Стану твоим дыханием

Досадная стычка в книжном нет-нет да и всплывает в памяти. Был бы это просто наезд, какой случается в жизни любого обывателя, Андрей выкинул бы его из памяти сразу, как вышел на улицу. Таких столкновений на счету много — перечислять устанешь. Но тут — это был не просто наезд, это было что-то другое. Интерес? Андрей отгоняет эту мысль. Что ещё за интерес? К кому? К парню, который посмел делать ему непотребные намёки? «А ты нет, что ли?» Андрей со всей категоричностью готов утверждать, что нет. И дело не в том, что ему противны люди такой нестандартной ориентации. Вовсе нет. Каждый имеет право жить так, как ему хочется. Тем более, когда постоянно находишься в близком контакте с таким человеком, как Наташка, трудно вообще иметь какие-то рамки. С двоюродной сестрой Наташкой они дружат чуть ли не с пелёнок — всё детство и отрочество проведено вместе — горшок к горшку. Наташка очень свободна в высказываниях, толерантна ко всему, что выходит за пределы так называемой нормы. А так как Андрей по праву считался не просто братом, но и лучшим другом, то и свои интересы Наташка предпочитала разделять с ним. Поэтому Андрей давно привык, что сестра может преспокойно включить при нём какой-нибудь скабрезный фильм об однополой любви — привычка стала такой стабильной, что он уже и не вздрагивал, когда на экране появлялись страстно пожирающие друг друга эфебы, радуя сестру своей юностью и сексуальностью. — Ты вообще понимаешь, чему ты так восхищаешься? — спрашивал Андрей. — Эти мальчики даже не скривились бы в твою сторону. — Ай, брось, — отмахивалась Наташка. — И не надо им на меня кривиться. На них надо любоваться и томно вздыхать в сторонке. Спорить с сестрой в таких ситуациях становилось бессмысленно, и Андрей покорно смотрел с ней очередную серию «Бесстыжих», где Йен страстно сосался с Микки крупным планом во весь экран под мечтательные вздохи разомлевшей Наташки. «А ты нет, что ли?» Почему эта фраза мигает красным флажком в сознании? Да нет же. Что не так в этой ситуации? Не так всё. Парень совсем не похож на стереотипный стандарт, навязанный СМИ и кинематографом. Хмурый, с таким явным внутренним стержнем — невооружённым глазом видно, что привык отдавать приказы и привык, что ему подчиняются. Эта духовная сила и не позволила Андрею ответить открытой агрессией. Что-то непонятное остановило его тогда. Хотя, Андрей не сомневается в этом, он без труда справился бы со своим нечаянным противником. Но что-то таинственно волнующее было в том противодействии в окружении книг сомнительного содержания. «А ты нет, что ли?» Хотел ли Андрей когда-то попробовать что-то вот этакое? Нет, такие мысли просто не могли прийти ему в голову, потому что среди его знакомых не было подобных экземпляров, потому что с детства вдалбливали в голову, что это ненормально, что это отклонение в психике, а у нормального человека просто не может появиться таких желаний. Поэтому Андрей мог спокойно со стороны смотреть на других, кто выбрал такой путь, но на себя примерить тот костюмчик — такого он даже представить не мог. Но теперь, казалось, что-то сдвинулось в сознании — зерно посеяно, но будут ли всходы? — Ты какой-то мороженый, — Наташка толкает его плечом. — Кстати, моя мама просила тебя завтра заехать к ней на кафедру в академию ближе к вечеру. Она там каких-то фолиантов насобирала в архиве для своей монографии — надо помочь доставить к дому. — Я восхищаюсь своей тёткой. Она пока кандидатом медицинских наук не станет — не успокоится? — Она не успокоится, — уверенно отвечает Наташка. — Я тебе больше скажу, она и потом не успокоится. Это такой тип людей — будет учиться, пока может. Говорит, что нельзя мозгу давать расслабляться. — Бедные студенты, — усмехается