Сказ о том, как Тэхен в бальники подался.

— Понеси меня. Тэхен улыбается и скрещивает ноги, не опуская рук. Он довольствуется немного ошарашенным взглядом Чонгука на свою натуру, ухмыляясь — нет, раз решил помогать, то помогай до конца. — Это по пидорски, — как-то осторожно замечает Чон, щуря глаза. Представьте, один парень несет другого на руках и оба говорят что-то про то, что они натуралы. Странная ситуация. — А ты гетеросексуал? — старший так абсолютно не наигранно удивляется, расширяя глаза до состояния двух монет и прикладывая обе руки к груди. — Не знал. — Просто замолчи, или я тебя никуда не понесу. Брюнет останавливается в метре от Тэхена и морщится, почему он вообще это делает, напомните? Он сам не знает, но представим, что это небольшое извинение за сегодняшние синяки. Он присаживается на корточки и страдальчески вздыхает, укладывая свои руки у себя на коленях. — Куда тебе? — В раздевалку для бальников. Этот мальчишка только что отзанимался час или больше в бальном зале, а теперь он еще и хочет танцевать бальные танцы. Ким точно не в себе или странный, по крайней мере. — Не смей меня уронить, козел, — предупреждает Тэ и осторожно кладет руки на шею Чонгука, будто боится. Хотя, так и есть. — Прямо на лестнице уроню, чтобы ты ебнулся головой о ступени и сдох нахер, а то заебал уже придираться, — Чон поднимает старшего на руки и замечает, что он довольно тяжелый, — Ты должен сбросить вес, с таким ты не сможешь заниматься ни балетом, ни бальными танцами. А светловолосый лишь пожимает плечами в ответ и отводит взгляд, не отвечая: он знает, что много весит, и это больная тема для него, так что здесь он перечить не может. Лишь кивает как-то грустно, мол, ну, ты прав, но отвечать назло не буду, кусок ты дерьма. Чон открывает дверь мужской раздевалки с ноги и радуется в душе, что никого нет. Он сажает Тэхена на скамью, будто дорогущую фарфоровую куклу, осторожно, чтобы не повредить. — Я не уронил тебя, мне полагается награда? — младший идет к зеркалу и поправляет съехавшую одежду и растрепавшиеся волосы. — Нахуй могу послать. Сойдет? Чонгук фыркает и, обернувшись один раз назад, скрывается за дверью, хлопая ею. А Тэхен криво улыбается на одну сторону и смотрит в окна, закрытые жалюзями. Он поднимается со скамьи, придерживаясь пальцами за крючки для одежды и идет к зеркалу, оглядывая себя. Не было бы лишним переодеться. — Черт, моя сумка, — Тэ делает широкий шаг и тут же ударяется своей грудью о чонгуковскую. Он держал в руках именно то, что сейчас искал старший. — Еще раз забудешь — в окно выкину, — говорит брюнет и вручает Киму сумку. — Там нет ничего важного, можешь хоть сейчас, — в ответ Тэхен пожимает плечами и улыбается. — Тебя в окно выкину, а не сумку. Мудила, — макнэ цокает языком и хлопает дверью, удаляясь из раздевалки. — Сам мудила, — старший надувает губки и идет к подоконнику, кладя на него сумку со сменной одеждой. Может быть, где-то в самом далеком уголке души, Тэхен и мог представить себе доброго и вежливого Чонгука, но смысл? Кажется, этого мальчишку и так все устраивает. У Кима ломит ноги просто невероятно сильно он как будто их не чувствует и, кажется, прямо сейчас упадет на пол. Но, нет, он впивается пальцами в выступающую часть подоконника и второй рукой открывает сумку с одеждой. Тэ переодевается довольно быстро благодаря кедам без шнурков и легинсам, которые наделись так же легко. Светловолосый поправляет челку и выходит из раздевалки: на его лице расцветает широкая улыбка от того, что он наконец-то начнет заниматься. Не ради мировых соревнований и крутых позолоченных наград, а ради веселья. Ведь все знают, что главное не победа, главное — участие. — Тэхен-щи, я не заметил тебя! — восклицает тренер, выходя из своего кабинета. — Доброе утро, тренер! Я вот заниматься к вам пришел, переоделся даже уже! Мужчина подходит к Тэхену и аккуратно ведет к скамье, присаживаясь на нее и хлопая по месту рядом с собой, чтобы светловолосый тоже присел. — Что у тебя с