Влюбленные

      Съёмки шли своим чередом. Юг и АбРам настолько сдружились, что в один вечер заявили родителям, что спать будут вместе.       — АбРам, детка, пора спать, — сказал Кхан, протягивая руки сыну, чтобы его взять.       — Я буду с Югом спать, — ответил ребёнок, забираясь под одеяло.       — Солнышко, ты не можешь спать с Югом, — произнёс мужчина.       — Почему? Я хочу спать здесь! — поджал пухлые губки малыш.       — Милый, а как же я без тебя спать буду? Мне же будет холодно и грустно… — попытался снова убедить ребенка Кхан.       — А ты тоже ложись с нами, — выдал АбРам. Не удержавшись, Каджол и Кхан разразились хохотом.       — Боюсь, детка, так нельзя… — сквозь смех ответил мужчина.       — Почему? Кровать то большая! –вмешался Юг.       Шахрукх и Каджол снова рассмеялись.       Успокоившись, Каджол ответила: — Хорошо, малыш АбРам остаётся, а дядя Шах пойдёт спать к себе, — пощекотав мальчишек за пяточки.       — Ладно, уговорили, сдаюсь! — согласился Кхан.       — Ура, ура! –прыгали на кровати детки, хлопая в ладоши.       Почувствовав пристальный взгляд мужчины, Каджол попыталась скрыть волнение в груди и стала судорожно расправлять одеяло. Она боясь посмотреть ему прямо в глаза, зная, что в ее собственных, наверняка, читается такая же неприкрытая страсть. Перехватив руку Каджол, Кхан потянул женщину на себя, заставляя подняться с места. Ниса сидела в телефоне, ничего не замечая вокруг, Юг и АбРам, заливисто хохоча, продолжали скакать на кровати.       Прочистив горло, Каджол обратилась к дочери: — Ниса, я скоро вернусь, присмотри за мальчиками, — выталкивая Шахрукха наружу, и плотно закрывая за собой дверь.       — Тетушка Каджол, может быть вы, все же сжалитесь над бедным дядюшкой Шахрукхом и позволите ему остаться с вами на ночь? — умоляющим голосом произнес Кхан и сложил руки вместе в просящем жесте.       Каджол посмотрела по сторонам, заметив, что в фойе отеля никого в столь поздний час нет, притянула мужчину к себе и обвила руками его шею. — Дядюшка Шахрукх, а вы случайно умом не тронулись? — прошептала она, очерчивая пальчиками его скулу, пытаясь скрыть предательскую дрожь в голосе. Но разве можно от него хоть что-то утаить?        — С тобой не мудрено… — прочертил он губами дорожку поцелуев от щеки Каджол до ее шеи. Заметив пульсирующую венку на шее и то, как поднимается грудь женщины от волнения, Кхан победно улыбнулся.       — Шах, что ты делаешь, а если кто-нибудь увидит? — сделала неуверенную попытку оттолкнуть от себя мужчину Каджол.       — И пусть увидят, хочу чтобы все знали, что ты моя. Только моя, — ответил он, прижимая ее еще сильнее к своему разгоряченному телу и продолжая испытывать ее терпение своими волнующими поцелуями.       — Шах, погоди, я так не могу… — неуверенно возразила она, но Кхан не собирался сдаваться, гуляя жадными поцелуями по ее телу, распаляя женщину еще больше.       — Мам, твой телефон звонит, — вдруг послышался из номера голос Нисы. Каджол, опомнившись, высвободилась из его объятий и попыталась успокоить бешеный ритм своего сердца.       — Когда-нибудь я его убью, — гневно прищурился Кхан.       — Кого его? — спросила Каджол, хотя сама прекрасно знала ответ на свой вопрос.       — Сама знаешь кого… — снова подошел к ней Шахрукх, чмокнул ее в губы и, добавив: — Если вдруг замерзнешь ночью, знаешь, где меня найти, — зашел в свой номер.       Каджол простояла в фойе отеля еще несколько минут, прижимая к губам, хранившим вкус Шахрукха, дрожащую руку. Собравшись с мыслями, она вернулась в номер и набрала Аджаю, который звонил несколько минут назад. Тот сообщил ей, что завтра собирается прилететь в Болгарию для того, чтобы выбрать места съемок предстоящего фильма. Отключившись, Каджол приняла душ и вернулась к детям, обдумывая, как бы сообщить Кхану эту новость.       — Ну что, зайчики, будем спать? — ложась между мальчиками, спросила Каджол.       — Будем спать! — ответил Юг, приподнимаясь на ручках, чтобы поцеловать маму.       — Будем спать! — повторил за Югом и АбРам, тоже целуя Каджол.       — Спокойной ночи, — добавила Ниса, целуя всех попеременно.              

