Ржавые трубы

Сцена, крики фанатов, свет прожекторов — всё слишком бесит. Страх опозориться сжирает изнутри, словно гиена, набросившаяся на падаль. Слишком ярко, громко, отвратительно. Джисон пытается не думать о происходящем, стараясь занять мысли чем угодно, кроме предстоящего выступления. Приехать на концерт за два часа до начала было явно не самой лучшей идеей, хотя, нет, просто кошмарной. Лидер собрал их вместе ещё в пять часов утра, чтобы отрепетировать новую хореографию. Хан в тот момент сильно дулся и даже почти разыграл скандал на счёт того, как сильно он хочет спать. Но кого это волнует? Но, если быть предельно честным, то причина его истерики была в том, что целую ночь Феликс не возвращался в комнату, ночуя у Чанбина. Они просто смотрели фильм, ничего такого, но даже от этого сердце Хана предательски сжималось. У каждого из нас есть фетиши. Знаете, у кого-то это ключицы или венозные руки, а у Джисона — нереальный голос Феликса и его поцелованные солнцем щёки. Каждый раз на репетиции у него буквально подкашиваются ноги от жёсткого рэпа и грубого голоса его исполнителя. В голове сразу всплывают мокрые сны с участием Ли и рваный шёпот. Руки медленно тянутся к кромке брюк, что неприятно сдавливают вставший член. Кинолента мыслей быстро прокручивается в проекторе, и вот уже Феликс нависает над ним, томно выдыхая прямо в губы. Пальцы резко сжимаются на стояке, заставляя Джи еле слышно простонать. Ему нельзя быть громким, в любой момент могут зайти остальные участники, чтобы поправить одежду или макияж. Рука медленно продолжает двигаться, принося удовольствие. Джисон чувствует себя преступником, ведь это по факту незаконно — любить человека из одной с ним группы, причём парня. В уголках глаз начинают скапливаться слёзы. Адам и Ева, Ромео и Джульетта, все мы знаем, чем это закончится. Глаза полуприкрыты от наслаждения. Чувствительность обострилась процентов на семьдесят, если не больше. С губ срывается имя, протяжно, хрипло, чувственно. «Феликс». — Тебе помочь? — хриплый шёпот за спиной вырывает Джисона из собственных мыслей, заставляя резко отскочить от кресла на несколько метров. — Не бойся. Это просто я. Джисон отворачивается, чертыхается пару раз, еле слышно проклиная ситуацию. Смущение и стыд слишком часто становятся его друзьями. Феликс продолжает стоять около кресла, прожигая спину Хана хищным взглядом. Его ни капли не смущает происходящее, напротив, это даже забавно. То, как нежно Джи ласкал себя, представляя в голове его образ, как чувственно стонал его имя, заставляет тело Ли не на шутку напрячься. Шаги медленные, еле слышные. Феликс резко притягивает к себе Хана, цепко обвивая его талию руками и вдыхая аромат его волос. Персик. Ли уже нравится. В голове Феликса всплывают картины, где он вдалбливается в Джисона, заставляя его тело буквально прилепиться к душевой кабинке, где всё будет пропитано этим давящим на лёгкие запахом. — Я могу помочь тебе с проблемой, — объятия становятся крепче, а голос сводит с ума настолько, что если бы не сильные руки, Джисон давно бы не устоял на ногах, — если ты ответишь мне тем же. Джисон медленно кивает, не в силах даже слова произнести. Феликс резко подхватывает его на руки, усаживая на стол. Косметика летит к чертям, впрочем, как и собственная выдержка. Ли медленно расстёгивает рубашку на Хане, задерживаясь на каждой пуговице. Пальцы слегка касаются оголённых участков кожи, отчего тело Джи покрывается мурашками. Феликс целует нежно, слегка посасывая кожу чуть ниже ключицы. Мыслить здраво получается слабо, но осознание того, что засосы скрывать будет сложно, никуда не уходит. — Сможешь быть тихим? — Ли спрашивает скорее для галочки, нежели чтобы удостовериться. Джисона он знает уже давно и прекрасно понимает, насколько тот эмоционален. — Если ты меня заткнёшь. — Джисон чувствует себя окрылённым. Плевать, что нельзя, он хочет побыть сучкой, желательно именно Ли. Поцелуи развязные, грубые, до кровавых потёков — слишком дико. Одежда летит куда-то в неизвестность. Стилисты явно будут злиться, считая то, что до концерта чуть больше часа. Хотя кого это волнует? Крем для рук заменяет смазку, и вот в Хане уже движется один палец. Джисону не то чтобы больно, просто непривычно до жути, но это проходит, когда уже три два пальца движутся в нём, задевая простату. Стонать хочется неимоверно, кричать так громко, чтобы все знали, насколько ему сейчас хорошо, но вместо этого Хан лишь глубоко целует Феликса, пытаясь передать свои чувства. Фейерверки? Нет, это нечто другое. Скорее чувство полной защищённости. Будто этот человек способен укрыть тебя от всего мира. Слишком приятно. Феликс входит медленно, наполовину, давая Джи привыкнуть. Движения плавные, толчки размеренные, кайф нереальный. Внутри Хана узко и влажно от крема, и Феликс готов поспорить, что трахать его является одним из самых лучших занятий. Джисон начинает насаживаться сам. Толчки становятся более грубыми, рваными, доводя обоих до пика. Джисон кончает первым, пачкая свой живот спермой, Феликс следом, едва успевая выйти. Ли подносит пальцы к животу Хана, собирая небольшое количество спермы и пробует их на вкус, слегка посасывая. Джи лишь остаётся наблюдать за его действиями, не отрывая взгляда. — Мм...Вкусный, — шепчет прямо в ухо старшего Ли, — я бы хотел попробовать тебя всего. Можно?