Паразит

      На ликвидацию последствий ушло несколько долгих, изнурительных часов. После того, как они с Тони вытащили деактивированную бомбу из подвала детской больницы, Питер ринулся на место первого взрыва, к «Манхеттен Молл». Там, вместе с полковником и Соколом, которые уже успели разобраться с пожаром, Питер двигал огромные бетонные блоки, вытаскивал людей из-под обломков и даже отгонял зевак и журналистов, потерявших страх и лезущих в эпицентр в надежде снять кадры поинтереснее.       Основной неприятностью стало то, что паразит заминировал здание с точностью профессионала-подрывника и за пару часов оно обрушилось почти целиком, задев ещё и соседние дома. Это повлекло нарушение целостности систем водоснабжения, и эвакуация в суете и панике шла крайне неэффективно.       Так что на Базу Питер возвращался на редкость вымотавшимся — ему давно не приходилось так много волноваться, носиться, пытаться успеть везде и всюду, одновременно ускользая от внимания прессы. Но он был горд собой, и благодарность в глазах спасённых, как всегда, стоила всех затраченных сил.       С Тони Питер столкнулся прямо в ангаре. Тот был не в броне, зато с «капканом» и, стало быть, ждал его возвращения.       Сначала он обнял его, да так крепко, что на глазах чуть не выступили слёзы, причём не от трогательности момента. Увы, если бы обошлось только грубыми объятиями, то Тони Старк не был бы Тони Старком — едва кольцо рук разжалось, Питер снял маску, расправил плечи и приготовился к урагану, нацепив на себя предельно виноватый вид. Оставалось тихо радоваться, что никто не станет свидетелем выволочки: в ангаре они были одни, хотя Питер успел заметить большой квинджет на взлётно-посадочной площадке, значит, Мстители успели вернуться.       — Что ж тебе так помереть не терпится?!       Напряжённый голос гулким эхом раскатился по огромному полупустому помещению, и Питеру показалось, что его накрыла как минимум ударная волна от ядерного взрыва.       — Мистер Старк, я не самоубийца, и я всё понимаю, но… могли пострадать люди. Дети, — торопливо заговорил он.       — Да неужели?! А ты пострадать не мог?! — эмоции быстро набирали обороты, и к концу фразы Тони буквально звенел от ярости. — Что я, по-твоему, пытаюсь сделать?! Я пытаюсь защитить и тебя, и всех остальных! Но как я могу, если ты каждый раз так глупо подставляешься?       — Я знал, что делаю…       Питер старался выглядеть очень пристыженным, но не хотел сдавать позиций: он понимал, что действовал глупо, но шёл на риск вполне осознанно.       — Знал, значит?! А ты подумал о том, сколько людей нуждается в тебе? Сколько погибнет, просто потому что ты бросился, как идиот, под пулю и не смог прийти на выручку? Если уж на то пошло и мы лепим ценники, в перспективе твоя жизнь важнее любой другой!       — Может быть, только для вас? — Питер откровенно заглянул в тёмные глаза, уже зная, что переход на щекотливые темы лишает Тони желания спорить. — Так ведь?       Сглотнув, Тони сжал зубы. На челюсти выступили желваки. Пару долгих мгновений он молчал, метая искры во все стороны, но Питер видел, что попал в яблочко, а значит, сказанные слова можно пропустить мимо, за исключением…       — И это тоже, — наконец, смягчился Тони. Полной капитуляции и отказа от дальнейшей перепалки Питер не ожидал — как и того, что под яростью окажется беспомощная растерянность. — Я просто хочу, чтобы ты был в порядке. Живой. Целый и невредимый. Неужели не…       Тони с трудом перевёл дыхание, будто ему всё это время не хватало воздуха. У Питера заёкало где-то в животе, но он не мог позволить себе расклеиться и сдаться — не сейчас, не тогда, когда Старка подкосила собственная искренность.       — Мистер Старк, о чём говорил паразит? Что значит «осталось всего ничего» и «никто не должен так умирать»?       Тони отступил на шаг. Он стоял нетвёрдо: действие обезболивающих прекращалось, нога явно болела, и ему стоило больших усилий не отвлекаться на неё.       — Осталось и вправду всего ничего, сколько мне там лет уже?       — Нет, вы… он имел в виду не это, — пока оставался какой-то призрачный шанс добиться ответа, Питер подхватил Тони под локоть — крепко удерживая и заодно позволяя опереться. — С вами что-то не так?       — Ага, ещё как. Возраст со мной не так. Психологический. Прямо сейчас чувствую себя лет на триста, тошнит, хочется спать, мне нужна тросточка и, очевидно, помощь мозгоправа, потому что я добровольно хожу в капкане.       — Я серьёзно!       — Я тоже, серьёзнее некуда. Тросточкой побудешь? Так хорошо получается, я подумываю тебя нанять.       — Побуду, но не пытайтесь уйти от темы.       — Уйти? Ты ещё скажи «убежать». Я уже просёк, что это глупая затея, — Тони мрачно указал на свою ногу.       Питер прыснул и тут же спрятал улыбку. Это был первый раз на его памяти, когда Тони выставлял юмор в качестве ментального щита именно против него — и неспроста, этот заслон оказался крепче любого другого.       — И всё же…       — Брось, он нёс какую-то чушь. Сам подумай: только полный идиот соединит в одном предложении «Тони Старк» и «смерть в забвении».       — А потом он сказал про проект, которым вы заняты, — Питер поджал губы.       — Ну ладно, хорошо. Этот проект может меня убить. Но паразит не знал, что это уникальная особенность буквально всех моих проектов и изобретений. А теперь пошли наверх, надо всё обсудить с остальными, пока мне не стукнуло триста пятьдесят.       Из этого короткого диалога Питер понял, что пытаться расколоть Тони нахрапом бесполезно. Если он не хочет говорить — найдёт тысячу способов улизнуть. Придётся отложить допрос до тех пор, пока не представится возможность хитростью загнать его в угол.       — Ладно, залезайте, — Питер повернулся спиной и плавно опустился на колено. — Я вас донесу, а то, пока вы будете тащиться, весь состав успеет психологически состариться. Или вообще психологически умереть.       — Кроме Стива, ему и так уже за пять тысяч перевалило, я подозреваю, что он хренов назгул, — пошутил Тони, пытаясь скрыть нервный кашель за смешками. — Я тяжёлый.       — Извините, но с бетонной балкой даже вам не сравниться, — закатил глаза Питер и почти идеально повторил самые гаденькие старковские интонации. — Хорош ломаться, я же могу и по-другому вас взять.       Тони опять кашлянул, на этот раз в разы красноречивее и ехиднее.        — Не-не-не в этом смысле… — залепетал стремительно краснеющий Питер. — А… э-э-э… ну… блин… я… не…       — Ладно-ладно, — Тони подбадривающе хлопнул его по плечу. — Успокойся, я признаю, что ты сильнее, и сдаюсь.       Уверенно обвив руками его шею, Тони легко влез на спину и уткнулся подбородком в плечо. Питер бережно сжал его ноги, выпрямляясь и почти не чувствуя веса: для него, даже несмотря на усталость, таскать на себе кого-то было не сложнее, чем нести пустой рюкзак.       — Итак, ты докатился до эксплуатации подросткового труда, — заметив их издалека, подколола Наташа. — Старк, официально заявляю: ты чудовищен.       — Он меня заставил, а я — чудовищен? — искренне возмутился Тони. — И вообще, он виноват, пусть скажет «спасибо», что это единичный случай!       — Я могу носить вас хоть каждый день, — улыбнулся Питер. — Мне несложно.       — Так, всё, прекращай это, а то прямо сейчас мне уже четыреста.       Когда все, кроме Дэдпула, смывшегося в неизвестном направлении сразу по окончании операции, расселись на своих привычных местах, Вижен слегка воспарил над столом, а Брюс развернул карту лаборатории. Пятница приглушила свет, чтобы каждый мог рассмотреть голограмму и ту самую камеру в охраняемом блоке.       — Нам очень повезло, что в «Оскорп» принято называть камеры по содержимому, а у нелюдей нет фантазии, — начал Брюс, раскрывая нужную камеру в хранилище. — «Колыбелью» оказался осколок метеорита.       — Да ладно?       Вижен плавно вытащил тёмный, безобразно угловатый камень. Он казался совсем небольшим, но стол от его падения дрогнул весьма ощутимо.       — Именно это паразит собирался изъять из лаборатории, — объяснил андроид. — При помощи Камня Разума мне удалось подавить Нефуса, а также получить доступ к информационной среде, окружающей камень. К его памяти, если угодно.       — Теперь я могу представить, как выглядел самый скучный бой на свете, — прыснул Сэм, качаясь на ножках стула.       — И всё-таки это космический гад? — поражённо заметила Наташа. — Обалдеть, я была права.       — А он ещё жив? — спросил Питер.       Вижен кивнул.       — Жив, но я контролирую его способности. Чтобы подобной неприятной ситуации не повторилось, осколок необходимо уничтожить.       — Осталось задобрить Нормана, — невесело сказал Тони. — Он точно поймёт, кто упёр булыжник.       — Сотри записи с камер, — предложила Наташа.       — Уже. Доказательств нет, но ты же знаешь, они не всегда нужны.       — Тогда просто предложи что-то взамен, — пожал плечами Брюс. — У тебя наверняка найдётся нечто, способное заинтересовать даже Озборна.       Питер надеялся, что совещание не выйдет за рамки темы побеждённого паразита, и резко напрягся, когда Стив заговорил этим своим менторским тоном обличающего судьи:       — Тони, паразит намекнул на то, что ты при смерти? Я верно понял?       Тишина держалась недолго — и Питер снова имел несчастье наблюдать, как Старк съезжает с темы, на этот раз прикрываясь раздражением.       — А ты и обрадовался? — съехидничал он. — Не переживай, я ещё долго буду мозолить твои ясные глаза.       — Просто волнуюсь, — пропустив шпильку мимо ушей, сказал Роджерс. — Мы чего-то не знаем?       — А если не скажу, что сделаешь? Опять отрастишь бороду и сбежишь в Ваканду?       — Тони, — осадила Наташа. — Не злись, это всего лишь… беспокойство.       — Все мы думаем, что скоро умрём, а один недалёкий краб сегодня даже попытался. Это нормально, разве нет?       Он окинул всех присутствующих пронзительным тяжёлым взглядом. Питер получил свою дозу внимания в последнюю очередь, и показалось, всего на миг, на ничтожную секунду, что Тони хотел рассказать ему всё — всё, что его тяготит, всё, что он не может выдать остальным.       Но чувство улетучилось без следа так же быстро, как возникло, когда он «оседлал коня» и переключился на другую тему, оставляя всех, включая Питера, ни с чем.       — Знаете, что, ребятки… думаю, нам надо отдохнуть, — Тони шкодливо заулыбался, закидывая ногу на ногу. — Завтра вечером все свободны? Как насчёт вечеринки?       По мнению всех окружающих, а в особенности Хэппи, на следующий день Питер вёл себя как полный идиот, потому что нормальные люди с таким настроением в рабочую обстановку погружаться не должны.       Но Питер был настолько рад вернуться, наконец, в школу, что не замечал ничего вокруг. Настроение омрачали только мысли о секретах Тони, но с ними он решил разобраться позднее, а сейчас — сейчас было палящее солнце, кампус, свежеостриженные лужайки, пропахшие бумажной пылью классы и кипа липовых справок. Ну и учителя, все, как один, сдающиеся перед улыбкой, которую Питер практиковал в самых крайних ситуациях, улыбкой готового на всё хомячка, посыпающего голову пеплом и жаждущего отрабатывать пропуски.       Он позволил себе всё. Обнять Неда, тут же завалившего его тысячей вопросов, поцеловать в щёку Мишель, пожать руку обалдевшему от такого расклада Флэшу, проболтать с Мэй по телефону два перерыва, сожрать три пончика на обед и сунуть нос буквально в каждую щель. Он был жив — этого Питеру оказалось достаточно для счастья.       Изумительное настроение сохранилось вплоть до вечера. И когда Питер столкнулся с Наташей нос к носу в общем коридоре, то едва не бросился ей на шею, но вовремя опомнился и застыл рядом, сияя как начищенный медяк.       Романнофф выглядела не просто отлично — она была роскошна. Красное длинное платье с кружевной сеточкой на плечах выигрышно обрамляло все богатства и прелести. В игривом разрезе виднелись бедро, длинная красивая нога и туфля на высоченном каблуке. Аспидно-чёрные пряди лежали в стильной укладке, густые ресницы невесомо подрагивали.       В руках Наташа держала дизайнерский пакет и чехол для одежды.       — Не помню, когда в последний раз видела эту дурную улыбку, — сказала она. — Я к тебе, красавчик.       — Ко мне? — он шмыгнул в комнату, и Романофф зашла следом, вальяжно покачивая бёдрами в такт шагов.       — Точно.       Наташа бросила свою ношу на незаправленную кровать.       — Примерь-ка.       — Это мне? — Питер удивлённо уставился на «подарки». — Что там?       — Я выбрала на свой вкус, но мне всегда говорили, что у меня глаз-алмаз, — сложив руки на груди, Наташа плавно отвернулась. Теперь Питер имел наслаждение заценить вид со спины, а именно декольте, глубокое до безобразия. — Давай, вперёд. Я не смотрю.       