Андрей. — Ничего не бедные. Пока их матушка гоняет, может нормальные врачи из них выйдут. — Хорошо, я заеду за ней. — Я передам, — улыбается сестра. — Скажу ей, что её любимый племянничек — просто пупсик. — За пупсика ответишь, — щелчок по носу, и Наташка пинает его под колено. — Осторожнее, сколопендра, я же не рассчитаю силы, вывихну тебе что-нибудь важное, как ты мечтаешь. — Это когда это я о таком мечтала? — удивленно таращится на него Наташка. — А когда в книжном умные речи толкала. Ну вот, снова книжный. И то фото перед глазами. Что заставляет людей добровольно отдавать власть над собой в чужие руки? Что они при этом чувствуют? «Хочешь попробовать?» — тихо и вкрадчиво интересуется внутренний голос. Андрей от неожиданной мысли так отчаянно крутит головой из стороны в сторону, что Наташка удивлённо косится на него: — Как нет-то? Вы же с Жанкой договаривались, что ты сегодня у неё ночуешь. У вас ведь какой-то там юбилей. — Что? — растерянно спрашивает Андрей. — Я тебя спрашиваю, — повторяет сестра. — Ты сейчас к Жанне едешь, а ты замотал бородой, как старый козёл посреди огорода. — За козла ответишь, — машинально огрызается Андрей. Точно, сегодня же какая-то очередная глупая, но важная для его девушки дата — то ли день взятия Бастилии, то ли праздник их первого поцелуя — Андрей каждый раз удивляется, сколько ненужной информации хранится в голове Жанки. И сегодня непременно будут свечи, лепестки роз на кровати и сама Жанка в чём-нибудь донельзя прозрачном и провоцирующем на смелые действия. Её родители, как водится, опять на какой-то супернаучной конференции то ли в Варшаве, то ли в Праге, а его ждёт незабываемая и жаркая ночь любви или то, как это представляется его девушке. В такой день должны быть соблюдены все ритуалы — обязательный букет цветов, чем больше, тем шире улыбка Жанки — Инстаграмм рулит — все же должны знать, как её любят. Также обязательная бутылка дорогого вина и ужин, заказанный в ресторане — сама Жанка не готовит, и даже кофе Андрей вынужден пить у неё растворимый, который терпеть не может. Квартира Жанны пышет романтикой, а сама она просто образец успешной девушки, у которой всё так, как она решила– длинные чёрные волосы, тонкая талия, подкачанная попа — годовой абонемент в фитнес-клуб даёт свои результаты. Да и как говорят друзья Андрея, не девушка, а мечта. Идти по улице с Жанкой одно удовольствие — красивая, уверенная в себе и уверенная в нём — жизнь удалась. — Ты какой-то сегодня задумчивый, — Жанка пристально смотрит ему в глаза, томно расположившись рядом с ним на кровати с бокалом вина. — День суматошный, не обращай внимания, — Андрей протягивает руку и проводит по гладким и ухоженным волосам девушки. — Как не обращать внимания, если мой парень грустит, — Жанка ненавязчиво отводит голову от рук Андрея — не любит, когда он портит её идеальные волосы. — Я просто обязана утешить тебя, — тут она кокетливо проводит острым язычком по верхней губе, ставит бокал на пол и опускает взгляд. Дыхание сразу тяжелеет, намерения девушки ясны, да и сама она уже приступает к активным действиям, наклонившись к животу Андрея и выцеловывая дорожку вниз. Возбуждение растёт навстречу горячему дыханию, и вот Жанка уже осторожно прижимается губами, пропуская головку эрегированного члена Андрея в свой рот. Тут же обхватывает рукой ствол, движения отработанные, механические — Жанка словно выполняет работу, и чем быстрее она её выполнит, тем быстрее сможет приступить к чему-то более интересному. Андрей смотрит на её склонённую голову и, повинуясь мгновенному желанию, кладёт руку девушке на голову, притягивая ближе, чтобы почувствовать жар в глубине её рта. Жанка давится и возмущённо отстраняется: — Совсем? — глаза её мечут молнии, и она брезгливо