вы: ах, так ты решил мне написать?
папочка-Чонгук: ну, решил, а что мне мешает, скажи мне на милость?вы: то, что ты меня поцеловал, нет? нормально тебе? зачем ты это сделал? я, конечно, понимаю, что ты ебанутый на всю голову, но чтобы так сильно…
Тэхен нервно бегает взглядом по экрану и садится за стол с кружкой, выпивая таблетки и залпом всю воду. Чонгук не печатает, он прочитал и ничего не пишет в ответ, и от этого Киму ничуть не лучше, даже наоборот — он не знает, что его ждет через секунду. Может, мем, а может и вообще сам Чон вновь постучится в дверь квартиры и будет никак в прошлый раз, а «молодой человек, пройдемте», и все. Больше Тэ никто не увидит. папочка-Чонгук: ты до сих пор думаешь об этом? время четыре, иди спатьвы: я не могу заснуть, тупица это ты виноват
папочка-Чонгук: ох, действительно? прости, малыш но, знай, тебе достался первый поцелуй великого и неподражаемого чон чонгука;)вы: ДА МНЕ ПОХУЙ БЛИН КАК МНЕ ЗАСНУТЬ ((
папочка-Чонгук: не кипишуй, а что я могу сделать? приехать? позвонить? записать на голосовую колыбельную?вы: ответь мне на вопрос, и тогда я может успокоюсь я нравлюсь тебе? если что, у меня и помимо тебя есть друзья-геи, так что не волнуйся максимум буду обзывать пидором и подъебывать
папочка-Чонгук: о, так значит я твой друг? :))) и, да, хен если тебе хочется думать, что ты нравишься мне, и вообще это успокоит тебя, то давы: ты всегда говоришь загадками меня это бесит ответь, как нормальный человек да или нет
папочка-Чонгук: спокойной ночи, хен — Какая же ты сука, Чон Чонгук! — вскрикивает Тэхен и закрывает лицо ладонями. От осторожно сгибает холодные пальцы на горячих щеках и вздрагивает от собственной разницы температур. Время четыре, как сказал младший, и солнце уже начинает появляться на горизонте, и Ким сонно трет глаза кулаками, не желая смотреть ни на солнце, ни вообще на что-либо другое, потому что ему самому хочется спать ужасно, но на его организм еще не подействовало две волшебных таблетки снотворного. — Вот появится у меня девушка, так я тебе отомщу, — обещает Тэ и падает лбом на поверхность стола, а затем поворачивает голову набок и вздыхает. Он скребет ногтем рифленую поверхность стола и думает-думает-думает, не переставая. Просто, если бы Чонгук напрямую сказал «Хен, ты мне нравишься», то Тэ со спокойной душой и с улыбкой ответил бы «Давай останемся друзьями», и все. Но если он ему не нравится, то зачем все… Это? Все вот эти вот странные подарки, недо-поцелуи и странные действия в раздевалке и вне? Разве, это не признаки внимания, м? Разве это не забота? Разве это, сука, не чертов флирт? Киму хочется рыдать, и он бы рыдал, если бы Чимин не отключил ему вайфай в квартире, если бы родители не забыли о том, что у их старшего чада кончаются деньги на и телефоне и, самое главное, если бы было абрикосовое варенье. Точнее, оно есть, но Пак спрятал его, потому что: «Ким, сука ты, Тэхен, как ты помнишь, я твой брат, и пофиг, что сводный, и у нас одна бабушка по отцу сейчас, и эта женщина варит варенье не для тебя одного и явно не для того, чтобы ты под него смотрел «Алые сердца» и рыдал, какой ты ничтожный. Покупай, блин, шоколадки себе или конфеты, потому что варенья ты больше не получишь, пока не научишься есть его в ограниченных количествах или просто есть столько, чтобы оставалось мне!» В семье Тэхен — старший ребенок, но такое ощущение, будто Чимин старше него на ебаных тридцать лет и он вернулся из будущего, в котором Тэхен в больнице с ожирением и депрессией, а он сам — у бабушки в Тэгу умирает в одиночестве, и вернулся в прошлое, чтобы всё это предотвратить. Светловолосый хлопает сонно глазами и со стоном встает со стула, выключая свет. Он падает на кровать лицом в подушку и натягивает на себя одеяло, поджимая к себе ноги. Глаза уже слипаются и конечности чуть ломит, но это такая приятная, удовлетворящая усталость, которую Тэ готов