Сказ о том, как Тэхен в бальники подался.

Слэш
NC-17
Завершён
546
Demon Kira бета
Размер:
430 страниц, 35 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию
Награды от читателей:
546 Нравится 117 Отзывы 306 В сборник Скачать

7. седьмой танец с элементами акробатики.

Настройки текста
Примечания:
— Поцелуешь меня? Чонгук ухмыляется и отводит взгляд куда-то в сторону, а затем смотрит на хена исподлобья. — Ты пил? — Разве что глотал свои слезы, — с такой же улыбкой отвечает Тэ и склоняет голову на бок, укладывая щеку на чужую руку, — А что? — Ты бы не просил поцеловать тебя, будь ты в здравом уме, — продолжает рассуждать Чон и толкает старшего в плечо, улыбаясь. И эта улыбка опять бьет по самому больному, только вот от нее уже не тошно, а противно, щекотно так, в животе, и Тэхену хочется скрутится пополам и засмеятся во весь свой басистый голос. Просто так. Ни с чего. Но он в ответ тоже улыбается и отталкивает от себя макнэ в грудь, направляется к скамье, укладывая на нее свою сумку с вещами и расстегивая ее. — Не просил бы, конечно, — отвечает он со вздохом, — Это была проверка. — Если бы я ее провалил, то тебя бы ждал самый охуительный пидорский поцелуй за всю твою пидорскую жизнь, хен, — а брюнет остается стоять у стены, оперевшись на нее спиной. Наблюдает за всеми действиями Кима, бегая глазами по его лицу, пытаясь выявить хоть одну его эмоцию из тысячи. — Не сомневаюсь, только вот знаешь, ты ошибся кое в чем, — Тэ натягивает на себя футболку вместо предыдущей, но остается в тех же шортах. Он специально показно завязывает шнурки на новых кроссовках, которые ему подарил Чонгук, кстати, и медленными шагами идет к двери, будто забыв, что начинал говорить о чем-то, заставляя донсена прожигать в нем еще одну дыру взглядом черных глаз и удивляться тем, что он ошибся в чем-то, — Знаешь в чем? — Пока что нет, — Гук наблюдает за ухмыляющимся хеном и кивает, будто разрешая продолжить ему свою реплику. — Я натурал, — бросает Тэ и шмыгает за дверь, хлопая ею. А Чонгук хлопает ладонью по поверхности одной из полок рядом с собой и направляется к рюкзаку с вещами, доставая оттуда пачку сигарет. — Какая же ты сука, Ким Тэхен, — на выдохе шепчет он и вытаскивает зубами одну сигарету из пачки. А сам Ким Тэхен… Он с улыбкой вышагивает по залу и мысленно делает себе респект, «Бум, я тут до вторника!», потому что он встал на скользкую дорожку управления этим несчастным ребенком, который зря с ним связался. Черт, какое же теперь у Кима хорошее настроение! Ему хочется одаривать всех объятиями, комплиментами и поцелуями. Всех, кроме Чона. — Эй, ну чего ты так долго? — хнычет он, когда младший наконец выходит из раздевалки, поправляя футболку на себе. А вот у золотого макнэ настроение пошло на спад, ибо он прямо сердцем на секунду почувствовал, что реально сдает позиции перед своим парнем. Хоть внешне он этого не показывал. Ему хочется сейчас как-нибудь сострить, чтобы хотя бы не оставаться униженным. — Долго пытался понять смысл твоей шутки, малыш, — бросает он и идет к колонке, перебирая музыку в плейлисте. — Какую шутку? — спрашивает хен в непонимании, удивленно хлопая глазами, — Не помню, чтобы я шутил. — Ну, та сложная шутка про то, что ты натурал. — М, ну, конечно, я так я знал, что что-нибудь такое будет, — Тэхен потирает переносицу и цокает языком, — Мы будем танцевать? Я хочу танцевать. — Секунду, нетерпеливый мой малыш, — усмехается Чонгук, ухмыляется, но взгляда от дисплея не отводит. — Давай не «малыш». — Детка? Котенок? Сладкий? — А, ладно, забудь. На фоне играет какая-то танцевальная быстрая музыка с бешеным битом, и младший наконец-то облегченно выдыхает, делая звук чуть громче и шагая в сторону Кима. — Так, ты готов? — Готовее твоего домашнего задания на завтра, — на лице Тэ проскакивает мимолетная улыбка, но и та исчезает как только на талию светловолосого. — Не порть мне настроение упоминанием этого дерьма сейчас, — Чонгук плывет рукой по руке старшего и переплетает с ним пальцы. Делает