* * *
Добравшись до ледников, съемочная группа выгрузила весь необходимый реквизит и, забравшись в лодку, вернулась обратно, оставляя ведущую пару посреди ледников. Не имея другой возможности согреться, актеры обнялись, ожидая дальнейших указаний режиссера. — Ты дрожишь как осиновый лист, мне это совсем не нравится, — с волнением заключил Кхан, пытаясь измерить поцелуем температуру. — Со мной все нормально, не волнуйся, — храбрилась изо всех сил актриса, стараясь скрыть первые признаки простуды, прекрасно зная, чем это закончится: Кхан тут же отменит съемку. Такое уже происходило на съемках «И в печали и в радости», которые проходили под палящим солнцем в Египте. Каджол тогда упала в обморок от жары и переутомления. Шахрукх тут же поднял всех на уши, накричал незаслуженно на Карана, обвинив его во всем, лично доставил женщину в отель, и не отходил от нее в тот день ни на шаг, не позволяя даже пошевелиться. Рохит Шетти жестом показал паре приготовиться к съемке. Отойдя от Шахрукха, Каджол покачнулась и, чуть было не упала. Вовремя подлетевший к ней мужчина, успел ее поймать. — Заболела все-таки! Так я и знал! Ну почему ты такая упрямая, а? Почему ничего не сказала раньше? — тараторил Кхан, трогая ее лоб холодными руками, не давая ей даже возможности что-либо вставить. — Закончил? — улыбнулась Каджол. — Нет! Я только начал! Снова тебя спрашиваю, какого черта ты не сказала мне, что больна? — легонько встряхнув ее за плечи, продолжил свою тираду Кхан. — Сейчас же отменяем съемки, слышишь меня? — Вот поэтому и не могла я тебе ничего сказать! Знаю, что ты из-за пустяка тут же отменишь съемки, а я не могу спокойно валяться в кровати, когда от меня зависит целая команда! Это только простуда, понимаешь? Я в состоянии отыграть все, что должна. А вот ты, хотя бы раз сделал бы что-то подобное для себя, изводишь себя на работе до такой степени, что даже забываешь нормально поесть, про сон вообще молчу! — ответила Каджол, тыкая пальчиком в его грудь. Кхан усмехнулся тому, как ловко Каджол перевела разговор на другую тему и, укутав ее руку в свою куртку, продолжил разговор, не желая сдаваться. — Сейчас речь не обо мне, а о тебе! Плевать мне на график, на других людей, ты важнее всех! Так что, съемка отменяется, — заключил он. — Сэр, они там спорят что-ли? — спросил один из ассистентов режиссера, показывая в сторону Каджол и Кхана. — Понятия не имею, — ответил Шетти. — Нет, съемка не завершится! — сообщила Каджол, щелкнув Кхана по носу. — Ты отчитываешь меня как школьный учитель! иногда ты бываешь таким, — задумалась она, не зная, какое слово лучше подобрать, чтобы охарактеризовать Кхана. — Кажется, в прошлый раз ты назвала меня параноиком, — улыбнулся Шахрукх, натягивая капюшон на голову Каджол.Флешбэк. День Рождения Карана Джохара в 2010 году.
Шахрукх вошел в дом, приветствуя гостей. Каран, заметив в дверях Кхана, поспешил к нему. Поблагодарив друга за поздравление, Джохар огляделся по сторонам, пытаясь найти глазами Каджол, которая должна была появиться с минуты на минуту. Каран знал, что Кхан и Каджол по какой-то причине перестали общаться, даже догадывался почему, прекрасно знал он и том, что этим двум друг друга не хватает, как бы они ни пытались это скрыть. Именно поэтому, не собираясь сидеть, сложа руки, молча смотря на их страдания, Каран решил устроить этим двум дуракам, снова наломавшим дров, встречу. Правда, они пока сами об этом не знают. Каджол согласилась присутствовать на вечеринке только после того, как Каран уверил ее в том, что Кхана здесь не будет, что же касается Шахрукха, то когда Джохар пригласил его на празднование, тот сделал вид, что меньше всего его интересует, будет ли здесь Каджол. Наблюдая сейчас за Кханом, жадно всматривающегося в лицо каждого присутствующего, Каран лишь усмехнулся, прекрасно зная, чьи именно глаза ищет