* * *
События развивались настолько быстро, что эмоционально Реджина не успевала их до конца реализовать. У неё просто не было времени привести мысли в порядок. Последнее чёткое воспоминание было перед взрывом. Она всё ещё злилась на Эмму за то, что та не сказала правду о записях с камер, поэтому, когда услышала Свон, кричащую на Генри, который ко всему прочему почему-то не переодел пижаму, её возмущению не было предела. Выходя из кабинета, она мысленно готовила гневную тираду для нерадивой мисс Свон, и на этом всё обрывалось. Дальше всё происходило, как страшный сон. Она очнулась и очутилась в преисподней. Вокруг всё объято пламенем. Огонь полыхал со всех сторон, угрожая вот-вот поглотить и её. Страх и паника буквально парализовали. Как загипнотизированная, Реджина с ужасом наблюдала, как смертельная угроза подбирается всё ближе. Она действительно верила, что сгорит заживо, когда где-то рядом что-то упало. Грохот был настолько громким, что проник в сознание, несмотря на дикий звон в ушах. Тогда до Реджины дошло, что прошло несколько минут, а она всё ещё очень даже живая. Разве не должна она, если не сгореть за считанные секунды, то хотя бы потерять сознание от нехватки кислорода? Не случилось ни то, ни другое. Причастна ли к этому её особая связь с огнём? Если она может сама вызывать пламя, то оно ей в любом виде не угрожает? Переместившись с полулежачего положения в сидячее, Реджина оглядела себя и с потрясением обнаружила, что кроме пары дырок на чулках, она не пострадала. Даже туфли всё ещё были на ногах. Ощущался ещё лёгкий дискомфорт в боку, но Реджина списала это на падение. Удушающая жара так вообще была чем-то привычным. Затем она вгляделась пристальней и с ещё большим шоком осознала, что находится в своего рода коконе. Пузыре, который, видимо, и удерживал огонь вдали от её тела. Вот почему она не сгорела! Это открытие придало ей силы и желания выбраться из этого ада. Придерживаясь за стену, в которую она, очевидно, врезалась и всё-таки получила повреждение, так как боль в боку усилилась, Реджина встала на ноги. Непроницаемая для пламени, окружающая её сфера следовала каждому её движению. Решившись на смелый эксперимент, она протянула руку к огню, чтобы увидеть, как он, будто почувствовав хозяйку, смиренно отступил. Это явление вызвало некий восторг, который перерос в эйфорию, когда Реджина сделала сперва нерешительный шаг, а затем ещё один и ещё, пока не рассеялись последние сомнения и страхи. Она величественно ступала по мраморному полу, с чувством власти и всемогущества наблюдая, как пылающая стихия преклоняла перед ней колено, приглушая свою силу, когда её величество проходила мимо. Это было незабываемое явление. Реджина никогда бы не подумала, что способна на такое. Проскользнул страх, что пожар её рук дело, как в тот страшный день, когда умер отец. B тот же миг она отвергла такую возможность. Тогда она была напугана и не контролировала себя. Сейчас она полностью держала себя под контролем, и если бы и устроила бы подобное у себя в мэрии, то точно бы запомнила. Да, она была зла на Эмму и желала наградить её всеми знакомыми, не самыми лестными эпитетами, но навредить ей физически у неё и в мыслях не было. Реджина дошла до лестницы, до которой огонь не добрался, но её полностью скрывал густой дым, рассеявшийся только при её приближении. Спускаться по ступеням оказалось болезненно, что замедлило процесс. Почти преодолев первый пролёт, Реджину настигло следующее потрясение. На лестничной площадке она чуть не споткнулась об человеческую фигуру, заволоченную дымом. Голд! Она совсем о нём забыла. Он ведь направлялся к ней прямо перед появлением Эммы с Генри. В тот момент Реджина не задумывалась об осторожности. Она слабо помнила, как схватила Голда за обе руки и начала тянуть вниз по лестнице. Она тянула и тянула, пока вдруг не почувствовала крепкую хватку на своих предплечьях. Развернувшись, она закричала от испуга. Ей потребовалось пару секунд, чтобы осознать, что перед ней пожарный в маске. Он передал её возникшему рядом коллеге, а сам взялся за Голда. Её вывели из здания, как раз в тот момент, когда спасатели грузили в машину носилки. Реджина мгновенно узнала знакомую пижаму и словно обезумела. Она бросилась к машине, но была остановлена возникшим перед ней Грэмом. Она помнила, что кричала, вырывалась, но Грэм держал крепко и продолжал говорить, пока до её сознания наконец не дошли его слова — Генри жив, но без сознания. Частично придя в себя, Реджина настояла поехать вместе с Генри в больницу. Забираясь в машину, краем глаза она увидела, как ещё одна бригада спасателей была занята ещё одним человеком лежащим на земле. Сердцебиение остановилось на миг, при виде белокурой копны волос. Эмма тоже пострадала. Но следом за этим осознанием, пульс яростно забил по вискам — только по вине Свон Генри лежит сейчас на каталке. Он вообще не должен быть здесь! Реджина сконцентрировалась на сыне. Всю дорогу она держала его маленькую теплую ладошку. Держала крепко, будто передавая ему свои жизненные силы, а глазами неотрывно следила за его грудной клеткой, которая к счастью равномерно поднималась и опускалась. В больнице ей пришлось передать сына на попечение врачей во главе с Вейлом. Пока его обследовали с ног до головы, она металась в