* * *
Тот вечер приносит с собой череду «первых разов» Эммы. Первое похмелье, которое отпускает уже к вечеру, но работу Эмма прогуливает, потому что впервые не слышит будильник. Зато его слышит Лиллит, а чуть позже звонок телефона. К счастью, Лиллит прикрывает её, и говорит боссу Эммы, что ее свалил с ног кишечный грипп, что почти правда, так как первую половину дня Эмма проводит над унитазом. Тогда она клянётся, что больше никогда не будет пить. Лиллит только смеётся, придерживая её волосы, и говорит, что все они это проходили и в следующий раз будет лучше. Эмма уверена, что никакого следующего раза не будет. Было, конечно, но без таких выворачивающих наизнанку последствий. Эмма слишком ярко запоминает это ощущения, поэтому больше не злоупотребляет в таких количествах. Впервые Эмма отказывает Реджине во встрече. Добровольно. Ну, не совсем, но она физически просто не могла бы дольше пары минут стоять на ногах. Она пишет Реджине сообщение, прибегая к той же отговорке, что Лиллит для её босса. Если врать, то одинаково. Реджина отвечает, и Эмма зарывается с головой под одеяло. Ей стыдно, очень стыдно. Потому что Реджина беспокоится, даёт советы и просит беречь себя. Эмма чувствует себя мерзко. Это чувство проходит к вечеру, вместе с похмельем, и заменяется другим чувством. Виной. С отрезвевшим разумом возвращаются воспоминания о самом вечере. Первый ее поцелуй превратился в первую… У Эммы даже слов не находилось для того, во что вылился вечер. Какая-то оргия из поцелуев. Странно то, что Эмма совсем не жалела. Ей понравилось, она веселилась как никогда, тогда почему ее не отпускает чувство вины по отношению к Реджине? Эмме казалось, будто она предала Реджину, казалось, что если Реджина узнает, то она сильно огорчится. Они же не пара. А если были бы? Эмма так же вспоминает, о чём подумала перед тем как отрубиться. Поцеловать Реджину по-настоящему, как она целовала Лиллит и других. На ясную голову сперва это желание показалось дико странным, но чем больше Эмма об этом думала, тем отчётливей становилась потребность узнать вкус губ Реджины. Почему-то Эмма уверена, что они на вкус, как шоколад. Чёрный, сладко-горький. Такой любит Реджина, таким она угощала Эмму. В то же время, Эмма осознаёт, что как бы она не хотела перейти с Реджиной на новый уровень, у неё нет никаких шансов. Для неё она ребёнок, незрелый, необразованный, неуклюжий ребёнок. Ну, может не совсем ребёнок, а подросток, но всё равно для Реджины она недостаточно опытная, недостаточно взрослая, а сама Реджина, недостаточно свободная. Ведь у неё всё ещё имеется муж. Каким бы древним, толстым и уродливым мудаком он не был, он её муж. Реджина слишком правильная, слишком вежливая, слишком хорошая, чтобы связаться с кем-то ещё. В этом Эмма не сомневалась. Вот если бы его не было… Если бы Реджина осознала, что ей не нужно с ним жить, что она может получить что-то получше, Эмму, например, тогда она бы решилась на развод. Но для этого Эмме надо стать лучше. Взрослее, мудрее, опытней. Эмма принимает твёрдое решение стать лучшей для Реджины. Набраться опыта ей помогает Лиллит. Первый раз это происходит после похожего вечера, когда Эмма напилась виски. Это хороший день. Она получает отлично за эссе по английской литературе. Учительница хвалит его на весь класс. Эмма сразу же после урока пишет об этом Реджине, и когда они встречаются позже, получает огромный кусок любимого яблочного пирога, которым Реджина кормит с вилки. Когда же Реджина сама аккуратно кладёт в рот маленькие кусочки, Эмма старается не пялиться на её губы. Потому что не знает, как отреагирует Реджина, если догадается. Вдруг ей станет неприятно, и она откажется от Эммы. Не смотреть сложно, поэтому Эмма много дурачится и болтает без умолку всякую ерунду. Реджина смеётся, а Эмма рада, что ее желание остаётся тайным. Они проводят вместе почти два часа. Последний час в машине, так как на улице слишком холодно для долгих прогулок по лесу, не важно, как тепло они одеты. На прощание Реджина говорит, как гордится ею и дольше обычного не отрывает губы от щеки Эммы. Если бы была возможность, Эмма бы целую ночь провела в таком положении. Но и так у неё отличное настроение, когда она возвращается в интернат. Там Лиллит даёт ей время раздеться и по-быстрому принять душ, а затем тащит в комнату к девочкам. Только в этот раз Эмма выпивает всего две банки пива. Вечер и без поцелуев получается весёлым. С Лиллит они возвращаются к себе в комнату. Эмма, как обычно, переодевается для сна. Она стоит к Лиллит спиной в одних боксерах и выворачивает на правильную сторону майку, в которой спит. Вдруг она чувствует руки на своих плечах. Эмма вздрагивает от удивления, а не от испуга. Потом руки скользят на спину, к пояснице и снова вверх по спине. Это неожиданно, ново, но приятно, но ещё и немного некомфортно, потому что Эмма знает, что у неё там прыщи. Если на лице они почти больше не беспокоили, то с некоторого времени они начали вылазить на верхней части спины. Сначала Эмма пробовала выдавливать их, но вместо улучшения, получались воспаленные бугры, так что она забросила это дело и просто игнорировала. Их всё равно никто не видит. Теперь Эмме неловко, потому что Лиллит обратила на них внимание. — Уродливо, да? — Эмма неуклюже топчется на месте. Повернуться она не может, так как всё ещё без футболки. Она гордится своим телом, но не до такой степени. — Что? — Лиллит кажется не поняла. Ее руки замирают на пояснице. — Прыщи, — Эмма пожимает плечами и хмыкает, как бы небрежно. — Ах ты об этом, — вот у Лиллит точно тон, будто это неважно. — Мне знакомо. У одного моего бывшего вся спина была такой. Он говорил, что это из-за тестостерона. Ты же тоже много тренируешься, — она проводит ладонями у Эммы по талии вперёд и кладёт их на живот, даже немного ниже. «Чёрт!», — Эмма втягивает не только мышцы, но и воздух. Шумно. Лиллит слышит, хихикает и просовывает кончики пальцев под резинку боксеров. Эмма выдыхает втянутый воздух и смотрит вниз, а потом и вовсе задерживает дыхание, когда Лиллит прижимается к ней грудью и, если Эмме не мерещится, голой! Кажется, она чувствует ее соски. С дыханием Эммы начинает твориться, чёрт знает что. Оно учащается и сбивается. — Мне нравится твоё тело, — говорит Лиллит. — Особенно твои кубики, — она поднимает ладони выше. И вроде дышать становится чуть легче, но почему-то Эмме хотелось бы, чтобы они оставались, где есть. — А ещё твоя задница, — Лиллит вжимается в ягодицы Эммы, и та машинально подаётся назад. — Так и хочется подержаться за неё, — продолжает Лиллит хрипловато, игриво. У Эммы начинает шуметь в ушах. И не от пива. — Знаешь, когда за неё держатся? — Лиллит прикусывает мочку уха Эммы, а Эмма сглатывает и слабо мотает головой. Секса у Эммы не было, но она не глупая и догадывается, на что намекает Лиллит. Но догадываться и знать, а уж тем более самой брать на себя инициативу, огромная разница. Хотя, с кем, если ни с Лиллит. Целоваться же она её научила. Лиллит красивая и опытная, а Эмме как раз нужен опыт. Много опыта. Так почему бы и нет. — Хочешь, покажу? — Лиллит дразнит, играет с ней, Эмма надеется, что поняла всё правильно и поворачивается к ней. — Покажи, — с нервной улыбкой говорит она и целует Лиллит. И Лиллит показывает. Детально, долго и наглядно. И Эмма показывает себя примерной ученицей. Сначала неуклюжей и робкой, а ещё, когда Лиллит первый раз видит её полностью голой, Эмма побаивается её реакции, потому что у Эммы там, внизу. Её клитор больше, чем у других девочек. Она тайком смотрела в душе. Он выглядывал между половых губ. А иногда даже набухал и становился ещё больше перед сном, когда Эмма думала о поцелуях с Реджиной. И между ног появлялась влага. Так же случилось и с Лиллит. Лиллит назвала её глупышкой и вместо насмешек, сказала, что ей нравится её маленький членчик. После этого Эмма больше не стесняется, и с каждым новым разом она всё смелеет и даже наглеет, когда после неудавшихся или скверно закончившихся встреч с Реджиной забирается к Лиллит под одеяло и делает то, чему Лиллит её научила. И бывало, что Эмма закрывала глаза, чтобы на месте Лиллит представить себе Реджину, тогда она кончала особенно бурно.* * *