в толпе его друг. Не найдя то, что искал, Кхан тяжело вздохнул и подошел к Абхи, приветствуя коллегу по цеху. Через пару минут на пороге карановского дома появилась Кадж. Джохар, затаив дыхание, перевел взгляд с одного на другого, ожидая дальнейшего развития событий. Почувствовав спиной присутствие Каджол, Шахрукх обернулся. — Как же я по тебе скучал, — подумал он, жадно изучая каждый изгиб ее тела, скрытый под сари. Опустив глаза вниз, он обратил внимание на округленный животик, который бережно придерживала Кадж рукой, защищая своего будущего малыша. Не до конца понимая, что он сейчас испытывает, Шахрукх, с одной стороны, хотел громко закричать, чтобы избавиться хотя бы от самой малой части той боли, которая разрывала его сердце на куски, с другой стороны, подойти к Каджол и схватив ее, никогда больше от себя не отпускать. Он до сих пор во всех подробностях помнил последний разговор с ней, который состоялся несколько месяцев назад. Она тогда сказала, что между ними все кончено. После всего того, что они пережили вместе, она ушла от него, снова выбрала этого проклятого Аджая! А ведь он готов был развестись с Гаури ради возможности быть с ней, только сказать об этом так и не успел. Она одним звонком разрушила все. Она говорила, что их отношения были ошибкой и, что пока не поздно нужно расстаться. Он пытался возразить, понимая, что она на эмоциях рубит все с плеча, что она не сможет без него, также как и он без нее, но услышав ее рыдания в трубке, сдался. Он пообещал, что сделает все так, как она скажет и, признавшись в том, что будет любить и ждать ее всегда, разъединился, опускаясь на диван и давая волю эмоциям. Спустя пару дней он пришел в себя и решил, что еще не все потеряно, что Каджол просто стоит дать немного времени все обдумать. И он дал ей время, изо дня в день Кхан ходил и думал о том, что вот-вот она позвонит и скажет, что погорячилась, но она так и не позвонила. Ни через пару дней, ни через несколько недель. Тогда Шахрукх решил, что нужно действовать самому, в его голове созрел план, которому не суждено было сбыться. Это он понял, увидев в одном из свежих журналов статью о беременности Каджол. — Она не сказала, она все знала, но ничего мне не сказала! — повторял эту фразу, разрывая газету в клочья. Кхану снова пришлось похоронить свои мечты, смириться с тем, что Каджол выбрала Аджая. Горькая обида, копившаяся в нем все это время, прорвалась наружу, сменив себя ослепительной яростью, которую мужчина никогда прежде не испытывал. Он злился на себя за то, что он снова умудрился потерять Каджол, на Аджая, снова посмевшего отнять ее у него, на судьбу, которая так несправедлива к нему, на Каджол за то, что она так быстро сдалась, когда счастье было так близко. Он срывался на всех, подчиненные старались лишний раз не попадаться ему на глаза, боясь испытать на себе его ярость. Даже Гаури улетела в Лондон, не желая иметь дело с таким Шахрукхом, сказав, что она с таким психом под одной крышей жить не намерена. Коллеги по цеху также не могли понять, что за бес вселился в некогда спокойного мужчину, владеющего собой в любой ситуации. Только Каран догадывался, в чем дело, но молчал. Да и что он мог сделать? С одной стороны, его дружба с Гаури, с другой стороны, Кхан и Каджол, которые тоже были его друзьями. Вот он и решил не вмешиваться, но не выдержал, когда гнев Шахрукха достиг своего апогея — тот набросился на журналиста с кулаками по причине того, что парнишка на него недобро посмотрел. Так объяснял потом свой поступок актер. Поняв, что так дальше продолжаться не может, Каран навестил Каджол и поделился с ней своими переживаниями, советуя женщине поговорить с Кханом, зная, что только она может помочь ему. — Не могу, Каран. Прости, я бы правда хотела что-то сделать, но не могу. Он сильный, он сам справится, просто дай ему еще немного