неизвестности, чуть ли не до крови искусав губы. Казалось прошла вечность, когда Вейл предстал перед ней и сообщил, что Генри сильно ударился головой, но её мальчик будет жить. Насколько серьезны последствия травмы они узнают, только когда он очнётся и будут проведены соответствующие неврологические тесты. Пока его ввели в искусственную кому, чтобы дать мозгу время восстановиться. Упоминание о коме никак не способствовало тому, чтобы Реджина вернула себе самообладание. Она едва не бросилась на Вейла, но тот смог вразумить её, убедив, что это не настоящая кома, а что-то наподобие продолжительного сна, и у них всё под контролем. Реджина потребовала разрешения сразу увидеть Генри. Ей необходимо было лично удостовериться, что с Генри всё хорошо, насколько это могло быть в нынешней ситуации. Вейл же начал настаивать, что сначала она сама должна пройти осмотр, о чём мадам мэр, конечно, и слышать не пожелала. Только после того, как он заявил, что не намерен сообщать её сыну, когда он придёт в себя, что его мать скончалась от внутреннего кровоизлияния, Реджина вспомнила о боли в боку и позволила себя обследовать. Рентген показал два треснутых ребра, в остальном она не пострадала. Лежать, конечно же, она отказалась, поэтому Вейл и не настаивал, только предупредил, что стоит избегать резких движений. Его наставления остались без ответа, так как Реджина уже спешила в палату к Генри. Он лежал там на огромной койке в куче проводов и трубок, такой маленький и беззащитный, и она ничем не могла ему помочь, кроме как сидеть рядом, слышать мерное биение его сердца из монитора, и, не замечая скатывающихся по щекам слез, беспрерывно повторять, как сильно она его любит. Себе же внушать, что с ним будет всё в порядке. Где-то после обеда в палату заглянул Грэм и попросил уделить им пару минут. Снаружи стоял начальник пожарной охраны. Он доложил, что огонь потушен и в основном пострадал её кабинет и часть коридора. Но у них были вопросы. Конечно же, у них были вопросы. У Реджины они тоже были, но пока с Генри всё не прояснится, она была не в силах сконцентрироваться на чём либо ещё, поэтому отвечала коротко и отстранённо. Почему она находилась в мэрии в воскресенье? Её секретарша позвонила и умоляла приехать, потому что думала, что оставила свой телефон у неё в кабинете. Нет, они не успели встретиться. Нет, она не заметила ничего подозрительного. Где она находилась во время взрыва? Тут Реджине пришлось напрячь мозг и придумывать на ходу. Как объяснить, почему у неё нет серьезных повреждений? В кабинете она не нашла телефон, поэтому решила проверить зал заседаний, пришло на ум вполне логичное объяснение. Зал для заседаний находился в другом конце коридора, куда огонь не добрался, насколько могла судить Реджина. Андерсон кивал, записывал и продолжал спрашивать. Нет, разумеется она не зажигала камин! Нет, она понятия не имеет, как произошел взрыв. Да, у них с Голдом была назначена встреча. Нет, она не знала, что он хотел. Зачем приехала Свон, она тоже бы хотела знать. В конце концов терпение Реджины закончилось, и она отправила их разбираться с происшествием самостоятельно. Если она что-то вспомнит, то свяжется с ними, а пока она хочет быть рядом с сыном. Грэм и Андерсон, видя её состояние, настаивать не стали, но попросили быть на связи в случае чего. После этого допроса внутренний стресс Реджины достиг апогея. Когда она вернулась в палату, то до неё дошло, что к ним уже довольно давно никто не заходил из персонала. Казалось, никто ничего не предпринимает, чтобы помочь её сыну. Кровь закипела, требуя действий. Выскочив из палаты, она перехватила первую попавшуюся медсестру и потребовала узнать, где доктор Вейл. Гнев её возрос стократно, когда она узнала, о ком сейчас заботится добрый доктор. — Вейл, может объяснишь мне, почему ты здесь, а не в палате моего сына? — ворвалась Реджина в палату, куда направила её заикающася медсестра. — Мадам мэр, вам стоит успокоиться… — заговорил Вейл, отрываясь от показаний на мониторе, пикающем в похожем темпе, что она слышала на протяжении последних пары часов. — Не смей мне говорить о спокойствии! — Я настоятельно прошу вас успокоиться, Реджина. Ваш гнев сейчас ничем не поможет. Нам нужно решать, что делать с мисс Свон… — он обеспокоенно указал на неподвижную фигуру на койке, на которую Реджина отказывалась смотреть. Слишком зла она на неё была. Она клялась, что позаботится о нём, но не сдержала слово! В глубине души Реджина понимала, что знай Эмма о предстоящей угрозе, она бы ни за что не взяла Генри с собой, но сейчас этот голос справедливости скорее напоминал слабый шёпот, его затмевал страх перед потерей самого дорогого, что у неё есть. И если разбираться в причинах её ярости, была ещё одна. Реджина злилась на Эмму не только из-за Генри, но и ещё и потому что сама пострадала. Эмма бросила её разбираться со всей этой катастрофой. Оставила её одну когда она нуждалась в её помощи, как никогда. — Не смейте указывать мне, как себя вести! Это мой город и мой шериф! — Реджина невольно бросила взгляд на бледное лицо и сцепила зубы, заставляя себя не поддаваться эмоциям, при виде отчётливых красных пятен, похожих на обширные ожоги. — О ней я и хотел поговорить. Надо что-то делать. У нас в Сторибруке нет таких специалистов, чтобы помочь ей