***
Палата, которую занимал Стас, была немногим больше платяного шкафа в квартире Лебедева. Маленькая, мрачная, в тех же серых тонах. И даже две железные кровати с панцирной сеткой, провисшей чуть ли не до пола, оказались того же серого цвета, что и стены. То ли пациентов не хватало, то ли это было решением лечащего врача, но Стас в палате был один. Кровати, со стоящей между ними тумбочкой, одной на двоих, словно в вагоне поезда, располагались друг напротив друга. Потихоньку открыв дверь, Саша просунул голову в палату. Стас, бледный, как простыня под ним, спал, вытянувшись на кровати. И больше походил на безжизненное тело, чем на живого человека. Бескровные губы сжаты в тонкую линию словно от боли. Бледные веки, в поросли густых черных ресниц, трепетно вздрагивали. Лебедев прошел во внутрь и примостился на соседней кровати, разглядывая бледное лицо в облаке каштановых кудрей, разметавшихся по хлипкой подушке. Парень был красив, той странной почти женской красотой, которая, порой, заставляла совершать необдуманные действия. Александр поднял руку и провел дрожащими пальцами по холодной бледной щеке, как всегда мечтал коснуться его. Его мертвенно-белая кожа и повязка на шее заставили сжаться от бессилия. Ком подкатил к горлу, не давая вздохнуть свободно. Накрыло разочарование от того, что не сумел защитить. Поднялся и пошел на поиски лечащего врача. Врач нашелся быстро, в ординаторской, спустя доведенную до слез медсестру, разбитый нос охранника с первого этажа и минуты три драгоценного времени. — А-а, батенька, так это наш грозный лев! Что же вы, милок, людей-то пугаете? Разогнали всех по углам! Лебедев не стал отвечать на столь явную провокацию. Лишь, глядя исподлобья, потребовал отчет о состоянии Ковалева. Доктор, видя боевой настрой куратора, противиться и делать военную тайну из ситуации не стал. А сказал прямо и в лоб. Мол парня подлатали, все намного лучше, чем могло показаться на первый взгляд, и не более чем дней через пять парнишке снимут швы. А если не будет осложнений, отпустят восвояси. Лебедев слушал внимательно и сосредоточенно, стараясь вникнуть в слова эскулапа своим полупьяным мозгом. А после, потребовал предоставить койку в той же палате для него. Врач повозмущался, скорее для порядка, и быстро согласился. И вот теперь, сокрушив все препоны на пути к своему постояльцу, Александр не мог отказать себе в удовольствии посидеть на полу у кровати больного, уткнувшись небритой щекой в нежную ладонь, пока тот спит, не отошел от наркоза. Стас проснулся, от громкого раскатистого храпа у себя под боком и навязчивого ощущения, будто что-то ползет по руке. Отмахнувшись хотел повернуться на другой бок, но вдруг открыл глаза. Храп прекратился и Стас встретился с глазами сидящего на полу Лебедева. — Почему ты на полу? И где мы? — хриплый со сна голос парня будил в Лебедеве приятные ощущения. Тот выпрямился, чуть прикрыв глаза, и с беспокойством посмотрел на Стаса. — В больнице… А ты ничего не помнишь? — напряженно сглотнул. Стас нахмурился, перебирая в памяти недавние события: фотосессию, откровения маньяка, выстрел Александра и резкая боль, разрывающая горло. Он в панике уставился на Лебедева большими от страха глазами. Рука потянулась к горлу. — Тихо, тихо, куда руки тянешь? — перехватил кисть и притянул к щеке, потерся отросшей щетиной. — Не трожь, швы наложили. Тепло разлилось по телу Стаса от этой неприхотливой ласки. От накрывшего вдруг удовольствия, неги и покоя, одинокая слезинка выкатилась из уголка глаза и побежала по щеке. — Ну что