Перерождённые. Прощённые и свободные

* * *

      Эмма пришла в себя, когда её на каталке везли по коридору, в отдел рентгенологии, как она узнала чуть позже. Несколько минут потребовались для того, чтобы сориентироваться и вспомнить, что произошло.       Так, она приехала к Миллсам в дом, мирная встреча, даже завтрак, после которого она отключилась. Затем она проснулась и ляпнула Реджине нечто нелогичное, нечто не имеющее никакого смысла, что шокировало их обеих. Реджину, наверное даже больше, если она не удержала бокал в руке. Сложно представить мадам мэр, у которой что-то валится из рук. Потом их отвлёк Генри, а дальше Эмма помнит только дикую боль, падение и голос Реджины, зовущий её по имени. Оказывается, нужно было грохнуться головой об пол, чтобы Реджина оставила своё вечное «мисс Свон» и вспомнила, как её зовут.       Эмма решила потешить себя этой мыслью позже, когда разберётся, куда её везут. То, что она в больнице, и сюда её отправила, по всей видимости, мадам мэр, она уже догадалась. Правда ей здесь не место, чем она поспешила поделиться, как ей казалось, достаточно громко с медбратом, лицо которого мельтешило где-то у неё над головой.       — Эй, приятель, я очнулась, можешь тормозить и дать мне встать.       — Помощник шерифа Свон, хорошо, что вы пришли в себя, но вам стоит лежать спокойно, — невозмутимо ответит молодой человек, продолжавший катить каталку.       Эмма хотела было снова возразить, но её временная кровать сделала крутой поворот, и они оказались в большом, залитом светом помещении с трубой томографа.       — Сканирование? Серьезно? — возмутилась она, с опаской поглядывая на громоздкое сооружение.       После насильственного заточения на несколько дней в подвале, у неё не то, чтобы развилась фобия к замкнутому пространству, но ей становилось не по себе, когда она попадала туда не добровольно, как сейчас, например. Не нужна ей никакая томография!       — Я всего лишь упала со стула, мне здесь не место, — Эмма начала ворочаться на каталке, желая подняться и только тогда заметила, что накрыта лёгким покрывалом. — Какого чёрта? Сколько я была в отключке? — опешила она, подняв покрывало и увидев, что переодета в больничную рубашку.       — Достаточно долго, чтобы исключить у вас простой обморок, но очевидно, недостаточно для того, чтобы спокойно сделать снимки вашего мозга, — услышала она невозмутимый голос, а спустя секунду перед ней предстал доктор Вейл. — Это продлится всего пару минут, мисс Свон. Рутинная диагностика при вашем анамнезе.       — Да, к чёрту анамнез! Говорю вам, со мной все отлично! Подумаешь, шишка на лбу! — очередная попытка подняться не увенчалась успехом. Вейл удержал её на месте, надавив на плечо.       — Не на лбу, а на височной доле, которая, к слову, очень чувствительна. Ещё раз повторяю, это рутинная диагностика. К тому же, мадам мэр настояла на полном обследовании. Как я вам уже когда-то говорил, я не намерен накликать на себя её недовольство.       — Конечно же, мадам мэр, — фыркнула Эмма, хотя внутренне не удержалась от улыбки. Кого она обманывает? Было приятно, что Реджина беспокоится о её самочувствии. — Ну, если её величество приказывает… — она откинулась на подушку. — Кто мы такие, чтобы ей противиться, — она преувеличенно вздохнула и закатила глаза.       Вейл, будто не заметил сарказма, подал знак кому-то, кто оставался вне поле зрения Эммы, и её подкатили к трубе.       — Вы сами сможете перелечь или вам помочь? — поинтересовался Вейл, заглядывая в бумаги, которые передала ему медсестра.       — Сама как-нибудь, — буркнула Эмма и перебралась с одной горизонтальной поверхности на другую.       — Вот и отлично, — кивнул Вейл, когда Эмма заняла нужную позицию. — Начинаем.       После сканирования Эмму перевели в приватную палату. Она поинтересовалась у сопровождавшего её Вейла, с чего такие привилегии, и получила ответ, который подозревала и который пришёлся весьма по душе: «Указания мадам мэр». Выражение лица доктора при этом говорило о том, что быть мальчиком на побегушках ему заметно надоело, но он не в том положении, чтобы отказывать. В итоге он оставил Эмму в палате, наказав оставаться в постели, а сам он вернется, как только проанализирует снимки и получит анализы из лаборатории. Эмма хотела спросить, что с Миллсами, потому что не сомневалась, что встревожила их своим падением не на шутку, если не Реджину, то Генри точно. Вейл же не дав ей и рта открыть, скрылся за дверью следом за медбратом, прикатившим её в палату.       