* * *
Реджина отменила встречу. От неё пришло сообщение. Даже не позвонила. Её урод-муж созывает какой-то тупой ужин дома, и она должна там быть. Она ведь хозяйка. У них есть прислуга. Эмма не понимает, почему Реджине обязательно сидеть с гостями. Она не любит всю эту херню. Эмма знает, потому что Реджина сама много раз говорила, что могла бы обойтись без всей этой светской херни в кругу снобов. Реджина, конечно же, выражалась по-другому, но Эмма слишком злится. Она бы сейчас выматерилась в голос, если бы не находилась в стенах монастыря. И не потому что это «дом божий», а потому что за каждым углом могла оказаться сестра или сама мать-настоятельница, и тогда её накажут. Заставят делать что-нибудь тупое, из-за чего, может быть, не сможет встретиться с Реджиной завтра. Завтра Реджина обещала, что обязательно придёт. Поэтому Эмма вместо ругани, громко хлопает дверью, когда заходит в свою комнату. — Воу, Эмма! — Лиллит лежит на своей кровати с тетрадью и ручкой в руке, которые она бросает на покрывало и с выгнутой бровью смотрит на Эмму. — Проблемы? — она хмыкает. — Отвали, Лиллит, — грубит Эмма, бросает большую спортивную сумку с экипировкой на пол и как есть, в куртке, шапке и ботинках, плашмя, падает на кровать и зарывается лицом в подушку. — Как знаешь, — звучит в ответ немножко с обидой, и Эмме также немножко стыдно, но она злится, поэтому только поворачивает голову и видит, как Лиллит снова берёт тетрадь и ручку и начинает что-то писать. К Лиллит её переселили совсем недавно. Сначала их вместе с Эльзой перевели в другое крыло и дали одну комнату. Соседками они пробыли полтора года. За это время можно было на пальцах пересчитать, сколько времени они провели вместе. Ну, может, не на пальцах, но всё равно немного. Эльза зависала с Анной в их старой комнате или приводила её к ним, а Эмма, если не была в школе, то была или на тренировке, или в тренажёрном зале или с Реджиной, а вечером, если у неё оставались силы, то читала и рано ложилась спать. Реджина всегда твердит, что здоровый сон очень важен для её растущего тела. А тело у Эммы и правда росло, не по дням, а по часам. Однажды после тренировки на тренажёрах Эмма встречает миссис Миллс. Она не одна, с ней противный докторишка, который за всё время выкачал из Эммы, наверное, сто литров крови. Они о чём-то говорят, когда видят Эмму, которая сразу опускает голову, буркает короткое «здрасте» и хочет по-быстрому проскочить мимо них, но её тормозит голос миссис Миллс. От него Эмме всегда хочется скривиться. Он вроде приветливый, но такой… Как-то Эльза и Анна пошутили над ней и намешали в её чай, наверное, целый килограмм сахара. Эмма сделала глоток и сразу всё выплюнула. Просто мерзко сладко. Вот так и с голосом миссис Миллс. Этим своим приторным голосом она сперва поздравляет Эмму с выигранным турниром, хотя это было уже пару недель назад. Эмма благодарит и отвечает коротко, но вежливо. Когда миссис Миллс слышит, что Эмма много тренируется, она несколько секунд оглядывает Эмму, потом просит подождать и уводит докторишку в сторону. Их головы склонены так близко, что кажется он вот-вот клюнет своим острым длинным носом миссис Миллс в щеку, но он не клюёт, а смотрит на Эмму своими глазками-горошинами и слушает, слушает, а потом медленно кивает. Эмме почему-то становится не по себе. Они возвращаются. Тогда миссис Миллс говорит, что раз Эмма столько занимается, то ей нужно следить за здоровьем. В её возрасте и при такой нагрузке это особенно важно. Эмма хмыкает про себя: «Вот откуда у Джины вся эта мура со здоровьем». Миссис