Перерождённые. Прощённые и свободные

* * *

      — Я вернулся, — отложив телефон, Эмма подняла голову к монитору. — Теперь мы можем поговорить спокойно, — добавил Дэвид с экрана ноутбука.       — Я могла бы позвонить и позже. Нилу не обязательно было идти спать из-за меня, — Эмма неловко улыбнулась, чувствуя вину перед ребенком за то, что его отправили в кровать раньше обычного.       — Всё в порядке, — Дэвид покачал головой. — Мы и так разрешили ему бодрствовать дольше положенного. Он услышал наш разговор с Мэри-Маргарет о твоём предстоящем звонке и тоже загорелся желанием тебя увидеть. Даже клятвенно обещал не капризничать. Он поговорил с тобой, а сейчас его время вышло. Всё по-честному.       — Ты прекрасный отец, Дэвид, — тихо сказала Эмма, не сводя глаз с улыбающегося лица друга. — Будь у меня такой отец, я бы очень этим гордилась, — в горле образовался ком, а в глазах защипало.       Общение с Ноланами сделало её на редкость эмоциональной. Тоска по кому-то рядом остро кольнула под рёбрами. Оказывается Эмма соскучилась по ним сильнее, чем могла от себя ожидать. Быть может, это был один из тех дней, когда Эмма чувствовала себя особенно одиноко, а быть может, всё дело было в сегодняшнем дне, точнее всему тому, что ему способствовало.       — Эй, Эмма, — позвал её мягкий голос. — Даже без родственных связей, ты нам как родная. Я не буду против, если ты всегда будешь называть меня, папс, — добрые глаза Дэвида и улыбка согрели одинокое сердце, подняли упавший дух.       — Хорошо, папс, — с ударением ответила Эмма и улыбнулась. Взбодрённая тёплыми словами, она поправила под спиной подушку и удобней устроила ноутбук на коленях.       — Отлично, — Дэвид в свою очередь подвинул свой ноутбук ближе к себе. — А теперь расскажи, почему ты так настаивала на разговоре. Тебя снова пытались убить? — сейчас Эмме сложно было определить, говорил с ней обеспокоенный друг или специальный агент ФБР.       — Нет, — твёрдо сказала она, покачав головой. Она предпочла быстрее успокоить друга — Дэвида, потому что сейчас ей нужен агент Нолан. — Как я тебе в прошлый раз говорила, я уверена, что убивать меня никто не собирался. Сам подумай, посреди белого дня, перед зданием мэрии, при свидетелях. Это точно было не покушение, а скорее предупреждение.       — Предположим, — нехотя, согласился Нолан. — Что ты смогла узнать?       — А ты? Что-нибудь удалось узнать про машину? — задала Эмма встречный вопрос.       — Пока всё глухо, — ожидая подобного ответа, Эмма, поджав губы, кивнула. — Сама представляешь, сколько на учёте стоит тёмно-синих седанов с тройкой в конце номерного знака. К тому же, это не официальная проверка, я не могу подключить все доступные мне ресурсы. Ребята работают, но сама понимаешь…       — У них есть и другие дела, да, понимаю, — тускло улыбнулась Эмма.       Она правда понимала. Пусть Дэвид и был заинтересован в расследовании, но над ним тоже стоял начальник, перед которым он должен был отчитываться за проделанную работу своих людей. И тому могло бы не понравиться, что агенты занимаются несанкционированными заданиями. Помогать Эмме в деле с наездом в лучшем случае имела право только полиция штата. А их вмешательство без веских доказательств не имело смысла. Только шум поднимут и уедут без ничего.       — Хей, мы всё ещё работаем с тобой. И я передал твой список людей, которых ты хотела проверить. Просто дай нам время, — подбодрил Дэвид, на что Эмма мрачно усмехнулась.       — Время, — Эмма неловко почесала щеку. — Его у нас может не оказаться. Кажется, меня завтра уволят официально, — отведя глаза от экрана, Эмма отрешённо посмотрела в окно на ночное небо. Совершённый ею поступок тяжёлой ношей осел в душе. Почти сразу после случившегося она осознала свою ошибку, и теперь она обязана найти выход и всё исправить.       — Как уволят? Ты говорила у тебя всё схвачено и на работе, и с мэром Миллс.       — Было, — Эмма тяжело вздохнула и наконец посмотрела Дэвиду в глаза. — Я кое-что сделала, — она замялась, подбирая слова, так как дословную правду Дэвиду знать не обязательно. — Скажем так, я испортила отношения с мадам мэр и она велела мне убираться из Сторибрука. Немедленно, — на одном духу выпалила она и вжала голову в плечи.       — Чёрт, Эмма, — протянул Дэвид. Он открыл рот, чтобы сказать ещё что-то, но его отвлёк громкий визг и зов Мэри-Маргарет. — Погоди, кажется, Нил не собирается засыпать и успешно убегает от Мэри-Маргарет. Дай мне минуту.       — Не спеши, — заверила его Эмма, испытав облегчение от предоставленной отсрочки. — Иди к ним и уложите пацана вместе. Я подожду, — Дэвид благодарно кивнул и ушёл.       Закинув руки под голову, Эмма откинулась на подушку и, уставившись в потолок, начала прокручивать дни с момента неудачной попытки навредить ей неизвестным водителем. Понадобилось три недели, чтобы она оказалась сейчас там, где находится — Реджина ненавидит её сильнее, чем когда-либо, и если она ничего не придумает, то окончательно лишится работы.       В день перед попыткой наезда звонок Реджины вызвал у Эммы неописуемую радость. Оставшиеся часы до их встречи Эмма, образно говоря, порхала над землёй. Она знала, что Реджина за день до этого вернулась в город, и в душе взывала ко всем знакомым ей богам, чтобы они достучались до мадам мэр и убедили, что присутствие Эммы Свон для неё жизненно необходимо, потому что для Эммы, если они в скором времени не увидятся, это определённо станет делом жизни и смерти. До Реджины она и представить себе не могла, что можно так остро, почти болезненно, ощущать отсутствие человека. Если учесть, на какой ноте они расстались в последний раз, Эмму определённо можно считать мазохисткой. Нет, ну кто в здравом уме будет всеми фибрами души тянуться к женщине, которая таким образом тебя использует, а затем безэмоционально выставляет за дверь? А Эмма тянулась, дико скучала и считала дни, когда Реджина снова позовет. Наконец, через две недели молчания она позвонила, и Эмма помчалась, и будь проклят этот придурок, который всё испортил, вздумав именно тогда устроить спектакль с покушением! Когда она доберётся до него, она сначала врежет ему, а затем объяснит, что нельзя вот так срывать планы людей! Конечно же, это были несерьёзные мысли, но Эмма была жутко зла.       