* * *

      Детишки сладко и безмятежно спали, не подозревая о том, какая борьба идет сейчас в душах их родителей. Каджол глядела в потолок, думая о том, что принесет им завтрашний день, как поведут себя Шахрукх и Аджай, встретившись лицом к лицу. Еще меньше она понимала, как ей вести себя в сложившейся ситуации. Согласившись на съемки этого фильма, она не могла найти себе места. С одной стороны, Каджол испытывала чувство вины перед Аджаем и детьми, прекрасно понимая, что как бы ни старалась, рано или поздно она снова окажется в объятиях Кхана. С другой стороны, черт возьми, она безумно хотела этого. Настолько, что с каждым днем сдерживаться становилось все сложнее и сложнее, стоило Кхану прикоснуться к ней, да что там прикоснуться, достаточно было только взглянуть, и она вспыхивала. Она совершенно запуталась, не знала, как поступить. Дьявол, сидящий на одном плече, советовал поддаться соблазну. Ангел же твердил, что ей нужно бороться изо всех сил со своими запретными чувствами.       Шахрукх тоже не мог уснуть, прокручивая в голове последние события. Он сердцем чувствовал, что настало их с Каджол время. Судьба дала им второй шанс. Главное — не упустить его сейчас. Впервые за несколько лет он увидел свет в конце тоннеля, до счастья было рукой подать. Оставалось только убедить в этом Каджол, а как это сделать, мужчина не знал. Он знал, что его чувства взаимны, по-другому и быть не могло. Каждой клеточкой своего тела он чувствовал ее любовь, но все было не так просто. Ответственность перед детьми сдерживала Каджол. Кхан это прекрасно понимал, потому что его самого еще несколько лет назад сдерживали именно дети, но с каждым годом он все больше убеждался в том, что жить в браке только ради детей нет смысла, так как они рано или поздно вырастут, станут самостоятельными и отдалятся от родителей. Да, он любил Гаури как человека, с которым прожил много лет, как мать своих детей, но его любовь к Каджол была совершенно другой. Эта любовь наполняла его жизнь смыслом, заставляла двигаться дальше, она была для него словно глотком свежего воздуха, каплей воды для путника в пустыне. Теперь он готов был бороться за свою любовь и если понадобится, то и с самой Каджол. Он приложит все усилия, чтобы доказать его упрямой, своенравной женщине, что они имеют право на счастье. Он не собирался больше довольствоваться тайными встречами с ней, днями, месяцами и годами ждать возможности просто обнять ее, он открыто заявит всем о том, что она только его.       

* * *

      Каджол, собираясь на съемки, все думала о том, как сообщить Кхану о том, что сегодня прилетит Аджай. Она боялась не встречи Шахрукха с ее мужем, потому что знала, что они оба цивилизованные люди и не устроят на публике разборки, вернее, надеялась на это, а того, что после этой встречи их маленький с Кханом рай неизбежно исчезнет. Каждый раз, видя лицо Девгна, она испытывала угрызения совести. В глубине души она винила себя за то, что с каждым годом они с Аджаем отдалялись друг от друга все больше и больше, проблемы наслаивались одна на другую и разрастались, обиды копились, но оставались невысказанными. Она даже не может вспомнить, когда они последний раз нормально разговаривали, их немногочисленные диалоги последние пару лет сводились исключительно к детям. Возможно, ей стоило бы делиться с супругом своими переживаниями, но она, прожив с Аджаем столько лет, прекрасно знала, что разговоры не были сильной стороной ее мужа. Решив, что разберется со всем по мере поступления проблем, женщина вернулась в комнату, где все еще мирно спали мальчишки и Ниса, и, наклонившись к кровати, поцеловала поочередно каждого на прощание, стараясь не разбудить.       