Эмма подкрадывается к Реджине, что бесполезно, потому что топай Эмма как слон, что проделать по пляжному песку невозможно, Реджина бы всё равно ничего бы не услышала. Она не подняла голову от книги с тех пор, как устроилась на разложенном покрывале под зонтиком. Как только они пришли на пляж, Эмма сразу же скинула одежду и кинулась в воду, потому что сегодня просто невыносимо жарко. Реджина же отказывается купаться, говорит, что хочет дочитать книгу и, возможно, позже охладит немного ноги. Единственные её движения за эти как минимум полчаса это — поправлять очки и перелистывать страницы. С Эммы капает вода, поэтому она делает круг вокруг Реджины, чтобы не быть замеченной, раньше времени, и, оказавшись у ног быстро ложится сверху на разгорячённое тело. — Эмма! — взвизгивает Реджина и начинает брыкаться, но сбросить с себя мускулистое тело ей не удаётся. Эмма смеётся, устраивается удобней и мокрыми губами целует Реджину между лопаток. Ночами она много раз лежала без сна и представляла, каково это чувствовать под собой тело Реджины. Она наконец сделала это, и это в тысячу раз лучше, чем в её мечтах. Тело Реджины тёплое и мягкое, и Эмме приходится сдерживать себя, чтобы не продолжить целовать. Везде. Но ещё не время. Реджина, похоже, отошла от шока и больше не сопротивляется. Эмма опирается на локти и целует её в затылок. — Ну же, Джина, мне скучно, — хнычет она. — Идём со мной в воду, — она легонько дёргает Реджину за косу. — Мы пришли сюда, чтобы вместе провести время, а не поодиночке. — Сперва освободи меня от своего неподъёмного тела, — Реджина дёргает тазом вверх, невольно создавая давление на чувствительное место, и у Эммы на секунду мутнеет перед глазами. Кожа покрывается мурашками. Эмма бесшумно выдыхает через рот. Реджина не должна заметить её реакцию. — Ты меня раздавишь, — на этот раз у Реджины получается освободиться. Она резко поворачивается и скидывает Эмму на бок. — Так ты идёшь со мной? — Эмма переворачивается на спину и смотрит на вставшую на ноги Реджину с широкой улыбкой. Она специально не опускает взгляд ниже, чтобы не возбудиться ещё сильнее. Она же не просто так плескалась в океане. Реджина в купальнике — это то ещё испытание для её молодого организма. — Боже, Эмма, сколько в тебе энергии?! — с недовольным выражением лица, Реджина отряхивается от песка, надувшего на неё ветром. — Ты точно не подсела на энергетики? Или что-то похуже? — она пристально осматривает тело Эммы с ног до головы. Слишком пристально и слишком долго, а затем отводит глаза. Эмма довольно хмыкает про себя. Чем-то сейчас Реджина напомнила Лиллит, когда между ними ещё ничего не было. Лиллит тоже так смотрела. Эмма считает это хорошим знаком. — Только витамины и здоровое питание, — отвечает она и бодро подскакивает на ноги. — Разве это плохо, что у меня столько сил? — она подпирает бока руками, склоняет голову и улыбается игриво. Она знает, что Джина никогда не может не улыбаться в ответ, когда она так делает. В этот раз тоже. — Нет, — улыбка у Реджины мягкая. — Конечно, нет, — в подтверждение своих слов она качает головой. — Я рада, что ты нашла себя в спорте, — она переводит взгляд на берег. — Наверное, ты права, мне стоит охладиться. Но только ноги, — говорит она и идёт к воде. Эмма ждёт немного, и когда Реджина отходит на достаточное расстояние, она бегом следует за ней и, сравнявшись, закидывает лёгкую как пушинку Реджину себе на плечо и как можно быстрее бежит к воде. Реджина кричит, требует её отпустить, даже колотит кулаками по спине и ягодицам. Эмма игнорирует протесты и, когда вода достигает колен, и бежать уже сложнее, она вместе с Реджиной падает в наступающую волну. — Ты идиотка! — кричит Реджина, как только выныривает на поверхность. Эмма стоит рядом с улыбкой до ушей. Она хочет помочь Реджине убрать мокрые волосы с лица, но получает сильный удар по руке. — Ты настоящая идиотка! — Реджина даже не смотрит на неё. Размахивая руками, она быстро идёт к берегу. — Зачем ты это сделала?! Я не хотела мочить голову! — Эмма слышит панику в её голосе и в ней поднимается чувство вины, хотя она не понимает, что плохого случилось. Подумаешь волосы намочились. Они же высохнут. Она по пятам идёт за Реджиной, которая шагает к покрывалу и хватает с него полотенце. — Что я теперь скажу… — Реджина не договаривает, но Эмме этого и не надо. — Ему, — заканчивает она за неё. Никакого чувства вины больше не остаётся. — Что ты скажешь ему, да?! — бросает она резко. Вместо вины в ней появляется бешеная злость. Её начинает немного трясти. Она дышит через нос, шумно, тяжело. Она смотрит на обтирающую себя Реджину и прижимает кулаки, с побелевшими костяшками, к бёдрам. — Ты не хочешь со мной купаться, чтобы твой старик не узнал, — цедит Эмма сквозь зубы. Ей больно. Внутри, в груди жжёт и давит. Снова мэр встаёт между ней и Реджиной и не даёт им проводить время, как они хотят. Эмма чувствует, что ей срочно нужно что-то сделать, иначе она взорвётся. Но рядом нет того, на чём она могла бы выпустить весь гнев. Только песок. Поэтому она пинает его, поднимая высокий фонтан, делает шаг, загребает ступнёй ещё горсть и остервенело подбрасывает в воздух. — Вечно ты беспокоишься об этом мудаке! — выкрикивает она, потому что пинать тупой песок не помогает успокоиться, но продолжает это делать снова и снова. Как доказать Реджине, что ей не нужен этот урод. У неё ведь есть она — её крошка Эмма! На глаза попадается камень. Эмма хватает его и с полукриком полурыком изо всех сил швыряет в воду. Кажется это помогает. Эмма роняет голову на грудь и тяжело дышит. Руки висят вдоль тела. Она вдруг чувствует себя беспомощной, хочется разрыдаться. — Почему ты остаёшься с ним? — она резко разворачивается. У Реджины напуганный вид. Она прижимает полотенце к груди. — Зачем ты вышла за него замуж? — Эмма шагает к ней и останавливается перед самым носом. Реджина делает шаг назад. — Ты не понимаешь, Эмма, — тихо говорит Реджина, будто очень устала, а в глазах печаль. От этого Эмма снова бесится, потому что хочет помочь Реджине, но не может, потому что не понимает! И это непонимание сводит с ума. — Чем он так хорош? Зачем он тебе? Ты же не любишь его. У тебя даже секса с ним быть не может, потому что он старый хрыч или… Эмма замолкает. Она вдруг думает, а что если она не права, и мэр может заниматься сексом. Реджина молодая и красивая и ей точно нужно много секса. Эмма вон сама целыми днями о нём думает, и девочки тоже всегда хотят. Может на Реджину у него встаёт? Но если дело в сексе, то Эмма знает, как делать девушкам хорошо. Лиллит же нравится. И Триш. И другим тоже. А если дело не только в сексе, а в члене? Лиллит нравятся члены, им всем нравится, ну, кроме Лиз. Может Реджине тоже нравится? У мэра он есть, а что есть у Эммы. Она машинально опускает голову и смотрит на свой пах. Даже её большой клитор не заменит