***
Вейверли не была до конца уверена в том, что именно заставило её согласиться на это, но в один дождливый серый день она всё-таки пригласила Крисси в гости. — Вот это да, — восхищённо шепчет Крисси, расхаживая по гостиной. — Насколько твоя жена богата, Вейвс? — Ты действительно считаешь, что у меня хватило смелости спросить? — дрожащим голосом уточняет Вейверли. — Зная тебя? Скорее всего нет. — Блондинка осторожно присаживается на стул. — Ты просто всегда такая взволнованная. И это иногда не на шутку беспокоит меня. Ты ведь… — колеблется она. — То есть, ты же в безопасности здесь, верно? Тебе ничего не угрожает? Можешь сказать, если что-то не так. Мы с отцом можем… — Я в норме, честно, — Вейверли тут же перебивает ход её мыслей. — Ты уверена? — Да. Думаю, да. Просто… — Вейверли неловко потирает руки. — Ты когда-нибудь, — её голос медленно переходит на шёпот. — Ты когда-нибудь ощущала себя так, будто не можешь осознать, что именно ты должна делать и чувствовать в определённой ситуации? И то, как сильно это вводит в заблуждение? — Полагаю, что да? — Вот так я себя ощущаю, изо дня в день находясь в этом месте. — Ладненько, — любезно произносит Крисси. — Почему бы нам не поговорить о чём-нибудь другом?***
Девушки болтали на протяжении нескольких часов, пока внезапно не открылась входная дверь, и на пороге показалась Николь. Вейверли тут же замирает на месте, широко распахнув глаза. Удивлённый взгляд Николь мечется между двумя подругами: — Оу! — Она вытирает руку о форму и, подступив поближе, протягивает её Крисси. — Я полковник Николь Хот. — Крисси Нэдли. — Приношу свои извинения; я не знала, что у Вейверли сегодня будут гости. — Потому что я не предупредила её, — шепчет Вейверли. — Ну, по крайней мере, это не у меня плохая память, — отшучивается Николь. Она снова неловко проводит рукой по кителю. — Эмм… прошу прощения за грубость, но день выдался очень долгим и муторным. Я перекушу на кухне и отправлюсь на боковую. — О-ох, хочешь, чтобы я… Николь поворачивается к Вейверли, вопросительно нахмурившись: — Что? Оу, нет-нет, не стоит. Я так устала, что даже не услышу ваших разговоров, так что не беспокойся. Развлекайтесь, дамы, — она дружелюбно улыбается, кивает и скрывается в кухне.***
— Николь, — тихо зовёт Вейверли, на цыпочках подкрадываясь к полковнику. Склонившись у холодильника, рыжеволосая задумчиво пережёвывает ломтик хлеба, заглядывая в самые глубины «домашнего ледника». — Я могу попросить её уйти, это не проблема. Знаю, я не спрашивала разрешения на гостей. Николь приподнимает брови, медленно проглатывая кусок: — Вейверли, мой дом — твой дом. Ты можешь приглашать людей погостить, если захочешь. Тебе не нужно спрашивать моё разрешение. Вейверли прожигает её долгим взглядом, внимательно вслушиваясь в каждое слово: — Эм, — хрипло выпаливает она. — Х-хорошо. Мы постараемся тебе не мешать. Николь одаривает её нежной улыбкой: — Уверена, всё будет хорошо. Веселитесь. — Да, ты права. Я пойду. — Переполненная замешательством, Вейверли поворачивается и удаляется обратно в гостиную.***
После уютных дружеских посиделок Крисси уходит домой, а Вейверли, переодевшись в мягкую пижаму, проскальзывает в кровать рядом со спящей Николь. В полутьме она изучает свою жену, что тихо похрапывает и наверняка видит уже десятый по счёту сон. Она лежала лицом к Вейверли, из-за чего последняя даже смогла разглядеть одну любопытную деталь: кончик её аккуратного носа всё ещё был испачкан сажей. Должно быть, Николь так устала, что совсем позабыла про водные процедуры и лишь скинула с себя форму, сразу же погрузившись в сладкую дрёму. Догадка шатенки подтвердилась, когда она перевела взгляд на одежду солдата: всё та же серая футболка вместо спальной рубахи. Николь и вправду работала много, чуть ли не до изнеможения. Больше, чем Вейверли вообще могла себе представить, когда впервые увидела эту загадочную девушку в доме своего отца ещё несколько месяцев тому назад. Николь не заслуживает жену, которая приводит незнакомых людей в дом, даже не соизволив доложить ей об этом. И каким-то образом, Вейверли, молчаливо таращась в потолок, решила, что обязательно искупит свою вину. И дать шанс полковнику, сделав шаг навстречу в понимании между ними — лучшее, что она могла сделать.***