* * *

      Актеры погрузились в работу с головой. Им предстояло отснять сцену знакомства Миры и Каали. Шахрукх и Каджол заняли свои позиции, приготовившись к началу съемок: Кхан сел в машину, на которой по сценарию он убегал от гангстеров, Каджол встала около бордюра, ожидая команды режиссера. Мира — персонаж Каджол должна была попасть под машину героя Кхана и получить травму. Персонаж Шахрукха — Каали как истинный джентльмен должен был выбежать из автомобиля и помочь пострадавшей девушке. Рохит крикнул: — Начали, — и актеры принялись за дело.       Выбежав из машины, Кхан подлетел к Каджол, наклонился и предложил помощь. Она вложила свою ладонь в его руку и почувствовала, как по телу пробежала предательская дрожь, что заметил Шахрукх и расплылся в улыбке, показывая свои очаровательные ямочки. Не в силах сдержаться, Каджол улыбнулась ему в ответ, но прелесть момента разрушил Шетти: — Стоп! Что происходит? Вы чего улыбаетесь?! Каджол, ты должна от боли корчиться! Шах, а ты по сценарию испытываешь угрызения совести, а не глазки ей строишь!       — Это все он! Он первый начал! — начала оправдываться Каджол, потирая руку, которую до сих пор жгло от соприкосновения с кожей Кхана.       — Что? Да ладно, ты первая начала! — парировал он, помогая женщине подняться с земли.       — Нет, ты! — игриво ткнула она в ребро мужчину.       — Нет, ты! — ответил смеющийся Шахрукх, притягивая Каджол к себе для объятия.       — Ой, да ну вас! — махнул рукой Шетти и отошел к палатке, пытаясь успокоиться.       Эти двое с завидным постоянством срывали съемки самыми разнообразными способами: то начинали смеяться как сумасшедшие, то могли просто стоять и обниматься, чем, собственно, сейчас они и занимались. Рохит знал, что если их не потревожить, то эти двое могут обниматься целую вечность. Он помнил, когда впервые стал свидетелем общения пары — это произошло на церемонии награждения «Самые стильные люди Мумбаи». То, что Кхан и Каджол испытывают друг к другу какие-то чувства, он догадывался и раньше, но в тот вечер он убедился окончательно в том, что это была любовь. Она чувствовалась в каждом жесте, в каждом прикосновении, в каждом взгляде. Вот Каджол потянулась к Кхану, чтобы поправить его бабочку, а он, заметив выбившуюся прядь из ее прически, нежно возвращает ее обратно, вот он присаживается еще ближе, кажется, совершенно забыв про личное пространство, и нашептывает ей что-то на ушко, заставляя женщину расхохотаться. Вот они спускаются со сцены, получив очередную награду, и она, потеряв равновесие, чуть было не падает, но он вовремя приходит на помощь, обвивая ее талию своими руками, она вместо слов благодарности тянется к его бороде, которая весь вечер не дает ей покоя и, рассмеявшись, дергает его за щечки. Он театрально надувает губы в обиде, она, не переставая смеяться, оставляет смачный поцелуй на его колючей щеке и, пройдя ладонью по бороде, добавляет, что он ей нравится в таком образе и помахав деловито пальчиком перед его носом, запрещает ее сбривать. К слову, именно в тот день Шетти и предложил Каджол сняться в его фильме, сценарий которого они с Шахрукхом обсуждали на протяжении нескольких месяцев. Каджол тогда ответила, что ей нужно подумать, но уже в тот день она точно знала, что просто не сможет отказаться. Сейчас, наблюдая за ними, Шетти мог лишь улыбаться тому, что все получилось. Очнувшись, Рохит скомандовал: — Так, давайте, расходитесь по местам!       — Рохит, послушай, мы с Каджол тут посоветовались и решили, что эта сцена плохо прописана, — вдруг заявил Кхан, подходя вместе с актрисой к режиссеру.       — В каком смысле плохо прописана? — взвыл Шетти, понимая, что сцену так быстро, как он запланировал, отснять не получится.       — Я не знаю, но что-то мне в ней не нравится. Будто она какая-то неестественная, — попыталась выразить свою мысль Каджол.       — Неестественная? — удивился режиссер.       — Давай я попытаюсь объяснить, — предложил Кхан, — Я по сценарию весь такой крутой, еду на машине и вдруг сбиваю эту очаровательную девушку, выбегаю из машины и вот тут, в тот самый момент, когда я ее вижу, когда я предлагаю ей свою помощь, должно произойти что-то волшебное. Именно в этот самый момент зарождается их любовь.       — Кажется, я тебя понимаю, продолжай, — сказал Рохит.       — Руки, снимите их руки, — вдруг выдала Каджол. — Они соприкасаются руками и пробегает та самая искра, про которую говорит Шахрукх, — продолжила Каджол.       — Точно, то, что надо. Гениально! — подхватил идею Кхан. — Да, руки то, что нужно. Рохит, слушай, дай нам карт-бланш, давай попробуем реализовать это. Уверен, это то, что нужно.       — Мне нравится ваша идея, давайте попытаемся, — заключил режиссер.       Второй дубль пошел насмарку из-за того, что актеры вдруг безо всякой причины разразились хохотом, заряжая своим безумством всю съемочную группу. В результате у актрисы потекла тушь, и Шетти пришлось устроить очередной незапланированный перерыв. Визажист поправила макияж Каджол, накрутила бигуди на разлохмаченные пряди женщины и удалилась, оставляя сидящую на поребрике парочку наедине.       — Давай потренируемся, — предложил Кхан. Женщина сделала недовольную гримасу. — Я знаю, что ты терпеть не можешь репетиции, но надо. Посмотри на Рохита, еще немного и у него пар из носа пойдет, — усмехнулся мужчина, показывая глазами на режиссера, нервно меряющего съемочную площадку.       Подавив смешок, Каджол подчинилась и вложила в его ладонь свою руку. Надолго ее терпения не хватило, уже через пару минут Каджол состроила недовольную гримасу и заявила, что больше репетировать не будет. Посчитав, что с нее достаточно, Шахрукх оставил актрису в покое и достал телефон, намереваясь набрать маме Каджол, чтобы узнать как дела у АбРама.       — Шах, Аджай сегодня прилетает, — вдруг выпалила Каджол, не разрывая зрительного контакта. Лицо мужчины вмиг изменилось: от игривости не осталось и следа, на ее место пришел гнев. Не зная, что сказать, чтобы успокоить Кхана, женщина осторожно добавила: — Он ненадолго, ему тут какие-то вопросы нужно решить, через пару дней вернется обратно.       — Ммм, — только и смог вымолвить Кхан, чувствуя, как его разум начала окутывать ревность, затуманивая все вокруг. От одной мысли о том, что Девгн может вот также спокойно взять ее за руку, обнять, поцеловать, хотелось волком выть. Он понимал, что не имеет никакого права требовать от нее чего-то, но так хотелось запретить ей даже приближаться к Девгну. Да, глупо, но что он мог сделать с собой? Видеть их вместе было невыносимо. Каждый раз, когда Шахрукх случайно натыкался на фотографию Кадж с мужем, он испытывал ни с чем несравнимую боль. Боль от осознания того, что он сам отдал свое счастье в руки другому и теперь должен с этим мириться.       — Я справлюсь, не переживай. Обещаю, с кулаками на него не наброшусь… — после длительного молчания ответил он и потянулся за сигаретой.       Предугадав заранее его действие, Каджол перехватила руку мужчины и произнесла: — Не надо.       