настоящий член. Эмма никогда не видела ни одного, но её «маленький членчик» точно не заменит мужской пенис. Тогда у Эммы нет шансов удовлетворить Реджину, неважно сколько она будет тренироваться с другими девушками. — Он хорошо трахается? Поэтому ты с ним? — мрачно спрашивает она, поднимает глаза и смотрит на Реджину исподлобья. Лучше бы не смотрела, потому что лицо Реджины будто каменеет. — Даже если бы это было и так, тебя это совершенно не касается, Эмма, — холодно отвечает Реджина. У Эмма аж мороз по коже. Никогда Джина не говорила с ней так. — Собирайся, мы возвращаемся, — Реджина отворачивается и начинает собирать вещи в сумку. Сцепив челюсть, Эмма стоит и наблюдает. В ней слишком много всего разного. Обида на то, что Реджина ей ответила, будто они чужие. Дикая ревность, потому что её ответ, означает, что Эмма права, и Реджина трахается с этим придурком. Даже защищает его. Эмме больно и противно, снова хочется что-то разрушить. Она прикусывает язык. — Эмма, я сказала собирайся, я хочу домой, — Реджина хватает шорты и майку Эммы и кидает в неё. Эмма машинально ловит, но остаётся стоять. Сама Реджина уже оделась. На ней широкая длинная юбка и лёгкая блузка без рукавов. Реджина уже сложила покрывало и берётся за зонт, а Эмма всё ещё стоит. Реджина замечает это. — Ты ведёшь себя, как ребёнок. Тебе шестнадцать, а не шесть, — говорит она раздражённо, хотя сама ведёт себя с ней как с ребенком. Будто Эмма что-то натворила, и её надо за это отчитать. Но Эмма ведь ничего плохого не сделала! В носу щиплет. Эмма сжимает губы, смотрит в небо и много раз моргает. Вскоре это проходит, и она начинает ожесточённо натягивать на себя одежду, а затем суёт ноги в шлепанцы. Реджина молча кидает ей под ноги большую сумку. Сама хватает зонт в одну руку, а в другую корзинку, в которой скорее всего что-нибудь вкусное, но Эмма так и не попробовала. В животе сразу заурчало. Эмма ведь специально не была на обеде, знала, что Реджина принесёт что-то своё и накормит. Может быть даже из рук. Она так делала иногда, когда Эмма дурачилась и как птенец открывала рот. Реджина бы закатывала глаза, улыбалась, но выбрала бы для Эмма самые сочные кусочки. Они бы смеялись и говорили. Эмма бы поддразнивала её, когда Реджина стояла бы по колено в воде, и обрызгивала бы её, но не сильно, чтобы не намочить волосы. Реджина не любит этого, и Эмма знает. Так что на неё нашло сегодня? Эмма не хотела злить Реджину, как-то само получилось. В ней просто слишком много энергии и иногда она не знает, что с ней делать, и теперь она всё испортила. Эмме стыдно и всё ещё обидно, но мысли про мэра и Реджину в одной постели не отпускают. Она берёт сумку, закидывает на плечо свой рюкзак и бредёт за Реджиной по песку к тропинке, откуда они выходят к машине. Там они молча садятся и едут, тоже молча. Это нехорошее молчание. Не такое уютное, как иногда между ними бывает. Эта тишина напряжённая. Такого между ними никогда не было. Реджина никогда не была зла на Эмму. Это тревожит и сильно стесняет в груди. Эмма косится на Реджину, но та, с поджатыми губами, смотрит только на дорогу, а потом вдруг тормозит машину перед автобусной остановкой. — Дальше доедешь на автобусе, — говорит Реджина, а сама всё смотрит на дорогу перед собой. У Эммы всё сжимается внутри. Ей вдруг становится очень холодно. Не потому что на ней мокрый купальник, и включен кондиционер, а потому что голос у Реджины далёкий, и сама она, как чужая. Что всё это теперь значит для них? Эмма перешла один раз границу, и теперь всё? Огромный ком застревает в глотке, дышать становится тяжело. Эмме страшно. По-настоящему страшно от мысли, что Реджина больше не хочет быть её Джиной. — Ты злишься? — Эмма сжимается на сиденье и неосознанно раскачивается. Она боится посмотреть на Реджину. — Ты меня… — она сглатывает, громко и тяжело. Губы дрожат, но она всё равно продолжает. — Ты меня бросаешь? — Что за глупости, Эмма, — Реджина вздыхает, снимает очки и потирает переносицу. — Я расстроена, да. Скажу даже, что я разочарована твоим поведением. В последнее время, — Реджина смотрит на Эмму, и в глазах её усталость и печаль. Эмма чувствует себя ещё больше виноватой. — В последние месяцы ты стала какой-то другой. Ты говоришь, что с тобой всё нормально, но в то же время заводишься на пустом месте, психуешь по пустякам, обижаешься на обстоятельства, которые я не в силах изменить. Эмма сжимает челюсть, потому что догадывается о чём сейчас речь. День рождения мэра в прошлом месяце. Этот самовлюблённый говнюк закатил великое торжество по этому случаю, с фейерверком и праздником для всего города на главной площади. У него видишь ли круглая дата — пятьдесят пять. Пятьдесят пять, мать его! А Реджине всего двадцать четыре! Наверное, он для этого и женился на ней, чтобы потом хвастаться перед своими, такими же, друзьями извращенцами своей молодой женой. Он мерзкий тип, а Реджина весь день не отходила от него. Эмма наблюдала за ними со стороны, и как же ей хотелось вырвать Джину из его наглых лапищ, которыми он обнимал её за талию, а Реджина не прекращала улыбаться своей кукольной улыбкой. Эмма смотрела и захлёбывалась в ненависти и беспомощности. А потом они уехали на все выходные. Реджина сказала, что у неё не было другого выхода. Эмма не понимала. Она взрослая, и если бы не хотела, то не поехала. Она не отвечала на сообщения Реджины, но вся обида испарилась, когда они вновь увиделись. Они встретились в лесу, на их поляне. Хоть Эмма всё ещё бесилась из-за отъезда Джины, она всё равно по ней скучала и не могла дождаться. Поэтому пришла раньше и расстелила покрывало, но не могла сидеть и ждать спокойно. Она успела сделать сто приседаний и тридцать отжиманий. Эмма смахивала капельки пота со лба и хватает бутылку воды, когда на поляне появилась Реджина. С ней что-то было не так, за секунду определила Эмма. Джина не улыбалась, плечи сгорблены, и вся она, как будто раненая. Эмма отшвыривает бутылку и мгновенно сокращает расстояние между ними. Ещё не добегая до неё, Эмма видит опухшие и красные глаза. — Что?.. — Эмма хочет знать, что случилось, но Реджина утыкается лицом где-то у Эммы под подбородком и крепко-крепко обнимает. Ее маленькое тело дрожит, будто замёрзло. Эмма сильно обнимает в ответ и целует в макушку. — Что с тобой? — тихо спрашивает она. Ей почему-то кажется, что громкий голос может напугать Джину. — Почему ты плачешь? Реджина слабо мотает головой, приглушенно всхлипывает и обнимает ещё крепче. Эмма снова целует ее в волосы, вдыхает родной запах шампуня и тоже сильнее обнимает в ответ. — Ты мне нужна, — сквозь слёзы говорит Реджина. — Можешь просто побыть со мной? — у Эммы сердце ноет от беззащитности в её голосе. В этот момент они словно поменялись местами. Эмма чувствует себя взрослой и ответственной, а Реджина та, кто очень нуждается в её защите. — Конечно, — Эмма берёт лицо Реджины в ладони, приподнимает и целует в лоб, а затем утирает слёзы большими пальцами. — Идём на одеяло. Они идут медленно. Эмма прижимает Реджину к себе, будто та может упасть в любой момент. Они садятся на покрывало. Точнее Эмма садится и вытягивает ноги, а Реджина сворачивается клубочком и кладет голову ей на колени. Они молчат. Слышно только щебетание птиц и судорожное дыхание, которое постепенно восстанавливается. — Это он тебя обидел? — решается Эмма, немного погодя. Реджина вся сжимается и снова мотает головой. — Я не хочу об этом говорить, — отвечает она, сдавленно. — Просто хочу побыть с тобой. Будь со мной. — Я с тобой, — Эмма