Сказ о том, как Тэхен в бальники подался.

«Это не вечеринка, Проваливайте с танцпола! Хочешь подчинения, А получишь сопротивление.»

Будильник Чонгука. Черт подери, а он так и не удосужился поменять рингтон! Тупая скотина! А Тэхён ведь просил! Вибрация телефона сопровождается громкой музыкой, разносящейся звуками ударных и электрогитары по всей комнате, от чего Киму приходится подскочить на кровати и тут же об этом пожалеть. Пятая точка болит адски, так ещё и Чон нежится под эти странные звуки будильника, которые Ким через силу музыкой назвать может, а поэтому он хлопает ладонью его по оголённому плечу. — Эй, сучёныш, просыпайся, — громко произносит Тэ и уже хочет встать с постели, но вспоминает, что не одет. — Грубо, хённим, — макнэ морщится спросонку и приподнимается на локтях, а затем тянется за телефоном, — У меня три пропущенных от тренера. — У меня тоже, — Ким лежит на постели боком, отвернувшись от Чонгука, потому что стыдно немного разговаривать с ним на тему произошедшего вчера, но, кажется, Чон и не собирается его об этом расспрашивать. Сзади тишина, а затем слышен голос Чонгука, разговаривающего с тренером, видимо. Сегодня школьные отборочные в пять часов вечера, и сейчас только девять, а у блондина уже руки трясутся и сердце колотится, и ему думается, что они с Чонгуком вылетят из первого же соревнования. — Хён! Накручивай сопли на кулак и одевайся живо, соревнования перенесли с пяти на два, — Чон как будто бы знал, что в голове блондин занимается самобичеванием и опять накручивает себя, что не умеет танцевать. Как всегда. — Я, — Тэ поворачивает на другой бок и сглатывает, — Моя одежда, — он оглядывается уже третий раз, но не находит ее. — Погоди, ты думаешь, что я знаю? — младший первым встаёт с кровати и идет к шкафу, оглядывая, что бы ему сегодня надеть, — Ты вчера разбросал её чуть ли не по всей квартире, посмотри на полу или под кроватью, а я в душ. Тэхён обреченно вздыхает, но ему ничего не остается, как заняться поисками. Он ждёт, пока фигура младшего не скрывается за дверью ванной, а затем присаживается на кровати и хмурится: первым делом нужно найти одежду, а потом уже клянчить искать обезболивающее, а поэтому Ким встает на колени и обводит комнату взглядом. Он берется на край матраса и наклоняется вперед, смотря под кроватью. — Да где же? — бурчит светловолосый, и от мыслей его его отвлекает шлепок по ягодицам, который мало того, что внезапный, так от него Тэ переворачивается, потеряв равновесие, и падает на ковёр, — Чонгук, ты охуел! Больно, вообще-то! — Ох, прости, не удержался, — хихикает макнэ и, подмигнув хёну, идёт к шкафу. — Ты же в душ пошёл, что не так? — интересуется недовольно блондин и встает на четвереньки, но не зря: он наконец-то находит одежду. — Ох, извините, что побеспокоил Его Величество, — хмыкает ядовито в ответ Чон и, взяв нужную ему вещь, вновь идёт в ванную. Только в этот раз он закрывает дверь с громким, раздражённым хлопком и на ключ. — Противный мальчишка, — фыркает Тэхён и тянется за одеждой, валяющейся в другом конце комнаты, где-то около батареи под окном. Он подползает туда и опирается спиной на холодную батарею, выдыхая. Перед глазами неконтролируемо проносятся кадры прошлой ночи, но Ким совсем не краснеет — ему не стыдно, ему обидно, потому что он поддался вот так просто? Просто завелся от одного лишь поцелуя? Что за глупость? Тэ натягивает на себя нижнее бельё и джинсы, а футболку он сминает в руках: Чонгук всегда почти носит облегающие футболки, и ему бы тоже так хотелось, но он грустно вздыхает и накидывает на себя свою