***
— Ну что, Чимин… — Альфа поднимает взгляд на паренька. Он довольно неплохо так округлился с их последней встречи. — Я слышал, что ты на стороне Тэхёна теперь, правда? — Пак не может ничего сказать, ведь не знает, что может говорить, а что нет. Мало ли, как этот человек может среагировать на подобные новости. — Против Кимов я ничего не имею, ты и сам должен об этом знать, хоть мне и не нравится то, как они играют, да и моя компания больше их, но… Думаю, Хосок более чем подходящая пара Чонгуку. — Чимин даже не подозревал, как ему может быть неприятно слышать подобное. Конечно, у богатых свои причуды, но всё равно, ощущалось, словно он на каком-то рынке и ему поставили цену гнилого яблока, а второму цену слитка золота. — Мне не хочется, чтобы имя сына портилось, всё же, он будущий наследник всего того, над чем я работаю. Поэтому, помоги мне вразумить его. — Как? Разве я что-то могу сделать? — Он всё еще в больнице, ты можешь навестить его. — Чимина не радует эта перспектива, в прошлый их разговор, альфа вёл себя… Любому было бы приятно слышать, что он единственный в жизни, но не тогда, когда у твоего виска чуть ли не приставлен пистолет, а твоему ребенку угрожает опасность. — Ты должен будешь поговорить с ним, сказать, что считаешь лучшим, если Чон согласиться на свадьбу, тогда, никакого суда не будет, понимаешь? Тебе даже не придётся больше ничего делать и ты… Будешь свободен. — Это слово, что так приятно ласкает воображение, что мысли появляются сразу пойти в парк и покормить уточек, или же, как он уже думал, лежа в больнице, отправиться к родным, признать во всем и молить их о прощении, умолять не проклинать, добиваться того, чтобы они знали, ребенок же не виноват, что его папа такой идиот. — Поэтому, это и в твоих интересах. Взамен, как всегда, всё что хочешь: яхту, остров, футбольную команду. — Пак хмурится, слыша этот список того, что ему могут предоставить. — Но… Вы сами, должно быть, знаете, что Чонгук себе на уме, он же может не послушать меня. — Я всё же понимаю твоё положение, поэтому не строю из этой идеи огромных розовых замков в облаках. Но попытаться стоит, разве нет? Я заплачу не за результат, а за попытку достичь этого результата. — Чимин кивает. — Цену скажешь потом, иди. — Альфа ладонью машет и омега выходит из кабинета. Казалось, что тот какой-то странный. Встреча Чимина с его сыном не должна так легко приходить ему в голову. Тем более, зная, что это может и не подействовать.***
Альфа заходит в палату, и видит, как в глазах мужа стоят слёзы, а Чонгук смотрит на папу с некоторой злобой. Он смотрит то на одного, то на другого, не понимая, что произошло за его недолгое отсутствие. — Отец, я должен тебе- — Чонгук. — Совсем тихо перебивает того омега, он стирает слёзы с щёк и отрицательно качает головой. Чон сжимает ладонями одеяло. Смотрит на отца, который перепуган данной обстановкой. Конечно, омега слишком сильно любит их. — Отец, — Всё же продолжает Чонгук, со слегка изменившимся настроем. — Помнишь Чимина? — Омега меняется в лице, он пытается понять, к чему это было сказано. Старший альфа кивает, как можно не помнить этого молодого человека, которого сын привёл домой и познакомил с ними. — На самом деле, он носит моего ребенка, но… — Чонгук цепляется за точку в пространстве, ведь не может посмотреть отцу в глаза и вряд ли сможет это сделать скоро. — Я… — Это давалось сложно, каждое слово обжигало его изнутри, а воздух больше не хотел входить в легкие. — Я принудил его к сексу… Изнасиловал… — Совсем тихо добавляет Чонгук. Он чувствует, как всё пересохло во рту. — И теперь меня вызывают в суд, чтобы я ответил за всё содеянное. — Папа парня вздрагивает и… Он хотел сам рассказать об этом мужу, найти для этого слова, чтобы легче преподнести это происшествие. Чонгук рассказал об этом, потому что другая правда могла бы ранить сильнее, из двух зол, он выбрал наименьшее. И то, которое бы принял омега, ведь так не хотел, чтобы отец узнал… — Я… Знаю, что подонок, знаю, что сломал жизнь Чимину. Прошу, не молчи. — Найдя в себе лишь каплю смелости, поднимает взгляд в бездонно-темные глаза альфы, который крутил в голове слова парня и пытался понять того. Те вопросы, которые он задавал поздно ночью, они были не от страха перед будущем, а от страха того, что произошло. — Отец-. — Мужчина резко делает шаг назад, продолжая смотреть в глаза сына. Чонгук понимает, что разочаровал родителя, знает, что тому сейчас тяжело принимать такую правду о сыне. — Я… — Начинает альфа. — Я не так тебя воспитывал. Мы с папой ночами не спали, всё делали для тебя, а ты- — Дорогой- — Нет! Ты никогда ему не скажешь, что он тебя разочаровал, потому что ты видишь в нём своего сына. Я не понимаю, когда я мог ошибиться? Почему из милого мальчика с большими глазами, который был добр ко всему в этом мире, кто помогал делать мостики для муравьёв, чтобы тем было легче перебираться через траву, почему из парня, который рос настоящим альфой, ты стал таким чудовищем? — Мужчина разворачивается и уходит из палаты, потому что больше находиться там не может. Чонгук дрожит. Больно не просто от слов, не только от того, что он стал разочарованием для старшего, а то, что всё сказанное — правда. — Сынок- — Пап, я знаю, что сказал отец, я знаю, что он прав, я мразь, ведь до Чимина были другие, которыми я также просто… — Омега не может этого слышать. — Я ничем не лучше своего биологического отца, я его копия. Если бы Чимин не оказался моим истинным, я бы… Это всё продолжилось бы. Я сломал очень много жизней. Я не достоин такого папы и отца, не достоин вас и твоя жертва… Она не оправдана. — Ты знаешь, что это не так, — Родитель вытирает щёки. — В этом мире нет никого роднее тебя. — Пожалуйста… — Тихо шепчет Гук. — Идти к отцу, ему сейчас тяжелее. — Омега делает шаг к сыну. — Пожалуйста, — Чуть громче уже говорит парень. — Иди. — И его папа кивает, очень медленно выходит из палаты. Ему не хочется оставлять сына с такими мыслями. А Чонгук ждет, когда тот уйдёт на приличное расстояние и начинает бить руками по обе стороны от тела, он берет подушку и кидает ту в дверь. На что он злится? Только лишь на себя. — Да, ты мразь Чон Чонгук. Ты самый конченный, лучше бы… — Он знает, что для одного человека это высказывание точно — неправда. — Ты никогда не рождался, тогда бы всем было бы хорошо. Тогда бы никто не страдал. — Он хватает стакан и кидает его в пол. На шум приходит медработник. — У вас всё хорошо? — Чонгук кивает. — Я сейчас уберу. — Даже своими психами он усложнил работу этому человеку. Тот довольно быстро вернул подушку и убрал осколки. — Вам следует отдыхать побольше, поспите. — Чон пытается сделать что-то вроде улыбки и кивнуть. Стоило двери закрыться, как подушка вновь полетела в ту. Чимина привезли на машине к больнице. Намджун помог тому выбраться из неё, и они вместе пошли туда. Паку это место уже кажется роднее дома, смотря что и дома у него даже нет. В мыслях проскользнула мысль, а не попросить ли за разговор с Чонгуком дом? Но это было бы слишком меркантильно. — Сколько