Стану твоим дыханием

Мне бы выблевать образ твой ненавистный, Нежеланный настолько, что становится тошно, Чтобы мысли опять стали девственно-чистыми, Чтоб забыть тебя стало реально-возможным. Чтоб не снился мне в жарком горячечном бреде, Не вжимался в меня телом жёстким, как плеть. Нет, хочу быть твоим, чтобы всё в самом деле, Хоть придётся за это в аду мне сгореть.

Уже сидя в такси, везущем его к отелю, Андрей пытается собрать свои мысли в единое целое и вспомнить, продираясь сквозь мутную завесу полусна-полуяви, а что же всё-таки произошло ночью. То, что тогда представлялось просто видением и игрой измененного сознания, теперь представало совсем в другом ракурсе. Сосед, оказавшийся полным извращенцем, в чём Андрей в общем-то и не сомневался, раздел его ночью… а дальше? Что дальше? Рассматривал его тело, трогал его… и? Андрей пытается себя убедить, что если бы вдруг случилось что-то кардинально непоправимое, он наверняка почувствовал бы это. Но никаких болезненных ощущений нет, а тело помнит, как выгибалось под чужими руками, как требовало ещё и ещё, извиваясь от непреодолимого желания ноющих от наслаждения рецепторов. Андрей краснеет от нахлынувших псевдовоспоминаний, вновь по коже расползается предательский жар, несмотря на открытое окно такси. Как же хочется в душ, чтобы смыть с себя такие нежеланно–желанные прикосновения. — Жаркая была ночка? — подмигивает таксист, отсчитывая сдачу. — Что? — Андрей непонимающе смотрит в ухмыляющееся лицо водителя. — Да это я так, — отмахивается тот, глупо ухмыляясь. — Завидую. «На каждом шагу идиоты», — Андрей хмыкает, заходя в отель — его уже ждут — все прекрасно осведомлены, кто он и с какой целью приехал. Администратор знакомит его с основными зонами отеля, с программой экскурсий и развлечений на ближайшие дни. — Вы очень удачно приехали. На днях состоится самый зрелищный праздник на побережье в духе карнавалов Рио-де-Жанейро. Феерия развлечений, как раз к открытию курортного сезона. Вам обязательно надо посетить этот фестиваль, чтобы проникнуться колоритом наших традиций, — девушка улыбается и продолжает. — Будет грандиозное шествие по улицам города, в котором примут участие все желающие, а организации готовят платформы в соответствии с тематикой. Да и все два дня фестиваля обещают быть очень насыщенными. — Конечно, — Андрей кивает и смотрит на бейджик администратора, — Юлия. Я ещё к вам подойду. — Буду рада помочь, — девушка отходит к ресепшену, отмечая что-то в своем блокноте. Андрей поднимается в лифте на нужный этаж — больше всего сейчас хочется оказаться в своём номере — принять душ, завалиться в постель и поспать ещё пару часов, чтобы ушла, наконец, эта муть из головы и, может быть, отпустило это неясное томление. Бросив сумку рядом с кроватью, едва взглянув на сам номер, Андрей идёт в душ и, стоя под тёплыми струями, стекающими по его телу, невольно представляет, как по этому же маршруту совсем недавно скользили совсем не его руки, гладили, касались его там, где он и представить не мог, что такое возможно. И руки эти были не нежные девичьи, а сильные мужские. Андрей трясёт мокрой головой и выключает воду. Обтирается наспех полотенцем и смотрит на себя в зеркале. Покрасневшие глаза, уставший вид и… «Это ещё что такое?» Не веря своим глазам, Андрей всматривается в своё отражение, приблизившись вплотную к зеркалу, трогает пальцами яркое бордовое пятно на шее. «Жаркая была ночка», — в ушах голос таксиста. «Да чтоб тебя, сука»… Андрей теряется в ощущениях… хочется бежать, найти эту гниду, размазать его самодовольную ухмылку по самоуверенному лицу… хочется… дыхание срывается… хочется… назад в ночь — тянуще-сосущий