Как ни странно, она совсем не испугалась за себя, когда мудак в седане едва её не убил. Если бы не Реджина… Впрочем, внутренне чутьё подсказывало, что в решающий момент он бы всё равно увильнул. Как бы там ни было, в итоге он напугал Реджину. Эмма не могла забыть её отчаянный крик и наполненный ужасом взгляд. И женщина с детьми, которых он тоже косвенно подверг опасности и напугал. За всё это Эмма готова была прибить ублюдка собственными руками. Особенно за Реджину. На миг ей стало не по себе от осознания, как далеко она готова пойти ради Реджины. Психотерапевт определённо поставил бы какой-нибудь завуалированный умными словами диагноз и дал бы совет пройти терапию, но Эмма не нуждалась в лечении, она нуждалась в Реджине! И счастье было бы безграничным, если бы мадам мэр хоть частично испытывала похожие чувства. Быть может, в мечтах Эммы, в действительности же Реджина стала ещё больше стервой, чем была до этого случая.       Ясно дело, что их запланированная встреча отменилась, но Эмма понадеялась хотя бы на общение, ведь Реджина, очевидно, перенесла шок и должна была… Эмма даже не знала, чего ожидала, но точно не того, что Реджина просто уедет по каким-то срочным делам. Какие могут быть дела в такой момент?! Когда же она вернулась, заявилась в участок, и то, потому что Грэм позвонил и сказал, что им нужны её показания, как свидетеля. Она приехала, и Эмма воспряла духом, но так же быстро и поникла. Перед ними предстала не пережившая шок женщина, нет, в участок царственно вошла мадам мэр и заявила, что говорить будет только с шерифом, а Эмму вообще потребовала отстранить от расследования, так как по протоколу она не может заниматься собственным покушением. Конечно же, это было смешно при наличии всего двух служащих, включая самого шерифа. Кто по её мнению будет ему помогать? Грэм это понимал, Эмма это понимала, и мадам мэр скорее всего тоже, но правила оставались правилами, которые преданный шериф не посмел нарушить, не перед вышестоящим лицом, во всяком случае. Таким образом Эмму выпроводили из участка, отправив в патруль.       Разочарованная и расстроенная она уехала. Остановившись в паре кварталов дальше, она решила связаться с Дэвидом. Так или иначе ей нужно было ему сообщить о случившемся. Не только потому, что она обещала докладывать обо всем подозрительном, но и потому, что у него были ресурсы, с помощью которых она быстрее добьется результатов в расследовании. Много информации она не могла Дэвиду дать: тип и цвет машины, последняя цифра номерного знака. Позже она прочтёт показания, и, быть может, у них будет больше, но Дэвид пока может начать поиски. Без веских на то причин, но Эмма была уверена, что в Сторибруке этот автомобиль числиться не будет.       Дэвид не на шутку всполошился, когда услышал все подробности. После того, как она заверила, что с ней всё в порядке, они сошлись во мнении, что при отсутствии смертельной угрозы — в этом она тоже была более или менее убедительна — она сильно кому-то мешает в этом городе. Если она поймёт, чем не угодила, возможно, узнает, кто зачинщик.       Первой на ум приходила мадам мэр. Но это было бы чересчур легко. Реджина с первых минут не скрывала, как сильно ей не нравится присутствие Эммы в городе. Она не настолько глупа, чтобы так ставить себя под подозрение. Нельзя забывать какую роль она сыграла. Она буквально спасла Эмму. С другой стороны, всё могло быть спланировано именно с таким исходом, чтобы убрать Реджину из-под удара. Или почему покушение осуществилось именно перед зданием мэрии, и какая удача, что мадам мэр стояла перед окном? И ещё, это Реджина назначила встречу. Она знала, что Эмма будет там. Знал ли кто-нибудь ещё? Эмма никому не говорила, куда направляется перед сменой, а уж Реджина точно не особо распространяется об их связи. Если взять все факты, то картина вырисовывается не в пользу мадам мэр. По настоянию Дэвида, Эмма пообещала, что будет предельно осторожна с ней, но в глубине души отказывалась верить в виновность Реджины. Допусти она эту возможность, её глупое влюблённое, а этот факт уже не оспаривался, сердце не выдержало бы разочарования.       Обсудив с Дэвидом план действий, они договорились связаться через пару дней или раньше, если появятся новости. Потом Эмма нарезала в городе пару кругов и вернулась в участок, застав там только Грэма. С ним тоже состоялся долгий разговор, из которого Эмма узнала, что показания Реджины и женщины с детьми ничем существенным им не помогут. Возник один момент, когда Эмма растерялась. Грэм задал резонный вопрос, зачем она поехала в мэрию. И Эмма не сразу нашлась с ответом. Ведь, скорее всего, он спросил Реджину, зачем Эмма там оказалась. Будет подозрительно, если их ответы не совпадут. Чёрт подери, тебя Реджина! Эмма ляпнула первое пришедшее на ум, что хотела обсудить рабочие моменты. Какого же было её облегчение, когда Грэм с удовлетворённым кивком спокойно воспринял её слова. Неужели Реджина сказала то же самое? «Прям родственные души со схожими мыслями», — про себя тогда улыбнулась Эмма. Всё-таки есть между ними что-то большее, чем физическое влечение, и никто её в этом не переубедит. Осталось только донести это Реджине. А для этого им нужно общаться!       Желание Эммы увидеть Реджину сбылось уже следующим вечером. И в последующий день тоже. И дальше мадам мэр, если не каждый, то через день призывала её к себе в мэрию или в дом, когда пацан уже спал. Однако всё их общение ограничивалось сексом. Горячим, несдержанным, стремительным сексом. Эмма даже бы сказала, что у них прогресс по части места действия. Кровать в королевских покоях они так и не испробовали, зато диван в кабинете дважды. И стол. И столешницу на кухне. Вообще оказалось, что Реджина довольно раскрепощена и разнообразна. А ещё ненасытная и требовательная. О такой партнёрше можно было бы только мечтать, если бы не два но: Эмма доводила мадам мэр до оргазма, или двух, но сама оставалась без разрядки, и мадам мэр на это было глубоко плевать, что подводило ко второму «но». Если Реджина не издавала звуки страсти, то с её языка слетали колкие, с намерением унизить, реплики. Она всячески старалась задеть Эмму, обесценивала их связь, её выпады давали понять, что до Эммы снизошли за неимением лучшего. Эмма не оставалась в долгу. У неё находились ответные колкости и огрызания, но в душе было больно. Она злилась на себя и на Реджину и в итоге брала её жёстко и грубо. Закрадывалась мысль, что её намеренно провоцируют, чтобы добиться именно этого. Каждый раз Эмме позволяли ублажать, а затем с каким-нибудь едким комментарием выпроваживали восвояси. Всякий раз она уходила подавленная и неудовлетворённая.       