Нанеси меня на бумагу

- Что ты со мной делаешь? - Свожу Вас с ума. Загар по бретели платья. Веснушки на лице, скользящие вниз по плечам. Волосы пахнут персиком и морем. Она — лёгкая, послушная, моя. Я обнимаю её со спины. Она дрожит, молчит. Я слушаю её дыхание: неровное, срывающееся на шорохи. Разбиваемое шуршанием волн за окном. Свет луны падает ей на грудь. Я люблю её. Считанные минуты остаются до конца нашего путешествия. Считанные секунды до момента, когда она перестанет быть моей. Когда упадёт в объятия отца. И они снова и снова будут вместе, пока я, зажимая рот ладонью, буду кричать. Буду бороться с собой, зная, что этот бой — мой проигрыш. Она — не для меня. Это так чертовски несправедливо. Мои чувства к ней сильнее, дольше, глубже. Я действительно люблю. Не бросаюсь, как голодная собака на кость. Не стреляю взглядом, словно на дворе весна. Она для меня не на день и не на неделю. Она — моё сердце, и значит, она мне — навсегда. Я глажу её плечи. Мой силуэт в темноте сливается с её. Точка к точке, линия к линии. Я пытаюсь её повторить, пытаюсь её запомнить. Близко, ещё ближе. Мне никогда не было так хорошо из-за человека. От человека, который так доверчиво прижимается в ответ. Дом спит. Весь город тоже спит, похрапывая. И никто в целом мире не знает, какое преступление мы совершаем в эту секунду. Моя любовь — незаконная. И я не должна испытывать всего этого к своей учительнице. К своей мачехе. Не должна любить женщину, которой я не стою. Волоса на голове которой не стою. Которая никогда бы не посмотрела в мою сторону, если бы я так сильно не старалась. Если бы не лезла из кожи вон, чтобы заслужить её внимание. Мне с ней тепло. Мне с ней хорошо. Мне хочется, чтобы это ночь не заканчивалась никогда. Чтобы мы так и стояли у окна, совершая наше маленькое преступление и не думая о завтра. Что оно принесёт? Что оно обещает? Я не хочу знать, что будет на рассвете. Не хочу представлять, как она уйдёт от меня, отстранится. И, может, уже никогда не позволит себя так обнять. Так вдохнуть, так прижать, чтобы кости хрустели. Чтобы голова кружилась. Чтобы внутри всё кипело и волновалось. Я совсем не знаю, какая правда между нами. Я не знаю, если ли вообще что-то между. Есть ли «мы». Но она не отталкивает. Она держит меня рядом, не отпускает. Она кладёт свои ладони поверх моих, поглаживая. Она улыбается в темноте, и от её улыбки небо проясняется. Уходит ночь, уходит боль. Остаётся лишь мир, в котором центр — это она и я. В котором дышать в унисон, обниматься, любить — нормально. В котором я могу быть с ней, а она — со мной. Но это сказка. Слишком хорошая сказка, чтобы хотя бы немного походить на реальность. Она зыбкая, неустойчивая. Её развалить — махнуть рукой, сказать слово. Поднять солнце с колен и начать новый день. И наша сказка рассыпается на рассвете. Она, как и всегда, исчезает из моих объятий, оставляя силуэт. Я обнимаю нагретый воздух, где ещё секунду назад была она. Ничего не соображаю. Смотрю, вглядываюсь в горизонт и думаю, что это самое отвратительное лето за всю мою жизнь. Она рядом, но слишком далеко. Она обнимает, но не навсегда. Она смотрит с любовью, в которой больше строгости и «не надо». А мне надо. Мне надо, чтобы она тоже любила. Чтобы тоже теряла рассудок. Чтобы тоже хотела целовать до боли в скулах. Чтобы нарушала устав, нарушала правила и законы. Чтобы любовь называлась любовью и люди, восхищаясь, стали брать автографы. Писали о нас в книгах. Говорили по радио вместо дурацкой попсы. Я хочу быть её. Хочу «нас» и будущее, в которое так просто заглянуть. В которое можно протянуть руку. И я протягиваю руку, но натыкаюсь на пустоту. Остывший после ночи воздух Греции и звон колоколов где-то далеко, напоминающий о том, в какой жестокой реальности мы есть. И, честно говоря, лучше бы не были. Никогда. - Дочь, доброе утро!