и… — Мне плевать сейчас, что будет с мисс Свон. Мой сын умирает! — выплюнула Реджина, через силу оторвав взгляд от Эммы. — Мы делаем всё возможное, — заверил Вейл. Реджина почувствовала, как начинает задыхаться. В каком-то скрытом уголке души она осознавала, что перед ней лежит ещё один человек, смерть которого затронет её сильнее, чем хотелось бы. Сейчас она была не готова рефлексировать природу это чувства. — Вы здесь, доктор Вейл, а значит, вы делаете недостаточно! Клянусь, если Генри не выживет, то мисс Свон лучше вообще не просыпаться. Я лично вырву ей сердце! — рявкнула она, предпочитая поддаться злости на Эмму, чем тому, что причиняло боль. — Жду вас у Генри в палате, чтобы узнать о его состоянии. Вейл присоединился к Реджине у койки сына буквально через пару минут. Он снова заверил, что ребёнок стабилен и обнадёжил, что если его состояние не ухудшится, то следующим утром они начнут снижать дозу медикаментов, и к вечеру он должен очнуться. Реджине ничего не оставалось, как довериться его профессионализму. Она начала ждать. Минуты превращались в часы. День перешёл в вечер, а затем в ночь. Для неё принесли раскладную кровать, на которой она проспала от силы пару часов, чтоб потом снова занять место у койки Генри. Медсёстры заглядывали регулярно и проверяли витальные функции. Пару раз заходил Вейл, скорее для спокойствия Реджины. Во второе его посещение, Реджина спросила о Голде и получила неутешительный ответ. Врачи смогли его стабилизировать, но он в критическом состоянии. Высокая температура и задымление нанесли сильный ущерб лёгким и дыхательным путям. Реджина решила, что непременно заглянет к нему с утра. Белль скорее всего с ним. Наверное, она поэтому ещё не заглянула к ним. Реджина не смогла бы её за это упрекнуть, она сама с трудом оставляла Генри одного. — Как она? — вырвалось у Реджины, когда Вейл уже собирался уходить. — Думаем, что выкарабкается, — ему, видимо, не нужно было говорить, о ком шла речь. — Все жизненно важные показатели стабильны. Непонятно, что это за ожоги и откуда они у неё, если она не была в здании, но они не опасны для жизни. Мы наблюдаем за ней. Первые двадцать четыре часа решающие. Поэтому завтра будем знать больше. Реджина устало кивнула, молчаливо давая Вейлу понять, что он может идти. После этого сон пришёл довольно быстро. С первыми лучами солнца она открыла глаза и несколько мгновений соображала, где находится. Как только сознание прояснилось, она резко села. Треснувшие рёбра мигом напомнили о том, что таких движений лучше избегать. Её подташнивало то ли от боли, то ли о того, что с последнего приёма пищи прошло как минимум часов десять. Да и вряд ли шоколадный батончик из больничного автомата и безвкусную жижу, гордо именуемую «кофе», из соседнего автомата, можно было назвать полноценной едой. Вчера она держалась на адреналине и целом арсенале эмоций. Сегодня же Реджина чувствовала себя разбитой и истощённой и такой усталой, несмотря на пару часов сна. Она выбралась из низкой неудобной кровати и подошла к койке Генри. Он лежал всё так же неподвижно и выглядел умиротворенно, если бы не все эти трубки, тянувшиеся от его хрупкого тела. Подавив слёзы бессилия, Реджина села на стул, взяла Генри за руку и прижала мягкую ладошку к своей щеке. В таком положении её и застал Вэйл. — Доброе утро, — негромко поприветствовал он, подходя к койке и беря папку, куда сёстры всю ночь регулярно заносили показания. — Доброе утро, — прохрипела Реджина и скривилась. Собственный голос вызывал жалость, о внешнем виде даже думать не хотелось. Она встала и сделала попытку привести в порядок скрутившуюся на бок юбку и помятую блузку. — Реджина, езжайте домой. Освежитесь, поешьте, а затем возвращайтесь, — с неприсущей ему мягкостью сказал Вейл. Наверное поэтому Реджина не стала грубить в ответ, или быть может потому, что сейчас у неё попросту не осталось сил ставить на место тех, кто указывал ей, что делать. — Сейчас вы ничего не сможете сделать. Показатели Генри в норме, — Вейл кивнул на папку в руке. — Мы начнём выводить его из этого состояния, но в следующие часы изменений не будет, поэтому у вас есть немного времени для себя, — увидев её сомневающийся взгляд в сторону ребёнка. — Лучше сделать это сейчас, чем когда он проснётся. Верно? Дальше противиться было бессмысленно. Вейл прав. Когда Генри придёт в себя, ей нужно быть рядом. — Хорошо, но сперва мне необходимо связаться с Грэмом, — сказала Реджина самой себе и начала оглядываться в поисках сумочки, где должен был лежать телефон. Только вот сумочка осталась в кабинете. В кабинете, в котором скорее всего ничего не уцелело. Следом она вспомнила, что прошлым утром, когда позвонила Тамара и жалостливо излагала свою ситуацию о потерянном мобильном и больной маме в другом городе, Реджина согласилась встретиться в мэрии, чтобы проверить кабинет, но после завершения звонка раздражённо швырнула мобильный на кровать и покинула дом без него. Скорее всего он там так и лежит. Следующие слова Вейла сделали наличие телефона не нужным. Он сообщил, что Грэм спит в комнате ожидания. Это разумеется облегчало задачу. Реджина потянулась к пиджаку, свисающему со спинки стула. Вовремя вспомнив о пострадавших рёбрах, она просто накинула его на плечи. Исходящий от него запах гари заставил