резкий шаг вперед, и Тэ, слава Богу, успевает сделать ответный шаг назад, — Ну, что? Как будем возбуждать тебя сегодня? — Я могу и без этого хорошо танцевать, — начинает так невзначай Тэхен, но уже слышно, что он немного паникует. — Ну, все веселье же обламываешь, хен, ты чего, — обиженно тянет Чон. — Милый Чонгук, я не хочу дрочить потом у себя дома опять, я без лекарств еле держусь, чтобы не пойти по борделям. — А я тебе чем не бордель? — Я могу походить по тебе? Чон на секунду заминается с ответом, в то время, как на его бедро укладывается чужая нога и обвивает торс. — Так сойдет? — интересуется Тэхен без всякого смущения, стараясь как можно удобнее уложить ногу на теле напротив. — Ты умеешь садится на шпагат? — младший задумывается и добавляет, — На поперечный. — Уже разучился. Это нужно? — Да так, есть одна мысль… Чонгук обхватывает двумя руками талию светловолосого и, сцепив руки в замок у него за спиной, притягивает к себе ближе, почти вплотную. А Тэ в таком положении стоять не очень удобно, потому что вторая нога, являющаяся опорой, еле касалась пола. — Я сейчас упаду, отпусти, — жалуется старший и пытается вырваться. — Нет, погоди, закинь на меня вторую ногу, — просит брюнет и сильнее сжимает руки кольцом, будто подтверждая, что его партнер не упадет. Но разве являлся бы Ким Тэхен самим собой, если бы не нашел в этом повод поистерить и посомневаться? — Нет, давай вот без этого. Ты меня не удержишь. — Хен, ты мне доверяешь? — Давай, еще посмотри на меня жалобно, чтобы я уж точно чувствовал себя бесчувственной мразью, если откажусь, — на всякий случай Тэхен все же обвивает руками чужую шею, если вдруг его действительно отпустят или не удержат, то он упал хотя бы не один. И Чонгук смотрит. Вот тот самый Чон Чонгук, которому шестнадцать, который садист и эгоист, а еще который никогда не прислушивается ни к чьему мнению, сейчас смотрит большими черными оленьими глазками, в которых свет из окна бликует, оставляя в темных глазах белые точки, блики. Ким, как и обещал, чувствует себя мало того, что бесчувственной мразью, так еще и садистом. Ему легко отказать Чонгуку, потому что он ненавидит его, ненавидит его всего, но ему сложно отказать ребенку. — Только, — он вздыхает страдальчески, пока макнэ не отводит от него этого умоляющего взгляда, предупреждает, — Если уронишь меня, то я уроню тебя с крыши школы, понял? — Не уроню, — радостно восклицает Чонгук, и старший видит, как на клубничных губах вновь расцветает эта дьявольски-довольная улыбочка, словно у ребенка, который давно хотел игрушку и только что ее получил. А сам Тэхен, словно подарил ему эту игрушку и теперь тоже не может не улыбнуться, потому что этот ребенок слишком счастлив. У него есть собственная квартира, собственный водитель, куча золотых медалей и наград, его хотят все девушки, а может и парни, вовлеченные и фанатеющие по бальным танцам, конкретно — по Чонгуку, а он радуется тому, что его хен дал ему подержать себя на ручках. Как его после этого называть взрослым? — Держись крепче, — будто напоминает брюнет и ждет, пока Тэ наконец-то решится оторвать вторую ногу от пола. — Естественно, — отвечает тот и одним движением закидывает вторую ногу на бедро, крепко сжимая в руках его шею, — Я очень тяжелый? Чон укладывает руки поудобнее, на пояснице светловолосого и кивает головой из стороны в сторону, как бы обдумывая, тяжело ли ему или не очень. — Тебе не мешало бы немного похудеть, но вообще нормально, — отвечает он через минуту-другую размышлений, — Как у тебя дела с прессом? — Мы с ним расстались в 2015 году, так что его сейчас со мной нет, — только сейчас Тэ замечает, что находится в нескольких сантиметрах от лица Гука и резко, в одну секунду, краснеет. Он бы мог напомнить Чону, что он красиво выглядит или что-то такое, но вместо этого, — От тебя несет табаком. Ты курил в раздевалке? — Ага, — темноволосый усмехается и выдыхает через рот прямо в лицо хена, на что тот морщится, — Может, походишь в зал? —  Я бы походил, но