у меня есть времени? — Бета, не ожидавший такой вопрос и сам задумался. Он пожимает плечами. — У тебя нет установок на этот счёт? — В последнее время, я же говорил тебе, что-то странное с начальником, он словно не видит почти ничего вокруг себя, находясь где-то не здесь. Говорят, что даже чуть договор убыточный не подписал, благо его команда слаженно работают и быстро его остановили, но всё же, это странно. Я подожду тебя тут, не хочу, чтобы ты думал, что за тобой наблюдают. — А вдруг я сбегу? — Намджун снова пожимает плечами. — Я постараюсь недолго, в любом случае, я не собираюсь сбегать, я всё еще помню от чего зависит, точнее кого, я же живой, так вот, я помню от кого зависит твоя жизнь. — Он улыбается и идет к лифту, потому что подниматься по лестнице ему было бы не очень легко. И без того, проводя день почти не вылезая из кровати, ему постоянно кажется, что сил очень мало. Может поэтому и говорят, что альф тяжело вынашивать? Он идёт по коридору и видит, что жалюзи в палате парня закрыты. Парень посмотрел вокруг, всё казалось обычным, для больницы. Проходя дальше, он уже хотел зайти. — Будьте аккуратны, у него настроения совсем нет. — Предупреждает работник, стоящий за стойкой. — Даже еду выкинул. — Выкинул? Он сегодня ел вообще? — Омеге отвечают, что нет, отчего тот смотрит на ручку какое-то время, а потом всё же открывает дверь. У входа он замечает подушку, хотелось бы её поднять, да не особо позволительно, поэтому, просто пинает её чуть от себя, чтобы пройти, а не перепрыгивать преграды, словно бегущий постоянно паренёк в игре. Альфа лежал на кровати, его кулаки до дрожи сжимали одеяло. — Чонгук? — Голос, что прошибал всё тело альфы. Он нахмурился, лежа всё еще с закрытыми глазами. — Ты решил игнорировать меня? Я слышал, что ты не ел, настроения ещё нет, ты решил быть привередливым пациентом? — Но в ответ ему снова тишина. — Ты игнорируешь меня? — Чимин хочет подойти к тому, но рука отпускает одеяло, выпячивая ладонь. — П-просто уйди. — Просит сквозь зубы альфа. Это даже пугало, очень сильно. Чимин делает очередной шаг в сторону парня. — Уйди! — Уже рычит парень, открывая свои глаза и смотря на омегу. Чимину больно, он не любит, когда на него кричат, тем более, когда причин на это нет. Альфа уже думает, что этот парень реально бесстрашный, раз всё еще приближается к нему и уже хочет закричать на всю больницу, но омега подходит ближе так, чтобы руку Чонгука прижать к животику. Ладонь начинает дрожать, а в глазах альфы появляются слёзы. — Я же… — Совсем тихо произносит Чон. Слёзы вытекают и неприятно катятся к ушам, отчего тот начинает ерзать, вытирая влагу о постель. А Чимин накрывает дрожащую ладонь своей. Так тепло, альфа чувствует тепло от живота и тепло от руки омеги. — П-почему? — Чонгук всё еще тяжело дышал, говорил очень сдавленно. — Что произошло? — Но альфа отрицательно качал головой. — Хорошо, мы подождём. Да, мой малыш, нам рожать нескоро, мы и потерпеть можем. — Чимин бы гладил животик, если бы не большая ладонь альфы, по которой в итоге он так мягко ведет ручкой. Омега знает об этом, но продолжает. Если можно было бы показать чувства Чона к нему и ребенку, то только как резко этот разъярённый и злой альфа, стал тихим и даже заплакал, стоило лишь дотронуться до животика. Пальчиками Чимин слегка надавливает на пальцы Чонгука, отчего те разъезжаются, а пустые места занимают пальцы омеги. Гук смотрит на Пака. — Что? Я тоже хочу докасаться до малыша, чтобы он чувствовал и моё тепло. — Альфа хотел руку убрать, но кто тому позволит это сделать. — Вот не надо тут, а. Тебе не нравится моя ладонь? — На полном серьезе спрашивает омега. — Нравится… Очень. — Чимин на это улыбается, а сердце Чонгука начинает биться очень сильно. — Ой! — Альфа округляет глаза и смотрит на омегу. — Ой, — Передразнивает его Пак. — Круто? — Чонгук словно заворожённый смотрит на омегу и дергается всякий раз, ощущая, как то маленькое существо в Чимине, толкается. Это казалось чудом. Чон не мог поверить, что почувствовал подобное. Он поджимает губы, стараясь запомнить своей ладонью это ощущение, ощущение тепла и легких движений малыша. — Врач сказал, что он так поздно пинаться начал, потому что очень много стресса было, странно, что мне это почти не доставляет дискомфорта, это… Словно я наконец-то до конца понял, что во мне живое существо, а не просто так я толстею. — Чимин смеётся со своих же слов. — Я совсем недавно впервые почувствовал, когда делал покушать. Тогда я подумал, жаль, что тебя не было тогда рядом. — Я ненавижу себя, Чимин, ненавижу тот факт, кем я был, сколько я сделал боли людям и продолжаю делать. — Омега снова начинает поглаживать ладонь парня. — Я не заслужил, ничего в этом мире я не заслужил, отец прав, я чудовище, они столько времени старались для меня, делали всё, чтобы я ни в чём не нуждался, чтобы вырос нормальным альфой, а я, ублюдок, который недостоин назваться их сыном, я, — Он дергает руку, пытаясь убрать её с живота, но Чимин, словно чувствовал это, поэтому снова сплёл их пальцы, что у альфы не получится сделать этого, не причинив боли омеге. А он не сможет. — Ты должен ненавидеть меня. — Опять шарманка заиграла. Где тот мой альфа, который говорил, что не отпустит нас, что у меня даже личной жизни не может быть и вся моя личная жизнь — малыш? Ты здесь из-за меня, мне Намджун рассказал, что тебя избили в моём доме. Ты… Ты, правда, искал меня? — Чон кивает. — Спасибо. Хоть я тут для того, чтобы уговаривать тебя на свадьбу с Хосоком, но, видимо, домик мне никто в виде оплаты, не даст. — Продолжительно выдыхая, Чимин вдруг начинает разворачиваться, продолжая держать руку альфы, он садится на кровать. — Извини, ножки устали держать нас. — Он разворачивается на Чонгука и внимательно смотрит на того. — Что случилось? Расскажи нам, я обещаю, что никому не расскажу, и наш малыш — тоже, да наша радость? Он сказал да. — Чимин выглядел невероятно, особенно, разговаривая с малышом, это выглядело так тепло, что Чонгук не мог поверить, что это и вправду происходит перед ним. Что омега действительно говорил «мой альфа», «наш малыш» и «наша радость. — М-да, слушай, — Смотря вниз на живот, говорит Чимин. — Может ты сможешь разговорить своего отца, давай как альфа альфе. — О! — Малыш действительно среагировал на это и слегка пнул. Чимин сиял, а Чонгук не мог поверить. — Хорошо, хорошо, уговорили меня. — Омега победоносное «ееее» произнес, а потом, второй рукой пальчиком коснулся живота, где не было их ладоней, говоря малышу «дай пять». — Я рассказал отцу правду. — Чимин, конечно же, догадывался до этого, поэтому кивнул. — На самом деле, я не хотел говорить ему вот так. Ситуация была… Ты знаешь про папу? — Пак не совсем понимал, что именно имеет в виду альфа. — Он общался с отцом, биологическим, тот поставил условие, которое… Грубо говоря, за помощь мне, он возьмёт папу в рабство. Меня сильно разозлило это, потому что я не стою такой жертвы его, не могу поверить, что он согласился на это. Отцу лишь бы… — Он чувствует боль в грудной клетке. — Лишь