безразмерную футболку, вспоминая, что его талия абсолютно не предназначена для обтягивающих вещей. Может все это — бред, и он ведет себя, как девчонка, но как не комплексовать, когда прямо за стеной живет почти идеальный брат, а в зале ты постоянно видишь худеньких, стройных девчушек? Как не комплексовать с пониманием того, что ты делаешь те же движения, танцуешь тот же танец, но все равно не можешь иметь стройные ляжки и талию как у Барби? Грустно. — Ты чего? — в дверях появляется Чонгук, оглядывая сидящего у батареи старшего, — Все окей, хён? Выглядишь кислым. — Задумался просто, прости, — вздыхает старший, поднимаясь с пола. Он смотрит в окно и думает о том, что если не задумываться о проигрыше и неудачах, то можно даже и на следующий этап пройти, и… Родители будут гордиться? Чимин обрадуется, как и все друзья из универа? А Чонгук? Чонгук будет за него рад? Он, скорее, будет радоваться своей, а не их победе, и это заставляет вновь вернуться к угнетающим мыслям. — Я, пожалуй, в душ, — бормочет блондин, с тяжелым вздохом трогаясь с места. — Ладно, — Чонгук провожает его взглядом до самой ванной и хмыкает только когда дверь бесшумно закрывается на ключ, потому что насколько бы сейчас старший не замыкался, когда он переживает — видно сразу.

***

— Завтрак? — удивляется Тэхён, — Пахнет вкусно. Он выглядывает из-за бетонной перегородки, наблюдая за тем, как его донсен отчаянно пытается перевернуть оладьи на сковороде, и он бы даже серьезно похвалил его, но то, что у Чонгука закрыты глаза, выбивает из колеи и заставляет усмехнуться. — Ты же не ешь дома, — напоминает Ким, присаживаясь на кухонный стул, — Кто ты и что ты сделал с Чон Чонгуком? — Ну, — младший приоткрывает один глаз, потому что брызгающее масло маслом, а полюбоваться надо успеть, однако тут же вновь жмурится, ловя на себе ласковый взгляд хёна. Он смущается и сразу же поворачивается обратно к плите, — Ты же любишь есть дома… Ты говорил, что тебе понравился прошлый завтрак. Наверное потому, Чонгук-а, что готовил сам Тэхён, а не ты. — Дома? — переспрашивает Тэ, икнув. — Типа того, — макнэ чешет затылок, — Ты приходишь ко мне довольно часто, да и вещей тут твоих много, так что… Можешь звать это домом. — Спасибо, — смущенно бурчит блондин, стыдливо опуская голову, — Надеюсь, что у тебя дома на завтрак дают кофе, а не чай с травами. — Вижу, в списке ненавистных тобой вещей сразу после меня стоит травяной чай, — с усмешкой замечает Чонгук. — Умел бы этот чай еще хамить и домогаться до меня, то обогнал бы и тебя, потому что после тебя не клонит в сон, и ты не такой противный на вкус, — с выдохом произносит старший, укладывая лицо на ладони и упираясь локтями в стол, — Как там поживает завтрак? Я ужасно голоден. — Повар из меня никакой, — предупреждает брюнет. — Отошёл к чертовой матери от плиты, я сам все сделаю, — фыркает Тэхён, отпихивая донсена от плиты, — Был бы умнее — не лил бы столько масла на сковороду. — А ты у нас типа первоклассный шеф-повар? — язвительно интересуется младший, но за свою язвительность тут же получает лопаткой по носу. — Я типа не рукозадый, как некоторые, и если не хочешь опоздать на свои драгоценные танцульки, то живо мандуй одеваться, неблагодарная сволочь. — Ты прямо как жёнушка, — довольно говорит Чонгук, но с места не сдвигается, наоборот даже, уходить не собирается, обвивая чужую талию руками. — Да, и если твоя задница не будет одета через десять минут, то я растрачу все твои миллионы, а вечером не дам. — А планировал? — ухмыляется брюнет. — Да, тратить чужие деньги — круто, — улыбается Ким стервозно.