кривится. Возбуждения нет, будто и не было. — Зачем ты это делаешь, если тебе не нравится? — спокойно спрашивает Андрей. — Потому что все это делают, потому что я не хочу, чтобы ты, в случае моего отказа, нашёл это где-то на стороне, — нехотя признаётся девушка. — Да и вообще, как это может нравиться? Это унизительно. — Мне бесконечно приятно слышать, что моя девушка считает себя униженной, когда делает что-то для меня, — Андрею совсем не хочется выяснять отношения, но, как водится, отношения сами выбирают, когда им выясняться. — Ты что, нарочно, именно в этот день решил меня довести? — губы Жанки начинают подрагивать — верный признак, что она сейчас расплачется. — Прости, — Андрей чувствует себя виноватым. — Иди ко мне. Жанка победно улыбается и тянется к губам Андрея. И дальше всё по стандарту, набившему оскомину. Дальше они с Жанкой занимаются любовью. Не надо путать «занятия любовью» с «потрахаться». По мнению Жанки, интеллигентные люди, а они такими и являются, занимаются исключительно любовью, а значит красиво, эстетично, с ласковыми словами в процессе. Только так и никак иначе — есть сценарий — играем только его. На ночь Жанка заплетает волосы в толстую косу, чтобы не растрепались за ночь, устраивает голову на плече Андрея и быстро засыпает. Он же лежит, уставившись в одну точку на потолке, сон не идёт, а в голове мелькают обрывки недавнего разговора: «Что ты хочешь?» «Твою душу»… Выбросить бы из головы, ведь это совсем ничего не значит — мало ли таких странных и случайных встреч у каждого в жизни? Но нет, перед глазами жёсткое лицо, на котором написано, что его владелец знает об Андрее что-то такое, чего он сам не знает. Тревожный сон приходит только под утро… Темнота. Ощущение чьей-то близости. Остро. Волнующе. Опасно. Сильные руки ложатся на плечи, к спине прижимается чьё-то жёсткое тело — тесно, впритык — дрожь вниз по позвоночнику скатывается и собирается в тяжёлый, пульсирующий комок. Дыхание в шею: — Хочешь меня? Сухость в горле, хочется ответить, но голос пропадает, тело не слушается, льнёт к тому, кто за спиной. — Хочешь меня? Поцелуи по кромке волос — незнакомо, хищно, почти укусами. — Хочешь меня? Пульсация усиливается, напряжение так сильно, что стоит дотронуться до ставшего одним сплошным нервом тела, как всё закончится. — Хочешь меня! Изнеможение давит на плечи, заставляя склониться под властью уверенного голоса. Связки оживают и из воспалённого горла хриплое: — Да-а-а-а… — Андрей, проснись, ты мечешься по кровати, разбудил меня, — укоризненный голос под ухом. Андрей открывает глаза — утро. — Тебе что снилось? — Жанка потягивается и садится рядом. — Ты так дышал, будто бежал от своры бешеных собак. — Я не помню, — Андрей хмурится, вспоминая фантомное возбуждение, странные ощущения и иллюзию чьего-то присутствия за спиной. — Бывает, — Жанка весело спрыгивает с кровати. — Я в душ. Ты со мной? — Нет, я до дома — дел много, — очень хочется вместо того, чтобы бежать, просто упасть обратно под тёплое одеяло и провалиться в сон. Организм не успел отдохнуть, тупая боль растекается под черепной коробкой. Андрей разминает затёкшие мышцы — утро без кофе подобно смерти. За всё время общения с Жанкой он каждый раз надеется, что однажды утро встретит его горячим ароматом свежесваренного напитка, но остаётся, как год назад, как и два, как и сегодня, довольствоваться чем-то сублимированным из банки. Как-то Андрей сам купил всё для утреннего ритуала и пару раз успел насладиться прекрасным утром, но потом Жанка рассыпала зёрна и выкинула их, потом куда-то затерялась турка, а электрическая кофемолка таинственным образом оказалась сломанной. День проходит в суете рутинной работы, а вечером Андрей едет к медицинской академии, чтобы помочь