Королевская кровь

Часть 7 «Заранее осужденный»

Раскалённо-холодное серебро полумесяца легло на лазурь неба, затягивающую чернотой ночи. С чистым сабельным звоном вызрели из пустоты яркие звёзды, острым игольным светом пронизывая бесконечность. Томление знойного дня медленно перемешивалось со свежим ветром; на сотни вымощенных улиц древнего славного Асгарда спускалась долгожданная прохлада. Локи смотрел на истощённое отбрасываемыми тенями солнце из окна своей опочивальни. Молодой бог сидел свесив ногу с широкого подоконника, следя за тем, как удлиняются на камнях тени. Лафейсон чувствовал жар. Грядущая ночь обещала много наслаждений. Тени ложились на горячие камни, как любовники на пышущих жаром страсти тела возлюбленных. Чем длиннее становились тени, чем страстнее сплетались тьма ночи со сладким летним воздухом, растворяясь магическими чернилами, тем нетерпеливее Лафейсон болтал ногой, не позволяя возбуждению полностью завладеть своим телом. Тор проскользнул в его апартаменты поздно ночью. После походов, вновь зажившие обычной жизнью, принцы должны были соблюдать осторожность. Желание двоих делить совместно постель, не вызвало бы осуждения, если бы это касалось асов, не состоявших в кровном родстве. Закон запрещал инцест и близкие родственные связи. Приёмный Лафейсон, йотунскую сущность которого маскировала с младенчества магия самого Всеотца, слившись с кровью холодного великана, подавляла природную сущность и магию йотуна, но подарила ему новую жизнь, и фактически, сделала его родным братом Тора. Младший принц и кронпринц не могли быть любовниками ни по закону, ни даже на собственный страх и риск. Один пришёл бы в ярость от их мезальянса. Локи ждал. Он не слез с подоконника, не позвал Тора. Окно было прямо напротив вошедшего Одинсона. Увидев силуэт сидящего на окне Локи, Тор сам поспешил к нему. Над гладкой головой принца на фоне чёрного неба, висел вверх рогами месяц, по-лунному уже не белый — слегка желтоватый, темнее, чем слоновая кость, и светящийся. Тор замер. Обрисовав призрачные контуры над головой брата, Одинсон припал к его ногам, целуя горячую кожу штанов, добираясь до паха. Стоя на коленях, Тор задрал голову вверх. — Я изготовлю для тебя шлем, мой принц. Из багряного золота, с острыми рогами-полумесяцами, чтобы обозначить твою двуликую суть. Силу воина и любовника, твоё принимающее начало и воспроизводящее. Локи дотронулся до блестевшей на его груди пекторали, которую носил сейчас как украшение, и погладил гладкий металл, защищающий в бою шею воина. — Я уже ношу на себе твою жестокость, твой подарок. Ты веришь пророчеству, что я предам тебя и стану причиной гибели богов. Веришь, что пока на мне эта пектораль, я не смогу околдовать тебя, и я добровольно ношу её жгучую горечь. Локи опустил руки на плечи светловолосого великана, опираясь на них, отталкиваясь и подсаживаясь к самому краю окна. Тор взял Локи за запястье, лобзая кончики его пальцев. — Один бы осудил тебя за восхваление того, что он во мне разглядел и ненавидит. Он спас меня, когда меня бросили умирать в стужу, как рождённого неведомой силой, и спас лишь ради того, чтобы держать под контролем мою магию, которую пытался подчинить и обратить в своих целях. Но даже я не могу противиться ей. Тор упрямым бараном тёрся лбом о живот Локи, слушая его, как во сне, целуя открывшийся под стянутыми наполовину штанами лобок. Он вбирал губами вставший член брата, лаская горячим ртом, гладил яички, и стремился пальцами ещё дальше. — Поэтому мои уста, даже если их насильно зашить, останутся полны язвительными речами. И не они начнут Рагнарёк. — Я знаю, кто ты, Локи, — ответил Тор и Лафейсон замолчал. Тор зажал бёдра Локи между своими ногами, и протянул в темноту руки. Погладил на ощупь шею, гладкие щёки и твёрдый выступ подбородка принца, провёл пальцами у него за ушами. Спустился, прикоснулся кончиками пальцев к затвердевшим соскам, явственно торчавшим под его одеждами. Лафейсон всхлипнул и мотнул свободно свисающими волосами в пространстве ночи. Одинсон погладил ему живот и прошёлся по внутренней стороне бёдер. Сперва пальцами, потом Локи ощутил его язык. Локи сбросил с себя уже висевшие на щиколотках штаны, уместив ноги на твёрдой, как крепость, и горячей спине Тора. Прилипая голым задом к подоконнику, Локи развёл ноги. Свесившись спиной и головой из окна и не испытывая головокружения, он уперся в Тора ногами, выгнулся. Локи держался только за плечи Тора. Одинсон толкался между его ягодиц языком, не забывая прерываться и посасывать брату член, а выпустив его изо рта, оглаживать в кулаке мокрую твёрдую плоть. Локи тихо, глухо стонал. В темноте их не было видно, ночные стражи внизу двора могли услышать лишь их возню и шёпот. Но кто именно предавался забавам в покоях принца, им было не узнать. Тор всосал ртом поджавшиеся от возбуждения яички Локи, оттянул. Принц зашипел, шкрябая ногтями по голым плечам Одинсона. Тор схватил его за руку и приник к ладони губами. Горячее дыхание жгло Локи. Тор встал. Сжал его бёдра пальцами и рывком вошёл в подготовленное, сочное от слюны отверстие. Подхватив принца под поясницу, держа на весу Тор входил на всю длину, вбиваясь по корень. Он шарил по напряжённому горлу Локи, острому подбородку, трогал приоткрытые губы. Локи облизнулся. Тор раздвинул ему зубы, проникая пальцами внутрь. Локи обхватил фаланги его пальцев губами и прикоснулся к ним мокрым языком. Прикусывая, он сосал их. То приподнимаясь, то вновь свисая из окна, обливаясь пòтом, принц всё сильнее подходил к пику. Тор его чувствовал. Он крепко ухватился за ноги Локи, приподнял их, согнув в коленях, сразу входя глубже и быстрее. Локи хрипло застонал. Он держался за спину Тора уже одной рукой, другой дроча себе член. Локи будто оглох, слыша только стук сердца в висках, своё и брата загнанное дыхание. Миг достижения оргазма казался вечностью, недосягаемой высотой. Тор и Локи стремились друг к другу жестокими, дикими рывками. Тор напрягся и содрогнулся. Локи почувствовал, как в него рывками изливается семя. Лафейсон сжал член, вгоняя себе в кулак. Сжав зубы до скрежета от напряжения и сладких судорог, он спустил. *** Тор проснулся посреди ночи. Он сразу ощутил в камере чьё-то присутствие. Вскочив с постели, моргая воспалёнными спросонья глазами, Одинсон, ещё не утратив привычку призывать молот, выбросил вперёд руку. Пелена сна постепенно спадала. Испытывая неприятное чувство, которое Тор не мог определить, он смотрел на знакомую фигуру брата, стоявшего перед ним. Тор сердито наклонил голову, раздражённо опустив руку. — Сам пожаловал или прислал иллюзию? — спросил он. Принц пожал плечами. — Зависит, как сильно ты соскучился по мне, — ответил Локи с улыбкой.