девушками? Мне нужно знать, какие тебе нравятся, чтобы у тебя была хорошая партнерша. — Я не знаю, я не придирчив, тренер. Мне все равно, честно говоря, — Тэ осматривает весь зал и чуть опускает голову. — Что ж, это хорошо, — мужчина крутит головой по сторонам и задумывается, — К нам недавно пришла новенькая, может, потанцуешь с ней? Она хорошо двигается. Ее зовут Хо Тхуан, но, думаю, ты можешь звать ее просто Тхуан, она не старше тебя, даже, младше, наверное. Ким мычит и чешет затылок: не то, чтобы ему сильно хотелось танцевать с девушкой сильно младше него самого, но этого не его выбор. — Ты умеешь танцевать танго или ты не учил ничего кроме балетных партий? — Я умею танцевать, но пара уроков мне бы не помешала. Так, а где та девушка? Она здесь? — Да, да, она у меня в кабинете. Она уже принесла мне справки и заполняет некоторые документы. Я давал их ее родителям. — Она несовершеннолетняя? — Тэхен встает со скамьи и направляется за мужчиной, — А мне нужно приносить справки? — Да, от уролога, лора, окулиста и кардиолога. Последнее обязательно, я не хочу откачивать тебя на первой же тренировке. Черт! В этот момент у светловолосого в голове на одну секунду пикнула красная кнопочка «sos», потому что у него проблемы с сердцем, а конкретнее — брадикардия. Не то чтобы Тэ падал в обморок от десятка приседаний или пяти минут бега, нет, но нагрузки были ему противопоказаны. Сейчас Ким кусает губы и переминается с ноги на ногу у входа в кабинет, не зная, что ответить. Как бы ему получить справку от кардиолога? Просто ведь так, зная об тахикардии, доктор из жалости не даст ему справку, еще и отметив в ней, что парень полностью здоров. Стоит попросить о таком одолжении Чимина, он же танцор, у него должно быть все в порядке с сердцем. — Тхуан-ши, знакомься, твой партнер. Девушка с темными короткими волосами поднимает взгляд на юношу, отрываясь от заполнения документов. Он машет Тэ рукой и улыбается. — Привет, меня Ким Тэхен зовут, — приятно тянет светловолосый и тянет девушке руку, параллельно удивляясь насколько у девочки маленькая рука. — Приве-ет, а меня Хо Тхуан. — девушка улыбается и отдает тренеру несколько заполненных листов, — Я все заполнила. — Можете идти заниматься, — тренер окидывает взглядом документы, — Только не перенапрягайтесь. — Есть, сэр! — девушка вскакивает со стула и тащит Кима за руку вон из кабинета, — Танцевать умеешь? — Умею, конечно, но ты могла бы сделать из меня настоящего танцора? Я не очень хорош в латино, я в балете больше. — Ой, как чудесно, тогда может из нас двоих не я буду в воздухе шпагат делать, а ты? — Хо улыбается и встает где-то в углу зала, укладывая свои руки на плечи Тэ, — Да я шучу. Пока что без музыки, ладно? Про себя считать будем. — А, хорошо, — Тэхен немного тушуется, не зная, куда класть руки. На талию? На бедра? На плечи? И девушка это видит, хмыкая. — Одну на плечо, другую на талию, — говорит она, цокнув языком. На самом деле, брюнетка долго думала, стоит ли говорить это или нет, ибо Тэ все же старше нее, а делать замечания старшим разрешено не всем, — Считай на четыре, хорошо? — Ага. За несколько минут просто хождения по углу зала под счет каждый успел наступить другому на ноги точно по три раза. То Тэхен, то Тхуан неловко извинялись за свои косяки, пялясь на прекрасный пол. А знаете, у кого в это время был перерыв? Знаете, кто сидел на скамье напротив этой парочки и внимательно наблюдал за ними, самодовольно усмехаясь после каждого промаха? Кто пафосно попивал воду из специальной спортивной бутылки, закинув ногу на ногу? Правильно, Чон Чонгук. Будучи таким опытным танцором, он смотрел на глупых и неопытных, которые то и дело отдавливали друг другу носы обуви, сталкивались лбами или врезались спинами в стены и другие пары. И Чонгук наблюдал за всем этим. Точнее, нет, он наблюдал за Тэхеном. Точнее, не за Тэхеном, а за его движениями. За тем, как двигаются его уставшие ноги, как руки сжимают талию девушки от волнения, и как он мечется взглядом