времени, — говорила она, пошмыгивая носом, не находя в себе сил даже посмотреть на друга. Каран понимающе вздохнул и перевел разговор на другую тему, но не перестал ждать удобного момента, чтобы помочь своим друзьям хотя бы объясниться. И вот этот день настал. Каджол, почувствовав, что за ней кто-то наблюдает, стала теребить сари, боясь встретиться глазами с тем, кто прожигал ее взглядом уже пару минут. Собравшись с духом, она опасливо подняла голову, встречаясь глазами с Кханом. Больше всего она боялась прочитать в его глазах ненависть, но облегчение накрыло ее огромной волной, когда Кхан искренне улыбнулся ей. — Если бы только знал, сколько слез я пролила за эти месяцы, — подумала она, смахивая непрошеные слезы. Когда Шахрукх, лаская ее нежным взглядом, стал приближаться, обнажая свои милые ямочки на щеках, Каджол двинулась ему на встречу, расплываясь в счастливой улыбке. В самый последний момент, когда актриса оказалась на расстоянии вытянутой руки от Кхана, он быстро развел руки в стороны, принимая знаменитую позу Раджа. Не растерявшись, Каджол, совершенно забыв про свою беременность, бросилась к нему, ударяясь своим животом о кхановские шесть кубиков. Рассмеявшись, Шахрукх неуклюже заключил Каджол в свои объятия, чувствуя привычное тепло, заполняющее каждую клеточку тела. Оторвавшись от нее только для того, чтобы снова посмотреть в эти зеленые глаза, захватившие его в плен несколько лет назад и не собирающиеся отпускать, кажется, никогда, Кхан тут же забыл все обиды. Все эти месяцы он потихоньку умирал, не зная, сможет ли он когда-нибудь снова ее обнять. Он так скучал по ней, так боялся, что после всего, что между ними произошло, женщина навсегда разорвет отношения с ним. Да, он знал, что она его любит, но еще он знал, какой Каджол может быть упрямой и прекрасно понимал, что она до последнего будет бороться со своими чувствами, убеждая себя в том, что у нее есть обязательства перед другими. Теперь он понял окончательно, что готов был принять любое ее решение, лишь бы она вернулась в его жизнь. Пусть даже только в роли подруги, главное, чтобы снова была рядом. — Я так по тебе скучал, — прошептал Кхан, прижимая самую дорогую сердцу женщину к себе, не замечая того, что все гости смотрят на них. — Я тоже по тебе скучала, — всхлипнула Каджол, вдыхая в себя родной запах Шахрукха. — Боже, о чем ты только думала? Надеялась на то, что если не будешь видеть его, станешь меньше любить? — корила она себя, еще сильнее вцепившись в мужчину, желая унять эту щемящую в груди боль, которая нарастала с новой силой, стоило только подумать о том, что скоро им снова придется расстаться. Каран подошел к друзьям. Он кашлянул, пытаясь привлечь их внимание, но парочка никак не отреагировала на него. Тогда Джохар сказал: — Эм, ребят, я, конечно, понимаю, что вы привыкли быть в центре внимания, но вообще-то праздник сегодня у меня. — Каджол рассмеялась и, оторвавшись от Шахрукха, повернулась к Карану, заключая именинника в свои объятия. Поцеловав друга в щечку, женщина пожелала тому всего самого хорошо и снова вернулась к Кхану. Тот, не теряя времени снова приобнял актрису за плечи, нежно чмокнув ее в волосы. Джохар жестом пригласил пару за один из свободных столиков, присаживаясь рядом с ними. От взгляда Карана не укрылся тот факт, что Шахрукх не выпускал ладонь Каджол из своей руки. — Как бы у бедняжки синяки не остались, — усмехнулся он про себя, продолжая с улыбкой на лице изучать друзей, которые про него забыли, увлекшись беседой. Кхан склонился над Кадж и что-то шепнул ей на ухо, женщина, повернувшись всем телом к сидящему на стуле актеру, внимательно его слушала, не разрывая зрительного контакта. Понаблюдав еще пару минут за ними, именинник встал и направился к другим гостям, понимая, что здесь он третий лишний. — Привет, ребята! — поприветствовал