Миллс заявляет, что все профессиональные спортсмены наблюдаются у своих врачей. Эмма могла бы возразить, что она не профи и становиться таковой не собирается, но почему-то с миссис Миллс спорить не хочется. Поэтому, когда миссис Миллс распоряжается, что отныне Эмма должна регулярно наведываться к доктору для проверки, а он в свою очередь назначит ей необходимые витамины, Эмма выдыхает. Дело всего лишь в каких-то витаминах. Она обещает, что завтра же придёт в доктору. Миссис Миллс довольно улыбается своими ярко-красными губами и отпускает Эмму. К удивлению Эммы миссис Миллс оказалась права. С тех пор как Эмма начинает регулярно получать от доктора свою дозу витаминов, Эмма чувствует себя… по-другому. Как на каком-то подъеме. Как будто ей всё под силу. И силы у неё растут, а вместе с ними и мускулы, особенно на руках. Даже тренер Фокс замечает это, но он говорит, чтобы она не сильно увлекалась силовыми тренировками. Ему нужна подвижная спортсменка, а не неуклюжий мешок мускулов. Но Эмме жутко нравится, как меняется её тело. Это будто делает её старше, а она хочет быть старше. Для Реджины. Чтобы забрать её наконец от мужа и увезти куда-нибудь, где они будут только вдвоём, поэтому она регулярно увеличивает груз на тренажёрах и начинает бегать. Всё-таки становиться неуклюжим мешком, хоть и мускулистым, ей не хочется. Часто она бегает по вечерам, и путь её всегда лежит мимо белого особняка, и всякий раз она надеется хоть мельком увидеть Реджину, даже если они расстались всего пару часов назад, но ей никогда не везёт. Только однажды она видит тень Реджины в окне на втором этаже. Эмма знает, что это Реджина, потому что силуэт слишком маленький для толстого мэра. Эмма решает, что это спальня Реджины. И только Реджины. Эмма отвергает всякую мысль, что у её Джины общая спальня с мужем. Она не дура и знает, чем занимаются муж и жена в постели, но мэр — старик и не может заниматься сексом. У них ведь нет детей. Так размышляет Эмма и так ей спокойней, потому что если она будет представлять, как этот хрен-мэр трогает её Джину, то она что-нибудь сломает. Руку. Мэру. Вот и сейчас, при мысли, что Реджина там дома, за столом с этим уродом, Эмма до боли в скулах сжимает челюсть и тяжело дышит. — Ты пыхтишь, как озлобленный ёжик, — фыркает Лиллит и резко спрыгивает с кровати. Она вскидывает руки вверх и потягивается. Её футболка на животе задирается, и Эмма зависает на оголенном животе. Он плоский, даже немного впалый. Джинсы, пояс которых оттопыривается, что можно легко под них просунуть ладонь, сидят так низко, что видны тазовые кости. У Эммы что-то сжимается в том месте, от которого она у Лиллит не отводит глаз. Эмма ощущает сухость во рту, сглатывает и поднимает глаза. Лиллит смотрит на неё и ухмыляется, как будто знает, каково Эмме. Это смущает. — Можно подумать, ты видела много озлобленных ёжиков, — бурчит Эмма и садится. Она сидит, сгорбившись, и исподлобья видит, как Лиллит улыбается ещё шире. — Нет, но думаю, что они точно выглядят, как ты сейчас, — кидает она в ответ и идёт к шкафу. Она ковыряется на самом дне и достаёт тряпочную сумку, засовывая подмышку. — Ты уходишь? — спрашивает Эмма, когда Лиллит засовывает ноги в кроссовки. Лиллит почти каждый вечер уходит куда-то. Эмма никогда не спрашивает куда, но сегодня ей вдруг стало интересно. — Ага, — Лиллит пару секунд молчит и будто что-то обдумывает. — Хочешь со мной? — Лиллит подмигивает, будто за её отсутствием скрывается какой-то секрет. — А можно? — Эмма пока не уверена, хочет ли она идти. Она должна ещё сделать