ты, родной! Не надо, все уже прошло… — смахнул слезинку. Ковалев улыбнулся, шмыгнул носом. Потерся щекой о ладонь Лебедева. — Саш, где мой фотоаппарат? — произнес осипшим вдруг голосом. Лебедев вздохнул. — А вот с камерой твоей не все так гладко, как хотелось. Но ты не переживай, — видя как спал с лица Стас. — Купим новый. И намного лучше. Расстроившийся поначалу Стас, прикидывавший во сколько ему обойдется это чудо техники при его пустом счете, вдруг поднял взгляд на Лебедева, осмыслив, наконец, его слова. — Купим? — Да, купим! Или ты думал я повешу свои промахи на тебя? — брови Саши удивленно полезли на лоб. Стас удовлетворенно улыбнулся, но промолчал. Рингтон Лебедевского мобильного прервал разговор. Тот раздраженно поморщился, глядя на экран, но на звонок ответил. Из разговора Стас понял, что звонок из колонии и его вызвали на работу. — Мне надо отъехать… — раздражение, казалось, сочилось из всех пор, на лбу пролегла складка. — Ты поезжай, я посплю еще, не беспокойся, — глядя на хмурого куратора, он сделал вид, что зевает. — Ладно, — Лебедев подошел, поправил одеяло на Стасе и, вдруг, наклонился, клюнул в губы и выскочил из палаты, не оглядываясь. Стас пораженно замер, дотронувшись пальцами до губ, задаваясь вопросом, с чего вдруг Лебедев оттаял. Губы против воли растянулись в улыбке. Блаженно прикрыл глаза, стараясь выкинуть все мысли из головы, заснул. Проснулся уже к вечеру от стука в дверь. На той стороне за дверью явно кто-то спорил. Стук повторился и в палату заглянули. Нахмурившийся Стас, не ожидавший посетителей, улыбнулся: — Мама! Откуда ты здесь? … Ты заболела? — нахмурился. На красивом бледном лице отразилось беспокойство. — Нет, милый! Со мной все в порядке. А вот ты меня определенно напугал, — Галина присела на соседнюю кровать и положила на тумбу пакет с апельсинами. На побледневшем лице горели лихорадочные пятна румянца. — Ты нашел себе очень опасную работу, сынок… Никогда ранее не доставлявший неприятности Стас, сейчас заставил мать волноваться. И их недопонимание с отчимом добавляло беспокойства женщине. — Ты одна пришла? А где Павел Андреевич? — поспешил перевести разговор на более безопасную тему. Ковалев так и не смог назвать его отцом, хоть и носил его фамилию и был официально усыновлен. Может поэтому отчим и воспринял с таким отвращением на холеном лице его ориентацию. — Он остался за дверью, сказал подержит наши вещи, пока я навещаю тебя, — женщина опустила глаза и покраснела еще больше. Стас хмыкнул и сжал губы в тонкую линию. Железную отмазку придумал «папенька», лишь бы пасынка не видеть. Мать посидела еще минут пять, выпытывая, где он теперь квартируется и почему не видится с Алешей. Стасу стало стыдно. Их с другом последняя встреча прошла не очень гладко. И он клятвенно пообещал матери позвонить ему. Признание Алексея, молчавшего в течение двух лет после его измены, основательно выбило парня из колеи. И Стас не знал, как и на какой основе будут строиться их отношения. Все надеялся, что тот перегорит в своих чувствах, и дальше приятельских отношений дело не пойдет.***