***

— Ох, твою мать. Тэхён нервно бегает глазами по экрану телефона, читая только что пришедшее сообщение от брата, которое не обещает ничего хорошо. — Там что, будет мой брат? — то ли испуганно, то ли раздражённо спрашивает Тэ, пряча телефон в карман. — Чимин? Да, он сказал мне лично, что придёт. — Вот же дрянь, — ругается старший, а затем горестно вздыхает, — Я так не хотел, чтобы он приходил… — Почему? — удивляется Чонгук, — Вы поссорились? Вы же были подружками. — Были да всплыли, — гневно кидает Тэхён, ускоряя шаг так, что Чону приходится его догонять. Вид у старшего был донельзя нервный, и брюнет просто еле сдерживался, чтобы не спросить, все ли с ним хорошо, не тошнит ли его и всякая прочая… забота ерунда. — Волнуешься? — Ни капельки. — У тебя дрожат колени, малыш. — Я выпил много кофе… — И руки дрожат. — Я выпил очень много кофе. Уже ближе к школе Тэхён бледнел, кусал губы, шел и молчал, а Чонгука, чем они были ближе к школе, тем больше это раздражало. — Блять, окей, я жутко волнуюсь, — выдыхает Ким и поднимается по бетонным ступеням школы, лениво перебирая ватными от страха волнения ногами, — Пообещай мне, что хорошенько трахнешь меня, когда мы придем домой, чтобы я откинулся и во сне забыл весь сегодняшний кошмар. — Ты ведь в курсе, что для того, чтобы выспаться, не нужно трахаться? Можно просто закинуться снотворным и лечь спать вовремя. — Сам жри свое снотворное, я слишком возбужден, чтобы глотать таблетки, — фыркает блондин. Он завидовал настолько сильно, насколько может завидовать парень, когда увидел пары соперников: парни все в черных облегающих костюмах, а девушки в ярких дорогих платьях, подчеркивающих идеально тонкую талию и хрупкие плечи. Не сказать, конечно, что Тэ захотел себе такое платье, но глаза его завистливо щурились каждый раз, когда мимо него проходила какая-нибудь девушка с понравившемся ему платьем. — Чонгук, — лепечет он, — А в чем я буду выступать? — А в чем хочешь? — усмехается младший, — В платье, конечно. — Дудки, — старший толкает его в предплечье, — Я тебе не баба, чтобы в платишки наряжаться. Я хочу костюм, только вот где его взять… — Костюм? В костюме буду я, — отрицает Чон. — Ну, и я заодно.

***

Тэхён уже разгорячился: он стоит за шторой и моргает часто-часто, потому что с ресниц сыплются блестки и тушь, но ему все же удается понаблюдать за выступлениями пар соперников. — Как ты? — интересуется брюнет, легонько подталкивая хена в бок. Хоть он это и спросил, но сам прекрасно понимает, что Тэхёну далеко не хорошо: у него щеки огнем горят, а пальцы отчаянно впиваются в плотную ткань шторы — еще чуть-чуть и он порвёт её к чертям собачьим, а сбитое дыхание и бешено колотящееся сердце слышит даже сам Чонгук. — По мне не видно, что хуёво? — жалуется Тэ, отодвигаясь от донсена, — Не трогай меня до нашего номера. — Ты горишь, — Чонгук прижимается губами ко лбу старшего, отведя блондинистую челку назад. Он смотрит ему прямо в глаза, а затем берет за руку и тянет куда-то. — Куда мы? — спрашивает удивлённо Ким, ошарашенно оглядываясь на пялящихся на них людей, — Чонгук, мать твою, куда ты меня тащишь? Но Чонгук не желает отвечать — лишь тянет старшего вперед, впихивает его в уборную, не запирая входную дверь, а вот уже вторую дверь закрывает, прокручивая замок два раза. — Зачем мы здесь? — интересуется Тэ и оглядывается по сторонам — помощь, если что, не придёт. — Расслабиться, — выдыхает брюнет и садится на крышку унитаза, хлопая тут же по своим коленям, — Ты волнуешься, и нам нужно, чтобы ты немного остыл. Тэ боязливо