притягивает Реджину плотнее к себе, находит её руку и переплетает их пальцы. — Я всегда буду с тобой, — другой рукой она расплетает толстую косу и начинает перебирать длинные пряди от корней до самых кончиков. Через некоторое время тело Реджины расслабляется и она, кажется, даже начинает мурлыкать от действий Эммы. Она заводит разговор о школе, какие предметы ей надо подтянуть и где ей потребуется помощь Реджины. Это окончательно отвлекает Реджину от того, что с ней случилось. Они больше не возвращаются к этому моменту. Воспоминая обо всём этом, у Эммы снова всё горит от ненависти к мэру. Она не знает, почему Реджина так плакала тогда, она точно знает, что виноват во всём он. Хуже всего, что сама Реджина будто каждый раз забывает, что он обижал её. — Эмма, ты вообще меня слушаешь? — Эмма дёргается и приходит в себя, замечая, как сильно сжимает кулаки. — Слушаю, — выдыхает она через нос и сгибает и разгибает пальцы, потому что они затекли. Что Реджина уже успела сказать? — Тогда ты должна понимать, что будет лучше, если сегодня мы прервём нашу встречу, пока это не закончилось чем-то неприятным для нас обеих, — Эмма поджимает губы и смотрит на Реджину, когда надевает очки. — Кто-то из нас должен быть взрослым. Поэтому я хочу, чтобы ты подумала о своём поведении, и надеюсь, завтра ты будешь в лучшем настроении. Несмотря на это, желаю тебе приятного дня, — она протягивает руку и хочет погладить Эмму по щеке, но та уворачивается. Эмма бурчит невнятное прощание, дёргает дверь за ручку и выскакивает на улицу. Дверь хлопает громче, чем нужно. Обычно Эмма всегда напоследок нагибается к окну и машет Реджине, которая всегда дарит ей воздушный поцелуй. В этот раз Эмма демонстративно отворачивается, и после недолгого промедления машина трогается. У неё слишком много эмоций, особенно злости и дикого раздражения, поэтому Эмма решает идти пешком, а чуть позже переходит на бег. Так она надеется успокоиться, ну, во всяком случае, не хотеть что-то сломать. В свою комнату она заходит потная и умирающая от жажды, но нисколько не успокоенная. Она скидывает верхнюю одежду и остаётся в купальных шортах и топе. Бутылка воды на её тумбочке пустая. Это раздражает ещё сильнее. Она идёт к тумбочке Лиллит, там тоже стоит бутылка, и к счастью, в ней ещё больше половины. Эмма выпивает всё залпом и со стуком возвращает на место. Как раз в этот момент дверь открывается и в комнату входит Лиллит. Замотанная в большое полотенце, с мокрыми волосами и с сумкой для туалетных принадлежностей, она на секунду замирает на пороге. — Привет, я думала, ты позже заявишься, — она закрывает за собой дверь и проходит к своему шкафчику, куда убирает сумку. — Могла бы и меня на пляж с собой позвать, — говорит она. Стоя спиной к Эмме, она скидывает полотенце и остается в одних коротких шортиках, в которых она обычно спит. Тело реагирует мгновенно. Крылья носа подрагивают, она словно со своего места слышит запах свежевымытого тела. Кончики пальцев начинает покалывать. Она хочет Лиллит. Сейчас. В два счёта она оказывается позади Лиллит, одной рукой хватает её за волосы и оттягивает голову назад, чтобы добраться до шеи, а другая рука находит грудь и грубо сжимает. Лиллит издаёт звук удивления, который переходит в глухой стон, когда Эмма кончиком языка облизывает чувствительную мочку уха. Эмма тяжело дышит. Тело Лиллит мягкое и тёплое, и Эмма жадно водит по нему руками, царапает зубами кожу шеи и двигает бёдрами в ягодицы Лиллит, которая подаётся навстречу. Это движение окончательно лишает Эмму терпения. Удерживая одной рукой Лиллит под грудью, она просовывает другую под резинку шорт. Там горячо и влажно. Она безошибочно находит клитор. Он набухший, и Лиллит дёргается и что-то невнятно шипит сквозь зубы, когда Эмма начинает кружить по нему пальцами. Лиллит стонет чуть громче, когда Эмма увеличивает давление и скорость. Эмма знает, что ещё немного и Лиллит кончит, выдыхая какую-нибудь ругань. Она всегда так делает. Но для Эммы же ещё слишком рано. Последние пару недель ей требуется больше времени, чтобы кончить. Если с начала их игр с Лиллит она могла кончить за пару минут, то теперь она готова часами этим заниматься. И даже если наконец кончает, то через короткое время её организм требует опять разрядки. Был бы у неё настоящий член, она бы вечно ходила со стояком. Но у неё его нет, о чём она сожалеет, потому что тогда бы она не сомневалась в себе, что, когда придёт момент, она сможет удовлетворить Реджину. Эмма очень надеется, что и без него у неё всё получится, с Лиллит же получается. Точно получается, потому что Лиллит дышит тяжело, часто и сильнее жмётся к тазу Эммы. Но Эмма чувствует, что ей этого мало. Так она не кончит. А она хочет кончить. Ей надо освободиться от напряжения внутри, выплеснуть всё то, что у неё накопилось за весь день, особенно за время с Реджиной. Поэтому она не обращает внимание на протесты Лиллит, когда вытаскивает руку из её шорт. Без разговоров она быстро подталкивает Лиллит к кровати и толкает на спину, одним движением стаскивает с неё шорты, разводит длинные ноги и забирается на неё сверху. Ещё пара секунд уходит на то, чтобы стянуть свою нижнюю часть одежды на бёдра. Они делали это так часто, что Эмма безошибочно пристраивается на Лиллит. Та обнимает за плечи и хочет поцеловать, но Эмма не хочет целоваться. Сегодня почему-то не хочет. Сейчас она просто хочет кончить, чтобы потом лежать с пустой головой и не думать. Хоть какое-то время. Поэтому Эмма забирает руки Лиллит со своей спины, поднимает над головой и удерживает на подушке, а сама начинает двигаться. Голова кружится, потому что это охренительно тереться своей промежностью о горячую и мокрую промежность Лиллит. Это охренительно трахать так Лиллит. Эмма закрывает глаза и полностью отдаётся ощущениям. Она двигается быстро, резко и ритмично. В такт ее толчкам слышатся тихие стоны Лиллит, которая обнимает ногами и также двигает тазом навстречу. Это заводит еще сильнее. Эмма всем телом прижимается к Лиллит и начинает двигаться быстрее. В какой-то момент она слышит хриплое ругательство у уха, и ноги Лиллит расслабляются. Она кончила. Эмма замедляется, но не останавливается, потому что она ещё не все. Далеко не все. Лиллит дышит шумно и глубоко, и Эмма снова набирает темп. Она вспотела, волосы прилипают к шее, ей душно, но Эмма не может прекратить. Сейчас ей очень, очень нужна разрядка, иначе она взорвется. Кажется, Лиллит снова кончает и на мгновение это сбивает с ритма, но Эмма продолжает свои хаотичные толчки. Она глухо рычит в подушку от отчаяния и двигается с каким-то ожесточением, пока, наконец, всё скручивается почти до боли и вырывается на свободу с приглушённым подушкой, но длинным стоном и судорогами в ногах и руках. Эмма всем весом падает на Лиллит и дышит, как будто побила марафонский рекорд. Способная теперь двигать руками Лиллит водит пальцами по влажной спине. — Твою же мать, Эмм, — хмыкает Лиллит, когда их дыхание становится ровным. — С тобой всегда классно, но сегодня ты дала жару. Что на тебя нашло? — она легонько хлопает Эмму по спине. Эмма скатывается на бок, прижимаясь к стене. — Тебе со мной правда классно? — она смотрит в потолок, потому что почему-то боится смотреть на Лиллит. Вдруг Лиллит скажет одно, а в ее глазах она увидит что-то другое. — В смысле, тебе и так хорошо? — Эмма сглатывает, делает короткую паузу. — Ну, типа без настоящего члена? — задаёт она наконец вопрос, который ее так сильно беспокоит. Лиллит фыркает и кажется мотает головой. — Знаешь, ты