вакуум по коже и возбуждение, волной пронесшееся по обнаженному под бесстыдным взглядом телу. «Су-у-ука-а-а», — возмущение, злость, стыд… слишком много эмоций… слишком много. Андрей не может оторвать взгляда от обжигающего кожу знака-метки-клейма. Обводит по краям пальцем снова и снова. «За что? За что мне это?» — Андрей в полный голос обращается к своему отражению. Две стихии грозят вот-вот затопить сознание. Неприятие того, что с ним кто-то вот так собственнически без разрешения, наплевав на его мнение. И странно-саднящее удовольствие от неясного порыва принадлежности тому, кто единолично позволил себе взять то, что захотел. Андрей выходит из ванной и обессиленно падает на кровать. Закрывает глаза — вот точно так же он ночью лежал, разметавшись на своей полке, под прикосновениями по обнаженному телу и эмоциям, вот точно так же томление разливалось по всем клеткам, чтобы в итоге закончиться ярко-синей вспышкой перед глазами. Андрей стонет от всплывшего воспоминания, комкая пальцами простынь, кусает губы, пытаясь переключиться хоть на что, только стереть проявляющийся прямо перед собой стальной взгляд пронзительных зелёных глаз. Не получается. Напряжение пульсирует, не даёт успокоиться, требует к себе внимания, и Андрей сдаётся. С мучительным выдохом, он опускает руку вниз и проводит по напряжённому стволу, морщась от пробивающей насквозь судороги удовольствия. «Су-у-ука-а-а», — обречённый всхлип из сжавшегося горла, ладонь обхватывает член, большой палец проходится по уретре, растирая выступившую каплю. Андрей прогибается, закидывая голову назад, не в силах больше сдерживать рвущуюся наружу потребность разрядки. Рука ритмично движется, увеличивая темп, а перед глазами стоит как нарочно он… там, в их купе… совершенно голый, смотрит Андрею в глаза: «Нравлюсь?» «Охмм», — стон рвётся сквозь опустевшие лёгкие. «Хочешь отсосать мне?» — Да-а-а-а-а, — выгибаясь всем телом в приступе острого удовольствия, только от одной мысли, лишь самым краем задевшей сознание — как он касается губами чужого возбуждённого члена. — Да-а-а-а, — до слёз, до припадка, до потери сознания — выворачивает так, что не собрать заново — рассыпавшись до молекул, превратившись в серебристый лунный свет мерцающей дорожкой растекающийся по замершему в предвечерней неге морю. Судорога постепенно отходит, отпуская измученное тело, постепенно расслабляющееся на влажных простынях. Дыхание успокаивается, Андрей проводит языком по случайно прокушенной губе, чувствуя во рту металлический привкус — по телу пробегает волна посторгазменных сокращений, и почему-то хочется разрыдаться. «Докатился… бля-я-ядь, до чего докатился». «Хочешь?» — вкрадчиво интересуется подло подкравшееся сознание. «Нет», — Андрей отвечает вслух, убеждая больше себя в том, что говорит. «Хочешь ведь. Признайся», — не вопрос. Утверждение. Хочет? Правда, хочет? Андрей морщится, прислушиваясь к своим ощущениям. «Я не знаю. Может. Но я никогда…» «Да ладно?» — насмешливый тон уже не внутреннего собственного голоса, а тон его личного демона, что посмел поселиться в его мыслях. Наваливающаяся дремота спасает Андрея от спора с самим собой, он засыпает, теряясь в беспокойном сне, листающим перед ним фрагменты встреч с демоном, где уже и не разберёшь, а что было или не было. — Тебе хорошо со мной? — чужие пальцы легко касаются лица, очерчивают скулы, проводят по линии рта. Губы сами собой раскрываются под невесомым давлением. — Да, очень, — он улыбается, прижимаясь к находящемуся рядом телу. — Хочешь меня? — спокойная констатация факта, и тут же приятная тяжесть, придавливающая его к кровати. — Хочу. Очень хочу, — он тянется к горячим