась сосредоточиться, но парочка по правую сторону упрямо привлекала к себе внимание. Сначала она боковым зрением уловила, как Грэм почти нежно начал освобождать белокурые волосы от мусора, что по мнению Реджины выглядело нелепо. Когда Эмма уклонилась от его помощи, Реджина испытала непонятное удовлетворение. После того, как волосы Эммы приняли более или менее ухоженный вид, можно было предположить, что теперь-то они успокоятся, но кажется, эти двое решили вывести её сегодня окончательно. Склонив головы друг к другу, они начали переговариваться. Справедливо отметить, что их перешептывание нисколько не мешало докладу, но Реджину возмущал сам факт неуважения к остальным, в особенности к мистеру Куперу. Если быть совсем честной, то неважно, что делала Свон, одно её присутствие доводило её до кипения. — Хватит шушукаться, как школьники на последней парте! — не вытерпела Реджина. От неожиданности все вздрогнули. Больше всего досталось несчастному Куперу. Листы из его руки посыпались на пол. — Шериф Хамберт, отсутствие манер у мисс Свон я вполне ожидала, но видеть от вас такое пренебрежение к присутствующим печально. Компания мисс Свон сказывается на вас весьма негативно. — Простите, — подарив всем извиняющуюся улыбку, Грэм сел ровно, сложив на столе руки в замок. — Что касается вас, мисс Свон, — Реджина заметила, как Эмма сжала челюсть, смело выдерживая её пронизывающий взгляд, но она скорее вырвет себе язык, прежде чем признает, что ей импонирует поведение Эммы. Она не пасует, не прогибается, не уступает. Это было так ново для Реджины, необычно и будоражаще. Наконец-то нашёлся кто-то, кто не лепечет извинения при малейшей резкости и не вжимает голову в плечи под её испепеляющим взглядом. С таким противником даже в удовольствие вести словесные баталии. Возможно, если бы это не была Эмма, то они со временем могли бы стать друзьями, если можно так назвать. Но это всё ещё была Эмма. Тем сильнее наслаждается Реджина, принижая и ставя её на место. Это ещё милосердно с её стороны. Изогнувшаяся бровь Эммы напомнила, что молчаливая пауза затянулась. — Вам вообще нет нужды здесь находиться, поэтому предлагаю, если вы не можете держать свой болтливый рот закрытым, освободите помещение и займитесь делом. Вы достаточно отдыхали. — Как скажете, мадам мэр, — ухмыльнулась Эмма и встала, с противным скрипом отодвинув стул, что заставило Реджину сморщиться, от чего улыбка на лице Свон приобрела более нахальный тон. — Удачного заседания всем, — обратилась она ко всем сразу, а потом, отвесив в сторону Реджины, закипающей от такой наглости, шутовской поклон, спокойно взяла со спинки стула куртку и вышла. Больше всего в этот момент Реджине хотелось запустить ей вслед огненный шар, но она заставила себя дышать ровно и глубоко. После нескольких вдохов бурлящая кровь утихла. — Мистер Купер, вы ещё не закончили, — сказала Реджина, полностью взяв эмоции под контроль. — Я не могу сегодня задерживаться, прошу поторопиться.* * *
Конечно же, Реджина опаздывала. Виновников в этом было достаточно, но больше всего удовольствия доставляло, винить Свон. Своими выходками она задержала заседание и вывела из равновесия чиновников, которые по-идиотски заикались или забывали сказать важное, потом спешили добавить, когда время уже вышло. С задержкой на целых двадцать минут Реджина заходила в здание школы, где должна была состояться театральная постановка младших классов. В тот вечер Реджина не стала делать Генри сильный выговор. Она просто была рада, что с её мальчиком ничего не случилось. Разговор состоялся утром за завтраком. Точнее говорила она, а Генри лишь тяжело вздыхал и при надобности кивал, не смея поднять глаза. Ей было больно видеть его понурый вид, но его поступок она не могла игнорировать. Его грубость и отчуждённость она могла вынести, но не его непослушание, когда он сам на себя накликает неприятности. На удивление, Генри молча принял своё заслуженное наказание — домашний арест на неделю и никакой приставки. По мнению Реджины, вполне соответствующее его проступку и возрасту. Одно утешение всё-таки имелось. С тех пор Генри больше не