скривиться. Надо думать, она вся им пропахла, просто привыкла и не замечала. Ей срочно требуется душ. Она вернулась к своей кровати, села и достала из-под неё туфли, мимолётно поражаясь, как при всём случившемся ещё не лишилась их. Больше вещей у неё с собой не было. Хорошо, что в тайнике возле крыльца она всегда прятала запасной ключ. Реджина подошла к Генри и склонилась над ним. — Я скоро вернусь, милый, — прошептала она и поцеловала сухой лоб. — Звоните мне при любом изменении, — велела она, выпрямившись и поправив закатанные рукава блузки. — Разумеется. Реджина направилась к двери, но приостановилась и обернулась. — Как обстоят дела у Голда и у мисс Свон? — Не знаю, — признался Вейл. — Я только вступил на дежурство и пришёл сразу сюда. Скажу вам больше, когда вернётесь. Реджина понимающе кивнула, бросила Генри последний взгляд и вышла из палаты. Грэма она нашла, как и говорил Вейл, в комнате ожидания. Вытянув ноги на слишком для него коротком диване, он негромко похрапывал. Стоило Реджине его позвать, он мгновенно проснулся. Выглядел он неважно. Небритое осунувшееся лицо, покрасневшие глаза и торчащие волосы. Запах от него шёл тот же, что источала сама Реджина. Эта вонь ещё долго будет отравлять её обоняние. Грэм с пониманием отнёсся к просьбе Реджины присмотреть за Генри в её отсутствие. Затем он и здесь. Пока они не узнают причину взрыва, не стоит откидывать вариант, что это было умышленное действие. Это вполне мог быть преследователь отправивший письмо. Реджина тоже об этом думала, поэтому и не хотела оставлять сына одного. Правда Грэму не нравилась мысль, что она одна поедет домой. Может, ей снова угрожает опасность. Может быть, но Реджина напомнила, что дом должен быть в безопасности иначе поступила бы тревога о взломе в участок. Грэм, нехотя, согласился, но всё ещё сомневался, поэтому предложил связаться с Джонсом, чтоб тот побыл с ней на всякий случай. Об этом не может быть и речи. Только этого, не внушающего доверия отродья ей еще не хватало поблизости. Так она и заявила нахмурившемуся Грэму, которому ничего не оставалось, как смириться. Пришлось задержаться ещё на пару минут внизу у регистрации, чтобы вызвать такси, которое к счастью прибыло почти сразу. Напоследок Грэм упомянул о чём-то положительном — её машину ещё вчера вечером отбуксовали на её адрес. Поэтому обратно она сможет добраться самостоятельно. Где-то у неё был запасной ключ. Двадцать минут спустя Реджина стояла под душем. Обрушившийся холодный поток подействовал как переключатель. Она ведь могла действительно умереть. Находись она в кабинете, вероятно даже её мистические силы не спасли бы от взрывной волны. Она едва не потеряла Генри! А если бы они с Эммой приехали чуть раньше? И если бы она не увидела бы их из окна, они бы зашли в задние? Чем бы всё тогда закончилось? Потеряла бы она Генри? А Эмма? Где бы она была сейчас? Вопреки всем здравым домыслам, где-то глубоко в душе скреблось очевидное — она не хотела, чтобы Эмма пострадала. И вот вчера Реджина едва не потеряла тех, кто ей дорог. Генри, Голд, даже Эмма. Дьявол её! Реджина не хотела её терять. Таким образом, во всяком случае. Весь ужас случившегося в полную силу достиг сознания. Она так сильно задрожала, что пришлось прислониться к кафелю. Реджина посмотрела на свои трясущиеся ладони и заплакала. Со слезами она выплёскивала весь страх и отчаяние, боль и усталость, которые смешивались с водой и смывались с тела, принося облегчение.* * *
Когда слёзы иссякли, Реджина почувствовала себя чуточку бодрее, но по ощущениям на это ушло слишком много времени. Она заторопилась, поэтому слишком энергично потянулась за полотенцем, когда вышла из душевой кабинки. Резкая боль в рёбрах заставила притормозить и задержать дыхание, а когда боль утихла, шумно выдохнуть и продолжить. Стиснув зубы, она наспех вытерла тело и покинула ванную комнату. Надевая чистую одежду, ей против воли пришлось сделать несколько передышек. Избегая самых болезненных движений, ей удалось до конца одеться, кое-как расчесать волосы и подкрасить губы. Для привычной укладки и полноценного макияжа у неё не было ни времени, ни физической возможности. Каждое движение рук выше плеч напоминало о треснувших рёбрах. Беглый взгляд в зеркало и Реджина покинула спальню. Она не успела закрыть входную дверь, как в сумке загудел телефон. Продолжая идти к машине, она вынула его и остановилась, увидев, кто звонит. — Что с Генри? — выдохнула она, прижимая свободную руку к груди, где испуганно заколотилось сердце. — Он в порядке, — отозвался Вейл. — Я имею в виду, пока без изменений. Я не поэтому поводу звоню. Дышать стало легче, и Реджина возобновила шаг. — Я уже на пути в больницу. Мы можем поговорить там? — Можем, но я подумал, что вы захотели бы узнать как можно быстрее, — Вейл казался озадаченным. — Тогда не тяните, — Реджина подошла к машине и открыла дверцу. — Подождите секунду, — попросила она, прежде чем сесть, зная, что без боли не обойдётся. Закинув сначала сумку на соседнее сидение, она осторожно опустилась за руль и облегчённо выдохнула. Всё оказалось не так страшно. — Я слушаю. — Часа два назад к мисс Свон приехали родственники и настаивают забрать её с собой. Я бы позвонил сразу, но у них были вопросы, затем подготавливал бумаги, — заявил Вейл. Реакция