Последний раз Реджина превзошла себя. Назначив встречу на десять вечера в особняке, она открыла дверь в одном халате. Выделяющиеся сквозь тонкую ткань соски и выглядывающие в разрезе голые ноги мгновенно вскружили Эмме голову. Решив взять инициативу в свою руки и, быть может, подняться в спальню, Эмма стремительно шагнула через порог. Одной рукой захлопнула дверь, а другой притянула несопротивляющуюся Реджину к себе и завладела её ртом. Она надеялась, что поглощенная поцелуем Реджина будет достаточно отвлечена, чтобы утянуть себя наверх. Отвечая на поцелуй с не меньшей жадностью, Реджина, под напором Эммы, двигалась спиной вперёд, попутно срывая с неё куртку. Они добрались до лестницы и успели подняться на две ступеньки, когда Реджина вдруг крутанула их и дёрнула Эмму вниз. Эмме пришлось отпустить её, чтобы смягчить свое приземление. Она опомниться не успела, как Реджина взобралась на неё, заставляя лечь, и опустилась на лицо, без слов давая понять чего хочет. С задранной головой Эмма распласталась на лестнице. Ступенчатые углы давили в спину, особенно сильно впиваясь между шейными позвонками, но всё не имело значение, когда влажная и горячая промежность Реджины находилась в паре сантиметров от её губ. Опьяненная запахом желания, она обхватила оголённые бёдра и усадила Реджину на себя. Тихие вздохи и ощутимое потягивание за волосы говорили о том, что она делает всё правильно, действуя только языком и губами. Эмма взглянула вверх и увидела запрокинутую голову Реджины. Полы халата разъехались, выставляя на показ покачивающуюся грудь с торчащими сосками. В тяжёлом дыхании появилась хрипотца. Реджина начала интенсивней вжиматься в Эмму, пока её бёдра не пробила сильная дрожь, и она испустила один тихий длинный стон и замерла. Буквально пару секунд спустя она как ни в чём не бывало встала и пошла дальше.       — Вы знаете, где находится дверь, мисс Свон, — прохладно произнесла она и исчезла на втором этаже, оставив опешившую Эмму с затёкшей шеей, пульсирующую и мокрую, лежать на лестнице и чувствовать себя до крайности использованной и униженной.       На следующий день она сидела в участке и корпела над бумагами в тщетных попытках выудить из добытой информации что-нибудь стоящее. Как и ожидалось, тёмно-синих седанов в Сторибруке пруд пруди. Если бы у них хотя бы марка машины была, можно было сузить круг поисков, а так они искали иголку в стоге сена. Поэтому Эмма составила список имён людей, кто в большей или меньшей степени связан с Реджиной, потому что после долгих размышлений, она с тяжелым сердцем признала, что все ниточки ведут именно к ней. Она стала исходной точкой в расследовании, которое спустя больше недели не продвинулось ни на йоту. Несколько раз Эмма задумывалась, чтобы забросить работать в этом направлении. Никто больше на неё не покушался. Она не чувствовала себя в опасности, всё шло своим чередом. Быть может, на самом деле кто-то неудачно пошутил, а она только зря тратит своё время? «Может, и не зря», — тут же подсказывало чутьё, потому что даже без этого случая, в городе творилось неладное. Вполне возможно, что одно с другим не имеет ничего общего, но и исключать взаимосвязь нельзя. Вкратце, Эмма вернулась к старым делам и сравнивала их с тем, что у неё было на данный момент. Так как было у неё совсем немного, она топталась на месте. По крайней мере, полное погружение в работу помогло отвлечься на время от Реджины и их недоотношений.       Из-за ноющей шеи мысли о ней посещали Эмму чаще. Безотчётно она завела руку под волосы и потёрла основание шеи, где подозревала синяк, затем, не глядя, потянулась к бумажному стаканчику на столе, который оказался пуст. Для убедительности, она потрясла его и со вздохом разочарования выбросила в мусорное ведро.       Пять дней назад кофемашина в офисе шерифа издала последний вздох и велела долго жить. С тех пор главный её энергоснабжающий источник и не только ее, приходилось покупать в другом месте, преимущественно в заведении миссис Лукас. За проведённое в Сторибруке время Эмма убедилась, что бабуля делает самый вкусный кофе в городе. Каким бы чудесным он не был, за него нужно было платить. Если учесть её суточную дозу и умножить на рабочие дни, то вскоре она будет работать только на кофе. Грэма это мало беспокоило. Ещё бы, его заработная плата, скорее всего, была вдвое больше, и пил он его меньше. У них бы давно была новая машина, если бы не мадам мэр!       Эмма удручённо откинулась на спинку стула, сдёрнула очки и бросила их на стол. Одно упоминание о Реджине заставляло скрипеть зубами и биться головой об стенку. Эта женщина была не просто невыносимой, она будто выбрала для себя новый жизненный девиз — как можно чаще издеваться над Эммой Свон, даже если ты с ней трахаешься! Делать это одновременно доставляло Реджине, казалось, особое извращённое удовольствие.       Последние две недели у них были регулярные встречи. Реджина по телефону сообщала, когда и где хочет её видеть, и Эмма, с каждым днём ощущая себя всё сильнее девочкой по вызову, послушно спешила к ней по первому звонку. Она не могла по-другому. Не могла сказать Реджине нет.       Зато у мадам мэр с этим словом проблем не имелось. Последний раз Эмма услышала его сегодня утром. Она отчаялась ждать от Грэма инициативы насчёт новой кофемашины и решила сама уладить этот вопрос.       «Нет, мисс Свон. Город не обязан удовлетворять ваши запросы по поводу обеспечения вас кофеиновыми напитками в нездоровом количестве, в любое время суток. Если вам так необходим кофе в немыслимых дозах, будьте добры, самостоятельно об этом позаботиться. К тому же, с появлением второго помощника шерифа, ваш бюджет и без того превысил выделенную годовую сумму, но с учётом последних событий, я дала согласие вернуть мистеру Джонсу место в вашем департаменте. Моя щедрость не безгранична, не стоит ею злоупотреблять. Прошу, больше не беспокоить меня по этому поводу.»       «А по какому поводу тебя можно беспокоить?» — хотела сказать Эмма, но мадам мэр уже положила трубку. Их телефонные разговоры всегда проходили подобным образом — ни привет, ни до свидания, коротко и по делу.       Это было утром, а сейчас часы показывали три часа дня. У Эммы ни еды, ни кофе, вместо этого — саднящая боль в шее, урчащий желудок и отвратительное настроение.       Кто-то вошёл в участок, и Эмма развернулась на стуле.       — Привет, красавица, — вальяжной походкой, к ней шёл Киллиан Джонс — новый второй помощник шерифа. — Признайся, ты ждала меня, любовь моя.       