бы ебать кого-то, а папа… Он такой мягкий, такой добрый. Это сломает его. К тому же, он не рассказал об этом отцу, я считаю, что так неправильно, ведь иначе, это будет похоже на предательство. Отец зашёл именно тогда, когда я высказал папе всё, что думал, я хотел рассказать ему правду, но… Вместо этой правды, я рассказал про тебя. — Чимин тяжело выдыхает. — И сейчас ты злился на себя за то, что сделал уже очень давно? — Альфа кивнул. — Сколько бы раз и кому ты не рассказывал, не означает, что ты должен проходить через самобичевание снова и снова. Я помню, что ты уже раскаялся, помню, что я тебе уже говорил всё, что думаю. Да, ситуация не из приятных, — Слишком легко произносит Чимин. — Я не могу сказать за других омег, которые были до и после меня, могу лишь надеяться, что у них всё сложится, несмотря на ту боль, которую ты причинил им. Это… Не конец для жизни, скорее, это многоточие, период, когда надо остановиться и переосмыслить многое. Сложно — да. Но пережить это можно. Каждый по-своему. Не думай, что ты страдал недостаточно. — Как я могу смотреть тебе в глаза, как я посмотрю в глаза ребенка, конечно, если ты позволишь мне. — Глазами посмотришь. Чонгук, сейчас всё, что мы можем делать — жить дальше, тебя вон, судить будут, если ты не согласишься на свадьбу, — Чуть повышая тональность, чтобы эти слова казались заманушечкой, но альфа фыркнул на это. — Ну вот, если всё пойдёт очень плохо, то ты ещё и отсидишь. Наверное, мало кто поверит, но мне кажется, ты уже довольно настрадался, по крайней мере я буду из тех людей, которые больше не держат на тебя никакой обиды. Надеюсь, тебе стало легче? — Чонгук кивнул. — Вообще-то это ты должен быть моей опорой и поддержкой, а не наоборот. Я лишь хрупкий омега, так ещё и в положении. — Это неправда. — Чимин нахмурился. — Вот смотри, я — альфа, — Парень напротив чуть прищурил взгляд, будто эта такая тайная информация. — Ты — омега, — Пак уже хочет что-то сказать, но Чонгук не даёт, второй рукой указывая на животик. — Он также, как и я, альфа, хоть и маленький. По итогу получается, что ты сильнее. — Это рассмешило омегу, а Чон чувствовал, что ему и вправду стало намного лучше. А от улыбки напротив, хочется хоть сейчас встать. — Я, правда, очень сильно хочу быть для тебя опорой и поддержкой, прости. — Хорошо. Я сильнее тебя, пока что, но скоро я буду не один, когда он родиться, то мы оба будем намного слабее тебя, потому что я, всего лишь, омега, а он ещё совершенно маленький альфа. — Всё равно для меня никого не будет сильнее, чем ты, Чимин, поэтому… Я хочу быть в два раза сильнее, чтобы ты, наконец-то, смог почувствовать себя слабым и знать, что в любую секунду ты в безопасности. — Пак смотрел в глаза напротив и старался сдержать слёзы. — Я буду стараться. А что ты там говорил про дом и уговоры на свадьбу. — Твой отец за то, что я делаю так, как он сказал, обещает мне всё, что я захочу, словно желание у золотой рыбки. Он даже про футбольную команду сказал. Зачем мне она? — Чонгук пожал плечами. — Я всего лишь хочу спокойствия и свободы… Он сказал, что если ты согласишься на свадьбу, то тогда он освободит меня… — Омега поджал губы и смотрел на кровать. — Первый раз я попросил у него стучаться перед тем, как он заходит в комнату, потому что меня пугает резкие приходы в мою комнату. — Первый раз? А что ты сделал? — Омега на несколько секунд, словно замораживается и не шевелиться, даже не дышит, кажется. — Чимин? — Подслушивал… Когда он пригласил тебя к себе, ты ещё сказал… Что… У тебя там… — С каждым словом голос становился тише. — Много еще… омег… — Чонгук понимает про что говорит Чимин, от чего начинает привставать, кряхтя. — Что ты-. — Альфа чувствует как задеревенела вся спина, но всё же садится и пододвигается к омеге, обнимая того, аккуратно, несильно, чтобы не навредить. — Даже после этого, ты сидишь тут и пытаешься приободрить меня? Все слова, которые там были сказаны, были лишь для того, чтобы отец не думал, что может манипулировать с помощью тебя мной, всё неправда. Мне очень сильно дорога твоя жизнь и жизнь ребёнка. Когда вы пропали… Я думал, что с ума сойду, что снова всё рушится, словно из сыпучего песка пытаешься построить хоть что-то, а он проходит сквозь пальцы. — Рукой альфа поглаживает плечо омеги. — Я знал, что отец тот ещё «добряк», но не думал, что он позволит подобному произойти, прости-прости-прости. — Да, мне Намджун сказал. Просто, мы почти не знакомы с тобой, поэтому… Очень сложно в плане доверия. — Я уже говорил, чтобы ты не сделал в будущем, я всегда буду на твоей стороне, потому что это то, чего я действительно хочу. Обещаю, у нас впереди с тобой будет время на то, чтобы узнать друг друга, люди всю жизнь открывают что-то новое.***
Отец Чонгука не знал, что он должен чувствовать, а чего нет. Было стыдно за поведение сына, так еще и Чимин приходил к ним домой, после этого всего. Мысли бегали от и до. Он в очередной раз проводил ладонями по лицу, чтобы придти в себя, но разве легко после такого… Ещё недавно альфа считал своего сына мальчишкой, а сегодня узнаёт о подлостях, которые тот совершал. Да, отец винит сына, но ещё сильнее он винит себя, что не уберег, что не смог воспитать того, кому подобный соблазн чужд. Ему хотелось верить, что вырастил хорошего ребенка, но сейчас, словно всё, во что он верил, сейчас рушилось. Суд? Может так оно и нужно, чтобы было неповадно, чтобы он больше и мысли не допускал-. Мысли прерывает рука, которая аккуратно ложится на его плечо. Он не хочет слушать то, как омега будет выгораживать этого парня. А тот и не собирался. Слишком хорошо зная своего мужа, заглядывает в глаза того и обнимает. Альфы, конечно же, сильные, но именно в этом и есть их слабость. Всегда быть на энергии, всегда защищать, всегда быть опорой, когда на тебя возлагается многое — трудно. Именно поэтому им так важна поддержка, омеги слабые, но в этом их сила. Будучи всегда теми, кого поддерживают, они могут справиться с тем, чтобы взять и помочь их альфам двигаться дальше. — Пойдём поедим мороженого. — Альфа ожидал многого, но не этого, отчего удивляется, а омега просто улыбается тому, искренне, так, как может только он. — Ты не хочешь? — Он слегка дует свои губки, зная, что это на все сто работает с его мужем. — Просто, это немного странно, пойдём? — Омега кивает и они идут на выход из больницы. Они уже давно не молоды, хотя, относительно, альфа старше мужа, а тот выглядит очень хорошо, что иногда кажется, что на омегу многие могут положить глаз. Но разве нужен кто-то тому, для кого жизнь сейчас крутится лишь около двух альф. Время, его так мало, когда знаешь, что скоро что-то произойдёт, разве тогда люди не должны сильнее ценить его и стараться сделать всё, чтобы наполнить смыслом, и оставить после себя лишь сладкий вкус ванильного мороженного, а также теплые объятия. Они прошлись в тишине, которая была комфортна, а потом решили вернуться в больницу, точнее, их ноги сами вели туда. И всё бы ничего, но омега увидел Намджуна и остановился. — Всё в порядке? — Мне надо