***
… — Яков нещадно буравил взглядом собеседника, пока тот думал чего бы ещё добавить в свою невероятно полезную речь. Помощь Маике’санга была образцом двоякости, в чём демонюга не переставал убеждать от раза к разу. Он говорил, и говорил без умолку, то ли пытаясь заболтать до смерти, то ли усыпить. Не было этому конца и края; Яков уже начинал прикидывать сколько же ему за весь разговор навесили на уши лапши. — Это всё? — уныло спросил юноша. Маике’санг резко направил на него взгляд сухих немигающих глаз и каркнул: — ВСЁ. Хороший трюк для придания бодрости… если ещё мог быть для кого-то, то Яков, по счастью награждённый донельзя затупленными чувствами, вообще забыл как на такое реагировать. С невезучим унгором дела обстояли худо. Сначала было вроде ничего, но минуты шли, и с их угасанием нарастала какая-то необъяснимая хандра. Опасная, чертовски опасная штука в сложившейся ситуации. — Отыскать меня, но не чтобы освободить, а чтобы излить ещё больше полуправдивых фактов. Вот уж спасибо. — Я ВСЁ ПЫТАЮСЬ НАУЧИТЬ ТЕБЯ ИЗВЛЕКАТЬ ПОЛЬЗУ ИЗ ЛЮБОГО ЗНАНИЯ. А ТЫ КАК БЫЛ, ТАК И ОСТАЁШЬСЯ ОЧЕНЬ ДУРНЫМ УЧЕНИКОМ, — с неудовольствием заметил демон. Якова этот упрёк нисколько не задел, но привычка требовала хотя-бы разок огрызнуться: — Тебя слушать — себе же дороже… вот совершенно ничего хорошего. Вместо лихой улыбки былого Маике’санга-демона, Маике’санг-шаман изобразил что-то среднее между гримасой устрашения и хитрым звериным оскалом. Вот теперь Якову действительно стало бодрее, и даже демонстрировать невозмутимость как-то расхотелось, пусть от желания это никак не зависело. В глазах собеседника он узнал тень того самого Маика из ролевого клуба, предлагающего сыграть безобидную партию в настолку; одна застывшая неопределённая эмоция, как неумелая имитация жизни. — НЕУЖЕЛИ ТЫ ОЖИДАЛ ЧЕГО-ТО ДРУГОГО СВЯЗАВШИСЬ С ПЕРЕМЕНОЙ? ЕЁ СОСТОЯНИЕ — ХАОС, И ТАМ, ГДЕ ТЫ ВИДИШЬ ЛОЖЬ, Я ВИЖУ ЛИШЬ ОДНУ ИЗ ФОРМ НЕПОЛНОЙ ПРАВДЫ. В ТОМ, ЧТО ТЕБЯ ТАК ЛЕГКО ВВЕСТИ С ЗАБЛУЖДЕНИЕ Я НЕ ВИНОВЕН. Течения фиолетового света только явившись врезались в глаза временного тела Маике’санга. Полумрак с едва различимым шипением отпрянул от Якова к дальней стене вольера, точно бестелесное нечто, которое испытывало страх перед огнём демона. Чаротворным огнём! То было близко к действительности, ибо свет обжигал, но не воспринимался физическим, и может потому юноша, готовясь ослепнуть от неожиданной вспышки ощутил только лёгкое жжение в веках. — Я СКАЗАЛ СВОЁ СЛОВО. НЕ СМЕЙ ЗАБЫВАТЬ: ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ ДНЯ, НА ОДИНОКОЙ СКАЛЕ ВОЗЛЕ ПРОКЛЯТОГО ГОРОДА. И СОВЕТУЮ ВКЛЮЧИТЬ НАКОНЕЦ ГОЛОВУ… — голос демона звучал омерзительнее некуда. Голова шамана светилась ярко, как город Якова в часы массового торжества. Через плотную шкуру просвечивал объятый фиолетовыми огнями череп — на вид чистейший хрусталь, а не обтянутая мясом кость. Течения колдовства без остатка заполняли его, создавая внутри бурление изменчивой энергии сотни фантастических цветов, от которых у Якова уже начинало мутиться зрение. Вот так временное вместилище демона всё сильнее смахивало на вечно горящий, но и не думающий истлевать призрак со зловещей ухмылкой на морде. — ДА, ГОЛОВУ. В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ, ТЫ РИСКУЕШЬ ПРИСОЕДИНИТЬСЯ К НИМ, — Маике’санг вскинул дрожащую лапу и издал жутко искажённый крик. Яков посмотрел туда, куда указывал демон: на пол. Этих самых «братьев по несчастью» в клетке было пруд пруди, да все находились не в самом лучшем