со своим маленьким членчиком, трахаешься лучше, чем некоторые парни, — задумчиво произносит Лиллит. — Про твои пальцы и язык я вообще молчу. Так что, да, мне с тобой классно. — Только лучше, чем некоторые? — из всего сказанного, Эмма слышит только это. Она снова в сомнениях. Она не хочет быть лучше, чем только некоторые, она хочет быть лучше всех, потому что Реджина достойна лучшего. — Брось, Эмма, — Лиллит вяло взмахивает рукой. — Конечно, есть девчонки, которым обязательно нужен член, но мне нет. Мне и так хватает. — А если я буду с кем-то, кому только меня будет мало? — Эмма жмурит глаза, собираясь услышать, что тогда у неё нет шансов. — Ну, для этого есть всякие приспособления, — Эмма чувствует, как Лиллит пожимает плечами. — Вибраторы всех размеров или страпон, с ним так вообще трахай свою девчонку сколько и как хочешь. Эмма резко поднимается на локте и смотрит на Лиллит, которая лениво поворачивает к ней голову. — У тебя тоже есть такой? — Ого, кто-то очень любопытный, — Лиллит хитро улыбается. — Нет, у меня нет, но я могу достать, если ты хочешь поэкспериментировать. Эмма вся загорается. Она очень хочет попробовать. От этого она снова возбуждается. Она не может сдержать улыбку, быстро кивает и снова забирается на Лиллит, чтобы начать второй раунд. — Э, нет, я вообще-то только из душа, а ты вся потная, — она цокает языком, скидывает с себя Эмму, которая не сводит с неё голодных глаз, и встаёт с кровати. — Идём в душ. Эмма снова хочет её, если для этого нужно принять душ… Она получает желаемое даже раньше. Лиллит заходит с ней в кабинку. Сначала они просто моются и дурачатся под водой, а потом Лиллит опускается перед ней на колени. У неё горячий язык и мягкие губы. У Эммы нет члена, но то, как Лиллит берёт её увеличенный клитор в рот и сосёт, можно сказать, что она отсасывает ей. Это глупо звучит, но Эмме нравится, что делает Лиллит. Так она всегда кончает намного быстрее. Особенно, когда придерживает Лиллит за голову и начинает качать бёдрами. Так было и на этот раз. После такого похода в душ, Эмма засыпает быстро и с хорошим предчувствием. Потому что Лиллит обещала достать этот страпон, и тогда Эмма сможет трахать по-настоящему.* * *
Проходит около двух недель. Эмма возвращается к себе и хлопает дверью. Это происходит всё чаще. Так же как и ссоры с Реджиной. Не совсем ссоры. Эмма психует и огрызается, а Реджина замыкается в себе и отправляет её подумать над своим поведением. Эмме не о чём думать. Она не видит своей вины. Ей просто всё сложнее сдерживать себя, когда речь заходит об этом придурке. Вот и сегодня Реджина после двухчасовой прогулки сообщает, что ей пора, потому что нужно заехать в магазин и купить продуктов для ужина. Эмма не идиотка, ясно что ужин Реджина будет делать для своего муженька. Он мэр, у него достаточно бабла, чтобы заказать себе что-нибудь, почему Реджина должна тратить своё время на него вместо того, чтобы побыть ещё немного с Эммой? Именно это она и бросает Реджине, которая устало вздыхает, что бесит Эмму только больше. Она буркает, что сама доберётся и уходит, оставляя Реджину у машины. Лиллит в комнате нет, значит отвлечься не получится. Эмма решает пойти в тренажёрку, а там заниматься, пока руки не отвалятся. Через два часа усердных тренировок мозг вроде дал ей передышку. Более или менее расслабленная она уходит в душ, а когда возвращается Лиллит уже в комнате. — Наконец —то, — она загадочно хмыкает и встаёт с постели. У неё в руках небольшая коробка. — У меня для тебя подарок, — её улыбка становится шире. Она откидывает крышку на кровать и достаёт незнакомый Эмме предмет. В первую секунду он кажется незнакомым, но потом Эмма довольно быстро узнает в черном предмете — мужской орган с какими-то ремешками. — Это?.. — Эмма чувствует неловкость. Рассуждать о таких штуках и видеть перед собой, оказалось две разные вещи. Что уж говорить о том, чтобы применять это на себе. Или на Лиллит? Как это правильно называется? — Страпон, да, — Лиллит убирает коробку и вертит этой странной штукой в воздухе. — Будем пробовать? — она подмигивает, а Эмма краснеет. — Сейчас? — А когда ещё? — Лиллит медленно надвигается на Эмму, которая вроде чувствует поднимающееся возбуждение от мысли, что будет трахать этим Лиллит. Это заводит, но в тоже время она не уверена, что справится, а не опозорится. — Я тебя тут уже заждалась. — Откуда он у тебя? — Эмма оттягивает время, но глаз со страпона не сводит. Она густо сглатывает, когда Лиллит подходит совсем близко. У неё увеличены зрачки, и Эмма видит сквозь футболку, выделяющиеся соски. Лиллит уже на взводе. — Ты будешь вопросы задавать или делом заниматься? — голос Лиллит тихий, хриплый. Мышцы живота Эммы сокращаются. — Или это всё были только разговоры? — она смотрит Эмме в глаза и не скрывает своё желание. Эмма мотает головой. — Хорошо, — хрипит Эмма в ответ. — Класс, — Лиллит оживляется. Она снимает с Эммы футболку и откидывает. Потом тянет резинку шорт вниз. Эмма поднимает ноги. Шорты летят в сторону. Эмма остаётся в одном спортивном лифчике и боксерах. Лиллит стоит перед ней на коленях. Она поднимает руку и кончиком пальца безошибочно находит и потирает небольшую выпуклость. Эмма смущается. Давно она не стеснялась своей особенности. Лиллит облизывает губы, и смущение Эммы как ветром сдувает. Она вспоминает, что Лиллит проделывала этими губами ещё вчера перед сном, когда Эмма сидела с разведенными ногами на своей кровати, а Лиллит перед ней на коленях. Кровь по венам начинает бежать быстрее. Эмма густо сглатывает, когда Лиллит берёт страпон и начинает надевать и закреплять его. — Он большой, — говорит Эмма, когда штука плотно сидит на её бёдрах. В руках Лиллит он не казался таким, но с теперешнего ракурса… — Поверь мне, он не большой. Я бы даже сказала, маленький, но так как ты новичок… — Лиллит встаёт, отходит на пару шагов и со знанием дела складывает руки на груди. — А тебе идёт, — она одобрительно хмыкает. — Я чувствую себя глупо, — Эмма смотрит на себя вниз. — Ничего не глупо, — Лиллит возвращается к Эмме. — Он хорошо сочетается с твоим телом, — она проводит ладонями по накаченным предплечьям, по груди и вниз к животу. — чёрт, обожаю твои кубики, — рычит она, снова опускается на колени и целует Эммин пресс. Губы спускаются ещё ниже. Лиллит поднимает глаза и берёт резиновую штуку в рот почти до самого основания. Эмма знает, что член искусственный, но то, что она видит, всё равно безумно заводит. Она чувствует, как к клитору приливает кровь, и он упирается в основание страпона. — Ты тоже училась на банане? — выдаёт Эмма слабую шутку, чтобы не выдать, как сильно она распалилась. Смеяться с полным ртом нелегко, поэтому Лиллит отклоняется. — Заткнись, — она стирает слюну с подбородка и снова приближает губы к кончику, теперь она берёт его медленно, и это даже круче, чем до этого. Эмма машинально дёргает бёдрами вперёд, чтобы увеличить давление на клитор, но Лиллит отстраняется, поэтому она кладет руку на её голову и снова тянет на себя. Она видит, как Лиллит улыбается и кивает, и тогда Эмма начинает ритмично двигаться. Руки Лиллит на её бёдрах, и если Эмма сильно увлекается, она придерживает её немного, а потом снова даёт трахать себя в рот. У Эммы зубы сводит, ей хочется большего, поэтому она двигается ещё быстрее, но этого мало. Она отталкивает Лиллит и тянет к себе вверх. — Ложись. Лиллит не спорит и сразу ложится на кровать спиной. В её глазах тоже нетерпение. Эмма взбирается сверху. Теперь она не уверена, но Лиллит берёт всё в свои