друзей, подошедший к столику дизайнер Маниш Мальхотра. Актеры на пару секунд оторвались от общения друг с другом и, подняв глаза на Маниша, кивнули головами, снова погружаясь в беседу. Маниш покачал головой и отошел от них. Как и Каран, он был другом Кхана и Каджол, особенно близок он был с Каджол. Однажды женщина не выдержала и разревелась на плече у Маниша, обнажая душу перед другом. — Понимаешь, я во всем виновата. Одна я, если бы я тогда держала язык за зубами, не призналась Шаху, что у меня проблемы с Аджаем, ничего бы не было. А теперь он страдает там из-за меня, а я сделать ничего не могу. У меня руки связаны, понимаешь?! — говорила она. — Ты любишь его, — констатировал Маниш. — Люблю, но что это меняет? Я изначально не имела никакого права любить его, я прекрасно это знала, но все равно продолжала любить его. Если бы я только я смогла тогда сдержаться, если бы я остановила его, ничего бы такого сейчас не было, — Маниш не спрашивал, что такого произошло, все было понятно и без слов. — Ты видел его? — спросила Каджол, продолжая всхлипывать на плече друга. — Видел. Выглядит не лучше твоего, с той лишь разницей, что ты ревешь как белуга, а он крушит все вокруг. Я никогда не видел его таким. Знаешь, это немного пугает, — признался Мальхотра, осторожно выбирая слова, но понял, что это не помогло, когда Каджол снова разрыдалась. Маниш лишь мог обнимать подругу, давая ей возможность выплеснуть эмоции наружу. Когда Каджол немного полегчало, он попрощался с ней и сел в машину, набирая номер Кхана. Шахрукх взял трубку после шестого гудка, Маниш тут же перешел к делу: — Привет, я только что был у Каджол. Она волнуется за тебя. — Она волнуется? Она бросила меня! Она ушла от меня к нему! — прокричал в трубку Кхан. — Ты прекрасно знаешь, что у нее не было выбора. Ей нельзя сейчас волноваться, беременность протекает с осложнениями, есть риск выкидыша, а она только и делает, что плачет. Мне потребовалось два с лишним часа, чтобы успокоить ее. Поэтому, прошу тебя, прекращай дурить. Если не хочешь сделать это ради себя, то сделай ради нее и ее будущего малыша, — добавил дизайнер. В трубке установилось молчание, когда оно затянулось на несколько минут, Маниш проверил телефон, убедившись, что Шахрукх на связи, он продолжал ждать, давая мужчине возможность осмыслить сказанное. — Как она? — хриплым голосом спросил Кхан. Маниш рассмеялся: — Она спрашивала тоже самое о тебе. Да, вы определенно два идиота, но это не мое дело, поэтому просто отвечу на твой вопрос: с ней все будет в порядке, если успокоишься ты. — Я не буду больше дурить, обещаю, — искренне заверил его Кхан. — Вот и славно, — улыбнулся в трубку Мальхотра и уже собирался разъединиться, но Шахрукх снова заговорил: — Маниш, я прошу тебя, держи меня в курсе всех событий, происходящих в ее жизни. Я не могу ее видеть, но я должен быть уверен в том, что с ней все в порядке. — Буду. — Спасибо. На протяжении нескольких месяцев именно Маниш был связующей нитью Кхана и Каджол. Он рассказывал каждому из них последние новости друг о друге. Видя то, как глаза пары загораются при одном только упоминании имени возлюбленного, а затем потухают, стоит прекратить рассказ, Мальхотра понял, что с этим нужно что-то делать. Так продолжаться больше не может. Тогда-то он и предложил Джохару поспособствовать примирению актеров, с удивлением обнаружив, что Каран тоже раздумывал над этим. Подойдя к Карану, Маниш шепнул: — Кажется, получилось, — Каран с улыбкой на лице утвердительно кивнул, не отрывая взгляда от пары, мило ворковавшей за столиком. Вдруг Каджол встала и пошла в сторону уборных, Шахрукх тут же поднялся с места и рванул следом за ней. — Аккуратнее, куда ты так несешься! — сказал Кхан, расправляя сари Каджол и беря ее за руку. Два заговорщика переглянулись, пытаясь скрыть улыбку. — Шах, не будь параноиком! Я