там же ты, — усмехается Ким и начинает чуть мелко дрожать от того, что спина затекла, мышцы слишком напряжены и вообще очень-очень-очень сложно, — Может уже отпустишь меня? — Наклоняйся назад, — говорит Чонгук, но мы-то знаем, что это вовсе и не просьба была, а приказ. — Нет, вот это я уже не смогу. Мы же минуту назад говорили о том, что у меня пресса нет, — дуется Тэ. — Тогда я сейчас отпущу. — Тогда я сейчас слезу. — Тогда наклоняйся. Абсолютно бессмысленный диалог, который приводит к тому, что Тэхен все равно наклоняется, предварительно закатив глаза. Он надеялся, что через показное закатывание глаз выразить все свое недовольство и раздраженность, только вот больше раздражен теперь не он, а Чонгук. — Крепче меня держи. Старший сначала откидывает голову назад, а затем медленно начинает выгибаться в спине, откидываясь назад. Спину ломит ужасно и поэтому он стискивает зубы, сжимая в пальцах чужую шею, за которую держится. — Чонгук, я больше не могу, — жалобно стонет он и хнычет в конце, так, чтобы на всякий случай. Ким сейчас находился в не очень удачном положении, в таком, что его пресс и он сам еле выдерживали, чтобы не сломаться пополам. Голова Тэ находилась в полуметре от пола, и у него не хватало сил и воли подняться обратно. — Чонгу-ук, ну, помоги, пожалуйста, — еще жалобнее просит он, пытаясь самостоятельно подняться. Младший одним движением прижимает хена грудью к своей груди и смотрит на него округленными от удивления глазами, хоть они и так у него не маленькими, а сейчас похожи на две монеты. — Вау, — выдает он на выдохе, промаргиваясь, — Это было круто, ты молодец. — Чонгук… — Мне понравилось. — По-моему… — Для первого раза очень круто. — У тебя… — Ты выглядел очень красиво. — …стоит. — Да. Неловкая минута молчания, в которой парни на секунду меняются положениями, и теперь Тэхен улыбается, а Чон в ступоре стоит. Только вот старший улыбается не от ехидства или злорадства, а от того, что ему просто смешно, потому что… — Хотел возбудить меня, а возбудился сам, — усмехается он и замолкает, закусывая нижнюю губу, — А я… Мне слезть? — А ты хочешь? — Я хочу танцевать. — Тогда слезай. К сожалению или к счастью, но Ким Тэхен не может сдержать улыбки и, встав на две ноги, просто сдавленно смеется в свою ладонь. — Что смешного? — недовольствует Чонгук, хмурясь. — Ебать у тебя фетиши, конечно, друг мой, — выдавливает из себя Тэ и возвращает руку в привычное положение, но не в силах завершить начатое, хватается за руку младшего где-то на запястье. — Каждому свое, — макнэ пожимает плечами и тоже улыбается, — У тебя есть фетиши? — Каждому свое, — повторяет за ним Тэ и вздыхает, — Знаешь… Я недавно смотрел по телевизору бальные танцы и вот все думал, что не так, когда я танцую. Ты не знаешь? — Знаю. И я намеренно не говорил тебе об этом. Нужно крутить бедрами, но это делает только женщина в паре, так что… Если не хочешь, то не делай, это не обязательно. — Научи меня. Чонгук замирает и смотрит в глаза хену, будто спрашивая разрешения, но на деле ему ни одобрений, ни разрешений не нужно. Он кладет руки на чужие бедра и вздыхает. — Смотри, опирайся на одно бедро, потом веди вниз и левой ногой, а потом на бедро опираешься в конце. Полукруг, в общем. — Ебать ты мастер объяснять, — фыркает Тэхен и пытается повторить то, что ему указал макнэ. Он осторожно ведет торсом и затем чувствует, как ладони младшего с бедер переплывают на ягодицы, — Эй, ты что творишь? — Так должны руки лежать, — Чонгук вздыхает, — Ты разве не видел, когда мы танцевали с Тэли? — Нет, я… Это неудобно, — бурчит хен, но на самом-то деле хотелось сказать не это, а что-то вроде: «убери свои блядские руки с моей задницы, гребаный ты пидорас, не для тебя мама с мачехой ягодку растили, чтобы какой-то малолеткой она на бальных танцах трогалась», он лишь чуть краснеет и пытается пристроить руки куда-нибудь, елозит ими то по чужим плечам, то по рукам, то по шее, пытаясь найти им место. — Чонгук, — начинает тихо Ким и вешается подбородком