руки, в буквальном смысле. Берёт эту торчащую между ног Эммы штуку и подводит куда надо. — Двигайся, — хрипит она, и Эмма делает медленный, но уверенный толчок. Лиллит закусывает губу и двигает бёдра навстречу. — Ещё, — сквозь зубы, цедит она. Эмма устраивается удобнее на локтях и начинает двигаться, но всё ещё медленно и плавно. Она смотрит вниз, и видит, как резиновый член исчезает и появляется. Её сердце колотится, то ли от новых ощущений, то ли от опасения сделать больно. Но это не мешает жаждать большего. — Эмма, — Лиллит берёт лицо Эммы в руки и заставляет на себя посмотреть. В голове туман, поэтому Эмма не сразу фокусирует взгляд, но когда это происходит, она встречает горящие глаза Лиллит. — Есть девочки, кому нравится мягко и нежно, — говорит она без улыбки. — Но мне нравится жёстче. Я думала, ты уже заметила это. Так что двигайся, — велит она, обвивает Эмму ногами и прижимает к себе. Эмме не нужно повторять дважды. Она еле сдерживается. Она двигается сильнее, грубее. Она практически лежит на Лиллит и двигает бёдрами всё быстрее. На лбу выступает испарина, на спине тоже. — Да, Эмма, да. Быстрее… быстрее… Лиллит стонет или скулит, Эмма не очень осознаёт. Она уже не думает про штуку, которую вдалбливает в Лиллит. Она вообще не думает, потому что перед глазами звёздочки. Она судорожно комкает наволочку в кулаках, кажется она сейчас треснет, но Эмма продолжает двигаться из последних сил. Она впивает зубы Лиллит в плечо и кончает, резко и бурно, и падает на неё. — Твою же. — Лиллит рычит, отчаянно, неудовлетворенно. — Я ещё не успела, — Эмма и сама это знает. Она тяжело дышит. Ей неловко. Лиллит толкает ее в бока и хлопает по ягодицам. — Давай, двигайся дальше, я знаю, что ты можешь, — требует Лиллит. — Или доделывай работу языком, мне сейчас всё равно. Но Эмме не всё равно. Не сейчас, не в этом случае. Она докажет, что она не слабачка. Она должна. Должна доказать себе, что она способна дать Реджине то, что ей нужно. Эмма стряхивает усталость, коротким мотанием головы, снова поднимается на локти и продолжает там, где закончила. Сначала ей немного мешает не очень приятное ощущение, потому что клитор ещё слишком чувствительный, но это быстро проходит или она привыкает. Через пару минут Эмма снова вколачивает Лиллит в постель, и на этот раз делает даже дольше, чем требуется Лиллит. Она кончает, а Эмма всё не успокаивается, потому что ей снова нужно больше времени. — Я знала, что ты быстро научишься, — говорит Лиллит, когда всё заканчивается. Они лежат рядом, плечом к плечу. На Эмме всё ещё резиновый член, но теперь он её не беспокоит. Она смотрит в потолок и самодовольно улыбается. Она справилась. Она сделала Лиллит хорошо. Если она будет делать это чаще, то станет лучшей и сможет сделать хорошо Реджине.* * *
Через пару дней, в один из вечеров после посиделок с девочками, в этот раз без виски и бутылочки, только пару банок пива, Лиллит и Эмма отправились в душ. Уже довольно поздно. Эмма возвращается одна в их комнату. Лиллит задержалась, чтобы высушить волосы. Коридоры пустые, поэтому шорканье её резиновых тапочек эхом отдаётся от каменных стен. Эти звуки почему-то усиливают тоску. Сегодня она не видела Реджину. Не потому что Реджина не смогла, а из-за Эммы. Из-за предстоящего праздника их старшие классы задержали дольше, чтобы украсить школу ко Дню Независимости. Потом поздняя тренировка по фехтованию, где тренер Фокс был недоволен, потому что Эмма не концентрировалась и плохо владела руками. На этот раз он открыто велел прекратить таскать железо, потому что скоро она вообще не сможет их поднять. Эмма психанула и огрызнулась, что он просто завидует. За это он вышвырнул её из зала. Сказал, что не потерпит такой наглости, и Эмма может вернуться только, когда подумает над своим поведением и извинится. С Реджиной что ли общался? Эмма не сильно огорчилась, что освободилась раньше, но для встречи с Реджиной было всё равно поздно. Они поговорили по телефону по дороге к интернату. И даже не поругались. Наверное, потому что Эмма не стала говорить о споре с тренером. Реджина бы точно завела поучительную лекцию. Эмме бы наскучило, и она бы взбесилась. А так, они хорошо поговорили. Реджина даже много смеялась, когда Эмма рассказала, что один парень из их класса уснул, пока другие пахали. За это другие мальчишки скрутили его, завернули в штору, наверное стырили её у театрального кружка, перевязали верёвкой и закинули на шкаф. Вот хохоту было. Потом они все удирали от директора. Реджина только по-доброму пожурила её за то, что на обед у Эммы были жирные луковые кольца, жареная картошка и пол литра сладкой газировки. Но когда Реджина так ворчит на неё, Эмме даже нравится. Она же просто заботится о ней. Джина… Эмма машинально засунула руку под майку и почесала шрам на животе. Ему уже несколько недель, и он зажил и не беспокоил, как вначале. Эмма улыбнулась сама себе, вспомнив, как сильно испугалась за неё Реджина, и как она потом за ней ухаживала. Лезть за этим цветком по камням стоило того. Она увидела его случайно и узнала. На биологии они проходили местную флору у фауну, и Эмма знала, что этот вид очень редкий, а Реджина так любит цветы. Это ведь совсем другое, чем полевые цветочки, которые она ей обычно дарила. Этот особенный, и Реджина особенная. Эмма не жалела, что достала цветок и распорола себе живот. Он зажил, а у Эммы остались воспоминания о тёплых пальцах на коже. Каждый день. Каждый день Реджина заставляла её снимать верхнюю одежду, чтобы обработать порез. Эмма могла бы просто задирать одежду, но Реджина просила снять. Эмма внушила себе, что это потому что Джине нравится смотреть на её тело. Не зря же она водила кончиками пальцев по её кубикам, которые Эмма в эти моменты специально напрягала. Правда, в такие моменты Эмме приходилось специально дышать ровно и не дрожать, потому что от таких касаний её будто током пробивало. С Лиллит такого никогда не бывало. К счастью, такие моменты не длились долго. Ну, к счастью, не потому что это плохо. Это хорошо, даже очень хорошо. Эмма даже останавливается на секунду, чтобы кайфануть от волны мурашек вдоль спины. Вот поэтому это и к лучшему — пока что контакт рук Реджины с её голой кожей не длится слишком долго. Держать руки при себе и не показать, на что Эмма уже способна, становится всё сложнее. Эмма доходит до своей комнаты, открывает дверь и застывает от неожиданности. В первый момент она даже решает, что в задумчивости зашла не туда. Но нет, это её комната и её кровать, на которой сидит Триш. Голая! Ну, не полностью. Кажется, на ней какие-то кружевные трусики розового цвета, но верх полностью голый! И у Триш охренительные сиськи! Эмма уже давно заметила это. Триш любит глубокие вырезы в одежде, а Эмма не может не смотреть на такие достоинства, а сейчас эти достоинства «смотрят» на неё. Эмма, ещё под ощущениями от мыслей о Реджине, даже не удивляется, когда чувствует прилив крови между ног. Она сегодня не была в тренажерке. Даже не бегала. Она уже предвкушала, как они с Лиллит оторвутся, потому что сил и энергии у неё сейчас хоть ложкой жри. Сегодня она хотела снова со страпоном. — Эм… Триш? — это всё, что ей удаётся выдавить из себя. Она растеряна и не совсем уверена, что всё это значит, но в комнату всё-таки заходит, тихо закрывает за собой дверь — не будут же они общаться, когда тут Триш. Голая! У Эммы подмышкой сумка с туалетными принадлежностями. Она прижимает её сильнее и цепляется за концы полотенца, свисающего с шеи. — Привет, — Триш улыбается немного