подойти к тому молодому человеку. — Взгляд был немного испуганным и муж кивнул тому, решив подождать его на том месте, где они стояли. — Спасибо. — Он подбежал к бете. — Что-то с Чимином? — Намджун зевнул и отрицательно закачал головой. — Тогда… Почему ты в больнице? — Чимин сейчас у Чонгука, типа задание начальника, — Он смотрит на время. — Надеюсь, он реально не сбежал. — Омега присаживается рядом, а потом зовёт мужа туда. — Подождём тут, не хочу мешать им, дорогой, сейчас Чонгука навещает Чимин, не хочется мешать им. А у него всё хорошо? Со здоровьем? Ничего не болит? — Взволнованно спрашивал омега. — Да, пару дней назад, Чимин впервые почувствовал, как ребенок пинается. — Омега на это прижал ладошку ко рту. — Всё хорошо, ему не особо это мешает, он даже шутит, что у него точно не боксёр и не футболист, судя по пинкам. — Папа Чонгука начинает смеяться на это. — Он обещал мне недолго, но… Вряд ли он всё это время уговаривает Чонгука жениться. — Альфа рядом начинает кашлять, а потом смотрит на Намджуна, который явно сказал лишнего. — Простите. — Омега снисходительно того по плечу похлопал. — Дорогой… Заявление на Чонгука написал Ким Тэхён, но он готов забрать его, если наш сын согласиться на брак с его братом. — Это опять игры его биологического отца? Какая женитьба, почему Чимин вообще делает это? Ему тоже угрожают? Как вообще возможно, чтобы омега, который носит под сердцем ребенка, просил отца этого ребенка жениться на другом? — Альфа искренне не понимал, как такое вообще возможно. Он метался взглядом. — Получается, если Чон согласиться, то не будет никакого суда? — Двое, внимательно наблюдающих, кивнули. — Хах, он не согласиться. — Мужчина сильнее на спинку опирается. — Хоть сейчас я и не уверен в хорошем воспитании сына, но больше чем уверен, что он не согласиться на это. — Он не видел, но его муж улыбался.***
— Ты же хочешь свободы? — Чимин немного пугается этого вопроса. — Я очень сильно хочу, чтобы ты обрёл её, наверное, я эгоист, раз не соглашаюсь на свадьбу. — Чон задумался, а может ему, правда, стоит поступить так? Стать тем человеком, которым хочет видеть его биологический отец, но разве может он пойти на поводу у того, зная, как он собирается отнять свободу у его папы. Но с другой стороны… Вот он, Чимин, сидит и смотрит своими прекрасными глазами на альфу. Сколько ещё ему боли придётся пережить? — Просто скажи, скажи, что ты хочешь. Ты можешь быть свободным. — Хочешь сказать, что… Если я скажу тебе согласиться на брак, ты… — Альфа кивает. Чимин тут ведь для этого, верно? Он уже несколько раз говорил про брак. Омега начинает тяжело дышать. Почему вообще он должен что-то сейчас говорить, особенно, когда сам альфа говорил о том, что они узнают друг друга, что у них будет время для этого. — Х-хорошо, Чон Чонгук, знаешь, что я хочу? — Тот отрицательно качает головой. — Я… хочу… Чтобы… Ты… … Чимин спускается на лифте, стараясь сдержать слёзы, но получается это никак. Он выходит, его губы дрожат, омега всхлипывает, почти мгновенно около него оказывается бета, подходят и родители Чона, перепугано смотря на беременного. — Что случилось? — Осторожно спрашивает омега. — Мой сын снова тебя обидел? — Чимин отрицательно качает головой. Чимин снова вспоминает, что произошло буквально пять минут назад. Он стоял напротив и пытался договорить предложение. Альфа выдохнул и прервал его: — Я люблю тебя. — Эти слова бьют омегу прямо в душу, он смотрит в глаза Чона и пытается понять, у него галлюцинации или нет. — Поэтому я готов сделать всё. Скажешь жениться — женюсь, я знаю, что и для тебя это нелегко, но, прошу, подумай, что ты действительно хочешь. Если это искреннее твоё желание — я исполню, я хочу, чтобы ты улыбался, ведь твоя улыбка точно может спасти мир, даже если мир этого не замечает, она спасает меня. — Чонгук говорил уже тише намного. — Ты можешь не верить в мои слова, но я хочу счастья для тебя и нашего ребенка. — Чимин и сам не заметил, как начал плакать ещё в палате. — Я… Я хочу, чтобы ты был собой и делал то, что хочешь ты. Считаешь ли ты нужным это, хочешь ли ты этого. Я не кукловод и никогда им быть не хочу. Если твои… Слова правда, тогда ты не позволишь больше даже мысли о том, чтобы жениться на ком-то, появиться в твоей голове. — И омега поспешил к выходу, он боялся продолжить разговор. Боялся вновь услышать те три слова, которые вызывали лихорадку в его теле. — Что мне делать? — Вновь проиграв всю ту сцену в голове, спрашивает больше у самого себя Чимин. — Почему? — Он вытирает слёзы. — Разве это вообще возможно? — А если нет, то что тогда было? Почему омега решил подойти к разъяренному альфе, почему того успокоил его живот, почему Пак накрыл руку своей и даже переплёл пальцы, и эти блестящие глаза и удивление, когда ребенок толкнулся. Тогда слова о будущем, что, если не то самое чувство? Почему мысль о свадьбе Чонгука с каким-то непонятным Хосоком, задевает и даже делает больно. Чимин смотрит на всех испуганных рядом. — Простите меня. — Он начала говорит это папе Чонгука. — И вы меня простите. — Ну ты чего? Почему ты просишь прощения, малыш? — Омега аккуратно приобнимает паренька, попутно начиная вытирать его личико. — Тебе точно не за что перед нами извиняться. — Е-есть… Простите меня… Я… Я, кажется, люблю вашего сына. — Минутная пауза, которая заполняется лишь слезами омеги и его всхлипами. Папа Гука смотрит на мужа. Намджун почему-то не чувствует удивления от этих слов. — П-пожалуйста, не говорите ему об этом, — Он вытирает щёчки. — Я… Боюсь, очень сильно. — Старший омега не может больше, он поворачивает того на себя и обнимает, аккуратненько, чтобы тому не было дискомфортно. По спине его гладит, пока тот плачет на плече. Шепчет Чимину о том, что всё будет хорошо, что ему стоит подумать о ребеночке и перестать плакать. Тот кивал на всё, стараясь выровнять дыхание. — С-пасибо, что вы рядом со мной. — Чимин ручками своими цепляется за руку старшего. — Вы, словно, мой папа, мне так не хватает их, не хватает Юнги, Джина… Вы помогаете мне переставать чувствовать себя одиноким. Простите. — Ты ж мой малыш, — Омега смотрит на этого ребенка и улыбается тому. — Хочешь, я буду приезжать к тебе? — Чимин отрицательно качал головой, зная, что тогда тому придётся видеться с биологическим отцом Чонгука. — Тогда знай, что ты не один, вот у тебя уже какой большой сынулькинс. Намджун, я уверен, тоже много времени с тобой проводит. Не переживай, скоро будет тот момент, когда твои друзья вернутся. — Насчёт родителей он ничего не мог сказать. — Как такое возможно? — Когда Чимин с Намджуном уехали, спросил альфа у мужа. — Он серьезно сказал, что любит нашего сына? — Что ему кажется, что он его любит. — Поправляет омега. — А ты думаешь, Гук заставил тогда Чимина приехать к нам? Я знаю, как ты относишься ко всему случившемуся. Но я разговаривал с Чимином. Да, ему нелегко было принять этот факт, но в нём развивается сейчас новая жизнь, ему явно не до того, чтобы ненавидеть всех и вся вокруг. Мы не можем вернуться в прошлое, чтобы изменить что-то. Что