С тех пор прошло около часа. Белые стены вызывали неприятные воспоминания. Дешёвые картины, функция которых, вероятно, состояла в создании уюта, действовали прямо противоположно. Две маленькие картинки — напечатанные копии Моне, выглядели очень тоскливо на стерильном фоне. Эмме не терпелось выбраться отсюда. Она ежеминутно смотрела на дверь, с каждым услышанным шагом за ней, надеясь на возвращение Вейла, а вместе с ним и радостной новостью, что она может идти. В промежутках же она прокручивала последние минуты до того, как боль сразила её, в буквальном смысле, наповал.       Что могло побудить её сказать подобное Реджине? Да, она была уставшая, да, дезориентирована, но она назвала мадам мэр «Джиной», что само по себе нонсенс. Она ещё несла что-то о том, как она обожает её стряпню. Или нет, это было потом, в её голове! Реджине же она сказала, что любит, когда та её кормит, будто подобное происходило сотню раз. Неудивительно, что Реджина впала в ступор и выронила бокал. Или всё же не это повергло её в шок?       От усиленных размышлений голова гудела, но Эмма не могла остановить себя. Тот короткий диалог, возникший в голове, тоже не давал покоя. Что это было? Больная фантазия, выдающая желаемое за действительность? Голоса казались такими реальными, такими отчётливыми, что их смело можно было отнести к воспоминаниям. Вот только Эмма не помнила ни себя, ни уж тем более Реджину рядом с собой в прошлом! Тогда что это было?!       «Ты не помнишь четыре года своей жизни», — непреклонно напомнило подсознание.       От возможной правды Эмму окатило противным холодком, отчего волоски на теле встали дыбом. До этого ей было относительно тепло, можно было только гадать, почему. Она могла бы предположить ответ, но он был до абсурдности бредовым, что даже думать о нем было бы смешно.       К счастью, дальнейшие размышления были прерваны вернувшимся Вейлом с дежурной улыбкой на лице и прозрачным пакетом в руке. Эмма тут же села, спустив ноги на край койки.       — Мисс Свон, могу вас обрадовать, в ваших анализах крови и в снимках мы не обнаружили ничего необычного, — важно известил Вейл. Он подошёл ближе и с некой небрежностью бросил пакет поверх одеяла. — Вот ваши вещи. Можете одеться и вы свободны, но…       — Не очень хочется говорить, но, — прервала его Эмма, хватая пакет, — я же говорила! — проверяя содержимое, она не заметила кисло поджатые губы.       — Я не закончил, мисс Свон.       Эмма оставила своё занятие, обречённо вздохнула и, не скрывая раздражения, посмотрела на доктора.       — Если в течении следующих двадцати четырёх часов вы почувствуете головокружение, тошноту, головные боли или просто недомогание, то настоятельно рекомендую вам обратиться к нам.       — Ага, ага, — отмахнулась от него Эмма, как только поняла, что ничего существенно нового не услышит, и вернулась к разбиранию пакета. — Как только, так сразу, док, — буркнула она, давая понять, что разговор окончен.       Вейл скривился, развернулся и двинулся к двери.       — Мы ждём вас снаружи.       — Мы? — оживилась Эмма.       — Мадам мэр и шериф.       — Реджина здесь?       Присутствие Грэма Эмма пропустила мимо ушей. То, что Реджина всё ещё была здесь, вот, что вызвало волнение. Как она поведёт себя? Сделает вид, что ничего не было на кухне? Выльет на неё ведро сарказма? Или прибегнет к бессловесной тактике и наградит своим коронным взглядом свысока и с бегущей строкой: «Мисс Свон, что вы себе позволяете, надумали падать в моём доме и пугать моего сына?» Испытывая возбуждение и тревогу одновременно, она соскочила с койки.       — Мадам мэр и её сын находились здесь пока их не оповестили, что вы очнулись. Только после этого она уехала, чтобы, как я понял, отвезти юного Генри в школу, — в тоне дока безошибочно угадывалась задумчивость.       Скорее всего, он задавался вопросом, почему их привычно бесстрастная ко всем, кроме сына, мадам мэр, вдруг заботится о совершенно чужом человеке. В его глазах было что-то ещё, некая подозрительность, которая не поддавалась интерпретации.       — Она просила сообщить ей, когда ваши анализы будут готовы. Что я и сделал. Вместе с шерифом они вернулись минут десять назад. Я обсудил с ней ваше состояние и пришёл к вам.       — Не кажется вам, что это нарушение врачебной этики, говорить с кем-то, кроме меня, о моём состоянии? — возмутилась Эмма.       Не то, чтобы её сильно тревожило, что Вейл рассказал Реджине об итогах анализов, скорее её взбесило, что с ней тут вообще не считаются. Это всё ещё конфиденциальные данные!       — Вы хотите сейчас на меня нажаловаться за то, что я успокоил женщину, которая приехала с вами к нам и не находила себе места, пока не узнала, что вы очнулись и ни на что не жалуетесь? — поинтересовался Вейл с насмешкой.       Сказанное остудило пыл Свон. Всё-таки она грохнулась, можно сказать, Реджине на руки. Если кто и имел права знать о состоянии её здоровья, так это она.       — Я буду готова через пару минут, — не глядя на Вейла, примирительно бросила Эмма, хватая джинсы, которые были ещё влажными.       Закусив губу, она повертела их перед собой, с досадой понимая, что надеть их, будет сущим испытанием. Потом она осознала, что Вейл всё ещё находиться в палате. Подняв на него глаза, Эмма поймала его пристальный взгляд, направленный на её нижнюю часть тела, где слишком короткая больничная сорочка мало что скрывала от её ног.       — Можно мне?.. — высказала своё недовольство Эмма, кидая Вейлу хмурый взгляд на дверь.       — Конечно, — опомнился Вейл и, засуетившись, потянулся к дверной ручке. — Прошу прощения.       Оставшись одна, Эмма дала себе пару секунд, чтобы сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Они были ей необходимы, чтобы морально настроить себя на встречу с Реджиной.       Оставалось надеть последнюю вещь, которая, аккуратно расправленная, ожидала своего череда на постели. Одолженная блузка самой мадам мэр. Кто бы мог подумать?!       Когда Генри появился в ванной комнате и протянул её Эмме, она так и застыла с феном в руке. Одеваться в чужую одежду, казалось слишком личным. Генри заметил ее нерешительность и заверил, что мама будет не против. Эмма хотела бы сказать, что сильно сомневается в этом, но не стала спорить, так как не могла устоять перед соблазном надеть что-то, принадлежащее Реджине. К тому же, ходить в грязной, мокрой майке не самое приятное ощущение. Не у Генри же что-нибудь одалживать.       Второй раз просовывая руки в рукава, Эмма издала тихий вздох удовольствия. Блузка была из шёлка, очень качественного шёлка, потому что она практически не чувствовала её веса. Мягкая, скользящая под пальцами, шелковистая и приятно пахнущая, именно такой представлялась кожа Реджины. Быть может, когда-нибудь у неё будет возможность сравнить. Эмма прервала свои мечтания. Её ждут. Проведя по волосам ладонями, чтобы придать им хоть какой-то порядок, она вышла из палаты.       Чуть дальше по коридору к ней спиной стояли Реджина и Грэм и слушали о чём-то говорившего Вейла. Катящая металлическую тележку медработница, движущаяся в их сторону, прошла мимо Эммы и на секунду перегородила ей обзор. Эмма неспешно пошла следом. Заметивший её Вейл замолчал, что побудило двух других обернуться. Реджина дёрнулась вперёд, видимо, чтобы пойти навстречу, но путь ей преградила тележка, в которую она врезалась и слегка потеряла равновесие. Грэм вовремя поддержал. Препятствие миновало, но его рука продолжала обнимать хрупкие плечи Реджины.       Взгляд Эммы зафиксировал это движение. В то же мгновение мозг снова пронзило болью, будто его вспарывали наживую. Эмма схватилась за голову. Перед зажмуренными глазами вдруг всё задребезжало и замелькало, словно кто-то запустил старую рваную киноплёнку. Неясные мутные изображения проносились с молниеносной скоростью пока не остановились на одном — две большие руки сжимали тонкие плечи, облачённые в шёлковый халат, нежно сиреневого цвета. Поверх одной из них легла другая, более маленькая. Эта ладонь, казалась, миниатюрной по сравнению с двумя просто огромными лапищами!       — Эмма! — в голос воскликнули Реджина и Грэм.       — Мисс Свон! — прозвучал обеспокоенный голос дока.       