задание по истории, на понедельник, потому что завтра она приведёт всё воскресенье с Реджиной. Также завтра с утра ей разносить газеты, но любопытство сильнее. Эмма знает, что Лиллит общается с девочками старше них. Она видит каждый день их группу в столовой. Они все такие взрослые, крутые. Эмма тоже хочет быть взрослой. И крутой. — Ты никогда меня не спрашивала, — говорит она, откладывает ещё немного тот момент, когда ей придётся решиться. — Ты никогда не спрашивала, — Лиллит пожимает плечами. — Ты вся такая занятая. Так ты идёшь или нет? Девочки ждут. Или ты окончательно превратилась в ботана? Эмме не нравится, что о ней думают, как о скучной заучке. Она не такая. — Идём, — она резко встаёт и, топая ботинками, шагает к двери. — Куртку сними, герой, — смеётся Лиллит. — Она тебе не понадобится. И на ноги можешь надеть, что-нибудь поудобней. Эмма быстро скидывает куртку на кровать. Под ней свитер, Эмма снимает и его тоже, оставаясь в футболке, которая обтягивает её торс и плечи. Скоро ей понадобятся новые вещи. Ботинки сменяются на кроссовки. — Так нормально? — она поворачивается к Лиллит. Лиллит сразу не отвечает. Она выгибает брови и изучает Эмму глазами, будто видит впервые. — Неплохо, — тянет она и прикусывает губу. — Совсем неплохо, — она улыбается как-то странно. Эмма не понимает, поэтому неловко трёт шею. — Идём, — Лиллит кивает на дверь. Эмма пропускает её вперёд, они выходят в коридор. Там оживленное движение, как обычно в это время суток. Кто-то стоит на пороге комнат и общается, кто-то, шаркая шлепанцами, идёт в душ или уже после. Почти все двери в комнаты открыты. Они идут в самый конец коридора. Там комнаты самых старших девочек. В основном они уже закончили старшую школу и ходят на курсы на профессию и подрабатывают, чтобы накопить деньги на колледж. Так говорят в интернате, по крайней мере. Сколько из них на самом деле пойдут в колледж, никто не знает. — Сюда, — Лиллит доходит до последней двери и стучит в определённом ритме, будто знак подаёт. Замок щёлкает и в щели появляется лицо. — Ты опоздала, — дверь открывается шире. — Я же здесь, — фыркает Лиллит в ответ, хватает застывшую в неуверенности на пороге Эмму за руку и тянет внутрь. — И я не одна. Это Эмма, — она толкает Эмму перед собой и по-собственнически закидывает ей руку на плечи. — Она сегодня с нами. Эмма оглядывает комнату, похожую на их с Лиллит, и всех, кто в ней находится. Девочек пятеро. Всех их Эмма знает в лицо, но почему-то чувствует себя сейчас, как будто видит впервые. Ей неловко ещё и потому, что они все такие… взрослые, опытные и смотрят на Эмму, не улыбаясь. Она чувствует себя ребёнком, который без разрешения пробрался ко взрослым на праздник. — Привет, — Эмма давит улыбку и распрямляет плечи. Ни за что на свете она не покажет им свои сомнения. Она тоже может быть крутой. — Ты в ней уверена? — спрашивает та, кто открыла им дверь. Эмма, кажется, даже знает, как её зовут. Марта вроде. Она высокая и худая, и блондинка, как Эмма. Только волосы по плечи и чёлка почти на глазах, которые она прищуривает. — Я разве подводила вас? — Лиллит отмахивается и тянет Эмму к одной из кроватей, а затем толкает на неё и плюхается рядом. — Эмма норм, не заморачивайтесь насчет неё. Смотрите, что я принесла. Внимание всех тут же переключается на бутылку, которую она вытаскивает из сумки. Эмма не уверена точно, но по этикетке догадывается, что в ней виски. — Где ты это достала? — одна из девочек кидается вперёд, хватает бутылку и вертит в руках. — Настоящий? — А то, — самодовольно хмыкает