присаживается на чужие колени лицом к Чонгуку, конечно, но руки не удосуживаются положить на него — боится. Да и взгляд некуда деть: в глаза младшему не посмотришь — стыдно, вниз — еще стыднее, отвернешься — этот черт сразу поймет, что стесняешься, и остается лишь бегать глазами по чужому воротнику. — Что я могу сделать, чтобы мой котёнок расслабился? — шепотом спрашивает брюнет, проводя ладонью по чужой румяной щеке. — Придуши меня. И смотрит Тэхён так серьезно, будто и не шутит вовсе, а Чонгук медленно сводит густые брови на переносице, смотрит старшему в глаза недоумевающе: — Что? — переспрашивает он. — Придуши меня, папочка, — ещё тише, еще нежнее просит Тэхён, обвивая наконец руками шею донсена, — Пожалуйста. — Каким образом тебя это расслабит? — Пожалуйста, — настойчивее повторяет блондин, а Чон не может отказать — отмазки закончились. Он неуверенно перемещает ладони с щёк на чистую шею, поглаживая подушечками больших пальцев венки, выступающие от волнения. И как только он это делает — у Кима сбивается дыхание. Предвещая вопрос Чонгука про странность его просьбы, блондин прикрывает глаза и улыбается. — Да черта с два, Чонгук, — ухмыляется он, — Ты видел свои охуительные руки? От них даже самый жизнерадостный человек будет готов умереть, да и… К тому же, я предпочел бы умереть от твоих рук, а не на сцене. — Хочешь умереть от рук того, кого ненавидишь? — младший невесомо ведёт носом от чужой скулы до ключиц, расстегнув прежде первые две пуговицы рубашки старшего. — Держи друзей близко, а врагов еще ближе, — довольно шепчет Тэхён, но улыбка пропадает с его лица, потому что кольцо чужих пальцев начинает понемногу сжиматься. — Ты так умолял меня отпустить тогда в раздевалке, когда я душил тебя, — усмехается Чон, — А в этот раз будешь? Меня это очень заводит. — Нас услышат. — А ты умоляй тихо, мне на ушко. Тэ от этих слов почему-то загорается, но смущается еще сильнее, когда его подбородка касаются чужие губы. Руки сжимаются сильнее, и впервые в жизни, наверное, ему не хочется, чтобы его целовали — слишком дорог кончающийся воздух. А вот Чонгук времени не теряет: убирает руки с горла хена, наблюдает за его нервно вздымающейся грудью, но не даёт набрать воздуха в легкие, пополнить недостаток кислорода, впиваясь в приоткрытые губы. И Тэхён уже хотел было оттолкнуть младшего, но его руки быстро хватают и сводят вниз, между собственных ног. — Расстегни, — просит Чонгук, отрываясь от сладких губ с причмокиванием. — Что? — переспрашивает Ким, жадно хватая губами воздух. — Ширинку свою расстегни, — усмехается Чон. Но пока он не услышал звук расстегивания молнии, глухое «вжик» под собой, он не отпустил чужие руки, да и даже после не отпустил: держит их, сведенными около ширинки и давит на запястья, не позволяя вырваться. Младший одной рукой оттягивает край тэхёновского белья и наблюдает довольно за его реакцией. — Поиграешься с собой? — Пока ты меня душишь? Ох, сука, нет. — Либо я сам. Чонгук резко смыкает руки на чужой шее, а Тэхёну поток кислорода перекрывает за секунды, и он бы сейчас держал рот закрытым, чтобы не тратить лишний воздух, но руки, непослушно дрожа, прикасаются к собственному возбуждению, и блондин хрипло сипит, размыкая губы. — Кого ты себе представляешь? — спрашивает брюнет, оставляя поцелуй где-то за чужим ушком, — Меня? А Тэхён — чего врать — кивает бесстыдно, гладит себя там настойчивее. Он чувствует тошноту, как кружится голова, как холодеют губы и лучше всего чувствует собственным же телом, собственной разгоряченной кожей какие у него холодные