огрызался и не сторонился её как чумы. Он всё ещё был тихим и отчуждённым, но не смотрел больше напуганными глазами. Его взгляд стал каким-то интенсивным и изучающим. Порой, когда Реджина замечала его долгий пристальный взгляд, она чувствовала себя объектом под лупой. Это было странное и немного жутковатое ощущение. Но лучше так, чем получать открытую неприязнь её мальчика. Cегодня утром он сам спросил, придёт ли она посмотреть его выступление. Разумеется Реджина не пропустила бы первую главную роль её маленького принца. Генри второй год играет в школьном театре, но до этого у него были второстепенные роли. Oн очень ими гордился, и Реджина всеми силами поддерживала его. Она даже косвенно начала участвовать в постановках, выделив из городского бюджета немного денег на декорации и костюмы. У неё были подозрения, что это могло каким-то образом сказаться, почему Генри дали главную роль в новом представлении. Ему об этом знать, разумеется, необязательно. Как гордая мать, она всё-равно была уверена, что Генри справится со своей ролью на отлично. Ему предстояло сыграть короля Артура со знаменитым мечом Экскалибур. Реджина несколько раз видела, как Генри в своей комнате тренировался, откопав среди своих старых игрушек, в подвале ящиках, детский пластмассовый меч. Он был увлечён, размахивая им перед своими врагами — плюшевым медведем и парой фигур трансформеров. Всякий раз Реджина не могла не улыбаться, при виде ее храброго рыцаря. Cегодня она увидит его в костюме, в котором он будет просто очарователен. То, что она пропустила начало, её невероятно злило. Не желая возиться с верхней одеждой, Реджина предусмотрительно оставила пальто в машине и целенаправленно прошла к залу, где проходили постановки. Как и ожидалось, спектакль уже начался. Зал был погружен во тьму, а на ярко освещенной сцене, юные дарования, разодетые в костюмы средневековья, читали заученный текст. Генри среди них пока не было. Стараясь не шуметь своими каблуками, Реджина приблизилась к последнему ряду стульев. Ни к чему было удивляться, что все места, насколько можно было разглядеть в темноте, были заняты. Кроме любящих родителей, стремившихся поддержать своих чад, пришли наверное ещё и родственники, и друзья, а зал младшей школы был не на столько большим, чтобы вместить всех желающих. Кто не успел занять место, тому приходилось стоять. В том числе и мадам мэр. На некотором расстоянии слева от неё стояли пара человек, таких же опоздавших. Внимание всех было приковано к сцене, поэтому Реджине ничего не оставалось, как принять свою участь и следить за преставлением с задних рядов. Мужчина, за стулом которого она стояла, коротко обернулся, а затем отвел взгляд. Сейчас Реджина была не мадам мэр, а одной из родителей. Едва она начала вникать в события постановки, как почувствовала, как за ней кто-то встал. Кто-то, понятия не имеющий о личном пространстве! — Добрый вечер, мадам мэр, — прозвучал тихий голос рядом с ухом. Ну конечно же! Только у Эммы могло хватить наглости, чтобы так близко к ней подойти! Слишком близко! Реджина с отчаянием ощутила, как приятный холодок окатил её спину. Это предвещало то самое ощущение, когда Эмма её касалось. — А вы что здесь делаете? — прошипела Реджина, слегка повернув голову на голос, чтобы увидеть мерцающие серебром глаза. — То же, что и вы. Хочу увидеть спектакль, — улыбнулась Эмма. Реджина не видела, но могла поклясться, что тело позади неё приблизилось ещё немного. Потому что на неё, словно покапал мелкий летний дождь, спасая от знойной жары. B тоже время, внутри растеклось незнакомое чувство правильности. Быть может, это не дало ей отстраниться, когда разум того требовал! — Я не припомню, чтобы в перечень обязанностей помощника шерифа входило присутствие на постановках театрального кружка младшей школы, — сарказм должен был заглушить непозволительные эмоции. Жалкая попытка, когда тебе дышат практически в затылок. — Генри меня пригласил, — лицо Эммы находилось слишком близко. Тёплое дыхание обдало шею и кончики волос. Реджина стиснула зубы, отрицая волну мурашек, прокатившуюся от затылка вниз по позвоночнику, и