С первого дня своего появления этот самовлюблённый болван, как прозвала его для себя Эмма, обращался к ней, как угодно, только не по имени. Прозвища, которыми он её наделял, сводились к дешёвому подкату. Сперва Эмма одёргивала его и ставила на место, но он не унимался, показав свою невосприимчивость к резкому отказу. Через несколько совместных смен, Эмма махнула на его распущенную манеру общения рукой и предпочла просто игнорировать. Развязность Джонса раздражала, но в целом он показал себя вполне полезным. С третьим человеком в команде делить смены намного удобнее. Киллиан ранее уже работал с шерифом, его не пришлось ничему учить, он сразу влился в процесс. Естественно только после того, как Грэм согласовал его назначение с мадам мэр. Своё внезапное исчезновение он извинил семейными обстоятельствами, требующие его присутствия. В Ирландии. По его словам, последние месяцы он провёл в Ирландии, откуда он родом. Грэма убедили его оправдания, и с тех пор Джонс работал с ними. Надоедливый, чрезмерно похотливый, болтливый, он был той ещё занозой в заднице, но в тоже время смазливый и при желании галантный, он умел очаровывать. Поэтому отношение Эммы к нему менялось в зависимости от его поведения.       На этот раз Эмма не была настроена на его сальные шуточки.       — Я сегодня не в настроении, Джонс, — она закатила глаза и вернулась к бумагам.       — Милая, ты передумаешь, когда увидишь, что я тебе принёс, — сказал Киллиан, встав непосредственно у Эммы за спиной.       В следующую секунду перед ней оказались бумажный пакет и большой стаканчик. «С кофе», безошибочно угадала Эмма по исходящему аромату. Оба с эмблемой «У бабушки», что невольно вызвало урчание в желудке и благодарную улыбку.       — Над чем работаешь? — Джонс нагнулся над ней, чтобы ближе рассмотреть документы.       Это было одно из его назойливых качеств — она постоянно докучал Эмме расспросами о её текущих делах. А Эмма не могла и не хотела делиться с ним своими домыслами. Она Грэму то не говорила всей правды.       — Да так, ничем особенным, — Эмма захлопнула папку и взяла кофе. — Спасибо.       Довольный собой Джонс обошёл стол и с размаху плюхнулся на стул напротив Эммы, которая приложила губы к стаканчику и после первого глотка блаженно прикрыла веки.       — Я заметил закономерность между твоим настроением и уровнем сахара в твоей крови, — не привыкшая слышать от него такие заумные речи, Эмма слегка поперхнулась. — Осторожней, крошка, у меня на тебя большие планы, — Джонс многозначительно поиграл бровями.       — Мечтай дальше, — фыркнула Эмма. — Но за провиант, спасибо, — оставив кофе на потом, она взялась за пакет.       — Если очень захотеть, мечты имеют свойство сбываться, а я очень настойчивый, любовь моя, — протянул Киллиан, закидывая ноги на край стола.       — А ещё ты очень наглый. Ноги, — бросила Эмма сурово и, после того как ботинки исчезли с поля зрения, откусила большой кусок от бургера. — На улицах всё спокойно? — спросила она перед следующим укусом от сочного лакомства.       — Всё под контролем, сладкая, ешь спокойно.       Эмма закатила глаза и молча продолжила есть, в то время как Киллиан удобнее откинулся на стуле, сложил руки на груди и начал рассказывать, как прошёл его патруль, кого он встретил в закусочной и какие сплетни успел услышать. В этом заключалась его положительная черта — своей болтовнёй он отвлекал Эмму от невесёлых размышлений.       Минут двадцать спустя Эмма закончила с едой. Она с пяти часов утра была на ногах, и после сытного обеда и горячего кофе, на время согревшего изнутри, она разомлела, поэтому не стала сопротивляться, когда Киллиан, увидев, как она потирает шею, обошёл вокруг стола, положил руки ей на плечи и начал, на удивление умело, массировать мышцы. Эмма сама не заметила, как размякла под его действиями, уронив голову на грудь.       — Эти руки могут и не такое, любовь моя, — прозвучало через какое-то время, нарушая до этого момента блаженную тишину. — Ты многое теряешь, отказывая мне. Может всё-таки захочешь после работы взойти на борт моего корабля? — в голосе Джонса слышалось улыбочка.       — С тобой приятней общаться, когда ты молчишь, — съязвила Эмма, резко поднимая голову. Она так неудачно ею повернула, что зацепилась волосами за пряжку ремня Киллиана и буквально застряла головой у его паха. — Твою же… — она машинально потянулась к застрявшим волосам, и в попытке освободить их, невольно коснулась выпирающего паха. Чувство отвращения заставило отдернуть руку. — Чёрт, Киллиан, убери от меня свой член, — рявкнула Эмма, подаваясь вперёд, но пронзившая боль вынудила вернуться в прежнее положение.       — Это судьба, детка, не противься ей, — усмехнулся Джонс и мягко погладил по белокурым волосам, вместо того, чтобы помочь.       И надо же именно в этот момент двери в участок открыться и впустить посетителя, звуки шагов Эмма мгновенно узнала и застыла, не в силах пошевелиться, будто её поймали на чем-то постыдным. Стук дизайнерских шпилек становился всё ближе, а удары сердца Эммы всё громче.       — Мистер Джонс, могу я узнать, где находится мисс Свон и почему она не отвечает?..       Голос мадам мэр оборвался, когда она подошла ближе и увидела незамеченную до этого Эмму.       — Я здесь, — она криво улыбнулась и медленно развернулась на стуле. Киллиану ничего не оставалось, как сделать пару шагов ей за спину. Если Эмма готова была провалиться сквозь землю, представляя, как сейчас выглядит с повёрнутой на половину к паху головой и пальцами Джонса в волосах, то сам Джонс видимо не испытывал ни капли смущения. Он спокойно вернул обе руки Эмме на плечи. — Волосы застряли, — пробормотала Эмма, указав пальцем на очевидное и ощущая прилив краски к лицу. У неё не было причин так нервничать, потому что она не сделала ничего зазорного, но Эмма нервничала       — Мадам мэр, чем можем быть полезны? — как ни в чём не бывало Джонс продолжил мять Эмме мышцы.       Эмма же не отрываясь смотрела на Реджину и увидела, как в её глазах блеснуло нечто, чего до этого она никогда не видела — блеск гнева, но он был направлен на Киллиана. Первичная потребность оправдать ситуацию сменилась другим чувством. У Эммы возникла идея, гениальная, как ей тогда показалась, заставить мадам мэр ревновать. Может быть тогда она осознает, что их связывает не только секс.       — Да, мадам мэр, чем могу быть полезна? — Эмма вскинула голову и переборола себя, чтобы не дёрнуться обратно, когда затылком уперлась в выпирающую промежность.       — Я пыталась до вас дозвониться, мисс Свон, но ваш телефон недоступен, — до этого Реджина стояла, обняв себя руками, что Эмме показалось милым, трогательным, потому что захотелось ей всё простить и защитить, но как же быстро она могла менять свой облик. Опустив руки вдоль тела, она вытянулась, вздёрнула подбородок и наградила Эмму презрительной ухмылкой. — Даже представлять не желаю, чем вы занимались, чтобы оказаться в столь невыгодном положении. Впредь попрошу увлекаться вашей интрижкой не в рабочие часы. Вам не за это платят…       — Вообще-то, Киллиан делал мне массаж, — прервала её Эмма, неосознанно сложив на груди руки, будто хотела защититься от неоправданных обвинений. — Видите ли, мадам мэр, моё назначение порой требует сильных напряжений, — после этих слов Реджина иронично изогнула бровь. — Из чего следует, что моему телу время от времени нужно расслабиться, — Эмма с вызовом посмотрела снизу вверх. — Киллиан всего лишь хотел помочь.       — Если пожелаете, мадам мэр, я и вам могу оказать подобную услугу, — вставил Джонс самонадеянным голосом.       Глаза Реджины опасно сузились. Убийственный взгляд переместился на Эмму, которая внутренне сжалась, начиная жалеть о своей затеи с ревностью, но сдавать назад было поздно. Не сейчас по крайней мере.       — Займитесь работой, — безэмоционально бросила Реджина, развернулась и стремительно покинула участок, хлопнув напоследок дверью.       — И чего она хотела? — хохотнул Джонс, продолжив массаж.       — Отвали, Киллиан, — Эмма передёрнула плечами и с нарастающим чувством отчаяния зажала голову и повалилась на стол, совершенно забыв о запутанных в пряжке волосах, клок которых скорее всего там и остался, судя по пронзившей затылок боли. Но Эмма осталась, уткнувшись лбом в пачку бумаг и лихорадочно гадая, какое наказание теперь уготовит для неё Реджина.       Вот только наказания не последовало. Ни на следующий день, ни через день. Реджина ни разу не дала о себе знать. До конца недели отчаяние Эммы переросло в страх, что всё кончено. Что её глупая идея с ревностью обернулась против неё же. Стоило бы догадаться, что мадам мэр не из тех женщин, которые ведутся на подобные провокации. Это же Реджина! Она знает себе цену и никогда не поставит себя на один уровень с кем-то другим. Тем более с Киллианом! Чем она только думала?! Или она вообще не думала, потому что рядом с Реджиной Эмма теряла эту способность.       Днём Эмме удавалось унять тревогу занятостью. Ночами же, когда всё вокруг затихало, страх превращался в панику. Эмма плохо спала. Засыпала с тихими слезами, просыпалась в поту и с криком. Ей просто жизненно важно было увидеть Реджину, поэтому во время пробежек и патрулей путь её как минимум дважды пролегал возле белого особняка и рядом с мэрией. Она даже использовала Генри.       В их переписке она ненавязчиво спрашивала, как дела у его матери и чем они занимаются. По словам пацана, у них все отлично, что означало, что Реджина абсолютно точно не так переживает разлуку с Эммой. К выходным тоска стала невыносимой, и Эмма согласилась на уговоры Руби пойти в бар. Там Эмма напилась. Начала она с пива, но когда к полуночи к ним присоединился Киллиан и торжественно опустил в центр стола бутылку рома, Эмма плюнула на всё и начала закидывать в себя один шот за другим. Они остались до закрытия, дальше Эмма смутно помнит, как поддерживаемая с обеих сторон Джонсом и Руби добралась до своего номера, а затем отключилась.       Всё воскресенье Эмма провела в постели. Корчась от дикой головной боли, она, не осознавая своих действий, разорвала подушку, в которой глушила крики. К вечеру приступы начали затихать. Возможно, помогли таблетки, которые принесла и заставила выпить Руби. Её Эмме пришлось выпроводить после второго визита. Она понимала, что то, как она переносила похмелье, было ненормальным, а притворяться у неё не было сил. Руби бы только встревожилась, ещё и бабулю бы подключила.       В понедельник Эмма всё ещё ощущала последствия алкоголя, но покалывание в висках и слабость в конечностях были терпимыми, по сравнению с пережитым вчера. Вялая она провела большую часть дня, полулёжа за своим столом, перелистывая бумаги и перечитывая абзацы по нескольку раз. После обеда заявился Грэм и сообщил, что им пора на городской совет. Вот тогда Эмма ожила.       Собрание совета совсем вылетело из головы. Неудивительно, в ней вообще ничего не удерживалось целый день. К счастью, Грэм пришёл не с пустыми руками. Кровь забурлила от запаха кофе, который она буквально влила в себя, или это был адреналин от предстоящей встречи с Реджиной. Пусть в официальной обстановке, пусть при людях, но она снова увидит её. Запихивая тревожную мысль об одержимости куда подальше, Эмма накинула куртку, впереди Грэма выскочила на улицу и запрыгнула в свой «жук». У мэрии она всё-таки дождалась его, чтобы вместе появиться на совете.       Зайдя в зал заседаний, Эмма на секунду замерла в дверях. Реджина стояла во главе стола и разговаривала с мужчиной, кажется, директором школы, но это не имело значения с кем именно. Взгляд Эммы был прикован к Реджине. Как обычно она выглядела неотразимо в своём офисном костюме. Кроваво-красная блузка выглядывала из-под чёрного пиджака. Убийственного оттенка алели пухлые губы. При виде этих изогнутых в снисходительной улыбке губ, Эмма вспомнила, какие они мягкие, и как давно она их не целовала. Вечность. Реджина на неё не смотрела, она вообще не показала, что заметила их появление, но её присутствия хватило, чтобы на душе у Эммы полегчало, а по телу поднялось внутреннее тепло. Её будто накрыли ватным одеялом после долгого нахождения на морозе.       Грэм откашлялся и поздоровался, что привлекло внимание мадам мэр. Она кивнула шерифу, скользнув по нему взглядом. Эмма приосанилась, ожидая своей очереди, но напрасно. Создалось ощущение, что для Реджины ее даже в помещении не было. Она призвала всех занять места и открыла заседание. Эмма хотела бы разозлиться за такой откровенный бойкот, или по меньшей мере почувствовать разочарование, но всё, что она испытывала — это безграничное облегчение от того, что Реджина рядом. В большем она сейчас не нуждалась. Так она и провела почти всё заседание — едва ли не с открытым ртом, не сводя с Реджины глаз: любовалась её профилем, залипала на шрамик над верхней губой, неосознанно копировала легкий наклон головы, отмечала, как свет ламп отражается в идеально уложенных волосах, прослеживала каждый взмах руки, замечала каждый раздражённый вздох и нетерпеливое подёргивание плечом. Единственное, за чем Эмма не следила, это за сутью разговоров, поэтому, когда в тишине прозвучало её имя, она среагировала не сразу.       — Мисс Свон, вы ещё не отошли от воздействия алкоголя, или всё-таки примите участие в совете, — дошёл до неё смысл сурового тона, когда сидящий рядом Грэм, очевидно, не в первый раз пихнул её локтем.       — Нет никакого воздействия, — оторопело ответила Эмма, выравниваясь на стуле.       — До меня дошли другие слухи, — Реджина устремила на неё ледяной взгляд, под которым всё тепло из тела улетучилось. Эмма невольно потёрла предплечья. — Об этом я хотела бы поговорить. Вы должны уяснить, мисс Свон, что являетесь сотрудником правоохранительных органов и своим поведением должны подавать пример, — Эмма поджала губы, догадываясь куда клонит Реджина, и ей совсем не нравилось направление разговора. — Напиваться до беспамятства в дешёвом баре, устраивать драку с вашим же коллегой…       — Какая ещё драка с коллегой? — опешила Эмма.       