В течении пяти дней Стас терпеливо выносил заботу Саши о его здоровье. С одной стороны, это было чертовски приятно, но Стас не мог до конца поверить в изменившегося Лебедева и на все его выверты смотрел довольно скептически. Но Лебедев вел себя так, будто всю жизнь только и делал, что ухаживал за больными. Пару раз звонил Лешка, узнавший о ранении от матери, обиженно бурчал в трубку, что промолчал, не сказал ничего, а еще друг… Стас лепетал в ответ о занятости, слабости и плохом самочувствии. На пятое утро Стаса накрыла легкая паника. После утреннего моциона должны были снимать швы, и он опасался, что останется уродливый шрам на шее. Через час Стас лежал в кресле, похожем на стоматологическое, откинув назад голову, чтобы открыть доступ к шее. Хирург копошился над ним, напевая себе под нос. — Ну что, батенька, вот, полюбуйтесь на себя, — Сергей Вениаминович протянул зеркало. — Почти как новенький. В зеркале отразился тонкий аккуратный рубчик бледно-розового цвета пересекающий шею от кадыка, до уха. Стас удовлетворенно вздохнул. — Спасибо, доктор! — Ну что вы, батенька, положение было не так плохо, на самом деле, как казалось поначалу, хотя крови с вас было очень много. Услышав слова доктора, Стас побледнел. — Ну что вы, батенька, расслабьтесь, — доктор записал на листок рекомендации на реабилитационный период и протянул ему. — Ну вот, теперь мы попрощаемся. И мой вам, батенька, совет, — поправил очки на переносице. — Поищите менее опасную работу. Оправдываться и бить себя в грудь, утверждая что работа вполне нормальная, не было никакого смысла, тем более, что она действительно опасная. И Стас все прелести ее испытал на себе. Обещанная выписка состоялась в субботу, а не как предполагал Лебедев — в понедельник. Оставив его одного, Александр уехал по делам колонии, пообещав вернуться после обеда. Ковалев ждать его не стал, позвонил Лешке. Они не виделись с той памятной встречи неделю назад, когда Лебедев, изображая супермена, разбил ему нос. Мечась в сомненьях, Стас не раз пожалел о своем звонке. Стоял на крыльце укутавшись в меховой ворот парки до самого подбородка, уворачиваясь от ледяного порывистого ветра. Подъехавший Лешка вышел из машины и настороженно оглядываясь пошел навстречу другу. — А где твой мавр? … — открыл багажник, укладывая сумку с вещами. Стас нервно хохотнул, глядя на приятеля и не зная, как себя вести. — Он после обеда должен был приехать, а меня раньше выписали, — забираясь в салон и закрывая дверь. Леша посмотрел ему вслед и покачал головой: — Если этот Отелло узнает, что я тебя забрал из больницы, то точно лишит возможности иметь потомство. Твоя компания теперь опасна для меня. Ковалев не хотел обсуждать то, во что и сам пока до конца не верил. — Отвези меня на Дубровку, я хоть душ нормально приму. Неделю не мылся как следует. Разговор не ладился. Стас молча смотрел в окно на заснеженный Энск, на выросшие за неделю сугробы. За окном спешили куда-то прохожие, отмахиваясь от стаи собак, облюбовавших теплотрассу в поисках тепла. Лешка тоже мялся и ерзал на сиденьи, не зная с какой стороны подойти к вопросу об отношениях меж ними, и, так и не решившись начать разговор, хмуро глядел на дорогу, стараясь не отвлекаться. Подъехав к дому на Дубровке, выдал с хмурым видом: — Я, пожалуй, поеду. Дела есть еще, и на твоего ревнивца нарваться не хочу, — доставая вещи из багажника. Стас лишь молча кивнул, жутко краснея. — Еще увидимся, — неуверенно пролепетал он и пошел в свой подъезд. Он не мог дарить надежду и разбрасываться обещаниями, когда сам был ни в чем не уверен.***