Он подчинился, зная, что она крайне негативно относится к этой его пагубной привычке. Чувствуя потребность подбодрить мужчину, Каджол нежно коснулась ладошкой его щеки и искренне улыбнулась, не в силах сдержаться, Кхан поднялся с места и притянул к себе женщину для объятия.       — Все по местам! — скомандовал режиссер.       Не до конца придя в себя, Каджол заняла исходную позицию и приготовилась к началу съемок. Когда Рохит дал команду начинать, актриса двинулась в сторону лавочки, и, не заметив находящуюся на полу камеру, запнулась. Плюхнувшись на землю, она набросилась на молоденького оператора: — Кто тебя учил так камеры расставлять, а? — парнишка начал было извиняться, но Каджол не слушала его, продолжая гневную тираду. Вовремя подоспевший Кхан спас ситуацию, грозившую закончиться скандалом.       — Оставьте нас наедине, — приказным тоном сообщил он, взволнованно рассматривая Каджол. Не обнаружив ни ссадин, ни царапин, он выдохнул и помог ей подняться.       — Какая ты у меня неуклюжая, — заключил он, притягивая женщину для объятия.       — Это он виноват! — жалобно произнесла Каджол.       — Он, он, кто же еще, — поглаживал ее по голове Шахрукх как ребенка, добродушно подмигнув напуганному до смерти парню, стоящему в стороне. Убедившись, что приступ гнева женщины прошел и несчастному оператору не грозит смерть, Кхан чмокнул Каджол в волосы и отошел от нее.       — Не бойся, она не тебя не убьет, разве, что покусает чуть-чуть, — шепнул он парню, проходя мимо, и рассмеялся.       — Эй, запомни, это была не моя ошибка, потому что я идеальная! Ты во всем виноват, понял меня?! — сказала Каджол, когда парень снова занял место рядом с актрисой, заставляя всю съемочную группу рассмеяться.       С третьего дубля удалось снять сцену так, как надо. Кхан и Каджол оказались правы, действительно, теперь сцена знакомства заиграла красками. В прикосновении рук, в неловких улыбках персонажей чувствовалось зарождение любви. Отметив, что к этой парочке нужно прислушиваться почаще, Рохит Шетти, оставшись довольным проделанной работой, зная о том, что Аджай должен сегодня прилететь, принял решение завершить съемочный день.              

* * *

      Каджол отбросила книгу в сторону, и очередной раз посмотрела на часы. Ее мама, Ниса, Юг и АбРам решили посмотреть достопримечательности Болгарии, а значит, вернутся еще не скоро. Аджай уже прилетел и сейчас сидел в ресторане, что-то обсуждая больше часа с Кханом и Шетти. Сама она не хотела туда идти, было некомфортно находиться в обществе двух мужчин, готовых испепелить друг друга взглядами с первой секунды встречи, но сдержавшихся из-за наблюдающей за ними публики.       Шахрукх наблюдал за Девгном, успевшим прилично набраться. Так хотелось врезать ему, но он помнил про обещание, данное Каджол. Именно мысли о ней и позволяли ему держать себя в руках. Рохит покинул их около пятнадцати минут назад, за это время мужчины не проронили ни слова, да и о чем вообще можно было говорить? О том, что они не могут больше двадцати лет поделить одну женщину? О том, что хотелось прибить Аджая за все то, что он сделал Каджол? За то, что изменял ей, причинил ей столько боли, не любил ее так, как любит он, Шахрукх? Кхан был готов убить Девгна за одну только слезинку Каджол. Неужели он не видит, какой дар ему достался? Как он может не ценить ее? Она всю себя всецело отдала семье, пожертвовав своей любовью ради детей, а он смеет так с ней поступать. Ход мыслей Кхана прервало сообщение, пришедшее на телефон Кхана только что.       — Что там вообще происходит?! Ты ему ничего не сказал? Ты его не трогал? Почему так долго?! Что вы там столько времени обсуждаете? — писала Каджол. Судя по всему, женщина была на взводе.       