пальцы, когда они, мелко вздрагивая, сжимаются на основании члена и ведут до самого конца, а Чонгук чувствует, как под пальцами выступают вздувшиеся от напряжения венки, чувствует ускоренный пульс, но не смеет останавливаться. Он кладёт руку поверх руки блондина, повторяя все, что он делал ранее, только быстрее, резче — отводит крайнюю плоть, заставляя на глазах Тэхёна навернуться слезы, невесомо трогает у основания органа — Ким сгибается пополам, роняя голову от смущения настолько, насколько это позволяет сделать рука Чонгука на собственной шее. — Чонгук, — почти шепчет старший, а затем и вовсе замолкает. Чон уже думает, что хён отключился, но когда слышит череду коротких стонов, то расслабляется. Он убирает руку с руки Тэ — видно, что ему уже не терпится, и он толкается измученно в свою руку. Младший запускает теперь свободную руку в волосы на затылке Кима, оттягивает блондинистые пряди назад, заставляя его поднять голову и смотреть прямо себе в глаза. Он стонет так громко и жалобно, тратя весь свой воздух так, что перед глазами сыплются черные пятна, а за стенкой, сидящие в коридоре люди медленно сходят с ума от происходящего. — Ну же, малыш, кончи для папочки, я так хочу увидеть твои слёзки, — Чон ухмыляется, но у старшего слезы стекают по щекам даже раньше, чем он попросил, — Ты такой сладкий, когда плачешь. — Чонгук, — полузадушенно хрипит Тэхён, смотрит прямо в глаза макнэ и кончает в свою руку, дрожа то ли от оргазма, то ли от восторга. Голова кружится, когда темноволосый убирает руку, ведь легкие сразу наполняются большим объемом кислорода, и блондин утыкается лбом в чужое плечо, все еще мелко подрагивая. — Я чуть не умер, — заявляет блондин, отдышавшись. Его взгляд переплывает на чужое возбуждение и он поднимает глаза на Чонгука, — Тебе помочь? — Нет, я… Сам, — сглатывает Чон, — А ты… — Все хорошо, — улыбается Тэ, — Только вот синяки останутся, но это ничего. — А, ну… Тогда… Подождешь меня снаружи? — Неа, — ухмыляется в ответ старший, — Раз уж у нас обоих сегодня праздник, то… — Спасибо, но ты типа… Не обязан, если не хочешь и… — Хочу, — упорно говорит Ким и вздыхает, — Брось, Чон, не ломайся и дай мне отсосать тебе. — Если начнешь кусаться, то я подам на тебя за совращение малолетних, — усмехается брюнет. — Постараюсь не кусаться, — Тэхён встает на колени и улыбается гордо: — Я с прошлого раза наловчился. — Да ну? — удивляется Чонгук, — С кем ещё я делю твой ротик? — С бананами, — смеётся Тэхён. *** — Мы выступим пиздато, — уверенно произносит Тэ, волоча макнэ, спешно заправляющего рубашку в брюки, за шиворот к сцене. — Это ты мне? — удивляется он, — Я в любом случае выступлю пиздато, знаешь же. — А где поддержка? — недовольно фыркает старший, отталкивая Чонгука от себя, — Так, в общем, слушай меня внимательно… — Нет, это ты слушай меня внимательно, котик. Если ты хоть один раз сведешь с меня глаз, то я дома тебе и одному твоему месту не поздоровится, потому как я обязательно найду своему ремню второе и не менее действенное применение, — перебивает его младший. Тэхен ни кивнуть, ни согласиться не успевает, он задумывается о том, что Чонгук, вообще-то, всегда сдерживает свои обещания, и было интересно узнать, какое он применение найдет своему ремню, но из раздумий его выводят апплодисменты предыдущей паре, а значит… Что им можно нужно выходить? — Идём, — кидает Чон и берёт под локоть хёна, ведя его вперёд. — Что-то мне перехотелось, — заявляет Ким. — Да ладно тебе, станцуем на «отъебись», как сможем и, если повезёт, выйдем на следующий этап. — «Если