по сторонам, потому что не знает, куда деть настырные глаза. И Чон и сидел бы себе, наслаждая свою спесивую натуру столь смешной картиной, если бы к нему не подсел тренер. — На них смотришь? — мужчина складывает руки в замок где на коленях и, откинувшись на стену сзади, кивает на пару из Тэхена и Тхуан. — Не на кого больше. За ними смешно смотреть, — брюнет делает глоток из бутылки. — Не хочешь помочь? — А это смотря кому. — А кому ты хочешь помочь? Ты можешь научить танцевать хрупкую милую девушку Хо Тхуан, либо можешь помочь Тэхену, которого нес на руках сегодня. — Вот черт, — бурчит себе под нос Чонгук под сдавленный хриплый смех тренера, — Я думал, вы были в кабинете. — Нет, я был в зале. Так что? Смотри, обоих тренировать не сможешь. — А я могу встать в пару с кем-нибудь из них? — Чонгука кивает на пару, а затем смотрит на задумавшегося, — Я думаю, вы поняли, почему я не указал на человека конкретно. — К сожалению, мне не дано понять твоих мыслей, Чонгук-ши. Давай, иди, потанцуй, а я посмотрю. Гук сбрасывает полотенце с шеи, ставит бутылку на скамью и направляется вперед. Он встает за спиной Тэхен и аккуратно укладывает руки на его плечи, но в этот раз осторожно, чтобы ничего не повредить. — Могу я потанцевать с прекрасной леди? — спрашивает младший приторно, и если бы Ким был менее вежливым, то обязательно бы напомнил Чону, какой он козел. — Я не против, — тянет миленько в ответ Хо, отрываясь от светловолосого. — Вообще-то, я говорил про тебя, хен. О, какой же кайф Чонгук ловит от непонимающего, почти шокированного взгляда девушки, которая уже настроилась танцевать с ним, и ошеломленный взгляд старшего, которого он так ненавидел, но из вежливости впервые назвал формально, хеном. — Смешная, блять, шутка, — язвит недовольно Тэ и оборачивается назад на еще как довольного брюнета, — Ты серьезно думаешь, что я буду с тобой танцевать? — Тхуан-ши, ты не против? — Конечно нет! Я с радостью посмотрю! И знали бы вы, что у этой девушки глубоко в душе проснулся внутренний шиппер, который прямо сейчас готов начать детально вырисовывать первый секс этих двоих в разных позах. — Видишь. Или слабо? Боишься мне ноги отдавить? — младший улыбается, и эта улыбка — удар в самое сокровенное для Кима. — Не бери меня на слабо, со мной не сработает, — хоть Тэ и говорит так, но все равно кладет руку на талию, а другую — на плечо напротив. — Нет-нет-нет, сейчас девушка здесь ты, а не я, — макнэ перекладывает руки светловолосого себе на плечи, а сам кладет руки в то же положение, что были у старшего секунду назад. — Лапать меня будешь? — фыркает Тэхен, когда на его талию ложатся чужие ладони. — Больно надо, — Чонгук в ответ смотрит на тренера через плечо, который, кажется, тоже, как и Хо, шипперит его и Тэ, а затем смотрит на Кима, — Я считаю вслух, а ты про себя. Можешь не считать и слушать мой голос, как пожелает твоя душонка. Смотришь мне в глаза. — На последнее не согласен и… Пальцы на талии Тэхена больно смыкаются и он понимает, что сопротивляться бесполезно. Как же все-таки обидно вот так чувствовать себя незащищенным ни перед кем, когда даже оттолкнуть не можешь. — Зачем я должен смотреть тебе в глаза? — шмыгая носом, спрашивает старший. — Потому что в бальных танцах, хен, партнеры смотрят друг другу в глаза. Это называется полным доверием. Ты знаешь, что ты не врежешься ни во что спиной и не упадешь, потому что партнер тебя контролирует. Светловолосый тяжело вздыхает и пялится еще минуту себе под ноги, а затем поднимает неуверенный и чуть испуганный взгляд. Ему то ли стыдно, то ли неловко смотреть в глаза Чонгука, будто врущему чаду в глаза строгой матери. Честно говоря, когда партнер считает вслух — это правда удобно. И когда ты не врезаешься в стены каждую чертову минуту — тоже. Нельзя назвать то, что Тэхен смотрел в глаза Гука полным доверием, но во всяком случае ему было танцевать чуть легче, чем с Тхуан. А тренер смотрел все это время, сдерживал улыбку, ровно так же, как и Хо, которая