Лиллит. — Рикки достал. Рикки это мой, как бы, парень, — говорит она Эмме. — Ему уже двадцать один, — важно добавляет она. Эмма немного хмурится. Лиллит всего семнадцать, ну ещё несколько месяцев, но этому Рикки двадцать один. Эмма знает, что это незаконно. Она молча проглатывает информацию. Она же хочет быть взрослой и крутой. — Ага, а до Рикки у неё был Джим, но ему всего было девятнадцать и он не мог покупать нам алкоголь, и поэтому она его бросила, — слышит Эмма и по комнате раздаётся смех. — Ха-ха, — Лиллит отмахивается от них. — Джим мудак и хотел всегда только секса, в чём он полный ноль, а думает, что он самец. — Будто Рикки секса не просит, — бросает кто-то. — Просит, но он хоть знает, как членом управлять. Он у него… — Лиллит играет бровями, и все снова смеются. — Это что ещё, вы бы знали, какое хозяйство у Мэта… Когда я его в рот беру, кажется он мне глотку порвёт. А когда кончает, то я чуть не захлёбываюсь. Бык осеменитель, мать его! — Да-а, Триш, с бананом у тебя таких проблем не было бы. Помнишь, как ты сосать на них училась и подавилась, потому что кусок откусила. У Мэта там ещё всё на месте? — ещё один взрыв смеха. Чтобы не выделяться, Эмма тоже смеётся, но на самом деле она чувствует себя неуютно. При ней никто не говорил о сексе так свободно, во всех подробностях. А то, что кто-то берёт член в рот, вообще противно. У неё о сексе достаточно представлений, чтобы знать, что пенис нужно засовывать совсем не в рот. Ощущение, что она зелёная и глупая рядом с этим девушками растёт. А вот этих девушек совсем не смущает, что среди них чужой человек. Они продолжают подкалывать друг друга. Между тем у всех в руках появляются пластиковые стаканчики. У Эммы тоже. Лиллит просто сунула ей один в руку. Парой минут позже стаканчики на одну четверть заполняются виски. Эмме тоже наливают. Все дружно чокаются и выпивают. Эмма не хочет выделяться, хотя от одного запаха её мутит, и опрокидывает в себя содержимое. Глотку будто опаляет огнём. Из глаз брызгают слёзы. Эмма загибается и заходится в кашле. Лиллит тут же начинает хлопать её по спине, но от этого только хуже. Эмма отклоняется и качает головой. Одну ладонь она прижимает ко рту, а другой хлопает себя по коленке, чтобы хоть как-то избавиться от омерзительного вкуса. Вдруг у неё под носом оказывается бокал с водой. Она хватает его и буквально вливает в себя. Такой вкусной вода ещё никогда не казалась. Приступ кашля проходит, и жжение в груди утихает. Эмма вытирает глаза и щёки и поднимает голову. В комнате тишина, и все смотрят на неё. Ну, а как же, она целое представление устроила. — Ты что, никогда не пила? — спрашивает Лиллит. Эмма поворачивается и видит, что та едва сдерживает смех. Что она должна сказать? Что пила один бокал шампанского, от которого сразу опьянела? Эмма не хочет позориться больше, чем уже есть. — Пила, только виски никогда, — ворот футболки вдруг становится очень узким. Ей жарко, то ли от того, что она нервничает, то ли алкоголь так быстро подействовал. — Это тебе не пиво хлебать, — говорит Триш и начинает разливать по второму кругу. Эмма только рада, как та воспринимает её ответ. Она не считает её зеленой. — К этому, — Триш трясет бутылкой, — нужно привыкнуть. Поэтому этот круг ты пропускаешь. Давайте, девочки! За нас и за мудаков, без которых мы жить не можем! — она поднимает свой стаканчик. — Ну нет, за них я пить не буду, — возмущается одна из девушек. У неё тёмные короткие волосы, как у мальчишек, но она совсем не похожа на мальчика. Слишком большая грудь и глаза накрашенные. Эмме нравятся