повезёт»? — переспрашивает Тэхён и, сжав руки в кулаки, притягивает донсена к себе за ворот белой рубашки, смотря прямо ему в глаза, — Если повезёт? Что за такой блядский настрой, а, чемпион мира по бальным танцам? Да это все остальные должны надеяться на авось, но никак, блять, не ты, ебаный Чон Чонгук! Мы всех обгоним и перегоним, понял меня? — Да я-то понял, только вот отнюдь не у меня колени дрожали и не я полчаса назад трясся, как осиновый лист на ветру. Тэхёна эти слова, наверное, очень задели, потому что он вздыхает и утыкает взгляд в пол. — Малыш, — начинает Чон ласково, выдохнув и забыв все свои язвительные комментарии, которые вертелись на языке меньше минуты назад, — Скажи мне, чего ты хочешь, и ты обязательно это получишь, если хорошо станцуешь. — Хочу объятий, — бурчит Тэ себе под нос. — Значит выступи охуительно ради моих самых крепких обнимашек, — улыбается младший, а на губах Кима счастливая улыбка расцветает без его позволения в ответ на улыбку младшего и остаётся на его губах до самой сцены. Сердце начинает бешено колотиться, ведь когда они с Чонгуком становятся перед зрителями, все аплодисменты замолкают — зал не ожидал увидеть двух парней. Теперь пусть привыкает, потому что Ким Тэхён планирует удивить весь мир, а если он чего-то хочет, то добивается этого. Блондин кладет руку не туда, но Чон этого не замечает: может, потому, что когда руки хёна обвивают его шею — намного лучше, чем обычная позиция. Однако из-за ее смены рука брюнета остается нелепо болтаться в воздухе, а поэтому он фыркает недовольно, плывя этой самой свободной рукой по бедру старшего. Музыка начинает, и Тэхён плавно выгибается назад, а затем сразу же обратно льнет к Чонгуку, смотрит в его глаза. — Зажжём? — интересуется младший, откидывая голову назад и сразу же возвращая ее на прежнюю позицию. — Обязательно, — блондин расплывается в чересчур самоуверенной ухмылке и прокручивается назад, вскидывая голову и обводя зал ехидным, нахальным взглядом — о, да, он из всех сучек он здесь самый красивый — знает это и гордо поднимает голову выше, проезжаясь затылком по груди Чонгука. Рука изящно плывет по чужому плечу до самого бедра, а затем сцепляется с рукой хена, и Кима поворачивают, заставляя дугой выгнуться под напором сильных рук, держащих теперь крепко за талию. И теперь Тэ радуется, что его макнэ такой сильный, а раньше ведь бесило. У всех девушек пар из ушей валит, когда рука их краша, их идола дерзко вплетается не в их локоны, а в локоны какого-то блондина, танцующего с ним, а он даже не против, когда ему давят на затылок, сокращая расстояние между лицами до миллиметра. Этот танец почему-то кажется Тэхёну интимнее секса и поцелуев в самых непристойных местах, хотя он также разгорячён, также заведён, а когда Чонгук прижимает его к своей груди, переплетая с ним пальцы, хочется растаять прямо здесь и сейчас и… он это делает. Ким падает к ногам младшего, стукаясь ногами о паркет, а когда в песне, быстрой до этого момента, поется протяжное «loves you», поднимает руку вверх, тянется ей вперед, пока не встречается с рукой Чонгука, и замирает. Зал разрывается бурными аплодисментами, а жюри, может, даже некоторые люди в зале, до сих пор пребывают в шоковом состоянии от того, что сейчас два парня станцевали лучше, горячее в сто раз, чем все предыдущие пары. — Мы смогли? — спрашивает Тэхён, сдерживая рвущуюся наружу то ли гордую за себя и донсена улыбку, то ли девчачий радостный визг. — Ага, — улыбается в ответ Чон, — Валим отсюда, пока у кого-нибудь здесь не случился инфаркт. Вот