неуверенно, красиво опускает ноги на пол и садится ровно. Так её грудь еще больше привлекает внимание. — Эм… и тебе привет, — Эмма быстро отводит глаза, натыкается взглядом на шкаф и шагает к нему. Быстро, точнее нервно, убирает сумку и вешает полотенце на дверцу. Когда она снова разворачивается к Триш, та сидит всё там же, только закинула одну ногу на другую и лениво поглаживает себя по бедру. Чёрт, у Эммы сводит между ног. На что она намекает? Или вообще не намекает? Тут вроде всё ясно или? Но Эмма не уверена. Триш что, хочет с ней секса? Наверное, хочет, или зачем она сидит на её кровати. Голая! И смотрит так… так… Эмма шумно выдыхает и проводит по мокрым волосам. Она лихорадочно обдумывает, что делать. Если Триш хочет её, то как начать? Что говорить? Надо вообще разговаривать? Чёрт, с Лиллит намного легче. Где она вообще? — Лиллит со мной кое-чем поделилась, — тянет Триш и улыбается. Уже совсем не неуверенно, а так… соблазнительно. — Вам с ней очень весело, — она многозначительно хлопает по одеялу. Эмма понимает, что Лиллит рассказала, чем они тут занимаются. Это вдруг смущает. Что ещё Лиллит ей наговорила? — Она говорит, что ты очень, очень хороша в этом. Смущение пропадает. Эмму распирает от гордости. Она хмыкает и делает шаг вперёд. Кажется, теперь не нужно сомневаться, для чего тут Триш. Эмма совсем не против. Даже наоборот. Ей интересно, каково это с другой девушкой. Будет ли это как с Лиллит? Кстати, Лиллит. Эмма надеется, что она подольше будет торчать в душе. А если нет? Плевать. Эмме сейчас сложно думать о ком-то другом, когда Триш ставит обе ступни на пол, немного разводит ноги и опирается позади себя обеими руками, дерзко выпячивая свою грудь. Эмма подходит к ней и встаёт между её ног. Она стягивает свою майку и бросает рядом на пол. На ней только длинные баскетбольные шорты, в которых она спит. Она смотрит вниз на себя, потом на Триш, которая улыбается и приближается. — Лиллит говорит, что у тебя там, — она бросает взгляд Эмме между ног, — не совсем обычно. Маленький членчик? — Триш хихикает, но Эмма не обижается. Она гордится своим маленьким членчиком, потому что это делает её особенной. Так Лиллит говорит, и Лиллит обожает её маленький членчик, так она тоже говорит. — Этим, — Эмма кивает вниз, — я могу оттрахать тебя до потери пульса, — нагло заявляет она. Может, не совсем до потери пульса, но Лиллит часто потом лежит и не может пошевелить ни руками, ни ногами. — Можно посмотреть? — Валяй. Эмма встаёт вплотную к кровати. Её таз прямо напротив головы Триш. Та берётся за резинку шорт и медленно тянет вниз. Прям как упаковку от подарка открывает, хмыкает про себя Эмма, не сводя с Триш глаз. — Ого, — глаза Триш расширяются. — Он и правда большой, — Триш смотрит вверх и Эмма пожимает плечами. — Не нравится? — Эмма делает вид, что ей всё равно, но где-то внутри всё-таки побаивается. Вдруг Лиллит специально её успокаивала. — Нет, — Триш улыбается. — Просто необычно, — она снова смотрит Эмме в пах. — Мне нравится, когда его берут в рот, — смело говорит Эмма, чтобы наглостью заглушить собственную неуверенность. — Я слышала, — ухмыляется Триш, и Эмма снова спрашивает себя, что Лиллит ещё поведала и кому? В следующую секунду Триш наклоняется и обхватывает губами набухший клитор Эммы. Эмма с шумом выпускает воздух сквозь зубы и подаётся бёдрами вперёд. Триш кладёт свои руки ей на ноги и продолжает, пуская в ход язык. Эмма скулит и кладёт свою руку Триш на голову. Она не знает, что Триш там делает, но она это делает просто охренительно. Не хуже, чем Лиллит, но по-другому. Что-то она делает по-другому. Эмма смотрит вниз и часто дышит, медленно качает бёдрами и машинально поглаживает мягкие волосы Триш. Триш делает вдруг что-то, что заставляет Эмму двигаться быстрее. Вдруг дверь открывается. Эмма и Триш обе замирают. Эмма уже догадывается, кто зашёл, и готовится к неприятностям. Лиллит, наверное, не понравится. Эмма медленно поворачивает голову, собираясь увидеть злую Лиллит. Но Лиллит не злится. Наоборот. Она ухмыляется. — Вы начали без меня, — она наигранно цокает языком и качает головой, запирает за собой дверь на ключ, бросает полотенце и сумку прямо на пол и на ходу скидывает халатик. Под ним она голая. Совсем. Слишком много голых тел. Эмма в замешательстве. Они обе хотят с ней? Одновременно? Или по очереди? Но времени подумать или спросить ей не дают. Лиллит приближается, встаёт позади неё и прижимается грудью к спине. — Мы с Триш поболтали, и я подумала, — Лиллит ногтями проводит по животу Эммы. Эмма напрягает пресс. Лиллит точно знает, что ей нравится. — Ты ведь любишь эксперименты, — руки поднимаются вверх и сжимают грудь Эммы. Она у неё маленькая, но Эмма не жалуется, так даже удобнее, но всё равно очень чувствительная, поэтому Эмма прикусывает губу, когда Лиллит зажимает сосок между пальцев. — Триш стало интересно, и я предложила ей присоединиться к нам. И как я вижу, ты совсем не против, — Эмма слышит её дерзкий смешок. — Или ты хотела без меня? — она ощутимо кусает Эмму за плечо. Мстит за прошлый раз, наверное, но Эмму это возбуждает только сильнее. Она слабо трясёт головой. Не признаваться же, что способность думать сильно ослабла, когда перед ней тут Триш с голыми сиськами и умелыми губами. — Это будет весело, — Лиллит берёт Эмму за руку, заводит за спину и кладет себе между ног. Эмма откидывает голову ей на плечо. На пальцах влага, и Лиллит тихо стонет в ухо, когда Эмма начинает движение. — Триш, продолжай, — говорит Лиллит. — Блять, — скулит Эмма в потолок, когда Триш продолжает. И Триш продолжает творить что-то охренительное с Эммой. Эмма продолжает заставлять Лиллит стонать. Лиллит же прижимается к Эмме бёдрами и двигается в такт её пальцам, из-за этого Эмма толкается тазом вперёд, заставляя Триш двигать головой. Это странно и необычно, но обалдеть, как потрясающе. В Эмме просыпается какое-то новое чувство. Она ещё не кончила, а в голове похожее ощущение. Головокружение, бесконечный кайф, всемогущество какое-то что ли. Эмма не помнит, как они перебираются на постель. Для троих там мало места, но их это не останавливает. Эмма облепленная руками и ногами. Её целуют и она целует. Она сверху и снизу, тянется языком и руками, куда доберётся. Она ненасытна, и получает такую же жадность, только вдвойне обратно. Это какое-то сумасшествие. В нее будто бес вселился. Бес похоти, ухмыляется себе Эмма, когда берёт Триш, лёжа на ней. Лиллит рядом и начинает сама себя удовлетворять. Эмма не может оторвать от неё глаз, и яростнее вжимает Триш в постель. Триш и Лиллит кончают почти одновременно. Эмма нет. Но пока она и не хочет. Она как долго лишенная вкусной еды, хочет получить как можно больше, прежде чем позволит себе насытиться. В какой-то момент она оказывается на спине. Триш на ней. Точнее над головой, и насаживает себя на язык. Лиллит тоже на Эмме. Как наездник объезжает её бёдра. Эмма помогает ей руками, вжимая сильнее в себя. От их сдавленных стонов и судорожного дыхания, Эмма готова взорваться. Она берёт их одновременно, и им нравится. И Эмме нравится, но она хочет ещё, хочет больше, поэтому когда обе кончают и заваливаются как попало друг на друга, Эмма не даёт им долго на себе лежать. Ей не терпится продолжить. Закончить так, как она с самого начала хотела сделать с Лиллит. — Лиллит, где страпон? — хотя она только что как минимум минут десять трахала Триш языком, во рту у неё почему-то сухо, поэтому она хрипит. Лиллит поднимает голову и смахивает влажные волосы с лица. — Тебе ещё