Питер расстегнул чехол. Внутри оказалась изумительная рубашка броского бордового цвета. Цены не было, но Питер с вероятностью в сто процентов мог сказать, что эта вещь стоит дороже, чем любая из его гардероба, за исключением разве что костюма Человека-паука.       — Я не могу…       — Ещё одного твоего появления на вечеринке в несоответствии с дресс-кодом я не переживу. Просто пожалей меня и поторопись.       Неловко стянув с себя кенгуруху, Питер накинул рубашку и застегнул её на все пуговицы. Повернувшись на шорох, Наташа приятно изменилась в лице.       — Вот это совсем другое дело, — она подошла ближе, слегка пригладила уголки ворота и, чуть-чуть улыбнувшись, расстегнула самую верхнюю пуговицу. — Не будь ханжой.       Напоследок ладони невесомо прошлись по его плечам и рукам.       — Питер, я хотела сказать: то, что ты сделал там, на вертолётной площадке… это было безрассудно, но благородно. Настоящий герой ставит жизни невинных превыше всего. Это рискованный путь, но… ты должен знать, что всё делаешь правильно. Спасать людей — это твоё призвание. А спасать тебя — задача друзей.       — Мистер Старк сказал, что я глупо подставился.       — Тони просто переживает. У него есть право злиться, но я уверена, в глубине души он всё понимает и даже поддерживает тебя. Иногда он может быть злопамятным, избегать или говорить гадости, но не имеет привычки оставлять людей в беде. И, несмотря на свой эгоизм, Тони сотни раз рисковал собой.       Наташа улыбнулась — на этот раз открыто, так, что на щеках прорезались милые ямочки.       — За то и любим, — добавила она.       — Да. Это точно… — Питер неуверенно усмехнулся, вдруг почувствовав наплыв тоски: мысль о том, что Тони что-то скрывает, беспокоила всё сильнее. — Интересно, что паразит имел в виду…       — Я взломала базу данных Энканта. В медицинской карте Тони всё нормально, для своего образа жизни он здоров как бык.       Тиски на сердце Питера слегка разжались.       — Он говорил, что всё дело в новом опасном проекте. Но… как-то слишком просто.       — Да, и слишком похоже на правду. Если что-то узнаешь, держи в курсе, хорошо? — Наташа скользнула взглядом по его лицу и, чуть передёрнув плечами, указала на пакет. — Там брюки и туфли. Я вижу, что не ошиблась с размером. Наводи марафет и присоединяйся к нам.       — Спасибо, мисс Романофф. За… всё это и за поддержку тоже.       — Не за что. Социальные пауки должны держаться вместе, — и, подмигнув ему, она выскользнула за дверь.       Питеру понадобилось какое-то время, чтобы привести себя в порядок, раз он обязался явиться при параде. Он принял душ и минут десять пытался уложить волосы в что-то похожее на классическую причёску. После всех необходимых процедур в зеркале нарисовался кто-то чужой и непривычный. У Наташи и правда был намётанный глаз, всё подходило идеально, как будто шилось на заказ, хотя, удивляться не стоило: возможно, она вытащила его мерки из базы Энканта, как в случае с медицинской картой Тони.       Ровно через сорок минут он был готов, надушен, одет, причёсан. И взволнован до такой степени, что спотыкался на каждом шагу.       Музыка, играющая в лаундж-зоне, была слышна отовсюду — или ему просто так казалось из-за напряжения и сверхчуткости. Питер брёл по изученному вдоль и поперёк маршруту, словно заплутавший в двух соснах мальчишка, то оглядываясь, то приостанавливаясь у стен, если где-то раздавались шаги.       Прямо на подходе он наткнулся на Стива. Капитан был, как всегда, ослепительно красив — по классике, в безупречно белой рубашке.       — А вот и наш отчаянный герой, — улыбнулся Роджерс. — Будь осторожен, на баре сегодня полковник, он добавляет алкоголь даже в сок.       — Да?.. Спасибо. Буду знать.       Питер обогнул его по большой дуге и, слегка прихлопнув себя по щекам для храбрости, вошёл в зал.       Впервые за последние недели Тони чувствовал, что наконец-то отдыхает.       Вокруг сгущалась атмосфера веселья, мысли прояснились, голова не болела и даже нога не доставляла неудобств: Энкант со своим органическим фиксативом и тремя видами обезболивающих воистину творил чудеса.       