случилось — уже случилось. Чонгук старается, правда, он пытается исправить всё, хотя бы для Чимина. — Ты не думаешь, что это лишь беременность или же то, что они истинные? Сейчас он может говорить так, но никто не отменял гормоны, которые «шалят», может, когда он родит, то возненавидит. И Чонгука и ребенка. Ты не думал так? — Омега думал, как можно было бы не думать об этом. — А что испытывает Чон? Жалость к нему? Потому что если и у него появились какие-то мысли о чувствах, то всё это может быть лишь из-за истинности и ребенка. Своими выдумками они могут зациклиться и так и не найти своих людей. — Омега не хотел говорить ничего на это. Ему больше всего хочется верить, что всё у них будет хорошо. Несмотря на установки врача, судебное разбирательство резко решили начать, не обращая внимание на то, что обвиняемый еще не полностью восстановился. Он даже с ходулями еще ходил не особо, потому что руки были слабее, но всем было плевать. Они ждали, когда врач под гнётом скажет, что можно, но рекомендуется. Ведь уже сказали «можно», а всё остальное мало кого интересовало. Чонгук был готов. Он много думал обо всё, что ждёт его. К нему даже старый дружок зашёл. Но Чон не собирался того слушать. Тэхён показал заявление на заключение брака, где не хватало лишь подписи. А в конце сказал, что эта бумажка будет ждать, когда он поумнеет. Папа очень волновался за сына, пытался поговорить с тем, но альфа не хотел больше. Эти мысли уже сжирали его. Будет ясно, когда всё начнётся. Его точно возненавидят и, скорее всего, присяжные, на которых так настаивал Тэхён, будут омегами и замужними альфами, чтобы уж точно появилась ненависть и сразу же. Ким постоянно говорил о том, что уверен в полной чистоте этого дела. Чонгук виновен и не отрицает этого. Поэтому, да, что может быть не чисто в этом деле? — Я… — Отец стоял в проёме. — Папа очень волнуется за тебя. — Чон кивает. — Я тоже, тоже за тебя волнуюсь. Ты всегда будешь моим сыном, я много думал обо всём, возможно, тогда, я перегнул. Я не подумал, что тебе тоже может даваться вся эта ситуация нелегко, а зная тебя с детства, думаю, тяжесть вины ты ощущаешь. Просто знай, что мы любим тебя. — Я бы так не хотел, чтобы вы туда шли, боюсь, что услышите ещё много гадкого обо мне, что мне не хотелось бы, чтобы вы слышали. — Это не меняет того, что мы семья и того, что мы тебя любим. — Отец подходит к сыну. — Давай будем стойкими в этот день? — Чонгук кивнул тому. Это не удивительно, что присяжные оказались, как и думал Чон. Конечно, такие быстро делают свои выводы и будут рады, если он сгниёт в тюрьме. Чона докатили, а потом перелег на стул, ему бы хотелось на своих двоих, но он падает спустя пять шагов. Присяжные сразу шушукаться, мол вот, на жалость давит. Отлично, Чонгук, шансы проиграть стали ещё больше. Тэхён не теряет времени, чтобы подойти и показать бумажку, даже положил её напротив альфы. — Кстати, не пугайся, когда увидишь Чимина, — Он даже подмигнул. — Ты в любую секунду можешь закончить это всё. Мне тоже не нравится тут находиться. — И он показывает пальцем на место, где написано «подпись», но Чон лишь улыбается тому, словно оскал. В помещение входит омега. Чонгук встречается с тем взглядом, но Чимин уводит взгляд и садится… Напротив, на стороне обвинения. Альфа кивает, поджимая губы. Омега уставился на стол перед собой, а потом рядом садится Тэхён. — Как твой мелкий? — Чимин машинально касается животика, словно защищая тот. — Чёртов Чон Чонгук, всем было бы проще, если бы он просто подписал бумаги. — Людей становилось больше. Родители альфы сидели, держась за ручку. Двери закрылись, а в зал зашёл судья, который был уставший, отчего никто не вставал. Но тут двери снова открылись и все устремили свой взгляд туда. Чимин хотел закричать, он увидел Юнги и почувствовал, как быстро билось сердце, а на глазах были слёзы. Вошедших попросили быстрее занять места. Они с Джином сели, а потом посмотрели на омегу, который чуть ли не плакал там. Он взял бутылку воды и налил себе в стакан. Дрожащей рукой взял тот и сделал глоток. Ему не верилось, что тут ещё и его друзья. Все заметили, как судья смотрит на беременного. — Извините, — Вдруг говорит Чон, привлекая внимание судьи, но тот смотрел не на него, а на омегу. — Чимин, выдохни, всё хорошо. — Пак поднимает глаза на альфу, который тому улыбается. Он кивает и ставит стакан напротив, глубоко вдыхая. — Просто думай о малыше. — Какое-то время помещение находится в тишине. Омега начал нормально дышать, а дрожь потихоньку уходила. Он впервые в подобном месте, это было очень страшно, но еще страшнее, что он топит отца своего малыша, разве это не предательство. Чонгук продолжает смотреть на того, улыбаясь. — Итак, сегодня проводится первое слушание по делу, Ким Тэхён, вы у нас и за юриста тут? — Парень утвердительно кивнул. — Хорошо. Основа обвинения состоит в том, что Чон Чонгук, — Суд руку протянул в сторону альфы. — Обвиняется в изнасиловании, точнее в нескольких изнасилованиях. На сегодня мы должны выслушать потерпевших, Ким Тэхён лично нашёл врача для беременного Пак Чимина, поэтому мы поговорим с врачом, а потом тесты и несколько дней перерыва, чтобы дождаться результатов. — Он вздыхает, потирая переносицу. Сколько уже подобных случаев у него было. — Начнём. — Чон Чонгук, — Тэхён улыбается другу, когда начинает свой допрос. — Вам знаком кто-нибудь со скамейки? — Нет. — Как бы альфа не пытался вспомнить — не может. — А они утверждают, что также были жертвами насилия. — Чон лишь пожимает плечами. — Вы даже не помните лица тех, кого принуждали к сексу? — Что альфе остаётся делать, кроме как подтвердить это. — То есть, вы не отрицаете, что принуждали омег и бет к половому акту, даже если те проявляли своё нежелание. — Это не так, — Совсем тихо говорит Чон. — У меня не было такого, чтобы кто-то сильно высказывал своё, как вы сказали, не желание. — Чимин не хочет здесь находиться и слушать этого. У него сразу перед глазами тот день. Он тоже ведь… Тоже не сказать, что сильно сопротивлялся. Капля капает на стол и он аккуратно рукавом вытирает ту. — Предлагаю послушать людей, которые также стали жертвами. — У него есть машина [название марки, цвет и номер]. — Тэхён сразу же демонстрирует фотографию машины, отчего присяжные начинают кивать, а Чон усмехается. — Обвиняемый, вам смешно? — Да, не подумайте, я не смеюсь над происшествием, больше меня насмешил номер моей машины, даже я его не знаю, предположительно то случилось чуть ли не год назад, скажите, что у насильника вы запомнили бы всё? Вы плакали? — Вы не имеете права общаться с ним. — Грозно произносит Тэхён. — Но всё же, — Говорит судья. — Пусть ответит на вопрос. — Да, мои слёзы душили меня тогда, особенно, когда меня выкинули из машины. Я тогда думал, что лучше было бы умереть. Что кому такой грязный омега вообще нужен. — Тут начинаются слёзы и омега за стойкой начал всхлипывать. — Я… Я не смог никому об этом даже рассказать, потому что мне было страшно и больно. Мне казалось, что нет ничтожества больше, чем я. — Чимин