не достаточно? — она выгибает бровь и усмехается. Эмма хмыкает в ответ и качает головой. — Триш? — зовёт Лиллит. Триш садится ровно. Её ноги где-то у Эммы на животе. — Ну, если пробовать, то всё, — она подмигивает Эмме, которая в мыслях уже потирает руки от предвкушения. — Только сначала дайте мне попить. Ты из меня всё соки высосала, — говорит она Эмме. Та откидывает голову на подушку и смеётся. Это самодовольный смех. Лиллит тоже посмеивается, когда встаёт с кровати. Эмма убирает с себя ноги Триш и тоже встаёт. Лиллит достаёт коробку из шкафа и передаёт Эмме. Пока Эмма возится с ремешками, Лиллит и Триш выпивают почти полную бутылку воды. Эмме достаётся на донышке. Плевать, ей не нужна вода. — Готовы? — она стоит перед ними подперев бёдра. Обе поднимают блестящие глаза с паха Эммы и улыбаются ей. Эмма взбирается к ним на постель и всё начинается по новой. Руки, губы, языки, груди, стоны и тяжёлое дыхание. Всё смешивается, так же как и в голове у Эммы. Она даёт Лиллит взобраться на Триш. Они целуются, жадно, как будто в первый раз. Лиллит начинает действовать у Триш между ног, они тихо хихикают и стонут одновременно. Пару секунд Эмма наблюдает за ними, потому что это, блять, просто дико заводит. Хотя спрашивается, куда больше. Наконец, Эмма перемещается в конец кровати. Она встаёт на колени вдоль вытянутых ног Триш. Перед ней классная задница Лиллит. Эмма сначала гладит ягодицы, а потом хлопает по одной. Лиллит слегка дёргается, а затем подаётся назад. Эмма сначала входит в ней только пальцами. Лиллит двигается активнее. И, кажется, усерднее двигает пальцами у Триш, потому что та обхватывает Лиллит за спину и даже царапает. Эмма больше не может терпеть. Она вынимает пальцы, и берётся за страпон. Он входит быстро и гладко. Лиллит больше не целует Триш. Она выгибает спину, стонет и двигается навстречу. Это знак для Эммы, что она делает всё правильно. После этого ее больше ничто не сдерживает. Она трахает Лиллит резко, быстро, почти отчаянно. Она трахает её до скрежета зубов, до алых отметин на её ягодицах. Лиллит с невнятной руганью содрогается и падает на Триш. Эмма же не готова останавливаться. В ней всё бурлит, как в вулкане перед извержением, и требует вырваться наружу. Поэтому она берётся за Триш. Лиллит скатывается с нее, и Эмма тянет её на себя за ноги. Пока они не оказываются у самого края. Эмма встает с кровати. Глаза Триш мутные. Она тоже ещё не кончила. Эмма без разговорив переворачивает ее на живот и заставляет встать на колени. Сама пристраивается сзади, на всякий случай проверяет, готова ли Триш, а потом одним движением входит в неё до конца, потому что Триш готова, ещё как готова. Теперь Эмма трахает Триш. Триш двигается вместе с ней. Запрокидывает голову и хрипло стонет. Эмма крепко держится за её ягодицы и берёт снова и снова, быстрее и быстрее. Она чувствует, что ей срочно требуется разрядка, но сил, кажется, хватит делать так ещё как минимум пару часов. Эмма сцепляет зубы и начинает двигать бёдрами и ещё жёстче. Лиллит всё это время за ними наблюдает, и, наверное, это снова ее заводит, потому что она подползает к ним и подставляет широко раздвинутые ноги Триш, которая не сразу замечает, а когда замечает, наклоняет голову, и Лиллит закатывает глаза. Эмму буквально трясёт от этого вида. Её движения становятся хаотичными, суматошными. Последним толчком к бездне для Эммы становится длинный стон Триш, а за ним глухое ругательство Лиллит. Все внутренности Эммы сжимаются в одно целое, а потом вырывается разом наружу в хриплом тяжёлом выдохе и дрожью во всём теле. Эмме сложно устоять, колени вдруг подгибаются. Она толкает Триш вперёд и сама заваливается сверху. Так они седнвичем лежат пару минут, пока Лиллит не начинает возмущаться, что они ее задавят. Триш и Эмма всё ещё неровно дышат, но хихикают и ложатся на бок. — Боже, Эмма, — говорит Триш со смешком, — ни один мой парень до этого с тобой не сравнится. Лиллит, — она протягивает той ладонь, — Джекпот! — Лиллит хохочет и даёт ей пять. Эмма же заваливается на спину и широко улыбается. Этот вечер она запомнит на всю жизнь. Потому что после этого всё меняется. Эмма и раньше часто думала о сексе, но после этого, она стала им будто одержимой. Как наркотик, который с этого дня стал ей доступен в любое время дня и ночи. Вроде это должно её удовлетворять, но получается наоборот. Эмме недостаточно. Недостаточно с другими. Ей нужна Реджина. А она не может её иметь. Почти каждая встреча заканчивается плохо. Эмме невыносимо находиться рядом и держать руки при себе. Это раздражает всё больше и больше. Эмма срывается на грязные ругательства и отвратительное поведение. Иногда её просто трясёт от гнева. На себя, потому что больше не может управлять эмоциями, на Реджину, потому что… Потому что это её Джина, и одновременно не её. Страшно то, что Джина не кричит в ответ, не обзывается, она тихо уходит в себя, что намного хуже. Эмма чувствует, что теряет её, а значит, теряет себя, потому что без Реджины она ничто. Эмма чувствует, что погружается в какой-то тупик из отчаяния и гнева. В то же время, если она не рядом с Реджиной, она ощущает себя победителем по жизни. Она больше не девочка — сиротка, никому ненужная. Ею восхищаются. Ее хотят. Она не знает, кто из них. Лиллит или Триш, да и не важно это, а может и обе, но слухи быстро разнеслись, и к Эмме начали подходить и другие из их компании. Они вылавливали её, когда она была одна, кто намёками, а кто напрямую приглашали к себе в комнату. Эмма больше не терялась и не смущалась. Они все её хотели, и когда она от них уходила, или они от неё, они все оставались довольные. B те дни, когда Эмма в очередной раз возвращалась со встречи с Реджиной, со сжатыми кулаками и красной пеленой перед глазами, если Лиллит была не в настроении, или её просто не было, то всегда находился кто-то, кого Эмма могла трахнуть, на ком выпустить весь пар. Это стало занимать всё больше времени. Поэтому хорошо, что у неё всегда был выбор в какую кровать забраться. Иногда это были две девушки за вечер. Но этого часто недостаточно. Она просто не уставала. Ранние подъёмы, школа, уроки, чтение, тренировки, бег, секс и не с одной, казалось, ничто не может утомить её организм. Только иногда, в некоторые дни, она ощущала резкий упадок сил, как физических так и моральных. В такие дни с ней было особенно тяжело общаться, не только Реджине, но и всем окружающим. Эмма срывалась, как будто у неё дикая депрессия, только наоборот, или как там у мозгоправов говорится — в общем, буквально на всех подряд. Настроение у Эммы поднималось только после похода к доктору. Она всё ещё недолюбливала его, но его инъекции с витаминами помогали прийти в себя и снова быть энергичной и уравновешенной. На какое-то время, но недолго. Это становится причиной, почему тренер Фокс окончательно удалил ее из команды. Эмма не расстроилась. Ей и так надоело его бесконечное недовольство. Она полна сил и небывалой энергии, она может трахаться ночами напролёт, но не всегда потому что хочет, а потому что по-другому не может. Ей требуется всё больше времени, чтобы кончить. Всё чаще получалось, что Эмма не в силах достичь расслабления, дожидалась, когда все уснут, а потом выбиралась из окна в ночь и бежала. Бежала быстро и долго, до боли в лёгких, до тяжести в ногах. Всё лето, почти каждый день она добегала до укромного места на улице напротив белого особняка, а потом долго смотрела в тёмное окно на втором этаже. Только там она могла успокоиться. Близко, но не совсем, с Реджиной.