Затем вспомнила, как едва не врезала Киллиану, когда тот, уловил момент, когда Руби ушла танцевать, полез к ней целоваться. Поспела Руби и всё разрулила, а Киллиан потом ещё долго и нудно извинялся, сказав, что неправильно понял намёки. Они помирились. И всё. Это было недоразумение, но никак не драка. Так, стоп! Откуда Реджина вообще об этом узнала?       — Моя секретарша не станет выдумывать подобные небылицы, — прозвучал ответ на невысказанный вопрос. — Так вот, мисс Свон, я не терплю пьянство и разгильдяйство, в особенности от своих служащих. Вы ведёте себя неподобающе, и вам должно быть стыдно выставлять себя в таком виде перед жителями. Вас должны уважать, а после такого вы даже жалости не заслуживаете! — в запале Реджина под конец своей праведной речи привстала, указывая на Эмму пальцем, будто и без этого взгляды всех присутствующих не были направлены на неё.       Эмма выпала в осадок. Она ожидала какой-нибудь пакости от Реджины, но не этого. Не такого публичного унижения. Её отчитали, как девочку! Это было низко, даже для Реджины. В горле собралась горечь, которую Эмма судорожно сглотнула, и, сжав под столом кулаки, она открыла рот.       — Не утруждайте себя нелепыми оправданиями, мисс Свон, — отмахнулась от неё Реджина, не дав произнести и звука. — Это ваше первое и последнее предупреждение, — добавила она прохладно, с презрением в глазах. Потом отвернулась и продолжила: — На сегодня заседание закончено. Благодарю всех за присутствие.       Как по команде все повскакивали со своих мест и засобирались. Эмма ловила на себе жалостливые взгляды и опасливые на Реджине. Все спешили убраться подальше, не желая попасться под горячую руку мэра. Только Эмма осталась сидеть. Подогреваемая проснувшейся злостью, она выжидала, надеясь застать Реджину одну.       — Доктор Вейл, задержитесь на минуту, — вдруг сказала Реджина. Эмма про себя выругалась, придумывая, под каким предлогом может ещё протянуть время.       — Слушаю, мадам мэр? — под пристальным взглядом Эммы, Вейл подошёл к Реджине.       — Вы не раз заводили разговор о новом оборудовании для больницы, — Эмме даже не пришлось напрягать слух, чтобы услышать.       — Верно, — с заминкой отозвался Вейл, неуверенно оглядываясь на покидающих помещение людей.       — Чем вы заняты сегодня вечером? — обольстительная улыбка на алых губах не оставляла сомнений в её предназначении, ни для Эммы во всяком случае.       — Эм, у меня смена, — в отличии от Эммы, до Вейла ещё не дошёл смысл посыла.       — В таком случае завтра. Приглашаю вас завтра вечером ко мне на ужин, — глаза Вейла увеличились в неверии. Реджина кокетливо пожала плечом. — Не стоит так удивляться, Виктор. Я решила, раз уж нам предстоит обсудить немалое вложение денег в высококачественное оборудование, то лучше сделать это в более приятной обстановке, не находите?       «Какого хрена?!» — едва не закричала Эмма. Теперь даже идиот поймёт, чего она хочет! Больнее всего по колотящемуся сердцу Эммы ударил то факт, что Реджина без всяких сомнений преднамеренно завела этот разговор сейчас. Говорила громко и не скрываясь, а ведь она не афиширует свои любовные связи! Значит хотела, чтобы Эмма услышала.       «Стерва!» — Эмма подскочила на ноги, привлекая внимания обоих. Вейл всё ещё находился под впечатлением сказанного, а Реджина подарила Эмме насмешку.       — Доктор Вейл? — позвала Реджина, заставляя Вейла оторваться от Эммы. Кроме них троих больше в помещении никого не осталось. — Жду вас завтра в девять вечера у себя. И если вас не затруднит, захватите бутылку красного вина.       — Как пожелаете, мадам мэр, — кивнул Вейл с понимающей улыбкой. Очевидно он начал догадываться об истинной сути приглашения.       Эмма готова была сорваться с места и кулаками стереть с его тонких, мерзких губ эту улыбочку. Выбить из него всё, что он успел себе представить. Голова начала раскалываться под натиском рвущегося наружу протеста.       — Доброго дня, — Вейл ещё раз склонил голову, улыбнулся и вышел.       Реджина начала собирать бумаги в папку. В то время как Эмма готова была взорваться.       — Мисс Свон, заседание окончено, если вы не заметили. Попрошу освободить помещение, — не поднимая глаз от бумаг, бросила Реджина.       Это стало сигналом к действию для. Эмма рванула вокруг стола и замерла возле Реджины.       — Какого хрена ты творишь? — от переизбытка эмоций, голос её хрипел.       — Для вас, я всё ещё мадам мэр, — всё ещё не глядя, но более резко отозвалась Реджина. — Не обольщайтесь по поводу того, что между нами было.       — Было? — с нажимом переспросила Эмма, чувствуя, как от сердца откалывается кусочек. — Что значит было? Я думала…       — Не знаю, что вы себе там надумали, что между нами, или кто мы друг другу…       — И кто я для тебя? — перебила Эмма сдавленным голосом, игнорируя давление в грудной клетке.       — Никто, — сухо и пусто сказала Реджина и такими же были её глаза, когда она подняла их. Радар Эммы буквально зашкаливал, будто счётчик Гейгера поместили в самый центр ядерного реактора, будто Реджина говорила одно, но хотела сказать прямо противоположное. — Вы для меня никто. Вы были временным вариантом. Я решила пересмотреть перспективы и нашла вам более подходящую замену. Ваши пальцы хороши, мисс Свон, но они остаются всего лишь пальцами, а мне нужно что-то более… Ну вы понимаете, — Реджина рассмеялась. Ядовито, надменно, уничтожающе. — Как бы вы не старались, вы женщина, и у вас никогда не будет требуемой мне части тела, — высокомерно закончила Реджина. Нарочито громко захлопнула папку, усмехнулась и с высоко поднятой головой величественно покинула зал заседаний, оставив онемевшую, с ощущаемой дырой в груди Эмму таращиться в пустоту.       Прошло какое-то время, когда в зал заглянула Тамара и позвала Эмму, вернув её в реальность.       — Мадам мэр велела проверить и закрыть помещение, — сказала Тамара с виноватой улыбкой.       «Мадам мэр велела?» — пронеслось у Эммы в голове. Хватит с мадам мэр повелевать! Не удосужив секретаршу Реджины ответом, она выскочила наружу.       