Реджины вызвала новую порцию боли, так как она слишком резко выпрямилась на сидении и сморщилась. — Какие ещё родственники?! — обескураженно произнесла она. — Они представились её сёстрами. Одна из них врач… — Не имеет значения, кто они. У Эммы нет сестёр! — Но они сказали, что… — И вы просто поверили каким-то незнакомцам?! — возмущению Реджины не было предела. Она даже не знала, что преобладало в ней сильнее, негодование из-за недалёкости Вейла, или же удивление из-за появления мнимых родственников. Кому как ни ей знать, что у Эммы никого нет. — А почему нет? — судя по голосу, Вейл не вникал в суть проблемы. — Они оставили вполне серьёзное впечатление, особенно… — Но Эмма сирота! — отрезала Реджина, не намереваясь дальше слушать этот бред, и завела машину. — Очевидно, что нет, — возразил Вейл. — Послушайте, мадам мэр, мне нет дела до ваших разногласий с мисс Свон. Ко всему прочему, её состояние за ночь улучшилось и будем надеяться, что она в любой момент придёт в себя, тогда сама решит, кто эти люди и кем ей приходятся. У меня куча других дел, в том числе наблюдение за вашим сыном. Я позвонил, потому что подумал, что вы захотите это знать. Приезжайте и сами с ними разбирайтесь. Бумаги на выписку готовы, но я придержу их до вашего приезда. — Ждите меня через пять минут, — рыкнула Реджина и сбросила звонок. Сейчас она узнает, что там за сёстры, откуда они взялись, и каким образом они вообще здесь оказались. Терпения Реджины не хватило, чтобы искать парковочное место, поэтому она бросила машину у входа, зная, что оштрафовать её некому. У шерифского департамента сейчас есть более важное занятие. Вейл ждал её, как и было велено. — Состояние Генри не изменилось? — стуча каблуками о мраморный пол, первым делом поинтересовалась она, приближаясь к доктору. — Нет, — ответил Вейл, следуя рядом с ней к лифту. — Мы будем снижать дозировку медикаментов. Вполне возможно к вечеру он очнётся, и тогда мы будем знать больше о его состоянии. — Хорошо, — Реджина заставила себя подавить поднимающийся в ней страх. Генри стабилен. Он очнётся и с ним всё будет хорошо. Она должна, нет, она обязана верить в это, иначе… Нет, нельзя даже представлять какой-то другой исход. Лифт звякнул и двери разъехались. — Почему мы тут? — удивилась она, так как за прошедшие двадцать четыре часа достаточно измерила шагами этаж, где находилась реанимация. — Мы перевели мисс Свон в нормальную палату. Как я уже сказал, её состояние улучшилось, — Вейл затормозил и почесал затылок. — У меня нет разумного объяснения, но покров кожи мисс Свон полностью восстановился. С медицинской точки зрения, это невозможно за такой короткий срок, но, — он растерянно развёл руками. — Внешнее обследование подтвердило, что она в полном порядке. Витальные показатели тоже в норме. Я бы сказал, что она просто спит. Это невероятно, но… Впрочем судите сами, — Вейл указал Реджине на дверь, до которой оставалось пару метров. Реджина посмотрела на Вейла, который в полной растерянности таращился в пустоту. «Да, что тут творится? Сначала неожиданные родственники, теперь чудесное выздоровление Свон!» При мысли о том, что Свон так легко отделалась, в то время как с Генри всё ещё ничего не было ясно, гнев Реджины вспыхнул с новой силой. Она ещё пожалеет, что ей так скоро стало лучше. Сжав кулаки, она решительно направилась к палате. — Вы не идёте? — обернулась она к Вейлу, не заметив его рядом, когда остановилась перед дверью. — Эм… Нет, — тот как-то нервно посмотрел на дверь. — Давайте вы сами с ними поговорите. — С кем? — нахмурилась Реджина. — С родственниками мисс Свон. Они там. — Вы что, их боитесь? — сузив глаза, Реджина внимательней пригляделась и не могла поверить, различив на лбу Вейла лёгкую испарину. «Какого дьявола?» — она метнула взгляд на дверь позади себя и снова на мнущегося на месте доктора. — Нет, конечно нет, — поспешно отозвался Вейл и выдавил улыбку. — У меня ещё есть пациенты. Когда закончите там, найдите меня, — прежде чем Реджина успела выудить из него ещё что-то, он развернулся и зашагал прочь. Быстро, как-то слишком быстро. В полном недоумении, Реджина проводила его взглядом, пока он не исчез за углом, а затем, не теряя времени на дальнейшие догадки, развернулась и резко распахнула дверь. Кто бы там не был, они должны с первой секунды понять, с кем имеют дело. Она величественно вошла в палату и остолбенела, поймав на себе две пары светло-карих глаз. Реджина даже тряхнула головой, на мгновение подумав, что у неё двоится в глазах. У кровати с обеих сторон стояли две молодые женщины. С тонкими чертами лица, просто потрясающего цвета огненными волосами, собранные у одной в высокий хвост, а у другой в косу, их определённо можно было назвать очень красивыми, но не это застало Реджину врасплох. Они как две капли походили друг на друга. Каждая из них держала Эмму за руку. Так легко и свободно, будто имели на это полное право. При виде неё, они и не подумали отстраниться. Лишь переглянулись и затем посмотрели куда-то в сторону. — Вы кто такие? — придя в себя, Реджина захлопнула дверь и прошла вперёд, вставая у изножья кровати. Эти две рыжие, пусть и красивые, но нахалки, даже не дрогнули. А вот Реджина почувствовала себя странно. Гнев улетучился, и не только. С неё будто сняли всё напряжение за