теперь блондин дает волю эмоциям и, взвизгнув от радости, подскакивает на месте и хватается за руку макнэ, уходя, почти убегая с ним за кулисы. Он до сих пор так возбуждён и разгорячён, что одна мысль о том, что вместо яркого продолжения с участием Чонгука придется плестись к себе домой в холодную постель, заставляет немного загрустить. Старший стягивает с себя белоснежную рубашку, прожигая уставшим, может, измученным взглядом стену, однако из всего этого холоднящего неприятного транса выводят, почти вытаскивают горячие руки, плывущие по талии. — Выглядишь расстроенным, — шепотом замечает Чонгук, — Чем-то недоволен? — Нет, все прекрасно, — врёт Тэхён и натягивает улыбку, проводя пальцами по одной из рук брюнета, — А что? — Такое ощущение, что тебя что-то расстроило, — говорит макнэ, может, немного смущенно, однако теперь на губах старшего красуется самая настоящая улыбка, потому что он слышит в голосе своего донсена заботу, и это здорово греет душу. — Со мной все хорошо, — заверяет Тэхён, надевая футболку и поворачиваясь лицом к Чону, — Подождёшь меня? — Конечно, только не задерживайся. *** — Ты все-таки решил подождать меня, хоть я и переодевался пятнадцать минут, — усмехается Тэ, спускаясь по ступеням и садясь рядом с Чонгуком на одну из них, — Подвиг, не иначе. Чон стыдливо отворачивается, и то ли ему стыдно за синяки на чужой шее, который сразу же бросились в глаза, то ли за то, что сейчас он выдыхает, и вместе с теплым воздухом выдыхает облако табачного дыма, хоть за это должно быть не перед Тэхёном стыдно, а перед мамой, хоть и старший тоже закуривает. — Эй, ты чего? — улыбается блондин, подталкивая младшего. — Больно? Сначала Ким не понимает, о чем речь, но как только видит, куда направлен чужой взгляд, пусть и из-под челки, пусть и стыдливый, но он сразу понимает, о чем говорит макнэ и, осторожно уложив ладонь на синеющие отметины пальцев, незаметно для Чона — во всяком случае он так думает — прикрывает шею воротом куртки. — Неа, совсем нет, — он поднимает глаза на брюнета и думает о том, что вопреки его глупой отмазке синяки действительно побаливали, и о том, что даже если из-за давления руки отметины болят сильнее, руку он не уберет, потому что Чонгука чересчур все это отвлекает и… заставляет себя винить, — Переживаешь за меня? — Да ты чуть не откинулся от моих рук, долбоёба ты кусок, конечно переживаю! — рассерженно восклицает Чон и зло откидывает окурок в сторону, — Идем уже. — Эй, если бы мне стало слишком плохо или что-то такое, то я бы обязательно сказал бы тебе. Неа, не сказал бы. Они оба встают со ступеней и молча направляются до школьных ворот. Тэхён не поспевал за младшим, который делал слишком большие шаги, и всегда приходилось переходить на небольшой бег, чтобы догнать его. — Тебе понравилось? — подает голос брюнет. — Еще бы, — незамедлительно отвечает старший. Они стоят друг напротив друга, и когда Тэхён откидывает в сторону докуренную сигарету, то открывает рот — хочет что-то сказать, да нечего.  — Эм, — начинает Тэ робко, отводя взгляд, — Я, наверное, пойду. — Ты ведь не хочешь идти домой, — тут же произносит Чонгук, пристально смотря на хена, — Я прав? — Домой хочу, но не к себе. — Я знаю. Киму немножко стыдно, но что сделано, то сделано, да и идти домой одному у него нет никакого желания, и Чон это прекрасно знает. — Ну, чего стоишь? — брюнет вытягивает руку к Тэхёну, перебирая пальцами в воздухе и призывая его взяться за руки, — Мы идем? — Конечно, — Тэ подскакивает и берется за чужую руку, делая большой шаг вперед с радостной улыбкой.