отвернулась. Как раз вовремя. Генри вышел на сцену. В своём сценическом одеянии он держался с достоинством настоящей королевской особы. От охватившей её гордости и любви Реджина на момент позабыла о Свон. — С какой стати ему это делать?! — начала шептать Реджина, не отрывая глаз от сына, который уверенно произносил свои слова. — Ну, во-первых, мадам мэр, — краем глаза Реджина увидела, что Эмма тоже повернула голову к сцене, продолжая тоже шептать, — ваш сын добрый и приветливый малый, в отличие от его чрезмерно суровой мамы, — Реджина очень бы хотела ответить, но боялась, что выдаст своё волнение, так как близость другого тела начала подавлять всякую злость, пробуждая нечто совершенное новое, поэтому она лишь фыркнула. — А во-вторых, я помогала ему научиться обращаться с мечом. — Когда и кто вам позволил?! — от удивления Реджина повысила голос, резко повернув голову. Её опрометчивая реакция запустила в ход некую цепочку событий. От зрителей в ближайших рядах в их сторону послышалось возмущённое шиканье. На Реджину Миллс ещё никто не смел шикать! Также она не рассчитывала, что лицо Эммы будет настолько близко, что при повороте головы Реджина прижмётся горячими губами к приятно прохладной щеке, что заставило её дёрнуться в сторону и чуть было не потерять равновесие, но сильные руки вовремя легли на её бёдра, удерживая на месте. Необходимо было оттолкнуть Эмму, но это могло привлечь к ним внимание не только зрителей, но и актёров, в том числе и Генри, который мог потерять концентрацию и сбиться с текста. Ни за что нельзя допустить такого. Если выбирать между успешной игрой сына и терпением выходок Свон, Реджина не задумываясь выбрала сына. В своей бестактности Эмма, пользуясь относительной приватностью в темноте, пошла дальше. Она всем телом прижалась со спины, и на Реджину, будто сутками скитающуюся по раскаленной солнцем пустыне, словно вылили ведро холодной воды! Лучше бы она осталась в пальто! Материал её блузки был слабой преградой от прильнувшей к ней мягкой груди. Ощущение было таким ярким, что её машинально качнуло назад. Благоразумие требовало прекратить это безобразие и отстраниться, но тело не желало слушаться. Затаив дыхание, Реджина ждала, пока это наваждение исчезнет. — Генри сам меня попросил, — шепот раздался так близко у уха, что можно было ощутить движение губ, от которого где-то под желудком возникло тягучее движение. — Он хотел показать мне свой меч, и как он с ним обращается, — тело Реджины начало предательски подрагивать. Прижимающая к ней грудь ощутимо вздымалась. — Когда-то я выяснила, что совсем неплохо могу обращаться с такого рода оружием, — короткий хриплый смешок, и Эмма снова задела губами ушную раковину, посылая волну тепла в область таза. Неприемлемая реакция, но такая головокружительная! — Даже не знаю, откуда у меня такой талант, Зато Реджина знала! Перед глазами пронеслись картинки из прошлого, где тринадцатилетняя Эмма с гордостью демонстрировала выданный ей белоснежный костюм и снаряжение. Видимо, привитые за два года навыки фехтования, не пропали бесследно. Мимолётные обрывки прошлого на мгновение вывели Реджину из оцепенения. Схватив всё ещё державшие её за бёдра ладони, она захотела отнять их от себя. Эмма же ловко вывернула руки, и твёрдо и в то же время нежно, взяла её за запястья и прижала к бокам. Вместе с тем Эмма едва уловимо навалилась на неё, будто ища поддержки, когда у Реджины самой колени подкашивались. — Когда пацан узнал, он попросил помочь. И я согласилась дать ему пару уроков, — едва слышный, слегка подрагивающий голос действовал на Реджину, как музыка из дудочки заклинателя змей. Он заворожил, парализовав её конечности. Зато внутри неё медленно распалялась искра желания, при таком темпе угрожая перерасти в настоящее пламя. Пламя, не то, которое Реджина всегда подавляла, а пламя откровенней страсти. — Первым делом, я сказала ему тренировать руки, — оковы на чувствительных запястьях ослабли. Эмма, не спеша, провела по шёлковым рукавам, замирая на хрупких плечах, и мягко сдавила их, — Ему понадобятся сильные руки и плечи, — она лбом прильнула к