последние… Нет, она не могла вспомнить, когда последний раз чувствовала себя так спокойно? — Меня зовут Хелен, — ответила одна из девушек мягким голосом. — Это, — она мило улыбнулась, кивнув на свою копию, — как несложно догадаться, моя сестра Кейтлин. Мы сёстры Эммы. Но нам было бы интересно узнать и ваше имя. — Я Реджина Миллс — мэр этого города. А вы несёте чушь! — упоминание о загадочных родственных узах вернуло Реджину в наступающую позицию. — Мне прекрасно известно, что у мисс Свон нет родственников. Она сирота. Поэтому я спрашиваю вас последний раз, кто вы такие? И что вам надо от Эммы? Реджина снова уловила, как две незнакомки обменялись пристальными взглядами и затем посмотрели куда-то Реджине за плечо. — Мы действительно её сёстры, — услышала Реджина и не успела повернуться на новый, довольно приятный голос, как рядом с ней возникла ещё одна молодая девушка. Примерно одного возраста с Эммой, с похожими светлыми рассыпанными по плечам волосами и пронзительно голубыми глазами, она улыбнулась обнажив ряд белых зубов. Реджина нахмурилась. Если предположить, что эти девицы, на самом деле сёстры Эммы, то их генетический фонд достоин восхищения. Прямо как на подбор. — Я Кларк. Кларк Гриффин. Знаю, всё это звучит странно, но это правда, — под изучающим, полным недоверия взглядом Реджины, она подошла к Хелен. Так кажется звали ту, что стояла справа от Эммы. — Мы сёстры по отцу и узнали о ней совсем недавно, — продолжила Хелен, внушающим доверие голосом, но Реджина противилась этому ложному чувству, поэтому сложила руки на груди и вскинула подбородок. — Мы захотели с ней связаться. Это оказалось сложнее, чем мы думали. Последний год мы искали её по всем Штатам, но как только нам удавалось узнать её место жительства, как она снова переезжала, — она провела по светлым волосам Эммы, на которую Реджина сразу же посмотрела. Вейл не преувеличивал. Ужасные красные пятна на её лице исчезли. Бледные руки, лежащие вдоль тела, тоже выглядели как раньше, гладкие и сильные. Эмма будто просто спала. Как такое возможно? Реджина находилась в растерянности, но не чувствовала тревоги по этому поводу. И не только по этому поводу. Она вообще не переживала. И ей определенно не нравилось эта несвоевременная невозмутимость. — Вот такая наша сестрёнка непоседливая, — хмыкнула вторая рыжая. — Ну знаете, сорвиголова и всё такое, но мы теперь за ней присмотрим, вам не о чем беспокоиться. Поэтому вы можете идти. Вы же мэр. У вас точно есть важные мэрские дела, — она небрежно помахала рукой в сторону двери. — Кей, — протянула блондинка, кидая Кейтлин предупреждающий взгляд, но было поздно. Сузив глаза, Реджина начала медленно на неё наступать. Эта рыжая, в отличие от своей сестры, спровоцировала бурное раздражение, которое Реджина хотела бы выплеснуть, но мешала какая-то преграда внутри. Впрочем, это не мешало ей вербально поставить нахалку на место. — Вы действительно полагаете, что я позволю заявляться в мой город, — начала цедить слова Реджина, наступая на Кей, — и указывать мне, что делать? — Эй, дамочка, потише, — Кей подняла ладони вверх, но дерзкая улыбка не сходила с её губ. — У нас всё под контролем. Она же наша… — Она не ваша! — рявкнула Реджина, не сдержавшись. — Она моя… Она мой шериф, — с мимолётной осечкой заявила она, подперев руками талию. — Я в ответе за своих подчиненных. Как удобно, что вы заявились именно в тот момент, когда она без сознания, и не может сопротивляться. Странное совпадение, не находите? — Кей подняла указательный палец и открыла рот, чтобы ответить, но Реджина осадила её одним взглядом. — Эмма не покинет эту палату без моего на то разрешения, а я его вам не дам! — Хватит, — прозвучал за спиной негромкий голос, но тем не менее имеющий впечатляющий эффект, столько власти и силы таилось в нём. Одно слово и все застыли, в том числе и Реджина. Она медленно, даже немного с опасением, обернулась и увидела, как из находящегося в тени угла со стула поднялась тёмная фигура и вышла на свет. Реджина невольно сделала шаг назад и упёрлась бёдрами в край больничной койки. Представшая перед ней женщина была… У Реджины даже слов не находилось, чтобы описать её. Высокая, очень высокая для среднестатистической женщины, и сильная. Её накаченные руки узнавались даже через кожаные рукава плаща. Под ним выглядывала чёрная рубашка. На ногах такие же чёрные брюки и ботинки. Даже её волосы отливали синевой и идеально сочетались со смуглой кожей на лице, черты которого выделялись своей грубоватостью и в то же время привлекательностью. В этой женщине всё было тёмным, кроме глаз, на которых зависла Реджина, впервые увидев такой оттенок. Они отливали цветом свежей сирени и хотелось подойти и разглядеть поближе, вот только взгляд этих глаз говорил, что лучше этого не делать. Нет, не только взгляд, весь внешний вид кричал — держись от меня подальше! Она была бесспорно красивой, но это красота несла с собой опасность. Эта женщина в целом, будто была окружена мраком и с ней определённо стоит вести себя настороже. Но она — Реджина Миллс, она мэр города, она управляет огнём, это её стоит всем опасаться! Реджина распрямила плечи и полностью развернулась к незнакомке. — А вы кем будете? — изогнув бровь, прохладно поинтересовалась она. — Ария Доннали, — получила она не менее