чувствовать каждый вечер каждой клеточкой своего тела и он готов поклясться, что если так же сильно будет уставать на тренировках, то Сатириазис обидится и уйдет. Тэхен засыпает с улыбкой н а лице, которая то пропадает, то вновь возвращается на розоватые губы, от чего ее хозяин приятно ворочается на прохладном постельном белье ежеминутно, сгребает и комкает одеяло под ногами, и в конце-концов обхватывает руками подушку, засыпая с ней в обнимку. А утро начинается рано, не как в прошлый раз, в шесть. Ким зевает и потягивается, оглядывая комнату — убрано. Все убрано. — Чимин вернулся? — сонно лепечет он и потирает глаза, свешивая ноги с кровати. Окно открыто опять, тихо стукаясь ставнями о углы стен, а шторы колышутся из стороны в сторону, задевая ночник на прикроватной тумбе и подоконник. Утром холодно, особенно ранним утром, как сейчас, поэтому лениво и громко, но светловолосый все же закрывает окно, облокачиваясь бедрами на подоконник. Он обводит сонным взглядом комнату, соображая, что ему надеть и тому подобное, а затем смотрится на себя в зеркало: ляжки расплылись по краю куска пластика под окном, и талии почти нет, она почти такой же ширины, как и бедра. — Блин, — хнычет Тэхен и пощипывает себя за кожу на ногах, а затем шлепает по бедрам ладонями с характерным шлепком и расстроенно прикрывает глаза, откидываясь на стекло позади себя. Ладно еще талии нет, на женственную фигуру Тэ изначально не претендовал, но вот мышцы… Они висят под плечами и предплечиями совместно с кожей и жирочком, который Чимин называет нормой (м, ему легко говорить, он не комплексует по поводу веса, потому что у него щечки милые и его булочкой зовут), и это выглядит мало того, что не круто, так еще и некрасиво. Если вдруг появиться у Тэхена девушка, то разве он со своей мускулатурой сможет защить ее от кого бы то ни было? Что уж там говорить, он и себя сам защитить не сможет, если ночью вдруг нападет кто-то. Вообще, он не выглядит женственно, как тот же Чимин, например: он вообще, кажется, обгоняет размерами своей задницы Никки Минаж и всю семью Кардашьян, а его талии завидует все девчонки в школе, и Ким уверен, что какой-нибудь топ или укороченная толстовка смотрелась бы на нем лучше раз в десять, чем на любой модели. Не по-мужицки это, слабеньким быть. Даже Чимин, который готов подставить свою прекрасную пятую точку любому приглянувшемуся ему молодому человеку выглядит и то более мужественно, хоть он и пассив. — Блин. Я действительно блин. Жирный и тонкий, — жалуется светловолосый своему отражению и хмурится: он совсем забыл про то, что хотел бегать перед танцами и на балет ходить. Он переодевается в более менее спортивную одежду, чистит зубы и выбегает на улицу, щурясь на солнце. Он идет в парк, оглядывая пока что пустующие улицы и пустынные аллеи рядом с собой. — Оппа? — раздается знакомый высокий голос сзади, и небольшая ладонь ложится на плечо старшего. Тэхен поворачивается и видит Тэли. И не просто Тэли, а в в укороченной белой футболочке с большим ви-образным вырезом и в коротких шортах. Теперь он понимает, как себя почувствовал Чонгук, когда его хен заявился к нему пьяный домой в примерно таком же аутфите. А еще у Тэли волосы салатово-зеленые, переливаются на ярком летнем солнце. — Доброе утро, Тэхен-оппа, — повторяет девушка и убирает прядь волос за ухо, — Чего это ты так рано в парке гуляешь? — Я на пробежку вышел, — поясняет Тэ и никак не может оторвать глаз от нового цвета волос знакомой. Вот блядство, теперь ему еще больше хочется вновь покраситься. — Правда? Я тоже! — Тебе идет зеленый. — Ты про волосы? Да, спасибо, я покрасилась позавчера, — девушка начинает бежать в медленном темпе, и светловолосому тоже приходится, чтобы не прерывать разговор, — Как дела у тебя? Как танцы? Чонгук не обижает? — Обижает, — расстроенно вздохнув, отвечает Тэ и рассеянно смотрит куда-то в сторону, — Но я его