Вместе с возникшим видением Эмму охватил неистовый гнев. Нет, это было нечто больше. Ничем не обоснованная необузданная ярость рвалась наружу, желание крушить всё, что попадётся под руку. Хотелось Грэма разорвать на части. Хотелось, срывая голос, кричать на Реджину. Хотелось рычать на весь мир от необъяснимого отчаяния и сокрушительной боли в душе. Ощущения были настолько насыщенными, что граница между реальностью и тем, что внушал мозг, слилась.       К счастью, лента с картинками оборвалась и исчезла вместе с болью, так же внезапно как они и появились. От приступа осталось лишь эхо из раздражения и нетерпимости. Эмма потрясла головой и постучала по височной доле ладонью, как раз туда, куда пришёлся удар, что заставило её поморщиться.       — Мисс Свон, — Эмма открыла глаза и увидела перед собой нахмуренное лицо Вейла. — Полагаю, вам стало плохо. Боюсь, рано вам нас покидать.       — Только через мой труп, — рыкнула на него Эмма, ещё раз тряхнув головой.       — Мисс Свон, попрошу не дерзить человеку, который всего лишь выполняет свою работу, — если до этого Реджина казалась встревоженной, то сейчас на Эмму надвигалась негодующая мадам мэр.       — Вот именно, — огрызнулась Эмма. — У всех есть работа. Спрашивается, какого чёрта, вы все здесь торчите? Разве вас не ожидают чрезвычайно важные дела? А ты Грэм? У тебя вроде смена. И я уверена, дока ожидают более тяжелые пациенты!       «Какого хрена? Зачем я срываю свою злость на Реджине? Всё должно было быть не так!» — Эмма беспомощно посмотрела Реджине в глаза, которые зажглись недобрым тёмным оттенком.       — Шериф, как ваш непосредственный начальник, приехал осведомиться о состоянии его подчиненной, что вполне разумно, не находите мисс Свон? Некоторым не плевать на окружающих их людей, — от каждого отчеканенного слова внутренности Эммы сжимались всё сильнее. Самое печальное — она это заслужила. — Доктор Вейл — ваш лечащий врач. В его обязанности входит убедиться, что вы благополучно покинули больницу, — продолжала Реджина. Она больше не злилась. От неё веяло надменной неприязнью. — Я же здесь исключительно для того, чтобы проследить, что вашему здоровью ничего не угрожает. Так как несчастный случай произошел в моём доме, не хотелось бы, чтобы у вас были основания возбудить против меня иск за нанесение физического ущерба, — закончила мадам мэр, с особенной язвительностью.       «Врёт», — безошибочно определила Эмма, поэтому не оскорбилась на безрассудные доводы. Ей бы извиниться и постараться сгладить возникшее напряжение, но её не отпускало дикое раздражение от того, что Грэм посмел так по-свойски прикасаться к Реджине, а та так спокойно к этому отнеслась. Поэтому Эмма лишь фыркнула и сделала самый невозмутимый вид, на который была способна в своём состоянии.       — Не переживайте, мадам мэр, повестка в суд вам не грозит. Мои головные боли у меня и раньше были. Просто в этот раз приступ оказался чуть сильнее. Вы не имеете к этому никакого отношения, — брошенные слова, быть может убедили других, но, очевидно, не подозрительно сузившую глаза Реджину.       Да и Эмма, по правде сказать, сама не была уверена с чем конкретно связаны последние два приступа, которые всякий раз были спровоцированы Реджиной. Во всяком случае, на данный момент это была, пусть туманная, но единственная гипотеза, пришедшая на ум. И над ней надо хорошенько поработать.       — Я в полном порядке, и сейчас хотела бы вернуться в свою комнату, принять душ и наконец лечь спать. В отличие от вас, мадам мэр, у меня ночная смена за спиной, так что извините… — Эмма выдавила улыбку, обогнула и не думающую делать шаг в сторону мадам мэр и зашагала по коридору, надеясь, что идёт в правильном направлении. Глупо будет потом возвращаться.       С удовольствием Эмма отвесила бы себе ощутимую затрещину за свой непослушный язык. Какой бес в неё вселился? При том, если раньше она лишь отражала нападки Реджины, то сейчас откровенно провоцирует её. Наверное её переутомлённость достигла своего пика, а здравый смысл «помахал ручкой».       Чутьё её не подвело, и через пару минут она миновала стеклянные двери главного входа больницы. Порыв ветра принёс с собой капли дождя. Эмма передёрнулась, обхватила себя руками и посмотрела на небо, полностью затянутое тяжёлыми тучами. Погода полностью соответствовала настроению и ни то, ни другое, похоже, сегодня не изменится.       — Эмма, подожди! — услышала она за спиной голос Грэма. Эмма поджала губы и развернулась. — Вот, возьми, Реджина передала, — он протянул ей куртку, о которой Эмма совсем забыла.       Реджина что, всё время держала её при себе, а она даже не заметила? Кажется, она стукнулась сильнее, чем предполагала.       — Спасибо, — буркнула Эмма, сразу надевая куртку. На дворе хоть и весна, но март — так себе месяц.       — Я знаю, что твоя машина осталась у дома Реджины. Я отвезу тебя туда.       Заботливость Грэма только сильнее раздражала. Перспектива сидеть с ним в машине не прельщала, от слова, совсем. Идти же под дождём до дома Реджины тоже не очень радовало. Эмма ещё раз посмотрела вверх.       «Если уже беситься, то лучше в тепле, чем мокрой и замерзшей», — заключила она и согласно кивнула.       — Тогда подожди здесь минуту. Я подгоню машину, чтобы тебе не идти под дождём, — заметно обрадовался Грэм и после очередного кивка Эммы, поспешил прочь.       Он действительно вернулся от силы через минуты две. Эмма запрыгнула в машину и они тронулись с места.       — С тобой правда всё хорошо? — неуверенно заговорил Грэм.       Уставившаяся перед собой Эмма мысленно закатила глаза. Разговор по душам, ещё и с Грэмом, точно не входил в планы.       — Ага, я в порядке.       — Прости, что я спрашиваю. Просто ты там была такая, — он не договорил, потому что Эмма резко к нему развернулась. — Ну, как будто не в настроении, — он примирительно улыбнулся. — Мы правда все переживали за тебя. Никогда не видел Реджину такой взволнованной, если дело не касалось Генри.       — Как давно вы знакомы? — резко перевела тему Эмма.       — Хм, с тех пор, как меня перевели в Сторибрук на место шерифа. Лет шесть или семь, кажется.       — И сколько из них ты её трахаешь? — выпалила Эмма.       Грэм закашлялся.       — Эм, — он нервно почесал за шеей. — Мы с тобой, конечно, напарники, и я надеюсь, на пути, чтобы стать друзьями, но тебе не кажется, что это слишком личное?       — И всё же, — чувствуя нарастающую злость, настаивала Эмма на ответе.       Грэм заёрзал на сидении, кидая ей неуверенные взгляды.       — Пару лет, — наконец ответил он уклончиво. — Но ты не подумай неправильно.       «А что там можно неправильно подумать?» — сардонический хмыкнула про себя Эмма.       — Между мной и Реджиной, — Грэм снова откашлялся, — это просто физически, понимаешь? — он коротко посмотрел на Эмму, словно проверяя её внимание. — Я не люблю её, и она меня тоже. У нас уже несколько недель ничего не было, — заверил он слишком рьяно.       «И слава богу!»       — Вообще-то, мне нравится другой человек, — многозначительно добавил он. — Поэтому я прекращу всякие отношения с Реджиной. Тебе не о чём беспокоиться.       Тогда до Эммы дошло, и она едва сдержала себя, чтобы не расхохотаться. Он что, правда подумал, что она приревновала его к Реджине? Идиот! И она идиотка, что оказалась в таком положении.       Впрочем, возможно, так даже лучше. Пусть думает. С ним не сложно. Значительней то, что мадам мэр лишится любовника. Нет любовника — больше шансов у неё, сделала Эмма для себя логическое заключение. Почему-то ей на ум совершенно не приходила вероятность, что мадам мэр может оказаться абсолютно гетеросексуальной.       — Отвези меня к машине, — не желая продолжать бессмысленный разговор, Эмма закрыла глаза и откинулась назад. — Я жутко вымоталась. Если я вырублюсь, разбуди меня, когда приедем.       — Конечно, — отозвался Грэм мягко. Остальная часть пути прошла в блаженной тишине.       Эмма на самом деле уснула. Грэм разбудил её достаточно мягко, чтобы она не заехала ему кулаком. Поблагодарив его сначала скупо, но вспомнив, что она решила быть с ним милее, заставила себя улыбнуться.       Потом её тело действовало на отработанном механизме. Без происшествий доехав до «У бабушки», Эмма, не желая с кем-то пересекаться, зашла с заднего хода и спокойно добралась до своего номера. Её хватило на скорое принятие горячего душа. Потом она дотащила себя до кровати и уснула быстрее, чем смогла подумать, к счастью, без сновидений.