Стану твоим дыханием

«Иди за мной?» Если бы у Андрея было хотя бы немного времени осмыслить эту ситуацию, то исход был бы ясен и предсказуем: «Что, блядь?» Потому что никто и никогда не разговаривал с ним в таком тоне — «упал-отжался». Андрей всегда жил легко и беззаботно — главное его оружие — обаяние — врождённый талант, навык, который появился сам собой, безо всякой отработки. Да, как и всякий, кто всё детство провёл на улице среди шпаны, он умел постоять за себя, знал, когда можно обойтись разговором, а когда стоит сразу без предисловий бить в табло. Если бы Андрей задумался, он бы ответил как надо этому зарвавшемуся типу. Но то ли от растерянности, то ли от места, где всё произошло — «нельзя шуметь в библиотеке» — он впал в состояние некоторой прострации и от волевого взгляда оппонента, и от звука его вроде бы негромкого, но властного голоса, от мощного потока энергетики, что просто ощущалась плотным сгустком натянутого напряжения между ними. Голос гипнотизировал, лишал воли. Это как в военных фильмах, как в армии: приказ — исполнение. И не обсуждается. То ли любопытство, то ли нестандартность ситуации — и Андрей, вместо того, чтобы возмутиться, идёт за ним, как привязанный, как кролик под взглядом удава, забыв, что где-то там позади, зарывшись носом в любимые книги, осталась Наташка, забыв, что с какого местоимения он должен слушаться незнакомого ему человека, забыв обо всём. «Как насчёт практики?» Новый способ взять на слабо? Странный, и всё в нём странное — не из мира Андрея. Идёт вперёд так уверенно, ни разу не оглянувшись, словно не сомневается, что Андрей идёт следом. Самый дальний угол книжного — Харон замедляет шаг, пальцами правой руки ведёт по корешкам книг, Андрей переводит взгляд на названия: «Смотрю на тебя», «Чувствую тебя», «Люблю тебя». В горле резкое ощущение першения, когда взгляд натыкается на форзацы некоторых книг. В этих книгах выбивает из равновесия всё. Названия, фотографии на обложках, откровенные позы — «Библия БДСМ», «Связанный мир», «Путь плети». Слишком бесстыдно, и почему-то волнующе. Андрей чувствует себя ребёнком, случайно первый раз наткнувшимся в интернете на видео с обнажёнными красотками. Он помнит те ощущения — волна, пронёсшаяся по телу — жаркая, неуправляемая волна. И сейчас похожее чувство — что-то запретное, чему нет места в обычной жизни. «Как насчёт практики?» Андрей сглатывает ком в горле. Зачем они пришли сюда? Смутная, непонятная эмоция завладевает сознанием — маячит где-то на периферии, ещё не оформившись в полноценную мысль. Он забывает, как он оказался в этом незамеченном ранее отделе, он забывает об идущем впереди него человеке настолько, что не отслеживает, как тот внезапно останавливается. «Чёрт», — Андрей снова налетает на незнакомца, утыкаясь грудью тому в спину. Харон, мысленно охая от острой боли в спине — давно полученная травма ещё даёт о себе знать, разворачивается так быстро, что позавидовал бы любой практикующий восточные единоборства спец, так же быстро прижимает Андрея плечом к стеллажу — крепко, вплотную, спина чувствует острые углы полки — до боли. В поисках опоры Андрей упирается рукой в одну из книг. Харон косится на название — ухмыляется: — Ты прямо угадал. — Что угадал? — Андрей хмурится, пытаясь отодвинуться подальше от него, но тот не сдвигается с места. — Название, — Харон кивает на случайно подвернувшуюся под руку Андрея книгу — «Привяжи меня». — Судя по твоей наглости, ты именно на это и напрашиваешься. — Охуел? — почему-то шёпотом спрашивает Андрей. Самое правильное сейчас — вдарить с локтя прямо в самодовольное мурло, но Андрей медлит. Что его останавливает, он не знает, но почему-то очень трудно прервать этот насильственный контакт — глаза в глаза — так близко, что чужое дыхание скользит по коже. — Ты причинил мне страдания — физического, и чего уж скрывать, морального плана. Разрешения ты на это не получал, — ситуация становится забавной, а ещё более забавно наблюдать за эмоциями, пробегающими по лицу противника. — Поэтому за свои косяки надо отвечать. — В смысле отвечать? — раздражение растёт, заполняя разум. — Ты чего хочешь? Тут Харон улыбается — он знает, как со стороны смотрится его улыбка — холодно, бесстрастно: — Твою душу… Андрей замирает, судорожно вздыхает — в арсенале нет реакции на такое заявление. Нервный смешок вырывается помимо