смотрит на этого омегу и чувствует боль внутри. Он знал, что это дело не будет легким. — Я студент того же вуза, что и Чонгук. — Произносит следующий потерпевший. Он был бета, возможно, поэтому сильных эмоций не показывал. В это время Юнги что-то шептал Джину, который приоткрыл рот и удивленно смотрел на раскрывающуюся перед ним картину. — На самом деле, этот парень известен по вузу и многие бы действительно хотели бы оказаться на его члене, — Судья закашлял. — Простите. Наверное то, что многие видят в нём самца и посеяло в том уверенность, что хочет его каждый. Это была та же машина, про которую говорил предыдущий человек. Заднее сидение. Я… Пытался оттолкнуть его, но тому было плевать, он превосходит меня в силе, поэтому как бы я не старался, лишь попросту тратил силы. Как вы знаете, я бета, я не теку, но этому… — Он кидает взгляд на Чона. — Было плевать. Я думал, что умру прямо там, потому что эта пронзающая боль лишь усугублялась. Но ему было плевать, плевать на то, как я плакал, когда находился под ним. — Чонгук закрывает глаза и тяжело вздыхает. — Что, тебе стыдно? Мне жаль твоих родителей, ведь они воспитали такую мразь. — Прекратите, оскорблять никого в этих стенах вы не имеете права. — Чон не мог даже повернуть голову в сторону родителей. Какого им слушать подобное? Чимин, кажется, вспоминал как это было с ним, вспоминает свои слёзы. — На самом деле, — Тихо начинает последний на сегодня потерпевший. — Я очень плохо помню тот день. Я столько времени находился в истерике, что мне сложно вспомнить мельчайшие подробности. Помню, что рядом остановилась машина, почему-то альфа вызвал у меня доверие и по своей же глупости сел в машину. Он довёз до какой-то парковки, а потом сзади… На заднем сидении это произошло. Мои руки были в сильных синяках. Как и тело. Я… — Вас изнасиловал обвиняемый? — на вопрос судьи был кивок. — Есть вопросы к потерпевшим? — Извините, — Юнги встал. — А можно меня в свидетели тогда записать? — У вас есть важная информация для разбирательства? Кто вы? — Я Мин Юнги, также студент университета откуда был второй потерпевший и где учиться обвиняемый. — Судья смотрит на время и подзывает того. — Что же такого вы хотели рассказать? — Как и говорил потерпевший, Чонгук, действительно, имеет репутацию альфача, но также репутация этого человека заставляет сомневаться в его искренности. Он лидер клуба… Вы же знаете, что в университете много кружков, но у него нелегальный клуб, потому что вряд ли дирекция согласиться открыть «мы сладкие попки для гука», — Юнги аж морщиться весь. — Они ходят по универу и почти всегда говорят о том, как хотели бы почувствовать орган внутри себя. У них даже есть группа в социальных сетях, позволите? — Судья кивает, парень подходит к тому, протягивая телефон. Он пролистывает стену, где останавливает на совсем недавней записи. Судья читает ту. Его глаза увеличиваются в размерах, он благодарит Мина и какое-то время думает над прочитанным. — Показания второго потерпевшего считаю не действительными, вы, Чон Чонгук, имеете право заявить на того за лжесвидетельство. — Альфа просто кивает. — Дела с изнасилованием на самом деле сложнее, чем вам кажется, — Обращается к присяжным судья. — К сожалению, доказать, что альфа не виноват почти невозможно, и грань между игрой в недотрогу и действия насильного характера тяжело идентифицировать, тем более, спустя почти год. Именно поэтому, нам важен медосмотр Пак Чимина. Как мы знаем из заявления и мед карты, парень был ещё девственником, а изнасилование привело к тому, что у него будет ребенок. Пригласите врача, пожалуйста. Двери открываются, в зал входит высокий мужчина, он подходит к месту и кивает судье. Все стали перешёптываться о том, что анализ на отцовство решит многое. Даже если второй потерпевший теперь не является потерпевшим и есть вероятность сомнения в других, то в результатах теста никто не сможет остаться неверующим. Всё было бы хорошо, только вот в зале были люди, которые были в ужасе от вошедшего. Чимин смотрит на Юнги, бета смотрит на омегу. — Это обычный тест. — Отвечает на вопросы врач. — Мы проводим из очень часто, в современном обществе альфы часто не доверяют омегам. — Врач слушает дальше вопросы про тест и охотно на них отвечает, ведь это его специальность. — Риски? Я вам открою тайну, но даже в обычном кашле есть риски и немалые, конечно же, в нашем случае они есть. Неинвазивный способ был бы проще и намного безопаснее, но в отличии от инвазивного метода определения отцовства имеет точность в 99%, когда второй 99,9%. — Эти сотые так важны, чтобы допустить возможные не лучшие исходы? — Интересуется судья. — На данном анализе настаивала сторона обвинения, чтобы ни у кого не возникло и подозрения о том, что что-то подстроено. Мы хотим честное разбирательство. К тому же, Ким Тэхён также выразил желание, чтобы кроме обвиняемого еще несколько альф сдали свои материалы. — Судья кивнул. — Вы отобрали претендентов? — Всего их будет четыре, это для чистоты эксперимента, не более. Мы попросим у биологического отца также материал, чтобы убедиться еще раз в тесте, также согласился его приёмный отец, сам Чон Чонгук и Ким Тэхён также решил помочь добиться правды. Думаю, сейчас я могу пригласить альф для того, чтобы взять у тех биоматериал. За тем, как будут взяты пробы у альф вы сможете и сами наблюдать. — Следующее слушание будет через три дня. — Судья бьёт молоточком. Люди встают, громко обсуждая что-то. Врач просит Чонгука встать, но тут же к нему подходит его отец и помогает тому перелезть на кресло. Судья чуть остановился и посмотрел на это, ему было интересно, это просто сцена или же правда? — Следуйте за мной. — Врач проходит и выходит из зала через боковую дверь, зовя альф в маленький кабинетик, который оборудовали специально для этого дела. Конечно же Ким Тэхён постарался сделать всё, чтобы было удобно. Альфа садится и начинает заполнять бумаги. — Чон чонгук. Хорошо. Откройте рот. — Альфа послушно выполняет действие. — Так, вы биологиче- — Нет, я приёмный отец. — Он руку кладёт на плечо сына. Врач обращает на это внимание и кивает. После них зашёл и биологический отец, который всё время сидел где-то в углу и даже не собирался попытаться поговорить с сыном. Ким Тэхён самый улыбчивый и радостный зашёл туда. У Чимина всё дрожит. Он стучит по двери и заходит. Пахло так, как во всех больницах, запах которых парень знает с детства. Ведь родители часто брали его с собой на работу. Он садится на стул, пока альфа писал бланк. Пак не знал, что ему стоит делать. Он и слова сказать не мог. Глаза стали щипать, потому что слёзы наполняли их. — Что… — Начинает омега, отчего врач сразу поднимает на того глаза. — Что мне стоит делать? — Когда я допишу, пройдите за ширму и сядьте в кресло. — Чимин вытирает слёзы. — Я серьезно спрашиваю. — А я серьезно отвечаю. — Они смотрят друг другу в глаза. — Я пытался дозвониться тебе, когда узнал, что для меня тут есть дело. Хорошо, что папе твоему ещё не сказал об этом, а то бы он сильно переживал бы и приехал. Интересное