изо всех сил старалась унять в себе своего внутреннего шиппера. После танца Тэ и Чонгук еще стоят несколько минут и пялятся друг на друга, как и в балетном зале, но старший уже почти не стесняется: он нашел своему взгляду место в чоновских глазах и теперь не боится в них смотреть. Руки Кима медленно сползают вниз, но вот руки младшего не сдают позиций и остаются на его месте. Такая неловкая тишина немного угнетала обоих, и светловолосый уже хотел было начать диалог со своих капризов и претензий, если бы тренер его не опередил. — Может, поставить вас в пару? — Нет, стойте! А как же Тхуан? Тэхен не на шутку разволновался, потому что одно дело станцевать с парнем один раз, но уже совсем другое — танцевать каждый день. Черт, он не готов. — Я не против! Я не против! — восхищенно восклицает девушка. — Вот видишь, Тэхен-ши, как все хорошо, — мужчина подходит к нему и утешительно хлопает по плечу, лучезарно улыбаясь. — Это не смертельно. Ким рассержен. И расстроен. И зол. Он не просто зол, он в ярости! Он не хочет танцевать с Чоном, совсем не хочет! Он уходит в мужскую раздевалку, хлопая дверью за собой. — Тренер, вы уверены? — Да, Чонгук-ши. Я же вижу, что тебе понравилось с ним танцевать, — мужчина уже собирается уходить, но резко разворачивается в сторону Гука. — Только один вопрос: ТэЛи, которая за год наступила тебе на ноги два раза, хуже Тэхена, который успел превысить этот лимит в десять раз за пятнадцать минут? Брюнет сжимает в пальцах край футболки и молчит, не зная, что ответить. — Думаю, тебе стоит сходить к Тэхену, — девушка дает оранжевый тюбик Гуку, и на его немой вопрос тут же отвечает, — Обезболивающее. И не подумайте, что Чонгук какой-то там заботливый или волнующийся, он не романтик и не любит все это, но… Правда. Это правда. Ему стоит сходить к Киму. Он сжимает в пальцах мазь и бежит к мужской раздевалке.

Не стыдно, а просто неудобно.

— Хен? Чон прикрывает дверь за собой и садится на вдоль скамьи, свешивая ноги по бокам. Старший сидит на подоконнике, обхватив свои ноги, и хлюпает носом. Он плакал? — Хен, разденься, — просит младший, пока раскручивает крышку от мази, — Пожалуйста. — Зачем? Сначала пару у меня отбираешь, а теперь помогать мне пришел? В раздевалке воцаряется тишина, пока Чонгук не встает со скамьи, которая в ответ противно скрипит, и не подходи к Тэ почти вплотную. — Хен, либо ты сам раздеваешься, либо я тебя раздеваю. В ту же секунду светловолосый цокает языком и стягивает с себя футболку, но, что? Это не все? — Что еще? — Легинсы тоже. — Что ты хочешь сделать? — спрашивает удивленно Тэхен, все же снимает с себя нижнюю часть одежды. Он видит в руках напротив какой-то крем и, видимо, это что-то анестезирующее, — Я и сам могу помазать, дай. — Просто сиди смирно, ясно? Чонгук выдавливает себе на пальцы прозрачный крем. Похоже, что он какой-то детский, потому что от него знатно несет вишней. И как только ног Кима касается этот крем, он в тот же момент закатывает глаза. — Не крем, а смазка, честное слово, — Тэ рвано дышит рядом с открытой форточкой, потому что вишня — не любимый его запах. — А ты любишь смазки с запахом? — Чон не упускает эту тему, ухмыльнувшись, — Я запомню. Но старший ничего не отвечает: лыбится как-то тупо от такой глупой недошутки и отводит взгляд в сторону. Как только холодные от крема руки Гука ползут от икр вверх, к ляжкам и бедрам, старший сводит ноги и тяжело вздыхает, ибо он действительно мог сделать все это сам. — Все нормально? Ты весь красный, — брюнет сверлит взглядом и без того беззащитного Тэ и не может понять: он красный от смущения или от того, что ему жарко? — Ты спрашиваешь, блять, меня, все ли со мной нормально, когда твои руки лежат на моих ляжках. Ты тот еще уебок, конечно, — Ким цокает языком и нервно барабанит пальцами по краю подоконника. — Уж какой есть, — младший пожимает плечами, а затем ведет руками выше, к талии, от чего светловолосого конкретно передергивает. Ему не то, что неловко, ему стыдно, совестно и