— Ну что, ты уже решила, что будешь продавать зимой? — интересуется Крисси, облокачиваясь на прилавок подруги. — Ещё нет, но цветы в саду постепенно начинают увядать. Бедняги… — Вейверли заправляет выбившуюся прядь волос за ухо. — Я немного волнуюсь, но совершенно не знаю, что делать. — Почему бы не спросить Николь? Может, у неё есть парочка идей? — Что? Н-нет, я… Нет, это исключено. Она не должна знать, что я не справляюсь со своей частью сделки. Я обязана сама разобраться во всём. В конце концов, именно я приняла решение работать. — Вейверли закусывает губу, бросая нервный взгляд на пустую копилку. — На этой неделе я планирую на несколько часов дольше сидеть за прилавком, дабы приносить домой больше денег. — Её голос переходит на шёпот. — Я многим обязана ей после той ночи, поэтому… — Ты и вправду не понимаешь, да? — Не понимаю чего? Крисси лучезарно улыбается и добродушно качает головой: — Скажем так, я не думаю, что тебе стоит переживать об этом или вкалывать по полной, Вейв. — Н-но… — девушка озадаченно хмурится. — Почему? — Потому что у тебя и вправду потрясающая жена. — Она мягко хлопает подругу по щеке и уверенным шагом направляется к своему прилавку. Вейверли оставалось лишь провожать её удивлённым взором.***
По возвращении домой Николь проходит на кухню и застаёт Вейверли за готовкой супа. Полковник устало проводит рукой по волосам: — На улице с каждым днём становится всё холоднее, — бормочет она. — Ты так и не купила тёплой одежды? — Ещё нет. — Тебе определённо нужна одежда. Можешь потратить столько денег, сколько захочешь. — Не смей, — раздражённо шепчет шатенка, с громким стуком швыряя деревянную ложку в кастрюлю. — Прекрати говорить мне это, Николь. — Хм? — солдат открывает дверцу кладовки, доставая оттуда свёрток с хлебом. — Почему? Что-то не так? — Это не мои деньги. — Ты тоже работаешь и вносишь свою лепту, — утверждает Николь. — К тому же, после женитьбы мы имеем общий капитал. Ты можешь тратить деньги, особенно, если это поможет тебе не замёрзнуть насмерть, — усмехается она. — А что насчёт тебя? — выпаливает Вейверли, мгновенно огибая стойку. Солдат непонимающе поднимает брови: — Что? О чём ты? — Ты, блин, ничего не ешь, Николь! Всякий раз, когда я готовлю, ты возвращаешься домой и убираешь еду в холодильник, оставляя всё мне одной. Но знаешь, что хуже всего? Затем ты берёшь кусочек хлеба, ломтик сыра и, лишь иногда, небольшой кусочек мяса! И всё! Ты покупаешь все эти продукты на честно заработанные деньги, но практически ничего не ешь сама! — Я… Я просто… — Николь неуклюже пожимает плечами, отрывая частичку хлеба под пристальным взглядом своей жены. — Ты приготовила и заслужила это. Не стоит растрачивать на меня то, что вполне можно оставить себе на другой день. Я буду в порядке, Вейвс. Пойми, у меня просто нет сил и времени по приходе домой, чтобы сварганить что-то более существенное, нежели простые сэндвичи с чаем. — Николь… — Вейверли нерешительно подходит к полковнику и кладёт руки на её плечи. — Прошу тебя. Пожалуйста. Ты работаешь целыми днями не покладая рук, помогаешь людям, спасаешь их, роешь окопы и тоннели и даже очищаешь деревни после оползней! За свои поступки ты заслуживаешь гораздо больше, чем ошметок сухого хлеба каждую ночь. Не обязательно обедать в компании со мной, если не хочешь. Но прошу, Николь, ешь настоящий горячий обед, как только возвращаешься домой. Полковник, заворожено взирая на Вейверли, без задней мысли подаётся вперёд, но в последнюю секунду успевает одёрнуть себя. Она резко выпрямляет спину и промаргивается, чувствуя, как её щёки заливаются глубоким румянцем. Николь неловко прочищает горло и говорит: — Если ты этого действительно хочешь… Хорошо. Вейверли, даже ничего не заметив, лишь улыбается и кротко кивает: — Было бы просто замечательно. — Я начну сегодня же. Просто, эмм… Пойду ополоснусь быстренько. Трудный денёк и всё такое, — полковник тихо посмеивается, не зная, куда деть свой взгляд. Как только руки шатенки падают с её плеч, она спешно хватает оторванный кусок хлеба со стола, почёсывает шею и в темпе покидает комнату.