Лебедев запер рабочий кабинет на ключ и включил компьютер. «Не дай Бог кто войдет, когда он смотрит такое, стыда не оберешься…» — забил в строку поиска «гей порно». Для себя он решил попробовать отношения со Стасом, но был в этом до крайности не сведущ. Компьютер по доброте душевной выбросил на страницу десятки сайтов и Саша выбрал первый попавшийся, поскольку искать что-то особое не было смысла, для него все начиналось с азов. Смахнул со щеки каплю пота. «Как пятнадцатилетний пацан, твою мать!» — кликнул на первый ролик из списка и вскочил, заметавшись у компа. С экрана монитора что было мочи стонали и порыкивали парни, а Лебедев сбледнувший, как подросток метался, не зная, как убрать на полную мощь орущий в динамиках звук. В конце-концов выдернул из розетки шнур и упал в кресло, с бешено бьющимся сердцем. «Вот придурок, блин, научился!» — налил из графина воды и залпом опрокинул в рот. Отдышался. В дверь постучали: — Александр Викторович! С вами все в порядке? — пятидесяти семилетняя Ангелина Васильевна, прижалась ухом к двери. — Вам плохо, может скорую? — Со мной все в порядке! Не беспокойтесь! — прижимая стояк к животу и почему-то переходя на фальцет, ответил Лебедев и откашлялся. — Не надо скорую. «И даже Ирочку не надо. Сам справлюсь! Я тут, блин, самообразованием занимаюсь» — вновь включая комп и убирая звук до нуля. Сидел, прикусив губу и поглаживая колом стоящий орган, читал интересующие его сведения и смотрел один за другим ролики. Расстегнул молнию, прошелся пару раз по зажатому в руке члену и глухо застонал, сливая в кулак выплескивающуюся в мощном оргазме сперму. Бросил взгляд на часы и выругался — «Стас ждет его, а он тут кайф ловит!» Вскочил на дрожащие после пережитого оргазма ноги и отправился в гараж.***
В больницу его не пустили. Пришедший на крик дежурный врач подтвердил, что Ковалев был выписан еще с утра и отпущен домой. Лебедев нахмурился. — «Он не позвонил! Может телефон разрядился?» Набрал номер, на всякий случай, и долго слушал длинные гудки, трубка равнодушно молчала. Не задумываясь, поехал домой, но и в квартире столкнулся с тишиной. Заметался, соображая, куда мог отправиться его постоялец. Вариантов было несколько: родители, пресловутый бывший Лешка, квартира на Дубровке. И этот последний был единственным вариантом, где он мог бы его искать. Вновь схватил ключи и выскочил на улицу. До города доехал в рекордный срок. Поднялся на третий этаж и нетерпеливо забарабанил в дверь. Долгое время никто не открывал. И он, раздраженный до крайности, вновь принялся стучать. Стас вышел из кабины, когда услышал бешеный стук в дверь. Быстро обтерся и, повязав полотенце на бедра, прошлепал к двери. Отодвинул задвижку и едва успел отскочить, как был прижат к стене ворвавшимся, словно ураган, Лебедевым. — Не смей исчезать, не предупредив меня! — зло прошипел в лицо Саша, яростно сверкая глазами. Стас опешил от такого наглого заявления. Зло зыркнул глазами: — Может мне у тебя разрешения спрашивать — куда ходить и с кем видеться? — задергался в объятьях Александра. Очень уж хотелось освободить руки и съездить ему по физиономии. Саша и сам понял, что начал совсем не так, как следовало, но остановиться не смог. Злость, беспокойство, страх потерять его вновь, накрывали волнами, сокрушая все благие намерения. И если он сейчас не успокоит этого чертенка… Лебедев знал только один действенный способ. Отпустив руки Стаса, впился в его губы жестким наказующим поцелуем, шаря руками по груди, бокам, спине, ягодицам, смахнув с бедер хлипкую преграду. Стас в ярости укусил его в ответ и оттолкнул к противоположной стене. — Не смей уходить от темы, отделываясь поцелуями! Я тебе не девочка тринадцатилетняя! — Саша рванул молнию на куртке, глядя на обнаженного парня перед ним, в мгновение ока освобождаясь от верхней одежды, обуви и разрывая на себе рубашку. Ковалев вновь рванул к нему: — Ты мне никто, чтобы указывать, как поступать! — набрасываясь с ответным поцелуем