воспитывать собираюсь. Не будет же он вечно людей дубасить и обзываться. — Ну, я вот с момента, как с ним познакомилась, не увидела никаких изменений, — Тэли задумчиво мычит, — Он тебя бьет? — По сердечку бьет, — кивнув, произносит старший, — Тэли, что ты о Чонгуке знаешь? — Я знаю о нем меньше твоего, поверь. Кроме «Чон Чонгук, шестнадцать лет» я ничего о нем не знаю. Ни его увлечений, ни друзей, ни семьи и тому подобного, хотя партнеры должны досконально все друг о друге знать. Да и из чувствительных точек у него только запястья знаю. — Чувствительные точки? — переспрашивает Тэ, приподнимая в удивлении одну бровь, — Зачем это? — Ну, типа… Если ты на соревнованиях начинаешь уставать, то твой партнер говорит тебе что-то ободряющее или то, что поможет тебе восстановить силы. Или давит на какую-нибудь точку тела, чтобы опять же взбодрить. В зале очень громкая музыка, поэтому мужчина всегда держит губы около уха женщины, чтобы когда он что-то сказал, она услышала. И зрительный контакт прерывать не рекомендуется. Тэхен только сейчас понимает суть всех этих действий Чонгука, только сейчас понимает, что все, что он делал странного, на самом деле для Чона привычно. Он не прерывал зрительного контакта со старшим по время танца, потому что привык смотреть партнеру в глаза. Он еле прикасается губами к уху Тэ, когда говорит что-то важное или волнительное не потому, что хочет поцеловать в то же ухо или щеку, а потому что привык говорить такие вещи партнеру в самое ухо. Он хотел узнать о своем хене и о его болезни больше, потому что ему нужна вся информация, вся до последней капли. Он постоянно шарит руками по телу хена, выискивая его чувствительные точки, хотя… Мог бы просто спросить. Хоть Ким и не уверен, что ответит верно или ответит вообще, потому что не знает еще, где, на что и как он реагирует. Сейчас все кажется таким простым, таким понятным, но единственное, что до сих пор непонятно Тэхену, так это то, ради чего Чонгук поцеловал его вчера? Это тоже какая замашка бальников, которую Тэли забыла упомянуть? — Он целовал тебя? — непринужденно интересуется старший. — Упаси Господь, — фыркает девушка, прибавляя темпа, — К чему это ты? Он целует тебя? — Нет, — врет светловолосый и пожимает плечами, — Просто интересно стало. — Такие странные вопросы не берутся из ниоткуда, — рассуждает ТэЛи и поднимает карамельные глаза на парня, — М? — Нет, правда. К-какой там целовать, он меня материт и бьет. Хотя, я бы тоже себя бил, если бы не был собой. — Ты красиво выглядишь, оппа, о чем ты? — Я полный. А если я хочу танцевать, сказал Чонгук, то мне нужно сбрасывать лишний вес. — Он в младших классах весил, как откормленный поросенок, так что не думаю, что у тебя так все катастрофично. Если ты будешь есть меньше и ходить в зал, бегать и танцевать почаще, то весь жир мышцы съедят, — девушка улыбается, — Но о ляхах как у Чонгука можешь и не мечтать, это дар свыше. — Я и не мечтал. Ким действительно жалеет, что тогда отменил встречу с Тэли ради того, чтобы пойти с макнэ в кафешку. Он жалеет, что не общался с ней раньше, не писал и не звонил ей, хоть у него и есть ее номер. Тэ и Тэли выпили по кружке кофе дома у Кима, пока Чимин ходил в пижаме по квартире, топотал, как слон и что-то ворчал про своего тренера и какой он мудак. Она проводила его до танцевальной школы, а сама пошла домой, потому что устала за неделю, да и скоро отборочные, которые осенние, и время не ждет. Поднимаясь по лестнице на второй этаж танцевальной школы, Тэ думал о том, что Тэли — прекрасный друг, и ему жаль, что Чонгук не ценил то, что у него в партнерах была такая прекрасная девушка, то, что он ее бил и не уважал. Думал о том, что если Пак согласится его покрасить, то какой цвет выбрать и о том, что Чон не такой уж и странный, просто он — бальник, а у всех бальников одни и те же заскоки. Улыбка Кима пропадает, когда он открывает дверь