её глаза. Почти как у Джины, только не такие тёплые и добрые. — Хорошо, Лиз, ты можешь пить за мудачек, — кидает в круг Марта, и все смеются. — Лиз у нас по девочкам, — шепчет Лиллит Эмме на ухо. — Как тебе она? — она загадочно подмигивает. Эмма хмурится и переводит взгляд на Лиз, которая выпивает свою порцию виски, а затем снова смотрит на Лиллит. — В смысле? — Ну она в твоём вкусе? — ухмыляется Лиллит, но Эмма всё ещё не понимает. Лиллит наконец тоже понимает, что Эмма не понимает. — Разве ты тоже не по девочкам? — Я? — если бы Эмма сейчас пила, она бы подавилась и выплюнула всё на Лиллит. — Разве нет? Ты вся такая мускулистая, вечно тренируешься, с парнями я тебя тоже никогда не видела. Я просто подумала, что ты стесняешься или типа того. Если да, то всё норм, Эм. Мы тут все свои и сами любим эксперименты, если ты понимаешь, о чём я, — Лиллит подмигивает. — Ну так как? Ты по девочкам? Эмма молчит и только хлопает глазами. Она понятия не имеет, по девочкам ли она или по мальчикам, потому что никогда об этом не думала. Как-то ей было не до этого. — Не знаю, — признаётся она и чешет голову. — Кто-то же тебе должен нравиться, — не отстаёт Лиллит и толкает Эмму плечом. — Ну же, Эмма, колись. Джина. Это первое, что приходит Эмме на ум. Ей нравится Реджина, но она ей подруга. Нет, Джина её всё. Но Лиллит-то спрашивает про другое. Или нет? Джина тоже считается? Но про неё Эмма говорить не хочет. Это личное, сокровенное, только её. — Нет, — Эмма качает головой и отводит глаза. — Нет никого. — И никогда не было?! Вместо ответа Эмма неопределённо пожимает плечами. — Ты хоть целовалась раз? Эмма краснеет. Точно, краснеет. У неё даже уши горят. Она не знает, куда себя деть. — Девчонки, у нас девственница! — восторженно восклицает Лиллит, обнимает Эмму за плечи и начинает с ней раскачиваться из стороны в сторону. Эмма краснеет ещё сильнее, наверное, всё её тело покрыто красными пятнами. Она готовится, что над ней сейчас будут смеяться, но не тут-то было. — Чёрт, это круто! — говорит Триш и шумно выдыхает. — За это надо выпить. Эмма, на этот раз ты не пропускаешь! Бутылка идёт по кругу, Эмма на автомате подставляет свой стаканчик, который Лиллит подняла с пола и вернула ей. От осознания того, что никто не смеется над её неопытностью, никто не смотрит на неё с жалостью, никто не собирается выставлять её за дверь, как зелёную малявку, Эмму так будоражит и приводит в восторг, что она и не думает о противном вкусе виски, а выпивает вместе со всеми. Второй раз не заставляет кашлять, в горле и груди горит, но и это быстро проходит. Вместо этого Эмма хихикает, когда Триш ей подмигивает. Чуть позже Эмма съезжает с кровати на пол. Другие тоже устраиваются на полу по кругу. Они болтают, смеются и пьют, и снова смеются, и снова пьют. Содержимое бутылки убывает, а градус веселья и опьянения прибавляется, и тем свободнее чувствует себя Эмма. Ей нравятся девчонки. Они весёлые и принимают её за свою. Время от времени мысли возвращаются к Реджине, а вместе с ней и чувство вины, потому что Эмма точно знает, что Реджина бы не одобрила крепкий напиток, да ещё в таком количестве. И чтобы хоть как-то оправдать себя в глазах Реджины, которые в голове Эммы смотрят на неё с укором, она пьёт через раз и даже выпивает два бокала воды. Правда, оставаться трезвой это не помогает. Эмму качает, голова кружится, но сейчас это не важно. Пусть Реджина сидит со своим старым мужем и скучными гостями, Эмма тоже может веселиться. Когда бутылка заканчивается, кому-то приходит идея сыграть в бутылочку. Эмма