и зализывая губу, которую прикусил прежде. Лебедев застонал и, приподняв его под ягодицы, усадил себе на бедра. До сих пор перед глазами стояли кадры порно, и теперь он хотел его, Стаса, ТАК. Хотел погрузиться в него, сжимаемый горячими стеночками. Почти бегом, руководствуясь лишь интуицией, дошел до спальни и рухнул на кровать, придавив собой молодое упругое тело. Лизал, прикусывал, выцеловывал розы засосов на ключицах, груди, играл с бусинками сосков, перекатывая и дразня языком, ловил губами всхлипы и стоны, освобождаясь от брюк. Стас млел, не веря в происходящее. Шарил дрожащими от жажды прикосновений пальцами по горячему телу Саши. Стонал его имя в губы, не размыкая поцелуя. Изогнулся дугой, когда почувствовал горячие пальцы на своем члене. Стоны перешли во всхлипы, перемежающимися криками, когда горячий язык прошелся по контуру головки. Подался бедрами вверх, прося большего. Лебедев не отказал. Довел до края, сомкнув ладонь на обоих членах и выплескивая сперму между телами. После нежно целовал веки, скулы, припухшие губы, торчащие ключицы, разомлевшего от секса Стаса. Поглаживал все еще подрагивающий после оргазма член. — Ты очень напугал меня… Прости за резкость, — погладил подушечкой большого пальца скулу, глядя в серые глаза. Стас кивнул. — Я хотел позвонить после душа, — улыбнулся. — Не успел. Лебедев вновь накрыл его губы поцелуем: — И хорошо, что не успел, — засмеялись, глядя друг на друга. — В душ? Стас вновь кивнул, не доверяя собственному голосу. С трудом поднялся на ватные от пережитого удовольствия ноги и влекомый Лебедевым побрел в ванную, где от набранной в ванну горячей воды поднимался душистый пар. Саша усадил парня перед собой, водя горячими влажными ладонями по плечам с еле наметившейся мускулатурой. Гладил чуть торчащие лопатки, удивляясь хрупкости и утонченности того, кого до одури хотел. Стас запрокинул голову, блаженно постанывая и упираясь затылком в широкое мускулистое плечо, всем существом ощущая доказательство желания, словно метроном, пульсирующее у него за спиной. Приласкал ладонью бедро, под коленом, спускаясь по икрам к стопе. Не в силах и дальше выносить эту сладкую пытку, Саша приподнял его и посадил верхом на бедра, развернув лицом к себе. Впился поцелуем в припухшие от ласк сладкие губы. Стас стонал и в нетерпении извивался. — Саш! … Ну же, не томи. Завел руку назад, растягивая себя. В нетерпении теребил член Саши. — Малыш, остановись, прошу! — оглаживая грудь и катая между пальцами горошинки сосков, простонал Лебедев, закрывая глаза и откидываясь на бортик. Стас всхлипнул в нетерпении и оседлал бедра Саши, медленно насаживаясь сверху, пропуская крупную головку сквозь подготовленную пульсирующую плоть. Тяжело и рвано задышал, прикусывая в порыве страсти мускулистую грудь и оставляя засос и тут же зализывая след. — Господи, какой ты тугой! — глаза Саши потемнели, став почти черными. — Погоди, — замер, а через пару секунд со стоном подался вперед, входя по основание и задевая простату. Вырывая у Стаса крик удовольствия и кругом расплескивая воду. Толкался мощно, порывисто, придерживая за бедра хрупкое тело. Прихватил ладонью в нежном захвате возбужденный член Ковалева. Передернул пару раз, и Стас вскрикнул, припав лбом к плечу, воспарил, выплескивая на живот и грудь Саши капли спермы. Пульсирующие в оргазме стеночки сжали плоть Саши. Оргазм накрыл мощной волной, взрывая плоть и выдаивая удовольствие до капли в пульсирующее жаждующее нутро. В наступившей тишине были слышны лишь тихие стоны и сбившееся дыхание.