на чужое плечо, — А это правда, что ты любишь блондинок? — Да, правда, — Чон на секунду улыбается и задумывается, — А почему спрашиваешь? — Хочу покраситься, вот и думаю, в какой бы цвет. — Не порть свои волосы, хен, они мне и такими нравятся, — просит как-то немного жалобно брюнет, — Тебе и серый идет. — Не вечно же с ним ходить, — фыркает в ответ страрший, а затем его так плотно прижимают грудью к чужой груди, давя то ли на спину, то ли на поясницу, что кажется, будто весь воздух из легких разом испарился. — Мы хотели танцевать? — А ты мог бы… Убрать свои руки… Со моей задницы? А то тренер, который стоит за твой спиной и пялится прямо на нас, не очень доволен, — Киму хочется улыбнуться, потому что ситуация была бы довольно-таки смешной, если бы он не был тем, кого сейчам лапают за чуть ли не самое сокровенное. — Эй, ты сам попросил, — Гук пожимает плечами и делает шаг вперед, на что опять же Тэхен, слава Богу, успевает среагировать. — Я не уверен, что это хорошая идея, — мямлит старший в ответ и сильнее сжимает руки на чужих запястьях. — Хен, ты слишком много болтаешь, — теперь раздражен Чонгук, который недовольно цокает языком, — Однако твоя нога все еще не на моем бедре. Меньше слов, больше дела, ну же. И руки нормально положи, иначе если я тебя сейчас резко наклоню, ты упадешь. — Куда? На шею? Критикуешь — предлагай, сука, — ворчит светловолосый, и младший радуется, что к нему вернулся тот самый невозмутимый Ким Тэхен. — Ты забыл? Одну с моей рукой, другую — на плечо. Тэхен пытается снять с себя обе руки макнэ, но поддается только левая, которая тут же хватает его за запястье. — Давай, работай попкой, — усмехаясь, произносит Чон, на что старший, кажется, даже не обращает никакого внимания. — Тебе нормально? — он в ответ кивает куда-то вниз, и донсену остается только пожать плечами. — Я же не ты, я не истерю из-за того, что у меня стояк, переживу. — Но ты же… Подросток. — Это не обязывает быть меня сатириазисом, — улыбается «подросток». Он прижимает к себе старшего и убирает руку с его ягодицы, но, кажется, от этого только хуже. Рука младшего плавно плывет по ткани чужих шорт и, наверняка только кому-нибудь на небесах известно, что творится в пубертатной голове Чон Чонгука, и уж никто не знает наверняка то, специально или намеренно горячие пальцы аккуратно заползают под шорты, уже сминая и трогая не черную ткань, а смуглую кожу. И даже не скорее всего, а обязательно темноволосый почувствовал, как та же самая ткань шорт хена, мирно покоившаяся на его паху несколько минут назад, оттопыривается под влиянием возбуждения. — Так нравится? — А… Я… — Тэхен натягивает футболку вниз и быстрыми шагами отрывается, отпрыгивает от донсена, буквально несясь к выходу. — Куда ты? — Я сейчас вернусь! Светловолосый заворачивает за угол и вбегает в душевую, прикрывая дверь. Он мысленно благословит всех на небесах за то, что все кабинки пустые. Хотя кабинками это не назовешь, скорее просто несколько душей и бетонные стенки-разделители, по одной из которых Тэхен сползает вниз спиной. Он утыкается лбом в колени и вздрагивает: дрочить в общей душевой не очень хорошая идея, но сейчас главное — быстро, а поэтому ни о стерильности, ни о том, что это — общая душевая заморачиваться не приходится. «Вот зачем он это сделал, нормально же танцевали» ругается у себя в голове, стягивая с себя шорты и запоминая, что стоит хотя бы в тайне от Чонгука принимать лекарства от сатириазиса. — Ах, черт… — скулит Ким, сгибаясь пополам от уже начавшего болеть возбуждения, будто бы его игнорируют уже не один час. Он лениво водит рукой, откидывая голову и ударяясь затылком о кафель. Жмурит глаза, чтобы поставить что-нибудь, чтобы это мучение закончилось побыстрее. Нет. Нет. Только не Чонгука. Только не его. Что, опять? Блядство. — Чонгук-а… — тянет высоко, а главное — громко, Тэ и ноги сводит до предела. А где-то около входа поскрипывает дверь и раздается знакомое: — Да?
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.