Выбрав самый удобный барный стул, Тони слушал воркование окружающих и расслаблялся. Он был спокоен, мир вокруг — чудесен… и вот надо было Питеру всё испортить, одним своим появлением лишив и расслабленности, и мыслей, и покоя.       Изумительно утончённый, с небрежно зачёсанными волосами, в грамотно подобранной одежде, сверкающий белозубой улыбкой, Паркер был прекрасен. Если бы само слово «совершенство» вдруг ожило, оно приняло бы его облик, даже с учётом вечно растрёпанных бровей, ужимок и осторожных жестов. А может, как раз из-за них — быть настолько преступно красивым и одновременно неуверенным в себе мог только хренов идеал.       Словно почуяв потрясение Тони, Наташа возникла под боком, как голодная гадюка из камышей — и тут же принялась тянуть жилы.       — Ты… пялишься на Питера? — обличающе нахмурилась она.       Тони невозмутимо поднёс к губам стакан виски.       — Кто выбрал эти шмотки? Он выглядит как пижон.       — Он выглядит как прекрасный молодой юноша в самом расцвете сил, — текуче улыбнулась Наташа, опрокидываясь на стойку и выгибая дивную длинную шею. — Оу, я и не полагала, что эти брюки насто-о-о-олько обтягивающие.       — Н-да, прекрасный молодой пижон, чья задница так и напрашивается на порку. Когда-нибудь я точно потеряю терпение, — монотонно выдал Тони. — Раз моих нервов до его совершеннолетия не хватит, зачем оттягивать неизбежное?       — И что, как только Питеру стукнет двадцать один, ты прекратишь его опекать?       — Тотчас, — театрально погремев льдом в бокале, ответил Тони. — Сниму с себя все обязанности и свалю на Карибские острова. Подальше от всех вас.       — Надолго ли?       Тони попробовал прикинуть в цифрах, но быстро сдался, потому что его разуму было не до подсчётов — внимание целиком и полностью занимал Питер, что-то обсуждающий с Вандой.       — Почему бордо?       — Прекрасный цвет запёкшейся крови, — Наташа хищно прищурилась. — Тебе не нравится?       — Похоже на цвета Уэйда, и, если он сюда явится в своём чехле, они будут выглядеть как дурацкая парочка.       — Почему нет? Он спас его. Второй раз.       — Я спасал его больше, почему у него нет красной рубашки? Ну или на крайняк ты не могла выбрать, я не знаю, шампань или антрацит?       — А что? Слишком?       — Слишком, да.       — Слишком сексуально?       — Слишком вызывающе.       Наташа рассмеялась и получила свой бокал «Космополитен» из рук каверзно хихикающего Роуди.       — Если бы я тебя не знала, то решила бы, что ты ревнуешь. А впрочем, знаю ли я тебя?       — Пауки все такие проницательные или вас где-то тренируют задавать неудобные вопросы?       — Не нужно быть проницательной, чтобы заметить, как ты к нему привязан, Тони.       Тони хмыкнул, и Наташа слегка огладила лацкан его угольно-чёрного пиджака.       — Сам-то ты не прочь принарядиться. Отлично выглядишь.       — Ты тоже, — он явно был рад сменить тему, но взгляд то и дело сбегал в сторону. — Как с Брюсом дела?       — Переменная облачность, — она вздёрнула бровь. — Тони… проект, над которым ты работаешь, секретен только из-за потенциальной опасности или по каким-то другим причинам?       — И ты туда же? Я всё время делаю опасные вещи. Что вас всех так удивляет?       — Ты что-то скрываешь. Я хочу знать причину.       Он вздохнул и мягко качнул головой.       — Моя тайна — только моя. Вас она не заденет ни при каком раскладе. Такой ответ тебя устроит?       — Не совсем.       Они какое-то время пасмурно смотрели друг на друга, но Наташа сдалась первой и отклеилась от стойки.       — Пойду проверю, как там дела у зелёного парня. Он задолжал мне стриптиз.       Тони повёл плечами, сбрасывая ощущение налипших на кожу пиявок, и подобрался, обнаружив, что Питер идёт к нему.       — Все думают, что я напьюсь, — чуть неуверенным голосом признался он. — Я похож на того, кто пришёл только ради алкоголя?       — Есть в тебе что-то тусовочное и неконтролируемое, — бросил Старк, поворачиваясь всем телом.       — Я неспециально.       — Неплохо выглядишь, — сдержанно улыбнулся Тони. — Где-то на семь из десяти.       — Мистер Старк, за что вы сняли целых три балла?       — Мне не нравится цвет, и это, — он указал на игриво расстёгнутую верхнюю пуговицу, — пошло.       Питер уставился на свои ключицы.       — Да ладно вам. Ничуть не пошло.       — Очень даже.       — Ни капельки.       — Не спорь, а то ещё один балл сниму.       Питер обаятельно заулыбался, от простого переброса шутками почувствовав себя в разы увереннее.       — А я могу как-нибудь их набрать? Ну там… не знаю… подкупить судью?       — То есть ты решил, что я из таких, да? Что меня можно просто взять и коррумпировать самым наглым образом? За кого ты меня принимаешь?       — Так можно или нет?       — Да, чёрт возьми, — Тони допил виски и поставил стакан на стойку. — Но придётся быть изобретательным.       — Хорошо, я учту, — Питер деловито кивнул и занял стул, на котором не так давно сидела Наташа. — Как нога?       — Нормально, но танцы подождут.       — Как жаль, а я хотел вас пригласить.       — С дуба рухнул? Не при всех же.       — Нам необязательно оставаться здесь весь вечер. Мы можем уйти туда, где никто ничего не увидит.       Каким-то невероятным образом, несмотря на скованность, Питер умудрялся быть соблазнительным — глаза маняще блестели, губы были слегка влажными и в нём без всякого алкоголя сидело что-то высокоградусное.       — Ты, негодяй, таким путём баллы не выбьешь, понял?       — Окей, приглашу Уэйда, вон он как раз пришёл…       Уэйд и правда припёрся — нацепив вместо своего прикида смокинг, но при этом оставив маску. За считанные минуты он стал центром лаундж-зоны и собрал вокруг себя всех Мстителей вместе с приглашёнными гостями и частью персонала обслуживания Базы, душа, блин, компании.       — Ладно, может, один балл, — быстро сказал Тони.       Они оба рассмеялись, и стало совсем хорошо. Как не было уже очень, очень давно.       И всё-таки Питер немного перебрал. Ладно, они все перебрали. В полной мере он осознал всеобщую степень опьянения, когда Дэдпул под чьё-то азартное улюлюканье попытался заставить его танцевать стриптиз на столе. Питер сбежал буквально на четвереньках, наткнулся на Тони, тоже уносящегося в закат почему-то с двумя бутылками крафтового пива, и снова пригласил его к себе на спину. Тони был кривым настолько, что согласился без колебаний и в процессе побега, а точнее поползновения по бетонной перемычке на крышу с победным видом отмахивал оставшимся не у дел Мстителям бутылками, как капитан уходящего от преследования пиратского судна.       Питер был не против побыть его кораблём, что уж там.       Кроме всего прочего, он проиграл Наташе три партии в покер, не смог придумать ответ на вопрос «есть ли у него девушка», ощутил на себе одновременно бешенство паучьего чутья и ревность обладателя Камня Разума, додумавшись пригласить Ванду на медленный танец. Вечер был полон неловких ситуаций, и побег стал лучшим способом уйти от ответственности, причём для них обоих: как оказалось, Тони, рассыпающийся в саркастичных шутках, попал под немилость Брюса и заставил его самую малость позеленеть от злости.       — Паучара, тормози. Блин, вот в Башне это было весело, а тут… две секунды и земля.       — Держитесь крепче!       Они взобрались наверх и оказались на небольшой площадке за блоками вентиляционных шахт, прямо над мозговым центром Пятницы. Тони снизошёл на крышу и, шатко повернувшись, протянул Питеру бутылку.       — Хуже уже не будет, н-да?       — Завтра даже я не проснусь, — печально подытожил Питер, но бутылку взял. — А вы что натворили?       Глаза Тони забегали, но чувства вины в них не было ни грамма.       — Иногда учёных очень задевает сравнение своего списка достижений со списком достижений кого-то ещё.       — То есть вы мерялись хм… учёными степенями с мистером Беннером?       — Он первый начал.       Питер захихикал и сел, чувствуя, что перестаёт справляться с качкой пространства. Свалившись рядом, Тони стянул галстук и эпичным движением отправил его по ветру. С философским видом проследив за полётом наверняка дорогущего аксессуара, они почти одновременно сняли крышки с бутылок.       — Слушай, ты мог бы пообещать мне одну вещь? — спросил Тони.       — Скорее всего мог бы, но не факт.       — Ты можешь хотя бы иногда быть осторожнее и не делать глупостей?       — Мы только что сбежали от близкого к перепаду настроения мистера Беннера по стене штаб-квартиры с двумя бутылками пива, и это я должен быть осторожнее?       — Эй! Это ты сбежал, а я присоединился. Перепады настроения не по моей части.       — Я стараюсь быть осторожным, мистер Старк, — со вздохом сказал Питер. — Но… иногда просто не думаю о себе.       — А стоило бы.       Тони притих, сделав лёгкий глоток. Затем облизал губы, всмотрелся в даль. Светлые блики запутались в длинных ресницах. Питер вытянулся и коснулся губами его шеи так, как хотел весь вечер — нежно и ласково.       — Напился, — резюмировал Тони. — Ладно, это было приятно. Так и быть, ещё один балл твой. Итого девять.       — Что мне сделать, чтобы получить ещё один? — прошептал Питер, поднимаясь выше и задевая губами ухо.       Он услышал, как Тони сглотнул и медленно потянул воздух.       — Я ведь предупреждал, что придётся постараться.       — Я готов на всё.       — На всё? — Тони повернул голову, подставляясь под губы, и легко вовлёк Питера в поцелуй. Хмельной привкус осел на языке сладковатой горечью.       Паркер придвинулся, пытаясь продлить момент. Ему нравилось целоваться так — беспечно и бездумно, нравилось чувствовать, что Старк понемногу отпускает контроль, нравилось тянуться за ним и познавать его привычки.       Теперь он знал, что Тони любит долгие, затяжные, петлявые поцелуи, демонстрирующие его превосходство как опытного любовника, знал, что Тони не кусается, но любит вести за собой и провоцировать на попытки поймать его любым способом. Знал, что он любит импровизировать и поиск может привести куда угодно — как к невинным касаниям губами, похожим на лебединые ласки, так и к жалящим поцелуям-дайте-воздуха-чёрт-побери.       Ясное дело, за такие познания пришлось дорого заплатить — когда они отлипли друг от друга, Питер верил, что вот-вот свалится с крыши, в груди у него гремел гром, а в брюках стало тесновато.       — Кажется, я просил дать мне немного времени… — слабым голосом сказал Тони. — Но тебе подавай всё, сразу и сейчас?       — Вы сами сказали, что мы можем умереть в любой момент. Включая меня. Включая вас. И… я… не уверен, что время сделает ситуацию проще, — Питер поставил бутылку рядом и потёр лоб запястьем. — Я не требую от вас… ответных чувств или каких-то официальных признаний.       — Так, погоди.       — Нет, правда. Мне всё это не нужно, я просто… хочу быть рядом. Хочу защищать вас, хочу заботиться и быть тем, кому вы можете довериться.       — Питер…       — Нет, я всё-таки скажу. Я едва не погиб и не могу, не хочу больше ждать. Вы можете поступать как угодно, я вас не обязываю и… есть же мисс Поттс…       — Стоп. Стоп, остановись, пожалуйста, — Тони выставил руку перед его носом, а потом накрыл губы кончиками пальцев, прекращая поток сознания. — Давай по порядку. Ответных чувств?       Он убрал ладонь, позволяя высказаться на тему, и Питер тотчас словил ступор.       — Ты… ты… — Тони покачал головой и нахмурился, вглядываясь в его испуганные глаза. — Хочешь сказать, что…       — Люблю, — одними губами произнёс Питер. И, видя, что Тони не рад это слышать, начал тараторить с утроенной скоростью: — Но это никак на вас не отразится, я давно уже, просто раньше немного по-другому, в этом нет ничего странного, я всегда восхищался, и не… не…       Он потерял воздух и захлебнулся словами, с трудом подавив волну паники.       — Простите.       — Господи, Питер, — только и выговорил Тони.       Какая-то парадоксальная грусть тронула его лицо. Питер впервые видел Тони таким печальным, будто ему не в любви только что признались, а сообщили самую худшую весть, и мир перевернулся, и время остановилось, и всё посыпалось с пометкой «катастрофа».       — Простите меня, — не зная, что ещё сказать, повторил Питер.       — Прекрати извиняться. Дело не в самой любви. Мне просто жаль.       — Почему?       — Однажды ты сам поймёшь почему, — Тони неожиданно повернулся и положил руку ему на шею, чуть выше ворота рубашки. — Что там дальше было? Официальные признания?       — А?       — Я от тебя без ума. Этого достаточно или нужен, не знаю, документ с подписью?       — Но ведь. Но… ведь. Ведь.       — Звучит несколько странно? Согласен. М-м-м, тогда, дай подумать, что лучше «у меня поехала крыша, сам себе завидую» или «мать твою, как же эта креветка хороша, нельзя такой быть»?       — М-м-мистер…       — Не мямли.       — Мистер Старк, так у нас вроде как взаимность?       — Полагаю, да.       — Оу. Хах.       Питер уставился куда-то за горизонт потерянным взглядом человека, только что впавшего в нирвану. Тони пощёлкал пальцами перед его носом.       — Погоди отключаться, ещё пара пунктов осталась.       — М? — Питер повернулся, и теперь рожа светилась так, что недолго и ослепнуть.       — Хочешь защищать, заботиться и всё такое. И при первой же возможности лезешь в пекло или вообще под пули. А логика есть? А логики нет.       — Я Человек-паук, где мне быть, если не в самом пекле?       — Я Железный человек, и я не железный, ясно тебе?       — Ясно, — Питер невесомо погладил его по ноге и пьяно усмехнулся. — Не железный железный. Совершенно ясно. Кристально понятно.       — Теперь последнее — Пеппер. Что за капризы?       — Я видел, как вы танцевали.       — И из-за этого тогда взъелся?       — Наверное.       — Это был прощальный танец. Она выходит замуж, чтоб ты знал.       — Да? — Питер выглядел настолько растерянным, что Тони непроизвольно заулыбался. — И вы танцевали с невестой другого мужчины? Наташа права, вы чудовищны.       — Так, ну-ка! — Тони угрожающе выставил палец. — А ты, стоило мне психануть, пошёл и развлёкся с Уэйдом. Повтори, пожалуйста, кто из нас говнюк?       — Я не говорил, что вы говнюк.       — А поступил именно так!       — Это… это было…       — Ну-ну, давай, оправдывайся, я жду, — Тони прищурился, и ревность в его глазах всколыхнулась тёмной болотной водой. — Скажешь не то — сниму балл.       — Я был в отчаянии.       — И?       — Вы сказали мне забыть. И что больше ничего не повторится.       Тони стиснул его шею, и стало немного больно — Питер безропотно подставился, наклонил голову, опустил ресницы.       — Ладно, в качестве исключения, только потому, что я сморозил глупость — прощаю.       — Балл остаётся у меня?       — Угу.       — Так что мне сделать, чтобы заполучить последний?       — Для начала доставить нас в мою спальню.       Ладно, они не просто перебрали — они надрались в хлам. Настолько, что покатились по наклонной, стоило только двери на балкон Старка захлопнуться, а свету пропасть под чутким руководством Пятницы.       И не осталось никаких границ, запретов, ограничений и капканов — только чистая, ничем не разбавленная страсть. Питер не знал такой, а Тони успел её забыть — первородную, необыкновенную откровенность, безраздельно обладающую всегда голодными и немного сумасшедшими влюблёнными.       Они целовались, трепали друг друга за волосы, запускали руки везде и всюду, не думая о последствиях, и стало важно только одно — сплестись вместе и найти ответы на невысказанные вопросы. Без разговоров, без шума, растворившись в жаркой бесноватой тишине.       Питера не хватило бы надолго, потому что сама по себе близость доводила его не хуже ласк, он был слишком неискушённым, по мнению Тони — изумительно невинным, но заходить дальше было неправильно, не так, не в лихорадке и по пьяни.       Кто из них вёл себя как подросток — хороший вопрос, потому что возбудились одинаково и торопились избавиться от напряжения без подката и прелюдий, свалившись кучей на постель. И руки дрожали, избавляясь от тканевых преград, и плавился мозг, и прекращать не хотелось так же сильно, как дойти до пика — вместе, немедленно, сейчас.       Питер не мог поверить, что может кончить от двух движений, просто от того, что дотронулся до крупного, горячего мужского члена. Тони выпал из реальности, не доверяя своему вообще-то опытному телу: он едва успел прижаться к Питеру, как его пронзило насквозь и перемололо, перетёрло в блаженную кашу.       А потом они лежали, обнявшись так крепко, словно пытаясь посредством диффузии раствориться друг в друге, сойти на нет и стать единым целым.       — Можно я останусь здесь? — спросил Питер.       — Можно, клещ, — ответил Тони, устало прикрывая глаза. — Всё тебе можно.       Где-то далеко играла музыка.       Где-то далеко Мстители дожирали остатки алкоголя, и Дэдпул демонстрировал чудеса бессмертия, вливая в себя четвёртую бутылку абсента.       Всё это было где-то.       А у них — у них всё было прекрасно.       Где-то на десять из десяти.