губам, тут же позволяя чужому языку проникнуть в свой рот. — Мой, мой мальчик, — жаркий шепот опаляет высушенную кожу, он зарывается пальцами в нависающие над ним волосы, пропуская их между пальцев. — Тво-о-ой, — длинным и протяжным выдохом. Давление становится сильнее, он тянет к себе, прижимающееся к нему тело… ещё плотнее, ещё… ещё-ё-ё-ё… Режущий по нервам звонок выдёргивает Андрея из вязкого дурмана. Он опускает руку на грудь, откуда пытается вырваться бьющееся в исступлении сердце, переводит дыхание и тянется к заходящемуся в истерике телефону. — Да, — голос со сна хриплый. — Привет, милый, — бодрый Жанкин голос заставляет поморщиться. — Как доехал? Как погода? Ты что спишь? — Да, устал с дороги, — отвечать на все вопросы нет сил и желания. — Ты себя хорошо ведёшь? — единственное, что волнует его девушку. — Жанна, да я только приехал, даже оглядеться не успел, а ты уже себе что-то придумываешь, — Андрей пытается подавить пробуждающееся раздражение. — Ну, напомнить-то лишний раз мне ничего не мешает, — разумно замечает Жанка. — Не забудь, ты мне обещал — никаких курортных девок. — Тебя послушать, так я только за этим и приехал. — Я тебя не первый год знаю, милый, — голос девушки категоричен. — На тебя там по-любому будут вешаться, а ты и против не будешь. — Когда ты так говоришь, хочется так и сделать, — Андрей встаёт с кровати и выглядывает в окно — сверкающее под жаркими лучами солнца море так и тянет искупаться. — Не будь ребёнком, который делает всё наперекор, — фыркает Жанка и добавляет. — Позвони мне вечером, буду ждать. Не шали там. Андрей зевает, потягивается, откладывая в сторону телефон. Всё, хватит катать в голове дикие и нелепые фантазии. Надо смотреть на всё, что произошло, просто как на случайность, безумный эксперимент, который добавил остроты эмоциональному фону, подстегнул инстинкты. И всё. На этом всё. Глупости это — на полном серьёзе думать, что он бы осмелился сделать такой кардинальный шаг в сторону. Да, такая вот своеобразная насмешка судьбы — а пройди тест на гетеросексуальность. Как там говорит Наташка? Все люди от природы бисексуальны, просто кому-то выпадает шанс проверить себя в этом, а кому-то нет. Сама сестра как-то рассказывала, что у неё было кое-что, ну очень близкое, с другими девчонками. Андрей тогда замахал на неё руками, прося избавить его от подробностей, а Наташка хохотала над его покрасневшим лицом и пошло подмигивала. Андрей одевается, закидывает на плечо фотоаппарат и спускается вниз — администратор Юля, широко улыбаясь, сразу же спешит ему навстречу. — Отдохнули? Я вам тут подготовила программу того, что предлагает наш отель. Если хотите… — Может на ты? — Андрей тоже улыбается, он совсем не собирался кого-то цеплять, но раз Жанка позволила разговаривать с ним в таком тоне, будто это она решает, то почему бы и нет. — Конечно, — девушка слегка краснеет и уже заинтересованно смотрит на Андрея. — Спасибо, Юля, я всё просмотрю, а сейчас я бы хотел пообедать. — Пойдём, я тебя провожу, — администратор берёт Андрея под руку и тянет в сторону ресторана. Весь день, да и следующий проходит в беседах с персоналом, с постояльцами отеля, Андрей пытается успеть пройтись по всему прейскуранту, чтобы отчёт был по максимуму полным. Много знакомится, фотографирует, яркие фотографии — одна из составляющих хорошего репортажа. С коммуникабельностью у него всегда был полный порядок, поэтому уже к концу второго дня его узнают, приветственно машут руками при встрече, зовут выпить. Два дня пролетают незаметно в суете и массе впечатлений, Андрею почти удаётся выкинуть из головы своё наваждение, и демон посещает его только ночью, вытесненный