бесстрастный ответ. — Я старшая… — Сестра, полагаю? — с иронией прервала Реджина и надменно оглядела незнакомку с ног до головы. — Как-то слабо верится, — фыркнула она как можно небрежней. Необычного цвета глаза сузились, но Реджина лишь выше подняла подбородок. Она и не таких ставила на место. Хотя, если быть честной, с такой личностью она ещё не пересекалась, но это не имело значения. — Мне нет надобности вас переубеждать, — Ария шагнула вперёд, нависнув тем самым над Реджиной, которой пришлось задрать голову. — Тест ДНК развеет все сомнения. Я отдам распоряжение, и его проведут за кратчайшие сроки. — Да кто вы такая, чтобы отдавать тут распоряжения? — взъелась Реджина. Не желая находиться в ловушке между койкой и Арией, она оттолкнула её, мимоходом ощутив стальные мускулы торса. На удивление, та не сопротивлялась. Выиграв пространство, Реджина обошла койку и встала в центре палаты. — Вы здесь никто… — Ошибаетесь, мисс Миллс, — на этот раз Ария грубо оборвала её. — На данный момент, вы здесь никто. Вы не состоите в родственных связях с Эммой Свон, у вас нет никакого права решать за неё. У нас же это право есть. — Это ещё нужно доказать! — ощетинилась Реджина. — Я сейчас же звоню шерифу! — Я думала, ваш шериф тут, — узнала Реджина голос рыжей нахалки. — Какая удача, что у меня есть ещё один, и какая досада для вас, что он находится этажом выше, — она полезла в сумочку за телефоном. — И он незамедлительно вас арестует. — По какому поводу? — в голосе этой Доннали прозвучал вызов. Реджина не привыкла получать отпор. Никто не противостоял ей с такой решительностью. «Никто, кроме Эммы», — всплыли в памяти их многочисленные стычки. Получается, что даже без внешнего сходства, если допустить, что эти люди действительно проходятся Эмме сёстрами, то характер они определённо позаимствовали у папаши. — Поводов предостаточно. За самоуправство, за мошенничество, за… — Реджина! — хрипло выдохнула Эмма и резко села. Реджина так и застыла с открытым ртом, как и все остальные, уставившись на очнувшуюся Эмму. Глаза её были открыты в ужасе и смотрели куда-то в пустоту. Грудная клетка бурно вздымалась. Она будто вырвалась из страшного сна. Реджина уловила движение в сторону Эммы от одной из близняшек, но лёгкий взмах руки от старшей сестры остановил её порыв. В неподвижной тишине дыхание Эммы начало успокаиваться, а взгляд проясняться и спустя секунды осознанно сфокусировался на стоящей напротив Реджине. — Ты жива, — дрожащими губами пробормотала Эмма. И будто желая убедиться, суматошно переползла на другой конец койки и вцепилась в перекладину у изножья. — Джина, — произнесла она, будто в одном этом слове таится весь источник её счастья, на губах засияла восторженная улыбка. Глаза заискрились шальным блеском. Реджина отшатнулась. Она узнала этот блеск веселья и беспечности. Узнала эту искреннюю радость, сопровождавшую каждую их встречу. Узнала этот голос, произносивший её имя, будто на него молились. Этого не может быть! — Рехнуться можно. Джина, мне снился такой бред, — Эмма рассмеялась, потрясла головой и возбужденно хлопнула по голым коленям, выглядывающим из-под больничной рубашки. — Представь себе, ты была мэром, а я на тебя работала. Ещё у тебя был мелкий пацан. А у меня была машина. Жёлтая! Крутая такая. Когда-нибудь я куплю себе такую. И мы жили вместе. Как семья, — слова лились водопадом, вкупе с активной жестикуляцией. Подпрыгивающая на коленях Эмма и не замечала, как Реджина всё дальше отходила к двери. — А потом я поехала к тебе на работу, и там был взрыв. А ты была внутри. Настоящий взрыв, блять! Джина, почему ты молчишь? И какого хрена на тебе надето? — она хихикнула в кулак, а другой рукой снова хлопнула по колену, и видимо наконец осознала, что на ней тоже не повседневная одежда. — А на мне что за фигня? — она оттянула на груди тонкий материал и перевела озадаченный взгляд на Реджину, которая с колотящимся сердцем затаила дыхание в ожидании неизбежного. — Джина, что происходит? Она прижала пальцы к вискам и начала их тереть. Пальцы заменились ладонями. Лицо исказилось от боли. Тело заколотило. Эмма скорчилась, громко застонала и замерла. В следующую секунду она резко выпрямилась и уставилась на Реджину, будто весь её мир рухнул в одно мгновение. Наверное, так оно и есть, для кого-то, кто вдруг вспомнил несколько лет жизни за пару секунд, а то что Эмма вспомнила, Реджина больше не сомневалась. — Ты знала, — прошептала Эмма. Потрясение, боль, отрицание — целая палитра эмоций отражалась на её лице. — Ты знала всё это время, — произнесла она в шоке. — Так ведь? — Реджина сама пребывала в полном смятении, и не находила слов для ответа. — Почему ты молчишь? — Мне нечего вам сказать, мисс Свон, — выдавила Реджина, обняв себя руками. — Не мисссвонкай мне! Мы через слишком многое прошли вместе! — взвилась Эмма, спрыгивая с койки. — Как ты могла молчать всё это время, Джина? — Не смей! — зашипела Реджина на надвигающуюся на неё Эмму, выставив перед собой ладонь. — Слышишь, не смей меня в чём-то упрекать! — Я не упрекаю, — как по велению Эмма затормозила. — Но как ты могла ничего не сказать? Ты хоть представляешь, каково мне было все эти годы? Каково это, потерять из памяти четыре года жизни? Очнуться под мостом, на земле и нихрена, мать его, не