дело. Сколько там? Срок то немаленький. Ты вообще собирался с нами говорить об этом? Я не понимаю, Пак Чимин, что с тобой произошло? Хотя не так, почему ты нам не сказал сразу, как такое случилось? Почему ты скрыл это? Считаешь себя взрослым парнем, который может решать подобные вопросы самостоятельно? — Омега начинает плакать. — Вы бы сказали убить его. — И правильно сказали бы, этот ребенок от насильника, ты хоть головой своей думаешь? Ты вырастишь просто копию этого Чон Чонгука и что? Будешь счастлив, зная, что породил чудовище? — Чимин сидит и ощущает себя, словно школьник, который получил двойку, только тут двойка была не по тесту, а на тесте. Он руку кладёт на живот. — Я не представляю, что делать дальше, Чимин. Ты сам ребенок, как ты будешь справляться еще и с этой ношей? Я расскажу твоему папе об этом и ты уедешь обратно, побывал в столице и хватит. Иди за ширму. — Ты… Ты же не убьёшь его? — Слёзы просто стекали по щекам. — Ты же не будешь пытаться задеть его и не попытаешься… — Он не может договорить, потому что плачет, у альфы сердце разрывается. Как тот вообще мог так подумать? Врач встаёт и прижимает сына к себе. — Я знаю, я разочаровал тебя, я… Ты возлагал на меня надежды, а я… Прости меня, отец, мне так стыдно за себя. Но, — Он отодвигается. — Я не вернусь в город. — Что? На что ты тут жить собрался? Так еще и с ребенком. — Не говори папе, — У альфы аж уголок губы начинает дрожать. — Не говори об этом всём, сделай вид, что ничего не было. — Отец уже хотел сказать что-то. — Я отучусь здесь, я не собираюсь садиться на вашу шею, не переживайте, как-то же я собирался ещё прожить какое-то время. То, что вы мне присылаете хватает, еще плюс, я коплю, рожу и буду работать. — Работать? Да кому нужен омега-студент еще и с ребенком. Может, ты надеешься, что эти богатеи тебе отвалят состояние? Чонгука посадят, его отец, скорее всего от этого новости многое потеряет, думаешь, тебя будут поддерживать родители Чона, да ты им-. — Дверь открылась, в комнату зашёл омега, он смотрит на красные глаза Чимина. — Что вам тут надо? — Почувствовал, что тут говорят обо мне и не мог пропустить. — Омега улыбается и подходит к Чимину, обнимая того. — Вы так наседаете на этого ребенка, не думаете, что делаете тем только хуже? Он не глупый и уже не маленький ребенок. Я понимаю, что вы, как отец, — Чуть тише произносит это мужчина. — Сильно переживаете за него. — Вы бы лучше бы за своим сыном смотрели. — Отец, Чонгук хороший человек, не надо так говорить. — Альфа в этот день, кажется, не перестанет удивляться с происходящего. Отец начинает сердиться. Разве могут быть хорошими людьми те, кто насилует? — Он отец моего ребенка, нравится тебе это или нет, кроме того… Он мой истинный. — Всё же решает сказать омега. — Ты можешь поверить мне? Да, я разочаровал твои ожидания, ты надеялся, что твой сын спокойно отучиться в столице и будет тем, кем ты сможешь гордиться, я хочу, хочу, чтобы ты мной гордился, но не из-за того, что у меня диплом красный или цвета радуги, а потому что я твой сын, потому что я не собираюсь бросать ребенка, который уже развивается во мне, потому что я тот человек, который умеет прощать людей, который верит, что можно давать второй шанс и нужно. Разве не ты сам верил в Юнги в своё время? — Парень смотрит в глаза родителя напротив. — Я знаю, знаю, что ты помогал ему. Хоть ни ты и ни Юнги мне не рассказывали. Ты поверил, что он может быть хорошим человеком, несмотря на всё, что было. Ты был уверен в нём и благодаря этой вере, у него всё получилось. Я не отвернусь от Чонгука, даже если его посадят, я буду тем, кто будет приходить и приносить передачки, кто будет писать ему хоть каждый день. Скажешь гормоны, ребенок и истинность? А я скажу, что в первую очередь человек. Каждый имеет право быть счастливым. Ты не общался с ним, а уже ставишь крест. Это тоже, что люди будут смотреть на мой живот и говорить, что я простая шлюха, которая в таком раннем возрасте не умеет пользоваться презервативами. Дай руку! — Требовательно просит Чимин. Альфа протягивает, омега протягивает руку папе Гука и прикладывает их руки к своему животу. — Это наш с Гуком ребенок, наш маленький малыш, которого мы любим. Я знаю, что его отцу нелегко с самого начала. Я видел, как человек, который, казалось бездушно сломал мне жизнь, так обеспокоенно говорил с папой, как он боялся, что тот узнает тайну, того, как получился этот ребенок. Я видел, как он сожалел и сжирал самого себя своими мыслями. Если бы он был никчёмным человеком, если бы в нем не было души, он бы никогда не попытался ничего сделать, он просто бросил бы всё. У Чона есть шанс закончить этот суд, ему надо лишь подписать бумажки и он сыграет свадьбу с братом Тэхёна. Это война не за правду и справедливость. — Ой. — Омега почувствовал под своей ладонью, а потом берет ладонь отца Чимина, передвигая её туда. Он улыбается так, словно это его ребенок пнул, вспоминая эти ощущения. — ОЙ! — Он испуганно руку убирает. — Это наш с ним ребенок и он хочет жить, хочет появиться на этот свет, как тот лучик света, что заставляет меня двигаться дальше, как то существо которое в период, когда ты просто хочешь умереть, тихонько просит тебя оставить его. Когда ты находишься на грани выкидыша и понимаешь, что твоё поведение убивает его. Так и ты, отец. Ты убиваешь меня тем, что оскорбляешь отца моего ребенка, тем, что ненавидишь эту крошку. Я не говорю, что справлюсь со всем в этой жизни, я буду еще ни раз плакать, мне будет больно. Но я хочу жить, хочу жить так, как у меня получится, хочу быть в первую очередь человеком, а уже потом твоим сыном, прости. Я никогда не хотел разочаровывать тебя. — Чимин… Ты же понимаешь, что ты мой единственный сын, чтобы ты не сделал ты будешь им всегда. И я… Я горжусь тобой. Горжусь тем, какой ты сильный и ответственный. Я вроде взрослый человек, но ты же понимаешь, что когда узнаёшь о подобном, то не можешь нормально реагировать на это. — Отец… Сделай оба теста про которые ты говорил. — Зачем? Одного достаточно. — Чимин отрицательно качает головой. — Я чего-то ещё не знаю? — Чимин смотрит на папу Чонгука. — Я и сам хочу убедиться. — Чимин не допускал такого и не хотел думать. — Я хочу убедиться, что отец ребенка — Чонгук. — На него смотрят две пары глаз. — Не всегда Чонгук насиловал омег, были случаи, когда он отказывался от них, мой друг Джин был одним таким. Но тогда омеги доставались другому человеку… — Чимин смотрит в пол. — После того, как Чонгук… Я не уверен… Тэхён, вроде не… Не в меня… — Старшие не знали, как реагировать на эти слова. — Из биологии я знаю, что достаточно небольшого количества, а до этого у меня была сцепка с Чонгуком, поэтому и никто не сомневается в том, кто отец. — Прости за вопрос. Вроде не в тебя… Он… — Альфе было очень сложно говорить и задавать вопросы на эту тему своему же ребёнку. — Кончил спустя какое-то время? — Чимин пожал плечами. Он не смотрел на старших. — У альф с частыми половыми актами бывает так, что они даже не замечают, когда начинают кончать, а вытаскивая