Эмма злилась. Нет, она не просто злилась, она была в бешенстве. Бурлящая в ней ярость заставляла давить на газ и закипать сильнее, оттого, что «жук» не мчался достаточно быстро. Она прокляла его сотни раз, молотя ладонями по рулю, сожалея, что не сидит в крузере. Находясь уже час в дороге, Эмма так и не успокоилась. Костяшки пальцев, сжимающих руль, побелели и онемели. Какие бы игры Реджина не вела, она доигралась. Эмма даст ей то, чего ей так не хватает. После этого у неё не будет причины жаловаться. Нужно только добраться до ближайшего крупного города. К вечеру она вернётся в Сторибрук и нанесёт мадам мэр незапланированный визит. На этот раз Реджина не скажет нет.       Часы на приборной доске показывали десять минут одиннадцатого вечера, когда Эмма припарковала машину в недосягаемости уличных фонарей, недалеко от белого особняка. Повернув ключ зажигания, в тишине салона, Эмма сделала глубокий вдох. За многочасовую поездку душившие от переизбытка эмоции нисколько не утихли. Напротив, решительности прибавилось, когда она вот-вот перейдёт к действию. Жители этого элитного района скорее всего запирают свои двери на ночь сразу после ужина, а чужие сюда не заглядывают, но на всякий случай Эмма оглядела тёмную улицу, и, удостоверившись, что поблизости никого нет, потянулась к заднему сидению и достала небольшую коробку. Долго не раздумывая, она разорвала упаковку, достала содержимое. В нос ударил искусственный запах. Эмма повертела игрушку в руках, проверяя на качество. До этого она никогда не пользовалась страпоном. Ей всегда хватало рук и языка, чтобы удовлетворить партнершу, но раз мадам мэр не может без члена, она получит член. После этого она не посмеет сказать, что Эмма недостаточно хороша!       Приняв бесповоротное решение, Эмма отодвинула сидение. Образовавшееся пространство позволило надеть страпон под джинсы. Правда в плохо освещённом салоне с ремешками пришлось повозиться, а затем ещё раз приложить усилия, чтобы застегнуть ширинку. Чертыхаясь себе под нос, но Эмма справилась и, чувствуя себя немного нелепо, посмотрела на свою выпирающую промежность. Но неловкость прошла, стоило ей представить, как она введёт эту штуку в Реджину, снова и снова, пока мадам мэр не будет удовлетворена по всем правилам. К ярости Эммы добавилась примитивная похоть.       Она уже слышала, как Реджина стонет её имя и просит большего. Руки Эмма подрагивали от перевозбуждения, когда она вытаскивала ключ из зажигания и вместе с телефоном засовывала в карман куртки. В последний момент, перед тем как покинуть машину, на глаза попалась валявшаяся на соседнем сидении упаковка, и Эмма своевременно вспомнила о гигиене. Страпон был новым, но чёрт знает, какими химикатами его обрабатывали. Она хотела трахнуть Реджину, а не занести ей какую-нибудь инфекцию.       Выругавшись, Эмма полезла в бардачок, в надежде найти там что-нибудь, что можно использовать как дезинфицирущее средство. Слепо шаря в захламленном отверстии, отвергая мысль, что потерпит неудачу из-за такой банальности, Эмма нащупала среди прочего барахла квадратик из фольги. С довольной ухмылкой она вытащила свою находку. Презерватив провалялся там бог знает сколько времени, и срок годности, скорее всего, уже истёк, но упаковка была цела, а о риске, что Реджина от неё залетит, можно было не беспокоиться.       Внезапно возникла мысль, что Эмма была бы совсем не против иметь с Реджиной общего ребёнка. Была бы она мужиком, она бы заделала ей малыша, женила бы на себе, усыновила бы Генри, и жили бы они долго и счастливо. Эмма потрясла головой, высмеивая свою наивность. Запихав презерватив в задний карман джинс, она вылезла из машины. Двигаясь быстро и бесшумно, она подошла к особняку, отметив свет на первом этаже, впрочем, у неё не было сомнений, что Реджина ещё не спит. Будить пацана не входило в планы, поэтому Эмма негромко, но смело постучала. Через пару секунд за дверью послышался стук каблуков. Тело Эммы напряглось, как у хищника перед прыжком на свою жертву.       — Мисс Свон? — с искренним удивлением произнесла Реджина, открыв дверь на половину. Этого хватило, чтобы Эмма увидела, что на ней всё ещё была блузка вызывающего цвета, подействующая на Эмму, как красная тряпка на быка.       — Генри спит? — сделав шаг к двери, выдавила из себя Эмма.       — Разумеется он спит, вы на время смотрели? — осознав, что нежданный посетитель не представляет опасности, Реджина вернулась к своей излюбленной манере обращаться к Эмме свысока и пренебрежительно. — Это приводит нас к вопросу, что вы здесь…       Под стремительным натиском Эммы, Реджина отшатнулась внутрь дома. Продолжить говорить ей не дала прижатая ко рту рука. Не желая повторять неудачный опыт подняться на второй этаж, Эмма пригвоздила Реджину к первой попавшейся стене.       — Ни слова больше, Реджина, — прошипела Эмма. Их лица находились в считанных сантиметрах друг от друга. — Ты достаточно вытирала об меня ноги. Я терпела все твои издевательства и унижения, и я готова была терпеть и дальше. Ради тебя, я бы потерпела! — Эмма сделала короткую паузу. Она всматривалась в карие, широко распахнутые глаза, в надежде увидеть осознание сказанного. Реджина лишь крепче вцепилась в рукава куртки, не отталкивая, но и не притягивая. — Но ты ведёшь какие-то свои подлые игры. Делаешь вид, что тебе плевать на меня, но я знаю, что это не правда! Знаю! — повысила Эмма голос. Реджина метнула взгляд вверх, молча напомнив, что они не одни в доме. — Точно, пацан не должен проснуться. Ведь ты же не хочешь, чтобы он увидел тебя такой, — ещё одна блузка оказалась на совести Эммы, когда она рванула за вырез, просунула руку под чашку лифчика и, освободив грудь, сжала сосок, который мгновенно затвердел. Пальцы обхватили её предплечья с такой силой, что там обязательно останутся синяки. — Ты можешь мне врать сколько угодно, но твоё тело кричит об обратном. Ты хочешь меня. Хочешь так сильно, что не можешь справиться с этим влечением, поэтому ты выставляешь меня на посмешище, заменяешь меня каким-то членоносителем, — выплюнула Эмма последние слова, сильнее надавив ладонью на рот Реджины, которая издала приглушённое мычание. — Тебя не удовлетворяет, что у меня нет члена? — процедила Эмма Реджине на ухо. — Добро пожаловать в современный мир, — свободной рукой она схватила крепко удерживающую ладонь, дёрнула вниз и прижала к своему паху. Когда Реджина поняла, во что упираются её пальцы, зрачки её расширились, делая глаза черными. — Ты этого хотела, Реджина? — она отбросила руку Реджины в сторону, схватилась за подол юбки и задрала до самой талии. До этого момента она держала бёдра подальше, сейчас же резко подалась вперёд, вжимаясь пахом в издавшую глухой стон женщину. — Ты сказала, что тебе требуется член, так ты его получишь, ведь в этом городе ваши пожелания закон, не так ли мадам мэр? — глядя Реджине в глаза, Эмма слегка отстранилась, чтобы проникнуть под нижнее бельё. — Боже, да ты уже мокрая, — выдохнула она, когда пальцы погрузились в горячую влагу. — Тебе нравится это! — шепотом воскликнула Эмма.       