виску Реджины, почти касаясь губами её щеки. — Ещё одним из важных уроков является защита, — тихо продолжила Эмма, вновь скользнув руками к бёдрам, выводя на них пальцами небольшие круги. Это было простое движение, но оно несло за собой столько ласки, что миллионы нервных окончаний по всему телу отреагировали одновременно, образовывая спазмы внизу живота. — Нужно знать места, которые наиболее уязвимы, — ладонь с левого бедра двинулась вперёд и застыла чуть ниже паха. Реджина шумно втянула воздух. — Например, здесь проходит бедренная артерия. Она лежит глубоко, — Эмма усилила давление пальцев на мышцах. Оттенок грубости, который только распалил у Реджины похоть. — Но, если её задеть, можно быстро истечь кровью. Или например здесь, — Реджина хотела выдохнуть, когда Эмма отняла ладонь, предполагая конец пытки, но она лишь переложила её на живот, прямо над поясом брюк, и нежно нажала. Реджина вздрогнула и от бессилия сжала кулаки. — Ранение в эту часть, тоже может закончиться очень трагично, — кончиком носа Эмма отодвинула тёмные пряди и провела им по покрытой мурашками коже шеи. — Очень чувствительное место, — она глубоко втянула воздух. Воздуха, которого Реджине не хватило, потому что дыхание стало неровным от накрывшего её возбуждения. — И конечно же, самое главное, — всё та же ладонь после короткого колебания потянулась вверх, оставляя невидимый след под тонким материалом, и остановилась прямо над тем местом, где гулко стучало сердце. Кончики пальцев пробрались под распахнутый на две пуговицы вырез блузки. Кожу под ними начало покалывать, а на лбу выступила испарина. В тот момент Реджина благословила темноту и отвернутые от них взгляды. — Наши сердца такие ранимые, — Реджине показалось, что она услышала, как Эмма громко сглатывает. — Кажется, что они хорошо защищены, но если знать куда наносить решающий удар… — пальцы продвинулись глубже и ещё немного и коснулись бы края кружевного бюстгальтера. Это до такой степени поразило Реджину, что она заставила себя предпринять хоть что-то. Не обдумывая последствия, она с силой дернула бёдрами назад, надеясь, таким образом оттолкнуть от себя вконец обнаглевшую Свон, но добилась лишь того, что задницей сильнее прижалась к пряжке вечно низко сидевших джинсов. На что Эмма мгновенно отреагировала ответным движением вперёд и тихим, но слышимым стоном, от которого у Реджины помутнело перед глазами. Обеими руками Эмма прижала её к себе, проделав ещё одно короткое, но ощутимое движение бёдрами в Реджину. Неизвестно, что бы произошло дальше, но Реджина вдруг почувствовала вибрацию и в своём помешательстве решила, что это её организм начал вытворять такие фокусы. Только когда Эмма разорвала весь контакт и начала копошиться позади неё, разум словно очнулся от забытья, определив, что вибрирует телефон. — Простите, мадам мэр, но служба зовёт, — тихо, не совсем ровно сказала Эмма, мягко сжав Реджину за предплечья. — Если пожелаете, в другой раз я могу продолжить наш поучительный урок! Пусть разум Реджины и проснулся, но реакции были ещё замедлены. Когда она, наконец, смогла повернуться, от Эммы уже и след простыл. Вот тогда в ней очнулось бешенство. Она почти кинулась из зала, чтобы догнать и превратить Свон в пепел, пока никто не видит. Стереть её гнилую душонку с лица земли! Почти, потому что на сцене всё ещё стоял ее мальчик. Она и так много пропустила по вине Свон! Себя Реджина порицала не меньше за свою слабость! Какой магией обладали касания и голос Эммы, что тело так предательски на них реагировало?! Это же Свон! Эмма Свон, которую она ненавидит всеми фибрами души! Реджина Миллс допустила, можно сказать, на глазах у всех, непристойное по отношению к себе отношение. Эмма ведь в наглую клеилась к ней! А она изнывала под её руками, как какая-нибудь… Реджина готова была рычать от ярости, но обстоятельства не позволяли ей даже громко выругаться. Испустив глубокий вздох, она встала предельно ровно и задействовала всю свою выдержку, чтобы остаток представления не думать ни о чём, кроме Генри и его роли. О Свон она ещё успеет позаботиться. Подобное не останется безнаказанным!