воли, и чтобы хоть что-то сказать, он кивает на книгу в руках Харона: — Судя по картинкам, тебя больше расчлененка интересует. — А, это? — Харон улыбается одной стороной рта и таинственно сообщает. — Чтобы добраться до души, надо разбираться, как работают прилегающие к душе органы. Ну, к примеру, — он открывает наугад том, смотрит на человеческое тело в разрезе, потом переводит взгляд на книги за спиной Андрея. — Хотя, вон картинка посимпатичнее, и на тебя похож. Андрей поворачивает голову — на обложке фотография полуголого парня на коленях с заведёнными назад руками и опущенной вниз головой. Внезапная догадка мелькает в голове, и Андрей кривит губы в усмешке: — Ты что, гомик, что ли? Харон прищуривается — да, надо ставить на место и немедленно: — А ты нет, что ли? Андрей дёргается в попытке прекратить этот разговор жёстко и кардинально: — Да я тебе… — Молодые люди, вы не перепутали книжный магазин с подворотней? — консультант появляется так неожиданно, как с неба свалившись. Харон отодвигается от Андрея, давая ему возможность вздохнуть. — Можешь считать, что тебе повезло, — лениво бросает он и спокойно идёт к кассе, оплатить покупку. Андрей сдерживает порыв броситься за ним, повалить на пол и бить до кровавых соплей с болезненным удовольствием, позволив вырваться на волю животным инстинктам. Харон чувствует взгляд на своей спине, хочется обернуться и сказать: «Да ты дыру на мне прожжёшь, жаркий мой». Но вместе с тем он ощущает полное чувственностью удовлетворение от только что случившейся стычки. Незнакомца уже нет ни рядом, ни поблизости, а Андрей так и стоит возле злополучных полок, не в силах оторвать взгляда от фотографии стоящего на коленях парня. «На тебя похож». Смутное беспокойство шевелится внутри, дыхание почему-то срывается, как будто он только что пробежал стометровку, а руки тянутся пролистать страницы, чтобы узнать, а что там скрыто за этой коленопреклонённой позой. — Я его обыскалась чуть не с собаками, думала его цыгане украли, а он тут… — Наташкин недоумённый голос возникает как из ниоткуда и бьёт прямо под дых. Тут её глаза расширяются от удивления, глядя на содержимое стеллажа. — Понятно теперь, что ты тут подвис. С каких пор мой приличный братец заинтересовался садо-мазо? С языка чуть не срывается: «Только что открыл новые горизонты», но Андрей краснеет и пытается оправдаться: — Да случайно забрёл и немного ошалел, что такое вот выставлено в свободном доступе. — Двадцать первый век — век порнографии — налетай, разбирай, — смеётся Наташка. — А что, вот эта, — она кивает на одно из изданий, — очень популярна в сети. — «Путь плети», — Андрей с сомнением косится в сторону сестры. — Ты что, читала это? — А то, — с некоторой гордостью кивает Наташка. — Надо во всём шарить. Кто владеет информацией — владеет миром. — Ты не перестаёшь меня поражать, — Андрей, конечно, в курсе, что сестра придерживается очень свободных взглядов на жизнь, но даже она сумела сейчас удивить его. — Для чего тебе такая информация? — Ну, знаешь, — Наташка подмигивает брату, — я бы сказала, что это очень даже заводит. Хочется временами почувствовать над собой чью-то власть, стать слабой и беззащитной в чьих-то сильных руках. — Позвольте представить — моя сестра, — обращается к невидимой публике Андрей и тут же умоляюще смотрит на неё. — Скажи, что ты это несерьёзно. — Ай, да ладно тебе, — фыркает Наташка. — Не будь ханжой. Можно подумать, что ты никогда порнуху не смотрел. — Порнуху-то я смотрел, — парирует Андрей. — Но все эти фишки с кожаными намордниками — это ведь цирк какой-то. — Кому-то подавай бриллиантовое колье, а кто-то счастлив и от кожаного намордника, — смеётся Наташка. Андрей присоединяется к ней, подводя итог разговору: — Это ты просто своего Пелевина обчиталась. Я всегда говорил, что он сворачивает сознание не на ту дорогу. — Отстань от господина Пелевина, — Наташка толкает его в бок локтем. — Он свят и неприкосновенен. — И, возможно, не существует, — напоминает Андрей. — Возможно, — соглашается сестра. — А значит, он есть Бог. — Кому-то тут надо лечиться, — притворно вздыхает Андрей, следуя за сестрой к кассе. — Тебе? — Или тебе. — Или господину Пелевину. И Андрей, почти забыв о недавнем столкновении, вызвавшем у него столько разнополярных эмоций, обмениваясь шутками и подколами с сестрой, выходит из книжного магазина.