Я вбежал в комнату сестры с окровавленной тряпкой в руках, и на ее бледном лице застыл ужас.
— Мэтт… ты поранился? — с надеждой спросила она.
— Нет, — мотнул я головой. — Собирай вещи — мы уходим.
— Почему? Куда? Где мама? Где бабушка?..
— Собирай вещи! — жестче, чем следовало, повторил я, бросая Элис ее рюкзак. Она шмыгнула носом, серо-голубые глаза блестели от слез, но все же девочка начала запихивать в рюкзак одежду. — Не выходи из комнаты, пока я тебе не скажу, — приказал я, вновь оставляя ее одну.
Плотно прикрыв за собой дверь в спальню Элис, я окинул взглядом два тела на полу. Пока меня не было, крови тут прибавилось…
Я попытался пройти по стеночке в кухню, но вступил в алую лужу, натекшую из пробитой тетушкиной головы, поскользнулся и чуть не упал. Пришлось снять кеды и уже в носках убрать все оставленные кровавые следы: не хватало еще, чтобы меня опознали по подошве…
Я аккуратно стер с круглого голубого металлического будильника, послужившего орудием убийства, отпечатки пальцев и положил часы обратно, в лужу крови, ровненько на их прежнее место. Минут десять-пятнадцать мне потребовалось на то, чтобы вынести телевизор, ноутбук и аудиосистему на разные помойки: почему-то разделение этих предметов мне показалось дополнительной страховкой — «не клади все яйца в одну корзину» — теперь произошедшее будет выглядеть как двойное убийство во время ограбления квартиры. Надеюсь, здешние бомжи найдут эту технику и загонят по дешевке — до того, как сюда нагрянет полиция.
Осталось сделать последнее: взломать дверь. Хотя настолько ли это важно? Соседи бы услышали, если б в квартиру кто-то ломился; обставить все так, словно хозяева сами по глупости впустили воров и убийц, куда проще и правдоподобнее в реалиях нашего времени.
Слишком поздно я додумался скрыть лицо: меня уже могли приметить из окон… Спрятавшись под глубоким капюшоном неприметной серой толстовки, я вернулся в квартиру. Элис по-прежнему была в своей комнате и, судя по шорохам за дверью, все это время собиралась, как и было велено. Хорошо, что она не видела трупы… «Трупы» — как быстро и легко я перевел своих родственников в другую категорию…
Я осмотрелся, встав перед их телами так, будто вместо покойников было нечто совершенно обычное и невзрачное: журнальный столик, например, или диван. Поразмыслив секунду-другую, я пришел к выводу, что для ограбления в этой квартире слишком чисто, все на своих местах. Я вывалил на пол книги с полок и одежду из шкафов, повыдергивал ящики из тумбочек и комодов, а резиновые перчатки, имеющиеся на кухне в избытке, помогли мне не оставить новых отпечатков.
Когда я закончил учинять разгром и вошел в комнату двоюродной сестры, Элис сидела на краю своей кровати, держа раздувшийся рюкзак на коленях. В ладонях она крутила сухопутную черепаху, которая от страха спряталась в панцирь.
— Если мы уходим, я хочу забрать Чап-Чапа с собой. Но мне некуда его положить… А аквариум слишком большой…
Аквариум Чап-Чапа был действительно громоздким и занимал весь стол. Внутри, в серовато-коричневом песке были закопаны коряги и мелкие пластиковые игрушки, коими Элис решила украсить жилище черепахи. Кажется, Чап-Чап понял, что больше не вернется в свой уютный стеклянный дом, и сильно огорчился, ведь даже куснул меня за палец, пока я засовывал его в просторный карман толстовки.
Элис поднялась с персикового покрывала и неуверенной походкой приблизилась ко мне. Тонкие бледные пальцы дрожали; я взял ее рюкзак и закинул к себе на плечо. Мы подошли к двери.
— Закрой глаза, — попросил я Элис. — Закрой и не открывай.
Она кивнула, подчиняясь. Не уверен, что она осознала, что же именно случилось, но на длинных ресницах сверкали редкие крупные слезинки.
Прежде, чем отворить дверь, я на всякий случай прикрыл еще и ладонью закрытые глаза кузины. Не то что бы я ей не доверял, но не прощу себе никогда, если она увидит все это…
Мы покинули безопасную комнатку со светлыми обоями, и под подошвами заскрипел паркет. Подталкивая Элис вперед одной рукой и второй закрывая ей глаза, вместе с ней я обошел тела и остановился у входной двери. Элис тихо всхлипнула — одновременно с щелчком опустившейся дверной ручки: видимо, дала слабину лишь под прикрытием другого звука, чтобы я не слышал, как она едва сдерживает плач.
Я вывел ее на лестничную клетку.
— Ты знаешь, где твоя мать хранила… хранит, — мигом исправился я, — деньги?
Элис покачала головой. Обычно при любом движении ее золотистые волосы начинали искриться, но сейчас каждый волосок поник и потемнел, и Элис выглядела так, точно ее недавно окатили водой из помойного ведра.