в состоянии сама добраться до туалета, не обязательно меня провожать. Я всего-то беременна, а не больна! — ответила женщина, пытаясь освободить руку из цепкой кхановской хватки. Отпустив ладонь Каджол, Шах положил свою ладонь на ее поясницу, жестом показывая, что с ним бесполезно спорить. Тяжело вздохнув, Каджол приняла свое поражение. Победно улыбнувшись друзьям, мужчина, придерживая Каджол, стал подниматься по извилистой лестнице. — Дальше я справлюсь как-нибудь без тебя, — сказала Каджол, захлопнув дверь перед носом Шахрукха, предварительно одарив его сердитым взглядом. Кхан лишь рассмеялся и, облокотившись на стену, стал ждать Каджол. Когда прошло больше десяти минут, а актриса так и не вышла, мужчина постучал в дверь, спрашивая: — Кадж, у тебя все в порядке? — не услышав ответа, он постоял еще пару минут, но Каджол так и не появилась. — Если это какая-то шутка, то она слишком затянулась, — подумал мужчина, снова постучав в дверь. Почувствовав, что с Каджол что-то случилось, Шахрукх плечом выбил дверь. Влетев в уборную, он увидел женщину, лежащую на полу около раковины. — Кадж, милая, что с тобой? Каджу, прошу тебя, открой глаза! — попытался привести ее в чувства актер, похлопав Каджол по щекам, но она не реагировала. Тогда он осторожно взял ее за руки и побежал по коридору, крича во все горло: — Сюда, кто-нибудь! Каджол плохо! — услышав шум, именинник и гости побежали на второй этаж. Увидев летящего на них Шахрукха, прижимающего к себе Кадж, Каран открыл первую попавшуюся дверь, пропуская мужчину вперед. — Врача, вызовите врача! — проорал Шахрукх, укладывая Каджол на диван, подложив под ее голову заботливо подушку. — Кадж, родная, прошу тебя очнись! Ты не можешь оставить меня здесь одного, слышишь меня? — прошептал Кхан, поглаживая ее щеку. — Ннн… не надо никакого врача, — приходя в себя, прошептала Каджол, положив свою ладонь поверх кхановской, располагающейся на ее лице. — Кадж, как ты? Что-то болит? — спросил Каран, заглядывая через плечо Шахрукха. — Малыш? Как он? — переводя взгляд с лица женщины, обретающего естественный оттенок, на ее живот. — Все в порядке и со мной, и с малышом. Я просто не поела, вот и все, — ответила Каджол, пытаясь выдавить из себя подобие улыбки. — Я принесу еды, — вызвался Маниш, стоящий рядом с Караном. Именинник жестом попросил всех выйти и закрыл за собой дверь, оставляя пару наедине. — Я бы не пережил, если бы с тобой что-то случилось, — прижимаясь ко лбу женщины, прошептал Кхан, осторожно сжимая ее в своих объятиях. — Все хорошо, успокойся, — сказала Каджол и, подняв лицо мужчины, стерла нежно пальцами дорожки слез, оставляя поцелуй на его щеке. В этот момент в комнату зашел Каран и, поставив поднос с едой на кофейный столик, удостоверившись в том, что подруге стало лучше, вернулся к гостям. — Как ты могла не поесть? Так нельзя, ты должна думать о нем, — показал мужчина пальцем на живот, покачав неодобрительно головой. Каджол попыталась сесть, но Кхан удержал ее. — Все свалилось в кучу: переживания, сборы на мероприятие. Я думала, что поем здесь, но ты меня отвлек, — улыбнулась Каджол, потрепав Шаха по щеке. — Прости меня, я должен быть предвидеть, мне стоило лучше о тебе заботиться, — сказал он, чувствуя за собой вину и, поцеловал ее ладошку. — Лучше тебя обо мне никто и никогда не заботился. Помни об этом всегда, — ответила Каджол, зарываясь пальчиками в темные непослушные волосы мужчины, притягивая его ближе к себе. Кхан отпрянул, боясь того, что может не сдержаться и сказав: — И все-таки стоит вызвать врача, ты очень бледная, — тут же потянулся к телефону, лежащему в кармане, смутив этим Каджол. Заметив это, он нажал на отбой и, притянув женщину в свои объятия, сказал: — Послушай, дело не в тебе. Я ничего не забыл. Ничего, понимаешь? Меня по-прежнему тянет к тебе, настолько, что даже малыш