тётке доставить до дома необходимый ей ворох бумаг. Академия пустынна, ни студентов, ни преподавателей — в такое время тут можно найти разве что Ларису Олеговну — тётку Андрея — она любит поработать в тишине, чтобы никто не отвлекал, да ещё, быть может, пару-тройку энтузиастов. Кафедра уже закрыта, деканат тоже, пройдясь по этажам в поисках родственницы, Андрей спускается во двор, набирает номер: «Данный абонент недоступен или находится вне зоны действия сети». Андрей чертыхается и набирает сестру: — Ты не переживай, она точно где-то там, — тараторит Наташка. — Ты подожди возле входа, она, наверное, или в архивах, а там подвалы — связь не проходит, или ещё где-то наподобие этого. Ей же смс придёт, что ты звонил. Она перезвонит. Пока, родной. Мне некогда сейчас. Стоять возле входа скучно — территория большая — много блоков и корпусов — неясная география. Андрей решает пройтись, хоть он и не так редко бывал в академии, дело ограничивалось только главным зданием, а тут наверняка должно быть много интересного. Запутанные дорожки приводят его к одноэтажному длинному зданию, которое почти закрывают разросшиеся кусты. Конец весны, всё в цвету — Андрей идёт медленно вдоль здания, вдыхая полной грудью одуряющий аромат цветения. Внезапно он замирает — слышится какой-то звук, проникающий на улицу через одно из окон. Звук похож то ли на стон, то ли на крик. Непонятно. Андрей хмурится. Показалось? Но звук повторяется. Любопытство часто оказывается сильнее здравого смысла, и Андрей подходит ближе к тому самому окну, чтобы заглянуть внутрь. Прямо перед ним, на расстоянии нескольких метров — стёкла на удивление чистые и видимость стопроцентная — бесплатное кино, в лучших традициях Наташкиных вкусов — картина, достойная популярных порнографических сайтов. Только то не кино, это происходит на самом деле, а Андрей — невольный свидетель разыгрываемого действия — одно из действующих лиц пьесы. Этого не может быть. Не может быть. Это не он. Таких совпадений не бывает. Он. Это он. Тот парень, с которым Андрей только вчера столкнулся в книжном, который мельтешил в памяти почти сутки, а теперь вообще никогда не сотрётся из воспоминаний — ритмично, размеренно трахает — именно трахает, тут не подойдет утончённое Жанкино «занимается любовью» — чьё-то распятое перед ним голое тело. Сам же он полностью одет, не считая приспущенных джинсов. А тело под ним сотрясается крупной дрожью — кто это понять невозможно, голова свешивается со стола вниз и не видна в пределах видимости. Единственное, что ясно, так это то, что это не девушка. Между широко разведённых ног возбуждённый член, а пальцы рук, сжимающие соски, плотно прижаты к плоской груди. Первое желание бежать — от неожиданности, от шока, от жуткой открывшейся перед ним порнографичности. Ступор. Растерянность. Возбуждение? И тут парень поднимает голову и на Андрея смотрят пронзительно-зелёные глаза. В них мелькает удивление, потом насмешка, потом ещё какая-то совсем непонятная эмоция. Он сжимает губы, и так же глядя на Андрея увеличивает темп, заставляя тело под ним издавать те самые звуки — стон-крик, что и привели Андрея к проклятому окну. А парень вдруг совершенно неожиданно улыбается, и это, наконец, приводит Андрея в себя. Он отшатывается от окна и, ломая кустарник, пробирается в сторону главного корпуса. — Андрей, я уже звонить тебе собиралась, — тётка стоит возле входа и удивлённо смотрит на него. — Ты откуда такой взъерошенный. В анатомичку случайно забрёл, что ли? Андрей судорожно сглатывает, пытаясь придумать ответ, но тётка уже и забыла о своем вопросе. — Так, пошли поднимемся ко мне, я там всё приготовила. А потом домой. Андрей кивает. Всё что он сейчас хочет — это оказаться как можно дальше от этого места.