позорно сразу, но он ногтями впивается в бедный подоконник, чуть ли не оставляя на нем следы после себя. — Нормально все, успокойся, — Чонгук начинает выходить из себя и подходит близко, так, что Тэхен чуть ли не упирается ему лбом в грудь. — Почему ты в конце не сказал «все натуралы так делают?» — с притворной улыбкой произносит Ким, хоть самому и не смешно совсем. Совсем. — Потому что ты сам это только что сказал. — После этого у тебя должен был зазвонить телефон с каким-нибудь типа «любимый папочка» или «господин моего сердца» на экране, — а вот теперь ему смешно. Тэ прикрывает рот ладонью и хихикает. — Нахуй пошел со своими шутками, я натурал, — Чон кусает язык, чтобы не добавить в конце «в отличии от тебя». — Слезай, мне нужны твои плечи. — Не слезу, нет, не заставишь, — Ким мотает головой и скрещивает руки на груди. — Какой же ты противный. Слезь, сказано, — Гук внимательно наблюдает, как Тэхен, передразнивая его, слезает с подоконника и садится на скамью. Макнэ мажет его плечи и замечает, что синяки не хилые, странно, что они остались. — Ты слишком чувствительный, — замечает он, отрывая пальцы от блестящей из-за мази кожи. — Без тебя знаю, — буркнул в ответ старший и поежился, чуть поднимая плечи. Теперь от всего Тэхена несет приторным запахом вишни, что ему самому очень не нравится. Он снимает с плеч остаток мази, а затем замирает в оцепенении. Знаете почему? Потому что обе руки Чонгука прямо сейчас уложены кольцом на его собственном горле. А Ким как всегда, дергано бегает глазами по углам раздевалки, пытаясь выпросить у стен и пропахнувшего вишней воздуха помощи. — Задушить бы тебя, — легкомысленно нашептывает Чон, встречаясь взглядом со своим хеном в зеркале: он так жалко выглядит сейчас, будто зашуганный котенок. Губы подрагивают, как и кончики пальцев, по его плечам и спине бегут табуны мурашек, а на лице паника, потому что он сделать ничего не может, будто не хочет. — Тебе чуть на горлышко надавить и ты начнешь задыхаться, правда? — Нет, это не так, — Тэхен старается звучать как можно убедительнее, но голос все равно дрожит, а язык заплетается, да и по взгляду видно — он напуган. — Врешь, — мгновенно перебивает его макнэ, стоит только чуть побледневшим губам закончить свое отрицание, — Давай проверим? Все это похоже на ролевые игры садо-мазохистской парочки, не иначе. И старшему это не нравится. Ему не нравится то, что он банально не может ухватиться за руки Чона и убрать их от своей шеи с грубым «отцепись» или «отъебись». Не нравится то, что Чону это приносит какой-то кайф или удовольствие смотреть на до смерти запуганного Кима. Все это нужно прекращать, думает Тэхен. Но младшему-то плевать. Брюнет, будто из интереса, любопытно впивается глазами в смуглую шею, которая сейчас окружена кольцом его пальцев. Любуется в зеркало оробелым хеном, видит, как ему страшно, как уже от испуга трясутся его колени и глаза мечутся в поисках помощи, губы беспомощно разрываются в немой мольбе о чертовом спасении, потому что, сука, он еще слишком молод, чтобы умирать. Кольцо сжимается на оливковой коже сильнее, указательный палец Гука давит на выступающий кадык, а большие пальцы давят на ключицы сверху. — Чонгук, — старший закашливается, как только пальцы размыкаются. Он жадно глотает воздух, прикладывает руку к груди, в которой, ломая ребра, бешено стучит такое же испугавшееся, как и хозяин, сердце, — Ты психованный урод, я ненавижу тебя. — Завтра в полвосьмого жду тебя в раздевалке, — выпаливает Чонгук и направляется к двери, — От тебя вкусно пахнет вишней, — бросает напоследок он, вместо «пока» и хлопает дверью. Ким, отходя от шока, собирает запах с шеи и подносит к носу: смесь вишни, горечи обезболивающего компанента лекарства и чоновский одеколон. — Противно, — произносит на рефлексе Тэ. От стойкого запаха мужских духов кружит голову и пульсирует в висках, и светловолосый встает со скамьи открыть форточку, чтобы окончательно не задохнуться. Больше он Чонгуку доверять точно не будет.