в животе не останавливает, но ради твоего же блага я стараюсь держаться изо всех сил, которые уже на исходе. — Я ненормальная, да? — спросила она, поднимая глаза на Кхана. — Мы оба полные психи, разве ты об этом не знала? — рассмеялся мужчина и потянулся к подносу с едой. Протянув Каджол кусочек, Шахрукх вложил его в рот женщины, заботливо убирая остатки пищи с ее манящих губ. Напомнив себе о том, что он готов быть просто другом, мужчина попытался завязать разговор, надеясь на то, что это поможет ему отвлечься: — Как там Ниса? Я слышал, она делает большие успехи в танцах. — Ну, пока рано об этом говорить, единственное, что могу сказать — ей это нравится, — улыбнулась Каджол, представив себе дочурку, устраивающую дома грандиозные выступления чуть ли не каждый вечер. — А ты откуда это знаешь? — спросила она, откусывая небольшой кусочек лепешки. — Мне Маниш рассказывал, он на протяжении последних месяцев держал меня в курсе всех событий, происходящих в твоей жизни, — признался Шахрукх. — Ох, Маниш, — только и могла вымолвить актриса. — Он ведь и мне все рассказывал про тебя. — У нас отличный друг, что я могу еще сказать? — улыбнулся мужчина, протягивая Кадж очередной кусочек пищи, но она отказалась. Тогда Кхан вернул поднос с едой на место и, присев перед Каджол на корточки, поднял голову, глазами спрашивая разрешение. Без труда поняв немой вопрос Шахрукха, женщина лишь улыбнулась и согласно кивнула головой, тогда он осторожно положил ладонь на округлившийся живот Каджол и, почувствовав толчок, взглянул на Каджол глазами, в которых читался полный восторг. Тот сон, который он видел на протяжении нескольких подряд месяцев, теперь материализовался. Только вот кроха, живущая внутри Каджол не его. Проглотив комок в горле, Кхан сказал: — Шустрый парень, — и поддавшись минутному импульсу, прикоснулся губами к будущему малышу. — Парень? — улыбнулась Каджол. — Да, чувствую, парень будет, — уверенно заключил он. — Сын, — задумчиво произнесла она, не переставая улыбаться. Она и сама была уверена в том, что у нее родится мальчик, но тот факт, что Шахрукх разделял ее мнение, каким-то образом еще больше сближал ее с Кханом. — Глупая, какая же ты все-таки глупая! Ты беременна от другого человека, а сама сидишь и думаешь о том, что связана с Шахрукхом, — мысленно отчитала она себя и тут же встала с дивана. — Ты куда? — спросил актер, наблюдая за Каджол. — Мне пора идти, — бросила она, намереваясь уйти отсюда, пока не стало слишком поздно. Шахрукх схватил ее за руку, приказывая повернуться к нему. — Прошу тебя, просто дай мне уйти, — прошептала она, отказываясь развернуться. — Не могу, пытался пару месяцев, но не могу, — признался он, обнимая женщину со спины. — Что значит, не могу? Раньше же мог, а сейчас не можешь? — всхлипнула она, обхватив Кхана руками. — Раньше все было по-другому, — ответил мужчина, даже не пытаясь остановить поток горьких слез. — А ты найти в себе силы. Ты должен отпустить меня. Мы оба прекрасно знаем, что мы не должны были никогда переступать эту черту, — ответила Каджол, прекрасно понимая, что ее слова сильнее любого кинжала ранят Кхана сейчас. — Мы оба знали, что у наших отношений нет будущего. Забудь все, что было между нами, я постараюсь сделать тоже самое, — закончила она свою речь и пулей вылетела из комнаты, оставляя мужчину наедине со своими мыслями. Придерживая живот рукой, женщина быстро спустилась по лестнице вниз, молясь, чтобы Шахрукх не побежал за ней. Каран и Маниш уставились на Каджол, пытаясь понять, что произошло. Достигнув машины, актриса приказала водителю скорее ехать домой и, откинувшись на спинку сиденья, разрыдалась. Она знала, что причинила сейчас мужчине, которого любила, любит и будет любить всегда неимоверную боль, но по-другому поступить она просто не могла, потому что внутри нее росла новая жизнь, которая полностью зависела от нее. Через пару месяцев на свет появится ее малыш, которому она подарит всю свою любовь. Дети — это центр ее вселенной. Ради них она готова пожертвовать всем, даже любовью всей своей жизни…* * *