знать, как ты там оказалась? Каково это, бояться уснуть, потому что тебе страшно, что ты снова проснёшься и не будешь ничего помнить? День за днём гадать, где ты была и что с тобой происходило? Ты хоть знаешь, как я себя чувствовала? — Как ты себя чувствовала? — повысила голос Реджина, испепеляя Эмму глазами. — Как насчёт того, как я себя чувствую или Генри?! — Генри, — ахнула Эмма. — Боже, что с ним? — и дёрнулась к Реджине. — Не приближайся ко мне, — рявкнула Реджина. — И к Генри тоже. Ты достаточно навредила нам. Молись, чтобы у него не осталось последствий от твоей безответственности. Можешь собирать свои скудные пожитки из моего дома, и катиться к чёрту из моего города, вместе со своими сёстрами! — она указала Эмме за спину. — Какими ещё сёстрами? — огорошенная словами, не имеющими за собой никакой логики, та заторможено развернулась. Они стояли у изголовья койки и будто выжидали чего-то. Глаза Эммы метались от одной незнакомой фигуре к другой, но это не помогало определить их личность. — Я Хелен, — первой заговорила девушка с длинной рыжей косой. — А это Кларк, — оказала она на блондинку рядом с собой. — Кейтлин, — представилась точная копия первой рыжей и небрежно махнула рукой. — Но зови меня Кей. Взгляд Эммы переместился на последнюю из четверки. Её необычный, запоминающийся образ вызвал в мозгу новую болезненную спираль воспоминаний, засасывающая сознание Эммы всё глубже в прошлое, туда, куда она не хотела возвращаться. — Ты, — указала Эмма на неё пальцем. Та в свою очередь переглянулась с остальными и едва заметно покачала головой. — Я знаю тебя, — Эмма сморщилась, мучительно вытаскивая из себя нужную информацию, а затем резко вскинула голову. — Ария Доннали — специалист программного обеспечения. Тридцать два года. Семейный статус — не замужем, детей нет. Постоянное место проживания — Анкоридж, Аляска, — отчеканила она, будто считывая. — Ты была моим связным лицом. И ты была там, когда я застрелила того человека. — Ты что? — в шоке произнесла Реджина. В то время как на лицо Доннали налегла тень, а глаза налились сталью. Она точно помнила, о каком дне шла речь. — Он заслужил, — процедила она, но в следующую секунду глубоко вздохнула и расслабила плечи. — Сейчас мы не из-за этого здесь. — Зачем тогда? Что вы тут делаете? — Это долгая история, — Ария невозмутимо посмотрела на застывшую у двери Реджину. Появление Доннали и других на время отвлекло Эмму от шокирующей истины, связывающей её и Реджину. Как штормовые волны, врезающиеся в каменистый берег, картины из прошлого одна за другой обрушивались на Эмму с такой ясностью, что рябило в глазах. — Вы знакомы, отлично. Это всё упрощает, тем быстрее ты исчезнешь из города. — Но, — губы Эммы задрожали, так же как задрожало её сердце. — Я не могу тебя оставить, — оцепенело произнесла она. — Не можешь? — голосом, полным яда и презрения спросила Реджина. — К тебе вернулись лишь удобные для тебя воспоминания? Тебе напомнить, что ты сделала? — зло усмехнулась она. — Потому что я помню. Всё. До мельчайших подробностей. А ещё я помню, что ты обещала, что с моим сыном ничего не случится, но в то время как у тебя даже царапины не осталось, Генри находится в реанимации! Этого я никогда тебе не прощу! Никакое насильственное воздействие не произвело бы такого эффекта, как брошенные в лицо слова. Эмма дёрнулась и отшатнулась. В глазах отразилось осознание содеянного. Эмма посмотрела Реджине в глаза, которые та не отвела. Напротив, она позволила смотреть, заглянуть глубоко в душу, чтобы увидеть всю причиненную ей боль, которую она прятала в себе годами. Эмма начала задыхаться. В груди закололо так сильно, будто сердце трещало по швам. Оно не могло вынести чувства вины. Она прижала ладонь к грудной клетке, где давление изнутри причиняло физическую боль. — Что замолчала, Свон? — каждое слово, как удар хлыста, разрезали кожу. Но это были мелочи, по сравнению с тем, что Эмма хотела сама с собой сделать. Она предала единственного человека, которого любила, которая ЕЁ любила. От этого боль стала всепоглощающей. Ноги подкосились, и Эмма упала на колени. — О, не утруждай себя, Эмма. Мне не нужны твои извинения. Я хочу, чтобы ты убралась отсюда. Слышишь? Убирайся из моей жизни! — бросила ледяным голосом Реджина, и, развернувшись к двери, дёрнула за ручку и вышла. — Уф, это было напряжённо, — отозвалась первой Кей, помахав на себя руками. — Она тебя так ненавидит, что это даже мне передалось. За что она тебя так невзлюбила? Что ты ей сделала? — спросила она, плюхаясь на край матраса. Эмма сидела на полу и ощущала, как из лохмотьев её разорванного сердца тихо утекает жизнь, оставляя на растерзание боли. Безжалостной, жестокой боли, которую она увидела в таких родных глазах. В глазах, которые когда-то смотрели на неё с любовью. Любовью, которой Эмма когда-то не могла насытиться и которою она долго не могла понять, чем заслужила. Она и не заслужила. Медленно она подняла на закрытую дверь опустошенные глаза, открыла рот и снова закрыла. — Я… — страшные слова не желали быть озвученным, но она должна была. Должна была сказать это вслух, чтобы признать самой себе, что она одна из тех монстров, от которых столько лет убегала. Давясь звуками, Эмма сделала паузу, тяжело сглотнула и попробовала ещё раз. — Я её изнасиловала.