всё еще продолжают… — О Боже. — П-простите. — Чимин, — Омега старший обнимает того. — Я всё равно люблю тебя не меньше. Ты для меня стал уже сыном, я же говорил. Ты рассказал лишь часть правды, спасибо, что доверил сейчас ещё одну часть, не представляю, как тебе больно. Просто давай будем сильными, мы все должны быть очень сильными, даже если тебе очень страшно. Мы с твоим отцом сейчас рядом, а за дверью тебя ждут друзья, которые переживают не меньше за тебя. Благодаря Юнги я тут, он распереживался и попросил меня придти сюда. Ты никогда не будешь одинок, ни ты, ни твой ребенок. — Ну что, давайте начнём. Я сделаю оба теста аккуратно. — Чимин кивнул. Чонгука вернули в больницу. Он лег на кровать и смотрел в потолок. Ненавидит, ненавидит себя ещё сильнее. Ему даже страшно представить, какие мысли были у омеги, когда он слушал это всё. Отец стоял в палате и смотрел на сына. Хоть и старше, но также не знает, что ему стоит делать. — Может… Подписать? Я… я не выдержу еще одного заседания. Чимин будет нервничать из-за этого ещё. Не хочу, чтобы он переживал. — Ты думаешь, что подписав, ты облегчишь жизнь Чимину? Думаешь, он не будет иначе переживать? Ты, грубо говоря, бросишь его. — Чонгук привстаёт. — Что? Он верит в тебя, верит, что ты справишься со всем. Подпишешь — скорее всего не увидишь больше ни омегу, ни вашего ребенка. Вряд ли чета Ким будет рада, если ты захочешь видеться с ними. Ему тоже сложно, но он отсидел это время. Ты веришь ему? — Чонгук кивает, а второй альфа вздыхает. — Готов в тюрьму? — Я же виноват, так что, да. Юнги долго время трогал животик Чимина, Джин боялся первое время, но тоже коснулся, в его глазах появились слёзы. Но он знает, что не смог бы жить с этой ношей. Пак был очень рад видеть своих друзей, которые и слова про суд не говорили, лишь о том, какого было в Китае. Они постоянно болтали, пока к ним не подошёл Намджун. — Нам пора? — Грустно произнёс омега. — Вам, — Рядом появляется биологический отец Чонгука. — Я вроде как освободил вашу квартиру и вернул ваши взносы, поэтому вам вряд ли есть где жить, комнатушка Сок Джина — не считается. К тому же, я думаю, что на этот период будет лучше, чтобы с Чимином был кто-то кроме Намджуна. Поэтому, если вы не против пожить какое-то время в особняке… — На том и решили, что все поехали туда. Юнги немного нервничал из-за этого, мало ли они зайдут и не выйдут. — Господин Чон, — Когда уже все прибыли, вдруг позвал Чимин. — А можно с вами поговорить? — Альфа уставше кивнул и они пошли в кабинет того. Юнги и Джин не понимали, что произошло, а Намджун решил помочь тем добраться хотя бы до комнаты омеги. — Помните, когда я ходил к Чонгуку в больницу и говорил про женитьбу? — Старший кивает. — Я так и не попросил у вас ничего, да и на самом деле, вы сегодня много сделали для меня, приняв моих друзей в этот дом. — Я говорил, я сделаю всё- — Покажите мне вещи, которые у вас остались от папы Чонгука. — С лица альфы даже усталость прошла. — Я знаю, что папа Чонгука и есть его папа, если вы всё выкинули, я пойму, мне просто… стало интересно. — Альфа встает и идёт к документам, вытаскивает оттуда пять последовательно стоящих, отчего открывается вид на сейф, как и говорил Намджун. Он вытащил оттуда шкатулочку, несколько бумаг и альбом. — Можно посмотреть? — Тот кивает и занимает своё место. В шкатулочке на бархате лежало одно кольцо. Случайно или нет, он бросил взгляд на руку альфы… Кольцо было на безымянном пальце. В бумагах он видит свидетельство о браке и рождении. Имя Чонгука даже не изменяли. Альбом… Иногда кажется, что более личного не найти, нежели чем домашний фотоальбом. Начинается он с фотографий двух молодых людей, что дурачились на камеру. — Ты либо бесстрашный, либо тупой. — Вдруг говорит альфа. — И не страшно было просить о подобном? Я же могу подумать, что это Намджун сказал тебе байку какую, могу убить его. Не страшно? — Я просто тупой. — Попутно улыбаясь и вновь предаваясь фотоальбому, пробубнил омега. И даже так не скажешь, что в будущем ожидает этих людей. Много достаточно веселых фотографий, где омега сидел на плечах альфы. Казалось, они были такими счастливыми. Фотографии венчания и росписи, счастливые лица со свидетельством. У моря, где молодая пара бегала. Чимин проводит по фото рукой. — Вы умеете улыбаться. — Альфа фыркает на это. — Папа Чонгука почти не изменился, его улыбка всё такая же, как на этих фото. — Правда? — Да, когда он почувствовал, как мой ребенок пинается, у него была улыбка, как вот… — Чимин возвращается на пару страниц назад. — Как вот тут. — Он даже приподнимает альбом, чтобы показать альфе. А потом продолжает. Видит фотографии, где у омеги уже животик. А потом и Чонгука без штанишек. Омега прикрывает непристойности и смотрит на веселое личико ребенка. Чонгук даже в детстве был очень красивым ребенком. Дальше пара фотографий ребенка и всё. — Он милый такой. Вы когда-нибудь любили Чонгука? — До его рождения — да. — Чимину показалось это жестоким, он погладил свой животик и надулся слегка, словно его только что ругали. — Чонгук всё равно ваш сын, хочется вам этого или нет. И он человек, которому неприятно, что о нём вспоминают лишь тогда, когда от него что-то нужно. — Никому это не нравится, Чимин. Три дня, благодаря поддержки близких прошли очень быстро. А у Чонгука это время длилось очень долго. Он думает о том, какие ещё страдания снизойдут на его голову, побольше бы тех, чтобы он окончательно понял, какой мудак. Он уже может сделать десять шагов, но врачи не разрешают тому передвигаться на своих двоих. — У присяжных есть вопрос. Почему Чон Чонгук передвигается на коляске? Это попытка задобрить нас? — Нет, так получилось, что я неделю был в реанимации, мои мышцы еще не до конца пришли в норму. — Отвечал спокойно альфа. — А почему вы там оказались? — Судья хотел закончить эти ненужные вопросы, но не стал. — Я зашёл в квартиру омеги, когда люди моего отца собирали его вещи. Так как мало кто знает, что у моего отца есть сын, меня избили. — Про какого омегу вы говорите? Про Пак Чимина? — Чонгук кивнул. — Вас избили люди вашего отца так, что вы неделю были в реанимации? — Уточняли те, это утомляло, Чонгук снова кивнул. В зал зашёл врач. — Прошу, огласите результаты. — Хорошо. При вас произойдёт вскрытие пакета, он запечатан и никто не знает результатов. — Аккуратно альфа открывает пакетик. Там один лист на всех, сложен три раза, медленно мужчина разворачивает. Чонгук в это время слишком спокоен, ведь уверен в своей вине и в том, что отец ребенка. Альфа пробегается по строчкам и прочищает горло. Он быстрый взгляд кинул на сына. — С какого анализа лучше начать? — Думаю, с Чон Чонгука, а потом его биологического отца, а дальше будет ясно. — Врач кивает. — Вероятность отцовства, — Он снова смотрит на сына, у которого по щекам слёзы стекают, он всё понял без слов. — Чон Чонгука равна… ноль целых и одна тысячная. — Все в зале ахнули. — Как вы понимаете, с биологическим отцом Чонгука — тоже, но… Анализ Ким Тэхёна показал девяносто девять и восемь десятых.