— Да, точно, параноиком, — пытаясь скрыть улыбку, добавила Каджол, чувствуя, как привычное тепло заполняет ее сердце. Никто не заботился о ней так, как Кхан. Каждая женщина мечтает, чтобы ее холили и лелеяли, даже если она пытается казаться сильной. Шахрукх, определенно, знал об этом. — Ладно, признаю, я бываю параноиком. Но ты любишь меня именно за это, признай это, — улыбнулся он. — Какой вы самоуверенный, господин Кхан! Давай так: я доиграю эту сцену, если же мне станет плохо, и я вдруг буду падать, ты меня поймаешь, — предложила Кадж, чмокнув Шахрукха в щечку. — Лиса! — рассмеялся Кхан. — Ладно, будь, по-твоему, но не сомневайся, после я непременно отыграюсь, — подмигнул ей мужчина. Отсняв необходимый материал, съемочная группа вернулась в отель. Ближе к вечеру у Каджол поднялась температура. Заверив Шетти, что к утру обязательно поправится, актриса вместе с Шахрукхом и тетушкой Тануджей поднялась наверх. Дав обещание маме Каджол позаботиться о ее дочери, Кхан закрыл за ней дверь, оставаясь наедине с Кадж. Уложив болеющую женщину в кровать, Шахрукх протянул ей пару таблеток и стакан воды. Удостоверившись в том, что она приняла лекарство, мужчина накрыл ее пледом и, поцеловав в лоб, прошептал: — Поспи, милая. — Не уходи, — удержала его в последний момент Каджол и отодвинулась на другой край кровати, освобождая Кхану место. Шахрукх расплылся в улыбке и лег рядом с Каджол. Их глаза встретились и остановились, не желая отпускать друг друга, а сердца, трепет которых невозможно было заглушить ничем, бились в унисон. Пролежав несколько минут в таком положении, Кхан придвинулся ближе к женщине и, потеревшись своим носом о ее нос, притянул Кадж к себе, заключая в теплые объятия. Вдохнув полной грудью запах родного человека, Каджол расслабилась и закрыла глаза. Уже погружаясь в царство Морфея, она еле слышно прошептала: — Вот это мне снилось тогда. — Кхан искренне улыбнулся и еще сильнее обнял ее, молясь о том, что ЭТО не прекращалось никогда. Утром Каджол разбудил настойчиво вибрирующий мобильник, потянувшись к тумбочке, актриса ответила на звонок. — Тетя Каджол! Тетя Каджол! — послышался звонкий голосок маленького АбРама на том конце провода. Окончательно проснувшись, Каджол села на кровати, пытаясь понять, почему малыш звонит ей. Увидев, что она держит в руках кхановский телефон, женщина мысленно отругала себя за неосмотрительность. — И тебе доброе утро, солнышко! Ты, должно быть, соскучился по папе? — спросила она у малыша и потрепала по плечу Шахрукха, продолжающего мирно спать у нее под боком. — Да! И по тебе я тоже скучаю! — прощебетал ребенок. — Шах, да проснись же ты, наконец! — отнеся от уха трубку, сказала она. Кхан открыл глаза и, увидев Каджол, нависшую над ним, притянул ее за шею к себе, припал к ее губам своими. Полностью отдавшись ощущениям, Каджол выронила из рук мобильный, забыв о том, что на том конце провода все еще ответа ждет маленький человечек. — Тетя Каджол, папочка! — сказал АбРам. Каджол, услышав голос мальчика, буквально оторвала Кхана от себя и, подобрав с пола телефон, вручила его мужчине. Шахрукх, сообразив, что произошло, рассмеялся и, приложив аппарат к уху, ответил: — Привет, мой маленький принц! Тетушка Каджол тут отвлекает меня, — посылая воздушный поцелуй женщине. Получив подушкой по голове, Кхан снова расхохотался. Встав с кровати, актриса жестом сказала Шахрукху поторапливаться и удалилась в ванную комнату. Прикрыв за собой дверь, она взглянула на себя в зеркало: глаза искрятся, счастливая улыбка не желает сходить с лица, а щеки залил румянец. Покачав головой, Каджол включила воду.