Убрав ладонь с губ Реджины, она впилась в них своими. Освободившейся рукой она начала расстегивать джинсы, другой продолжая вводить пальцы в горячую промежность, упиваясь тем, как яростно отвечала Реджина на поцелуй. Схватив искусственный член, она попробовала направить его в Реджину, но вспомнила о защите. Да и положение у стены было не самым выгодным.       Прервав поцелуй, она молча подхватила Реджину под бёдра и, преодолев пару ступенек, поднесла её к одному из стоявших в холле комоду. Это тоже не лучший вариант, но растягивать время Эмма не решалась, боясь, что Реджина передумает в любой момент. Она опустила её, и развернув к себе спиной нагнула над комодом. Реджина не сопротивлялась, если не считать короткого глубокого вдоха. В свете настенных ламп блеснули две упругие ягодицы, когда Эмма стянула с них нижнее бельё. Она использовала те же пальцы, что и минуту до этого, когда начала размазывать влагу по промежности и массировать клитор, провоцируя стоны удовольствия. За считанные секунды, с помощью зубов и другой руки, она достала из фольги презерватив и натянула его на утыкающийся в ягодицы страпон. Обхватив его за основание, она посмотрела на Реджину, которая наблюдала за ней через плечо, и замешкалась, поймав на себе роковую смесь гнева, стыда и желания.       — Давай же, покончи с этим, раз начала, — прорычала Реджина. Презрение в её голосе выветрило остатки сомнений.       Эмма поднесла силиконовый конец к разгоряченному входу и надавила, с неким любопытством наблюдая, как он погружается глубже. Она делала это первый раз и боялась сделать больно. Но Реджине, видимо, больно не было.       — Ну же, — требовательно шикнула она, сама подаваясь назад, до конца насаживаясь на член. Это окончательно накрыло умственные способности Эммы.       Впившись пальцами обеих рук в мягкую плоть ягодиц, Эмма начала двигать тазом. Сначала размеренно, но с каждым разом, она наращивала темп, входя глубже. Свесив голову Реджина отвечала на каждый толчок тихим стоном, которые со временем превратились в частое хриплое дыхание. Боковым зрением Эмма заметила движение. Повернув голову она увидела их отражение в большом зеркале. Трахать Реджину доставляло не только физическое, но эстетическое удовлетворение. С задранной юбкой, в чулках, мать их, и на высоких каблуках, она выгибалась, полностью отдаваясь на волю Эммы. Если бы Эмма уже не трахала её сейчас, она бы не устояла перед таким видом.       Наблюдая за собой с каким-то первобытным удовлетворением, она начала сильнее вколачиваться в Реджину, которая запрокинув голову, задышала ещё чаще. При таком напоре основание страпона создавало давление на клитор Эммы, заставляя её двигаться ещё интенсивней. Она была близка, но не хотела кончать раньше Реджины, поэтому сдерживала себя как только могла, на короткие мгновения замедляя движения, к неудовольствию мадам мэр. В такие секунды, она оглядывалась и испепеляла Эмму взглядом. Их совокупление превратилось в безумную скачку на время. Эмма чувствовала, что не продержится долго, поэтому усилила натиск из последних сил. И когда думала, что её время истекло, Реджина с шумом втянула воздух и выгнулась. Эмма последовала за ней в ту же секунду. Они кончили одновременно под последние рывки Эммы, пока не замерли, тяжело дыша.       Переводя дыхание, Эмма слышала бешеные удары своего сердца, которое спустя неизвестно сколько времени, наконец, успокоилось. Реджина первая подалась вперёд. Страпон выскользнул из неё, и она выпрямилась. Отойдя в сторону, она привела одежду и причёску в порядок, насколько это было возможно, и, запахнув разорванную блузку, обняла себя руками. Этот жест вдруг сделал её такой уязвимой, что Эмма почувствовала стеснение в груди. Она сглотнула.       — Вы превысили свои полномочия, мисс Свон, — сдержано произнесла Реджина, избегая направленного на неё взгляда, в котором бы она увидела раскаяние. — Вы бессрочно уволены. Жду завтра заявление о вашем увольнении на своём столе. Советую покинуть мой город как можно быстрее, — на этом она развернулась и с достоинством королевы исчезла на лестнице.       Эмма находилась в некой прострации ещё какое-то время. Хлопнувшая на втором этаже дверь заставила её очнуться и осознать, что она, вероятно, окончательно всё испортила. Избавив себя от страпона, она засунула его под куртку и покинула дом с чувством полного краха.       Уснула она в тот вечер не сразу. Снова и снова прокручивая в голове последние события, она размышляла, как ей теперь быть. На следующий день у неё не было смены, чего мадам мэр не знала. Это давало один день отсрочки, не только для требуемого заявления, но и чтобы продумать план, под каким предлогом отменить свой отъезд. Так как Эмма под страхом смерти не уедет из Сторибрука, она должна найти способ остаться. Не просто остаться, а с позволения мадам мэр.       Внимание Эммы привлекло шуршание в мониторе, но Дэвид не появился. Она снова погрузилась в напряжённые мысли.       Понадобилось три недели, чтобы она оказалась сейчас там, где находится — Реджина ненавидит её сильнее, чем когда-либо, и если она ничего не придумает, то окончательно лишится работы. Но это была не работа, которую Эмма боялась потерять. Сильнее всего она боялась потерять Реджину. Какими бы не были их отношения последние недели, они были! Пусть Реджина унижала её при каждом удобном случае, пусть относилась к ней как к отбросу, но при всём этом она обращала на Эмму внимание и регулярно звала к себе для очередной дозы удовлетворения. Безусловно, такие взаимоотношения ненормальны и в дальнейшем пагубно скажутся на расшатанной психике. Несмотря на нездоровые отношения, Эмма не могла от них отказаться. У неё возникало настоящее физическое недомогание при одной только мысли, что у неё отнимут возможность видеть Реджину. Какая же ирония, что по собственной инициативе из-за гребаного тщеславия она разрушила то немногое, что было между ними, отступив от единственного и главного правила — мадам мэр решает, где, когда и как. Теперь будет невероятно сложно до неё достучаться и вернуть её своеобразную благосклонность.       Послышался отдаленный голос Дэвида, и секундой позже он сам появился на экране.       — Ты ещё не уснула? — улыбнулся он.       — Нет, я думала, — Эмма покачала головой и заняла удобную позицию для разговора.       — Итак, что там с твоим увольнением? — к Дэвиду вернулся озабоченный вид. — Нет никаких шансов на восстановление?       — Есть у меня одна идея, но она тебе может не понравиться, — закусив губу уклончиво ответила Эмма.       — Рассказывай…