вроде помнит, как они играли в приюте на желания. Тогда желания были дурацкие у всех, и Эмме не понравилось, но сейчас ей так хорошо, что она готова играть во что угодно. — Играем на желания или на поцелуи? — это спрашивает Тина, но девочки зовут её Тинк, как фею Питера Пена. Она правда напоминает фею. Маленькая, худенькая, с хвостиком и всегда с таким хитрым выражением на лице, будто что-то затевает. И у неё точно есть волшебная пыльца, которая не даёт ей пьянеть, потому что, кажется, алкоголь ее вообще не берёт. Она порхает по комнате, как будто и не пила. — У нас сегодня великая миссия! — озвучивает громко Лиллит. — Среди нас девственница и наша обязанность научить её целоваться, — Лиллит хватает Эмму за руку и поднимает вверх. — Поделимся же с ней нашим опытом! Лиллит смеётся, остальные её дружно поддерживают, а Эмма краснеет и хихикает. Она почти ничего не соображает, и идея — целоваться, сейчас совсем не пугает, скорее наоборот, раззадоривает. Что в этом может быть плохого? — Тогда начнём, — ёрзает на полу, будто в нетерпении. — Триш, крути. Триш крутит бутылку, и та указывает на Тинк. Та хихикает и бантиком подставляет Триш губы. Та таким же образом чмокает её, и они смеются. Затем крутит Тинк и попадает на Марту. Они ползут друг другу, встречаются по середине круга и громко чмокают друг друга в губы. Потом Марта целуется снова Триш, но уже дольше и с языком. Эмма видит, как Триш облизывает им губы Марты. Эмме кажется это красивым. Потом настаёт очередь Лиллит целоваться с Триш, и они целуются долго, девчонки улюлюкают, а Эмма не может оторвать от них глаз. Ей становится не просто тепло, а жарко, и внизу живота снова как-то странно тянет, как тогда, когда она заглядывалась на Лиллит. Лиллит крутит бутылку, и Эмму почему-то не удивляет и радует, что выпадает ее очередь. Лиллит облизывается, улыбается и тянется к Эмме. Та не успевает сообразить, как чужие губы накрывают её и двигаются. Мягко и плавно, они будто играют с губами Эммы, что та машинально открывает рот и в следующую секунду чувствует чужой горячий язык. Эмма шумно вдыхает. Ей нравится. Она обхватывает Лиллит за голову, притягивает ближе и начинает сама целовать. С каждой секундой всё уверенней, даже приподнялась на коленях. Кто-то свистит, а кто-то хихикает. Эмма не знает, сколько они с Лиллит целовались, пока та не отстранилась. — Неплохо для первого раза, — Лиллит улыбается. — Продолжим, — она сразу отворачивается, как будто не было ничего, в то время, как Эмма всё ещё переводит дыхание. — Эмма, твоя очередь крутить, — голос Тинк возвращает Эмму на землю. Со смущённой улыбкой Эмма берёт бутылку и крутит, и выбор приходится, как ни странно, на Лиз. Целоваться с Лиз не так как с Лиллит. Губы Лиз не такие мягкие и полные, но Эмме тоже понравилось, хоть целовались они не так долго. После этого Эмма больше не задумывалась с кем и как целоваться. Она просто целовала следующие подставленные губы и смеялась вместе с девчонками. Они перецеловались все друг с другом, с языком и без, в щёку и в шею, в нос и в лоб, под конец Эмма даже промахивалась, потому что перед глазами всё двоилось и кружилось. От этого она хохотала только сильнее, как и остальные. Она смутно помнит, когда заканчивается веселье. Помнит только, как Лиллит и вроде Триш ведёт её по коридору, а потом Эмма уже лежит в своей постели, а Лиллит снимает с неё кроссовки. Последнее, что мелькает в сознании — это лицо Реджины, и почему-то Эмма вспоминает первый поцелуй с Лиллит и думает, каково это поцеловать Джину?Часть 39
29 июля 2019 г. в 22:31