раздевалки, а там мало того, что пусто, как обычно так там еще и Чонгук в одних боксерах. — Ой, похоже тут занято, — бросает Тэхен и ждет, пока макнэ соизволит обратить на него свое внимание. — Тогда иди в женскую раздевалку, что тебе мешает? — язвит в ответ младший, подходя к зеркалу, висящему на небольшой раковиной в углу раздевалки. — Член и отсутствие бабских тем для обсуждения, — старший бросает облокачивается на стеллаж с ячейками спиной и улыбается, от чего Гуку как-то не по себе. — Чего лыбишься? — Почему ты не уделял внимание Тэли? Чон замирает: он до этого красил губы той самой противной клубничной помадой, а сейчас он будто заледенел, резко закрыв колпачком помаду, он, не поворачивая голову, смотрит косо на хена. — О чем ты? — с неким подозрением спрашивает он. — Она такая хорошая, добрая, не сделала тебе ничего, а ты к ней так относился, как не к человеку, — поясняет Тэ и хватает ртом воздух, наполнял легкие, — Она старше тебя и она могла бы давать тебе полезные советы. Могла помочь тебе найти друзей и девушку… Ох, прости-прости, ты же у нас по парням! Так, она хотела всего лишь быть твоим партнером и… Чонгук ударят кулаком по бедной раковине, и Тэ готов поклясться, что если бы ему не было страшно поднимать взгляд, то он посмотрел бы, не пошла ли трещина. Младший становится прямо перед хеном, находясь от него в метре, и на последнем шаге из рук Кима просто от волнения выпадает сумка. — Я не хочу говорить о Тэли, — говорит он и осторожно укладывает подбородок на чужое плечо, оставляя губы в миллиметре от тэхенова уха. — А о чем хочешь поговорить? О себе? Давай поговорим о тебе? — А что ты хочешь знать? — Все. — Тебе недостаточно того, что я твой партнер по бальным танцам, уебок и мразь, которая поцеловала тебя вчера, м? — шепчет Чон, а у светловолосого по загривку холодок идет от вчерашнего происшествия. — Нет, хочу узнать, нравлюсь ли я тебе. — Ты уже задавал мне этот вопрос, хен. — Буду задавать его, пока не ответишь, — цедит Тэ и поднимает голову, — Любишь меня? — Ни в коем случае, — мотает головой брюнет и зажимает между зубами серьгу старшего в виде металлического кольца. — Я нужен тебе? — Как партнер по танцам — да. — Хочешь трахнуть меня? — А ты хочешь? — изгибая брови и расплываясь в ехидной улыбке, спрашивает слащаво Чонгук — Нет, я хочу, чтобы ты ответил. — Не знаю, это сложный вопрос. — Пиздец, Чон Чонгук, у тебя приоритеты расставлены, конечно, — не выдерживает Тэ. Он упирается ладонью в лоб макнэ и убирает со своего плеча его подбородок, заглядывая ему в глаза, — То есть любовь для тебя это расплюнуть, ответил не думая, а как про занятие любовью речь зашла, так ты сразу «ох, пиздец, сложно». — Я не занимаюсь любовью, я трахаюсь, — поясняет Чонгук. — Сука, — Тэхен потирает переносицу и жмурится, — Если ты хоть еще раз процитируешь что-либо из «Пятидесяти оттенков серого» то ты либо меня здесь больше не увидишь, либо останешься без почки. — У тебя нож с собой? — Да, в заднем кармане, — минуту погодя, Ким пытается сделать такое же выражение лица, которые было у Чона, когда его хен упомянул секс, — Хочешь проверить? — Ты разрешаешь? — Нет, это шутка, придурок, я не хочу, чтобы твои ладони когда-либо прикасались к моей заднице. Несмотря на то, что мгновение назад старший оттолкнул брюнета от себя, тот вновь прижимается к грудной клетке Тэхена своей. — Прости за вчерашнее, — шепчет он как-то виновато, сам опускает взгляд, не желая смотреть в глаза хена, будто провинившийся ребенок. Хотя так оно и есть, — Я могу извиниться? Тэхен щурит глаза и, будто пугаясь сначала, кладет руку на чужую смуглую шею, поглаживает аккуратно. Он смотрит куда-то в чоновское плечо и думает над тем, что если макнэ не ответил на его вопрос устно, то ответит физически. Тэ чуть привстает на носочки и подтягивается к уху макнэ, как он это делал раньше и шепчет тихое низкое: — Поцелуешь меня?