состоянии. «То-то я думал…» Кости разной степени свежести неприятно захрустели под Яковом. Тут лежали всякие — совсем новые и почти перетёртые в мелкую пыль, но главное, ими был устлан весь пол, и ни кусочка земли не оставалось свободным. Яков отвлёкся совсем ненадолго, только этого времени хватило на то, чтобы демон смылся, оставив лежать недвижимое тело брай-шамана. — Пафос, пафос попёр! Курица! Надеюсь Слаанеш уже идёт по твою душу, — выплюнул юноша. Он неуклюже перекатился к стене и при помощи удачно подвернувшегося корня принял более-менее устойчивое положение. «И всё по кругу. Я в неадекватной ситуации, Этот снова налил в уши непонятно чего и испарился. Такие приключения, что прямо диву даюсь!» — ворчал Яков про себя. Подробности лагерной жизни, к неудовольствию юноши, прямо сейчас проявились в форме отвратительных запахов, звуков, и как главное блюдо — в форме шарохающихся там и тут рогатых уродов. Чисто в напоминание, чтоб не расслаблялся, так сказать — сыпанули соли на раны. Оказывается, и от Маика была польза: его болтовня отлично отвлекала от творящегося вокруг мракобесия. Вертеп слаанешитов испоганил чащу: с каких-то пор в ней мог существовать только отвергнутый цивилизацией зверочеловек или наглухо ополоумевший, да что там, Яков всеми руками был за то, что даже не отличающиеся образцовой адекватностью прочие хаосопоклонники смотрели на местных обитателей, как на отмороженных. Отсюда лезли чудовища, демоны; здесь любая чертовщина становилась реальной проблемой, потому как вся неистовствовала и страху наводила поуспешнее ядерной зимы; никому в здравом уме во всю жизнь не сдался такой медвежий угол. Перспективы представлялись изумительно гадкими. Не взирая на неважный настрой, Яков не видел выхода, кроме как в дерзком побеге, да таком, чтоб раз — и на свободе. Но только не так то просто этот «раз» выжать из одной полудохлой душонки. — Да пропади оно всё пропадом! — шипел юноша, — С минуты на минуту сюда сбежится весь звериный табор, а тут и я как раз, и брай… как его там, лежит. Чувствую, быть моему черепу кружкой для краденной выпивки. Яков ползком преодолел единственный метр, отделявший его от прутьев решётки: — А может тоннель? Нет, с промёрзшей землёй ничего не выйдет. Прутья только выглядели хлипко. Яков пробовал их расшатать, но ничего путного из этого не вышло. Брай-шаман лежал в шаге от клетки. Его глаза закатились, и пасть была раскрыта широко, как у мёртвой рыбы. При всём при этом не было похоже, что он мёртв, иначе не сипел бы так интенсивно и так громко! «Звучал» дикарь схоже с забитым чем попало духовым инструментом, в который музыкант тем не менее продолжает дуть что есть мочи. «Чем сломать? Чем же… чем?» Яков со всей силой бил в решётку, но та только слегка пружинила и становилось в прежнее положение. «Так… здесь ведь должен быть выход…» Да — не дело, так молотить по упругим прутьям. Зверолюды постарались, сооружая вольер из, на первый взгляд, мусорных материалов; Дьявол знает, кого они тут держали раньше — наверняка нечто жутко свирепое. Изучив решётку вплоть до последнего прута, рука Якова вцепилась в не то узел, не то в причудливое растение, которых снаружи было пруд пруди. Они заглядывали ветвями, кореньями и внутрь вольера. «А это что?» И точно — узел! «Замок» под стать этому сырому, тёмному… смердящему месту. Радость находки сменилась злостью. Узел? Из верёвки? Ха, из каната! На такой посмотришь — даже попытки распутать не сделаешь. Яков матерился, брызгал слюной и в итоге добился одного: переломал все когти. И не было бешенству юноши предела, когда, извалявшись в прахе и прокляв всех известных богов и духов, он вспомнил, что Пернатый задаром отдал ему чёртов нож! Поиски холодняка заняли ещё некоторого времени, а также словарного запаса, но наконец-то он был найден благодаря торчавшей из груды костей рукояти. Тогда Яков невольно пригляделся к рукам, пока высматривал нож, и подметил, что шерсть на них побелела. «Мелкая костяная крошка… Может и пригодиться…» Он не забыл о том, как был буквально заброшен в вольер. «Хотя видок у меня и без того довольно бледный…» Сделав разрез на многострадальной стёганке, Яков всё же сыпанул праху в импровизированный карман. Юношу до сих пор потряхивало. Один вид прутьев был для него, что для быка трясущаяся перед носом тряпка. Подбежал бы и зубами разорвал, только в этот момент так некстати нагрянули гости — чего Яков больше всего ожидал и боялся. Прикинуться мёртвым оказалось недурной идеей. Сначала чавканье грязи известило о быстром приближении кого-то, кому Яков, судя по всему, был совершенно безразличен. Этого больше заботило другое: с бормотанием, с мерзким пыхтением гость ворошился у вольера, может искал чего. Позже к первому присоединилось ещё трое и на этом атмосфера хлева достигла апогея. Влажное сопение наперебой с блеянием после нескольких минут начали раздражать Якова, а воздух, воздух ещё сильнее пропитался запахом мокрой шерсти и животного мускуса. Но самый сок был впереди. Яков вздрогнул. Что-то с яростным рёвом врезалось в сборище; послышались крики боли, звуки ломающихся костей. Кровавая баня продолжалась секунды и кончилась неаппетитным чавканьем. Похоже, некто решил задержаться на обед. Существо жадно рвало мясо и пережёвывало его с маниакальным чавканьем, пока Яков пытался подавить дрожь. «Шевельнусь — убьёт!» — думал он, а тем временем пот лил по грязной шерсти ручьями, как после многокилометрового забега. Неудобство, которое с отбивающим марш сердцем не шло ни в какое сравнение; тут уж вся округа, наверное, должна была услышать истошное биение. И монстр в первую очередь. Но то ли он уже наелся, то ли не заметил еле дышащего унгора — насытившись, стуча копытами по влажной земле удалился туда, откуда пришёл. Обождав ещё немного, Яков расправился с узлом и выполз наружу. Шамана не было, зато во тьме мутировавших растений валялись ошмётки той самой компашки. Куски кожи неотрывно от мяса висели на ветках, тем черней, чем больше крови стекало с них на влажную грязь. Вздох облегчения так и не вырвался из груди юноши. «Боже…» — Якова мигом пробило на тошноту — «Земля вам пухом, кто бы вы ни были…» Он с зажатым носом, дабы не чувствовать запаха парного мяса, обыскал останки. Среди требухи нашлись скудные предметы из примитивной одежды зверолюдов, чудом уцелевшие, втоптанные в землю огромными копытами, и немного других вещей. Лук из крайне гибкого дерева, немного целых стрел, тесак и подобие серпа юноша оставил себе, а к последнему предмету — к щиту, обтянутому точно не звериной кожей, не решился прикасаться. Частицы одежды прихватил на всякий случай. — Хорошо… я ещё не в полной жопе, — пробубнил Яков, уходя как можно дальше от вольера. Сейчас юноша был похож на такого заядлого-заядлого барахольщика со всем хламом, что нёс, — Прекрасно… Тут Яков споткнулся о неудачно подвернувшийся пень и распластался на земле, выронив все свои пожитки. — Просто чудесно, — унгор пользуясь возможностью плюхнулся на пень. Не всё-ж в грязи валяться, — Ну и каков дальнейший план?***