Ладно, раз я не могу забрать деньги, пусть полиция считает, что грабители их не нашли и удовлетворились телевизором и прочей техникой.
Рукавом толстовки я в последний раз стер свои отпечатки — теперь с металлической дверной ручки. Для пущей правдоподобности дверь я оставил нараспашку, и мы с Элис, боясь оглядываться, сбежали по ступеням вниз и вышли на свежий воздух. У меня заныло все тело от мысли, что на помойке неподалеку лежат прямые доказательства моей вины, ведь раз это было не ограбление, то нечто личное, а последним в этой квартире был я… Если следователи не круглые идиоты, они обязательно выйдут на меня. А среди десяти идиотов обязательно окажется хотя бы один умный, рассудительный детектив…
***
Утро Энтони Стоулера начиналось не ахти как хорошо. Проведя всю ночь в участке и вернувшись домой лишь под утро, он не сумел заснуть: его голова всего пару минут пролежала на мягкой прохладной подушке, когда навязчиво затрезвонил телефон. «С работы…» — сразу догадался Стоулер, устало протягивая руку к трубке.
— Слушаю… — пробормотал он раньше, чем нажал «Принять вызов».
— Энтони, у нас тут «квартирник»! — заорал в ухо счастливый и чрезмерно бодрый голос.
— Стив, я тысячу раз уже тебе говорил: никто убийство в квартире «квартирником» не называет… Пришли мне в СМС адрес, я подъеду.
— Но я могу и сейчас ска…
Как можно скорее Стоулер завершил вызов: лишняя минута наедине со Стивом приносила детективу почти физическую боль. Энтони уже привык думать, что он, наверное, чертовски сильно провинился в прошлой жизни, раз ему достался такой невозможный напарник, который лишь совсем недавно обзавелся значком. Парень не только был совсем еще зеленым, но и неусидчивым, суетным — как шило в заднице. Пустить бы его нескончаемую энергию в правильное русло, и ему цены бы не было как детективу!.. «Но мы имеем то, что имеем…» — тоскливо потянулся за помятой пачкой сигарет Стоулер, выбираясь — медленно, как из сугроба — из-под одеяла. Его пальцы замерли в считанных сантиметрах от пачки: точно, он же пытается бросить курить… Но вспомнить об этом, когда мозг отключается из-за недосыпа, в принципе невозможно.
Хотелось махнуть на все рукой, остаться дома, поспать — и плевать, что могут устроить выговор или вообще уволить!.. Но деваться было некуда: убийство ждет…
***
Над ухом беспрестанно щелкал фотоаппарат, пожирающий образы трупов и превращающий трагедию в обычную картинку. Потом все снимки окажутся заткнутыми в папку, обреченную покрываться пылью в архиве… Стоулеру стало тошно, и он отвернулся. Детективу поплохело не из-за вида хладных тел или крови, свернувшейся на полу, мертвенно-бледной коже и волосах жертв. Нет, он не мог смотреть на вальсирующего вокруг тел фотографа, слышать щелчки его фотокамеры; болезненно заныло в груди, будто то, что лежало в нагрудном кармане его рубашки, ожило и начало копошиться…
— Энтони! — со счастливой улыбкой, застывшей на губах, подбежал к Стоулеру низкорослый коренастый юноша с двумя стаканами кофе в руках. — Как отдохнул?
— Ты издеваешься? — поднял одну бровь детектив, все же принимая горячий напиток из рук Стива. — Совершенно неуместная обмылка: убери ее со своего лица — прояви уважение.
— Уважение к кому? К трупам? Им уже все рав…
— Уважение ко мне, — сурово перебил его Энтони, проходя вперед. Он уже был готов перебороть свое отвращение к фотографу, только бы оказаться подальше от беспардонного напарника.
Фотокамера щелкнула в последний раз, и криминальный фотограф, довольно причмокивая, вышел из квартиры на лестничную клетку.
Стив намека не понял и, оббежав тела, снова встал рядом с Энтони.
— Не понимаю, зачем мне сказали вытащить тебя из дома. Тут ведь все ясно как день! Две женщины убиты, техника вынесена из квартиры — это ограбление! Двойное убийство с целью ограбления, — исправил формулировку новичок. — Два детектива для такого простого дела не треб…
— Полтора детектива, — одернул его Стоулер и отхлебнул уже больше теплый, чем горячий кофе. — Не похоже это на ограбление. Что-то тут не сходится.
— Что не сходится? — поразился Стив.
— Пока не знаю, — незамысловато ответил Энтони, возвращаясь ко входу в квартиру. — Дверь не взломана…
— Очевидно, убитые впустили преступников.
— Во-первых, с чего ты взял, что преступников было несколько? А во-вторых… — Энтони смолк. Он не знал, как продолжить эту фразу. Определенно… было что-то… что-то, что витало в воздухе; что-то, что он чувствовал лишь интуитивно, но никак не мог объяснить Стиву — тот не поймет…
— Что во-вторых? — отвлек его от мыслей напарник.
— Ничего.