Не в силах сдержаться, Кхан расплылся в самодовольной улыбке от осознания того, что она написала именно ему, а не Девгну. Поднявшись со своего места, Шахрукх сказал: — Хмм, ну, я пошел, мне еще жене набрать надо, а то она пишет мне, волнуется, — Девгн буркнул что-то невнятное в ответ, но Кхан его уже не слышал. Поднимаясь на свой этаж, он быстро набрал сообщение Каджол: — Прости, не сдержался. Теперь ты моя. ТОЛЬКО МОЯ. Завтра об этом узнают все, — ее реакции долго ждать не пришлось, буквально через пару секунд дверь номера Каджол отворилась и оттуда вылетела разъяренная женщина. Увидев этого ухмыляющегося наглеца, надвигающегося прямо на нее, женщина быстро преодолела расстояние, которое оставалось между ними, и замахнулась, собираясь отвесить ему пару тумаков. Но Кхан оказался проворнее и успел перехватить ее удар, прижимая к себе Каджол, выкрикивающую различные ругательства.       — Отпусти меня, дурак! Кому говорю, отпусти! — попыталась она оттолкнуть его от себя, но ничего не вышла — хватка была железной. Не теряя времени, Кхан открыл дверь ключ-картой и затащил Каджол в свой номер. Прижав женщину к стене, Шах обрушился на ее губы требовательным поцелуем, требуя подчиниться ему. С тихим стоном она приникла к груди Кхана, на какую долю секунды задумавшись над тем, что творит и зачем, но почувствовав, как губы мужчины спускаются все ниже и ниже, к ее шее цепочкой обжигающих поцелуев, забыла обо всем. Когда его ладонь легла на ее поясницу, притягивая еще ближе к разгоряченному мужскому телу, женщина не удержалась и запустила пальцы в густую шевелюру Кхана. Вернувшись к ее губам, Шахрукх обхватил рукой подбородок Каджол, сминая последние остатки ее самообладания, и снова вернулся к ее губам. В его поцелуе чувствовалось какое-то отчаяние, стремление доказать себе и ей, что она принадлежит только ему. Уловив настроение мужчины, Каджол ответила ему со всей страстью, на которую только была способна.       Вдруг она увидела перед собой образ Аджая: — Шах, прошу тебя, остановись! Я не могу, я так не могу! — разорвала она поцелуй и попыталась оттолкнуть от себя мужчину.       — Тссс, тсс, — нашептывал он Каджол. Почувствовав, что она успокоилась, Кхан отпустил Каджол.       — Что ты сделал? Что ты ему сказал? — напала она на мужчину, вспомнив, наконец, зачем вообще искала его.       — А, … да так, ничего особенного. Передал ему, что ты волнуешься, спрашиваешь как у нас дела. Потом сказал ему, что я тебя люблю и не желаю с ним делить. Вроде все, — ответил он, улыбаясь.       — Шах, я серьезно спрашиваю, скажи мне, о чем вы говорили! Не шути, все слишком серьезно! — всхлипнула она. Отругав себя, Кхан обнял Каджол: — Не переживай, ничего я ему не сказал, ничего не сделал. Неужели ты думаешь, что я могу причинить тебе вред, сделать что-то за твоей спиной? — обнимая ее и гладя по голове как ребенка, нашептывал Шахрукх. — Ну, не плачь, прости меня. Обещаю, что не буду больше так шутить, — добавил он, вытирая влажные дорожки слез. Успокоившись, Каджол направилась к выходу, когда она подошла к двери, намереваясь покинуть номер мужчины, Кхан сказал знаменитую фразу из DDLJ: — Помни, что никакой идиот не отнимет тебя у меня, даже надев кольцо на палец! — не сдержавшись, Каджол преодолела расстояние, разделяющее их, и заключила мужчину в объятия.       — Помню, — прошептала она, и, чмокнув в щечку на прощание, удалилась, оставляя Кхана с глупой улыбкой на лице и рукой, приложенной к щеке, которую до сих пор жгло от невинного поцелуя любимой…