дневным светом эмоционального драйва. — Сегодня вечером будет полный отрыв, — говорит кто-то из новых знакомых, разливая вино по стаканам. — Я проехался по городу, все как с ума сошли — полная вакханалия. Представляю, что нас ожидает. — Отлично, кажется, наш отель тоже собирается выставить своих представителей, — Андрей тянется нетвёрдой рукой за своим стаканом, промахивается, смеётся и повторяет попытку. — Надо будет зафотать — зачётные снимки будут. — Ты стакан поднять уже не можешь, какие тебе фотки, — хохочут вокруг. — Тут Паша-фотограф вертится, надо с ним перетереть, он тебе потом фотки сольёт за маленькое вознаграждение. — Ну, или так, — покладисто соглашается Андрей, кивая одному из парней. — Наливай. Через стеклянные стены ресторана видно, как возле входа собирается персонал, участвующий в карнавале — разноцветные костюмы, яркие парики, перья, стразы — феерия цветового беспредела. Толпа туристов, привлечённых шумом, собирается вокруг участников, Андрей с новыми товарищами тоже выходят на свежий воздух. — Андрей, — он оборачивается и застывает в полнейшем изумлении. По направлению к нему идёт она — королева предстоящего шоу — администратор Юля, которая сейчас вовсе не похожа на ту Юлю в строгом костюме, что общалась с ним на протяжении этих двух дней. — Какая ты-ы-ы, — восхищённо присвистывает Андрей, разглядывая костюм девушки. Минимум одежды: очень условный купальник, обсыпанный стразами, прикрывает грудь и бёдра, сзади высокие пушистые перья, прикреплённые к плотному каркасу, а ноги обуты в босоножки на высоченной шпильке. — Нравлюсь? — Юля горделиво поворачивается вокруг себя, уверенная в том эффекте, что производит. — Ещё как, — руки так и тянутся потрогать это великолепие. — Хочешь пойти с нами, с нашей колонной? — Хочу, — кивает Андрей, забыв о своих случайных товарищах. — Здорово, — Юля вплетает свои пальцы в пальцы Андрея и кивает в сторону подошедшего автобуса. — Грузимся. Нас как раз сейчас отвезут к началу шествия, а там уже наша платформа. Андрей улыбается, так резко преобразившаяся Юля полностью овладевает его воображением, подогретым винными парами, поэтому он с лёгкостью признаёт эту идею самой, что ни на есть отличной, тем более пройтись в колонне среди бушующего веселья — что может быть привлекательнее. Действительно, оказавшись в самой гуще фестиваля, он полностью отдаётся царящему здесь жизнерадостному торжеству несущегося на всех парах вперед праздника, уже с удовольствием обнимает Юлю, жмущуюся к нему всё теснее. Много смеётся в ответ на смех девушки, которая ведёт себя так, будто они знакомы уже сто лет, да и он сам ничего не имеет против. Атмосфера карнавала полностью захватывает Андрея, он плывёт по течению в состоянии алкогольной эйфории, чувствуя себя донельзя счастливым, машет руками незнакомым людям, которые приветствуют его в ответ, выкрикивает что-то торжественно-позитивное — ведёт себя так, как и все, кто его сейчас окружает. Юля то и дело спотыкается на своих высоченных каблуках, Андрей ловит её, и они снова смеются, рука девушки то и дело забирается под ворот расстёгнутой на груди рубашки, а его рука то и дело соскальзывает ниже её спины. Вечер становится всё лучше и лучше, несмотря на поднимающийся ветер, Андрей уже предвкушает продолжение банкета в более спокойной обстановке, как ему вдруг кажется, что кто-то из толпы кричит его имя. Он оборачивается в поисках того, кто звал его, вглядывается в стоящих зрителей, и тут, внезапно-неожиданно-невозможно, натыкается на холодный взгляд пронзительно-зелёных глаз своего недавнего попутчика, который застыл каменным изваянием буквально в нескольких шагах от Андрея.